Глава 65. Ласка. Часть третья.

 

Лань Ванцзи приблизился и протянул ему сосуды с Улыбкой Императора. Вэй Усянь, прижимая кувшины к груди, направился в комнату, а Лань Ванцзи покачал головой, глядя ему вслед. Взгляд же его при этом остался крайне мягким. Посмотрев на своего брата, Лань Сичэнь спросил:

- Ты принес из своей комнаты?

 

Лань Ванцзи кивнул.

 

Лань Сичэнь предупредил:

- Тебе… лучше не прикасаться к вину. Смотри, чтобы не вышло, как в тот раз.

 

Его взгляд скользнул по одежде брата в области ключицы. Лань Ванцзи тоже опустил голову, посмотрев на свою грудь, и заверил:

- Как в тот раз больше не будет.

 

Лань Сичэнь выдавил улыбку и снова вздохнул.

 

Лишь после ухода Лань Сичэня Лань Ванцзи вошел в комнату и аккуратно затворил дверь. Вэй Усянь, вскрывая кувшин с вином, все еще раздумывал над историей основателя Клана Лань, Лань Аня, и Цинхэн Цзюня, удивляясь про себя: «Орден Гусу Лань и впрямь хранит множество тайн, несмотря на то, что основатель Ордена являлся монахом, и не взирая на столь консервативные правила Ордена, даже здесь не обошлось без… любовных похождений».

 

После таких размышлений он не смог удержаться от взгляда на еще одного потомка Ордена Гусу Лань в этой комнате.

 

Лань Ванцзи как раз опустил голову над книгой. Тусклый свет бумажного фонаря в углу письменного стола отражался на лице мужчины, делая его еще более прекрасным; даже холодный взгляд светлых глаз окрасился теплым цветом — казалось, реальный человек не может выглядеть столь возвышенно и утонченно. В какой-то момент Вэй Усянь, поддавшись наитию, прищурился и невольно склонился в его сторону.

 

Лань Ванцзи приподнял веки, спрашивая:

- Что такое?

 

Вэй Усянь немедленно пришел в себя и ответил:

- Да так, ничего. У тебя такая красивая закладка для книги.

 

Закладка Лань Ванцзи оказалась высушенным цветком с отлично сохранившимися светлыми лепестками: их цвет все еще выглядел ярким, а прожилки на лепестках были тонкими и нежными, словно цветок только что сорвали. Хранящийся между страницами книг, он источал легкий цветочный аромат. Вэй Усянь протянул руку к цветку, аккуратно взял его в руки и поинтересовался:

- Пион?

 

Лань Ванцзи ответил:

- Мгм.

 

Поиграв цветком какое-то время, Вэй Усянь вернул его Лань Ванцзи, после чего заметил:

- Это был тяжелый удар для твоего брата.

 

Лань Ванцзи бережно положил сухой цветок пиона обратно между страниц, закрыл книгу и ответил:

- Если он найдет доказательства, чувствам потакать не станет.

 

Вэй Усянь согласился:

- Ну еще бы. Это же твой старший брат.

 

Какими бы хорошими ни были отношения между Лань Сичэнем и Цзинь Гуанъяо, у адептов Ордена Гусу Лань существовали собственные принципы.

 

Вэй Усянь, наконец, откупорил сосуд вина, подумав: «В позапрошлый раз, когда Лань Чжань захмелел, послушно отвечая на мои вопросы, он сказал, что не пил Улыбку Императора, припрятанную в его комнате, но тогда зачем он ее хранит? Не может же быть, что специально для меня, даже мысли об этом кажутся слишком уж наглыми. Кстати говоря, должен ли я извиниться за случай с лобной лентой? Я ведь успел дотронуться до нее уже столько раз. Что если он так смутится, что в гневе выгонит меня вон? К тому же, я уже так долго валяю дурака, а он ни разу не рассердился, очевидно, воспитал в себе железную выдержку, так что, думаю, он не рассердится, если я вновь подниму эту тему. Нет, я не стану его спрашивать, лучше просто притворюсь, что ничего не знаю о значении лобной ленты, а значит, смогу в следующий раз снова подергать Лань Чжаня за нее, и если он рассердится, я оправдаюсь тем, что ничего не знал, а незнание подразумевает невиновность…»

 

Вэй Усянь остался доволен своим решением, Лань Ванцзи спросил:

- Что с тобой?

 

Вэй Усянь обернулся и, как ни в чем не бывало, ответил:

- Ничего. Просто радуюсь.

 

Рассеянно открыв один сосуд с вином, он запрокинул голову, сделал глоток и в ту же секунду громко прыснул, выплюнув все обратно.

 

На этот раз Лань Ванцзи немедленно опустил книгу на стол и спросил:

- Да что с тобой?

 

Вэй Усянь помахал рукой:

- Ничего! Ничего, ничего!

 

Одновременно с этими словами он с явно расстроенным видом поставил этот кувшин на место и взял другой.

 

В прошлый раз, когда Вэй Усянь украдкой выпил вино в комнате Лань Ванцзи, он специально наполнил кувшин водой, чтобы тот испугался, когда захочет сам выпить, а в кувшине обнаружит простую воду. Однако никто не мог предположить, что его собственная удача подведет своего хозяина, и из двух кувшинов, которые принес Лань Ванцзи, один окажется тем самым, с пресной водой, да еще достанется самому шутнику.

 

С тех пор, как Вэй Усянь вернулся, каждый раз, стоило ему захотеть подшутить над Лань Ванцзи, он попадался на собственные же уловки. Вот уж действительно — уму непостижимо!

 

Вэй Усянь даже не понял, когда уснул. До рассвета провалявшись в полудреме, он внезапно пробудился. Содрогнувшись от неожиданности, Вэй Усянь поднялся в кровати и обнаружил Лань Ванцзи, полностью одетого, с мечом и гуцинем за спиной. Тот отвел руку от его плеча и задумчиво посмотрел на предмет из белого нефрита в своей ладони, затем произнес:

- Незваный гость.

 

Вэй Усянь, присмотревшись, увидел, что Лань Ванцзи держит в руках нефритовый жетон для входа в Облачные Глубины. Он помнил, что уровень жетона Лань Ванцзи являлся весьма высоким, и в том случае, если кто-то вторгался в чертоги Облачных Глубин, жетон реагировал на это.

 

За последние пару десятков лет никто не осмеливался без приглашения вторгаться в Облачные Глубины. Вэй Усянь вскочил с кровати, заметил, что в какой-то момент верхние одежды покинули его тело, и стал торопливо одеваться, спрашивая:

- Кто это может быть?

 

Лань Ванцзи покачал головой, намекая Вэй Усяню, чтобы тот шел за ним. Они прокрались прямо к строению, скрытому среди зарослей бамбука. Сквозь бумажное окно виднелся огонь лампы. Вэй Усянь присмотрелся к табличке над дверью покоев и спросил:

- Ханьши?

 

В действительности внутри покоев скромно и торжественно восседал Лань Сичэнь. Он вовсе не удивился, увидев их, лишь переглянулся с Лань Ванцзи, выказывая понимание. Лань Ванцзи отвел Вэй Усяня за ширму.

 

Спустя некоторое время бамбуковая занавеска на входе в ханьши отодвинулась, и чей-то легкий шаг послышался внутри комнаты. Затем гость, кажется, сел напротив Лань Сичэня.

 

В затянувшейся тишине раздался мягкий стук нефрита, словно кто-то положил на стол какую-то вещь и слегка передвинул.

 

Первым все-таки заговорил Лань Сичэнь:

- Что это значит?

 

Другой человек ответил:

- Возвращаю его брату.

 

Это был Цзинь Гуанъяо.

 

Лань Сичэнь произнес:

- Я уже преподнес тебе его в дар.

 

Цзинь Гуанъяо ответил:

- Этот жетон долгие годы сохранял свою силу. Раз уж теперь его действие сошло на нет, стоит вернуть его прежнему хозяину.

 

Вэй Усянь все понял. Из-за прекрасных отношений между Ляньфан-цзунем и Цзэу-цзюнем, Лань Сичэнь когда-то преподнес Цзинь Гуанъяо жетон для входа в Облачные Глубины, чтобы тот мог беспрепятственно приходить сюда и так же свободно уходить. Однако, возможно, из-за того, что за последние дни запретные барьеры вокруг Облачных Глубин подверглись изменениям, или же потому, что пропуск Цзинь Гуанъяо лишили права беспрепятственного прохождения границ Облачных Глубин, того не пустили на порог, когда он явился на этот раз, и потому он решил добровольно вернуть пропуск.

 

Как и Лань Ванцзи, Лань Сичэнь совершенно не умел притворяться в дипломатических целях. Цзинь Гуанъяо вначале отступил, чтобы перейти в наступление. Лань Сичэнь при этом помрачнел и спустя мгновение задал вопрос:

- Какова цель твоего нынешнего визита?

 

Цзинь Гуанъяо ответил:

- О местоположении Ханьгуан-цзюня и Старейшины Илин все еще нет никаких вестей. Я не позволил остальным кланам заклинателей обыскивать Облачные Глубины. Однако многие из них начали протестовать, движимые сомнениями. Брат, советую тебе выбрать удобное время и открыть врата в Облачные Глубины на два часа, чтобы я мог привести людей и покончить с этими подозрениями.

 

Вэй Усянь считал, что ныне Цзинь Гуанъяо явился требовать полного обыска Облачных Глубин. Он даже не догадывался, что тот обставит все таким образом, словно ему самому совершенно не интересно местоположение Старейшины Илин. Вэй Усянь невольно изумился его хитрости. А за ширмой тем временем вновь заговорил Цзинь Гуанъяо:

- Брат, что с тобой?

 

Лань Сичэнь ответил:

- Все в порядке.

 

Цзинь Гуанъяо продолжал наступать:

- Если ты не желаешь беспокоить Ванцзи, в таком случае, нет нужды тебе соглашаться на это. Ханьгуан-цзюнь — человек честный и благовоспитанный, это очевидно для всех кланов заклинателей уже долгие годы. Наверняка он поступил подобным образом, будучи обманутым. К тому же, он пока не успел совершить ничего непоправимого, и когда наступит время, достаточно будет простых объяснений на словах. Я не позволю остальным распространять ненужные сплетни.

 

Лань Сичэнь переспросил:

- Когда наступит время? Какое время?

 

Цзинь Гуанъяо ответил:

- По завершении карательного похода на гору Луаньцзан.

 

Вэй Усянь так и остолбенел. А Лань Сичэнь переспросил:

- На гору Луаньцзан?

 

Цзинь Гуанъяо ответил ему:

- Ровно с того дня погони в Башне Карпа, в Молин, Ланьлин и Юньмэне, а также и в других местах стали происходить странные явления: разоряются кладбища, а трупы пропадают бесследно. Также имеются признаки продвижения больших групп мертвецов в направлении Илин. Я опасаюсь, что их цель — гора Луаньцзан.

 

Лань Сичэнь удивленно спросил:

- Но для чего они это делают?

 

Цзинь Гуанъяо ответил:

- Это мне не известно. Предположительно, Вэй Усянь запустил какое-то темное заклятие или же использовал Стигийскую Тигриную Печать.

 

Лань Сичэнь усомнился:

- Но ведь в Башне Карпа Цзинь Лин ранил его своим мечом, неужели в таком состоянии он все еще способен использовать подобные методы?

 

Цзинь Гуанъяо возразил:

- Брат, вспомни, какие раны он получил после сражения с Цзян Чэном, когда предал Орден Юньмэн Цзян, но все же после ему удалось вполне успешно повелевать мертвецами. Разве для Старейшины Илин ранение может стать преградой?

 

Вэй Усянь потер подбородок с мыслями: «Ты слишком меня переоцениваешь…»

 

Цзинь Гуанъяо продолжал:

- Поэтому, боюсь, что в скором времени произойдет вторая осада горы Луаньцзан. Я уже оповестил некоторые кланы, чтобы они отправились в Башню Карпа для обсуждения данного происшествия. Брат, ты присоединишься?

 

Лань Сичэнь, подумав, ответил:

- Да. Подожди меня немного в яши[191], я отправлюсь туда вместе с тобой, только сделаю кое-какие приготовления.

 

Когда Цзинь Гуанъяо ушел, Лань Сичэнь, зайдя за ширму, переглянулся с Лань Ванцзи, затем произнес:

- Я отправлюсь в Башню Карпа, а вы отправляйтесь на гору Луаньцзан. Будем действовать раздельно.

 

Лань Ванцзи мягко кивнул.

- Хорошо.

 

Лань Сичэнь добавил:

- Если я действительно обнаружу коварный умысел в его действиях, ни в коем случае не стану церемониться.

 

Лань Ванцзи ответил:

- Я знаю.

 

Они спустились из Облачных Глубин по узкой тропе. На пути мужчин заросли травы сбоку от вымощенной белым камнем дороги шевельнулись, затем внезапно раздвинулись — и из травы высунулись маленькая, похожая на меховой снежок голова и пара длинных ушей.

 

Кролик повел розовым носом, увидал Лань Ванцзи, и его сложенные уши вдруг поднялись. Зверек прыгнул в его сторону. Когда мужчины приблизились к лугу, где под деревом устроился Яблочко, его уже окружали несколько десятков круглых пушистиков: большинство мирно спали, закрыв глаза, но некоторые все же копошились в траве.

 

Вэй Усянь подошел к дереву и погладил Яблочко по голове. Ослик встрепенулся, пробудившись, выпустил воздух носом, увидел Вэй Усяня и дурным голосом завопил, разбудив при этом собравшихся в кучу кроликов. Зашевелив длинными ушами, малыши поскакали в сторону Лань Ванцзи и окружили его ноги в белоснежных сапогах, толпились и бегали вокруг, радуясь неизвестно чему.

 

Вэй Усянь взялся за веревку, которой был привязан Яблочко, и потянул его за собой, грозясь при этом наказать, если тот не послушается. Кролики приподнимались на задние лапы, а передние складывали на ноги Лань Ванцзи, словно хотели, чтобы он взял их на руки. Однако Лань Ванцзи устоял перед их очарованием. Когда мужчины отправились к вратам из Облачных Глубин, кролики поскакали следом за его белыми сапогами и не желали уходить, как бы Вэй Усянь их ни прогонял. Тогда Лань Ванцзи склонился, поднял на руки одного кролика и с таким же невозмутимым видом нежно почесал мордочку зверька. Кролик дернул длинными ушами, подставил мордашку и прикрыл красные, словно рубины, глазки, наслаждаясь почесываниями. Вэй Усянь подошел, чтобы тоже погладить кролика, но тот увернулся от его руки. Тогда Вэй Усянь произнес:

- Они так меня сторонятся, а любят только тебя одного! Вот уж точно признали хозяина.

 

Художник 九条 轮 / Jiǔ Tiáo Lún / Цзю Тяо Лунь / 你的 专 属腿毛

Лань Ванцзи взглянул на него и протянул Вэй Усяню кролика. Однако, когда тот принял зверька, кролик начал вырываться из его объятий, так сильно, что Вэй Усяню пришлось схватить его за уши и сказать:

- Что, не нравлюсь? Противен тебе? Так попробуй сбежать. Только, как ни старайся, а от меня не уйдешь. Все равно тебе придется меня полюбить.

 

Вэй Усянь удерживал вырывающегося кролика до самых врат Облачных Глубин, лишь после этого отпустил бедняжку, взлохматив всю его белую шерстку. Кролики не могли последовать за ними дальше, и потому, грустно опустив ушки, остались на месте и смотрели вслед уходящему хозяину.

 

Вэй Усянь, обернувшись и увидев эту картину, удивился:

- Они не хотят тебя отпускать! Ханьгуан-цзюнь, не ожидал я, что эти маленькие зверьки тебя так сильно полюбят, наверняка ты относился к ним с заботой и лаской. Вот со мной все не так.

 

Лань Ванцзи переспросил:

- Не так?

 

Вэй Усянь самодовольно произнес:

- Ага! Все, что летает, ползает или плавает, едва завидев меня, устремляется прочь во весь опор.

 

Лань Ванцзи покачал головой, смысл чего стал ясен и без слов: наверняка Вэй Усянь первым совершает что-то такое, от чего звери так сильно его не любят.