Стратегии обеспечения экономического роста

 

Выбор эффективной экономической стратегии процесс сложный для каждой страны, региона и подвергается различным видам рисков. Исторические особенности, климатические особенности, политические и демографические особенности в разное время имели множество сочетаний и выстраивались в соответствии с моделями экономического роста в различные стратегии. Каждая стратегия основывается на определённой модели роста.

Большинство моделей роста исходит из того, что увеличение реального объема, с выпуска происходит прежде всего под влиянием роста основных факторов производства – труда и капитала. Фактор «труд» обычно слабо поддаётся воздействию извне, тогда как величина капитала может быть скорректирована определенной инвестиционной политикой. Как известно, запас капитала в экономике со временем сокращается на величину выбытия (амортизации) и увеличивается за счет роста чистых инвестиций. Вполне очевидно, что экономический рост ценен не сам по себе, а в качестве основы повышения благосостояния населения, поэтому качественная оценка роста часто дается через оценку динамики потребления.

Наиболее простой кейнсианской моделью роста является модель Е. Домара, предложенная в конце 1940-х годов. Технология производства представлена в ней производственной функцией Леонтьева с постоянной предельной производительностью капитала (при условии, что труд не является дефицитным ресурсом). Модель Домара исходит из того, что на рынке труда существует избыточное предложение, что обусловливает постоянство уровня цен. Выбытие капитала отсутствует, отношение К/У и норма сбережений – постоянны. Выпуск зависит фактически от одного ресурса – капитала. Для простоты можно принять также инвестиционный лаг равным нулю.

Фактором увеличения спроса и предложения в экономике служит прирост инвестиций. Если в данном периоде инвестиции выросли на, то, и соответствии с эффектом мультипликатора, совокупный спрос возрастет на ΔI, то в соответствии с эффектом мультипликатора, совокупный спрос возрастет на

 

ΔYAD=ΔIm=ΔI (l/l-b)=ΔI (l/S)                                   

 

где m – мультипликатор расходов,

b – предельная склонность к потреблению,

S – предельная склонность к сбережению.

Увеличение совокупного предложения составит ΔYAS=aΔK, где а – предельная производительность капитала (по условию – постоянна). Прирост капитала ΔK обеспечивается соответствующим объемом инвестиций I, потому можно записать: ΔYAS=aI.

Поскольку в условиях равновесия инвестиции равны сбережениям, I=S, а S=sY при, s=const, уровень дохода является величиной, пропорциональной уровню инвестиций, и тогда ΔY/Y=ΔI/I=as.

Таким образом, согласно теории Е. Домара, существует равновесный темп прироста реального дохода в экономике, при котором полностью используются имеющиеся производственные мощности. Он прямо пропорционален норме сбережений и предельной производительности капитала, или приростной капиталоотдаче, (ΔY/ΔK). Инвестиции и доход растут с одинаковым постоянным во времени темпом.

Р.Ф. Харрод построил специальную модель экономического роста (1939 г.), включив в неё экзогенную функцию инвестиций (в отличие от экзогенно заданных инвестиций у Домара) на основе принципа акселератора и ожиданий предпринимателей (предпосылки модели Харрода остаются теми же, что и в модели Домара).

Предприниматели планируют объем собственного производства, исходя из ситуации, сложившейся в экономике в предшествующий период: если их прошлые прогнозы относительно спроса оказались верными и спрос полностью уравновесил предложение, то в данном периоде предприниматели оставят темпы роста объема выпуска неизменными; если спрос в экономике был выше предложения, они увеличат темпы расширения производства; если предложение превышало спрос в предшествующем периоде, они снизят темпы роста. Такой темп роста обеспечивает полное использование производственных мощностей (капитала), но полная занятость при этом не всегда достигается.

Анализ соотношений между гарантированным и фактическим темпами роста позволил сделать следующий вывод: если фактически запланированный предпринимателями темп роста предложения отличается от гарантированного темпа роста (превышает или не достигает его), то система постепенно отдаляется от состояния равновесия.

Часто обе модели объединяют в одну модель Харрода-Домара. Обе модели приводят к выводу, что при данных технических условиях производства темп экономического роста определяется величиной предельной склонности к сбережению, а динамическое равновесие может существовать в условиях неполной занятости.

Ограниченность данных моделей задана уже предпосылками их анализа. Например, используемая в них производственная функция Леонтьева характеризуется отсутствием взаимозаменяемости факторов производства – труда и капитала, что в современных условиях не всегда соответствует действительности. Модели Домара и Харрода неплохо описывали реальные процессы экономического роста 1920–1950-х гг., но для более поздних наблюдений (1950-е – 1970-е гг.) наиболее успешно использовалась неоклассическая модель Р. Солоу (рис. 3).

Неоклассические модели роста преодолевали ряд ограничений кейнсианских моделей и позволяли более точно описать особенности макроэкономических процессов. Р. Солоу показал, что нестабильность динамического равновесия в кейнсианских моделях была следствием невзаимозаменяемости факторов производства. Вместо функции Леонтьева он использовал в своей модели производственную функцию Кобба-Дугласа, в которой труд и капитал являются субститутами. Другими предпосылками анализа в модели Солоу являются: убывающая предельная производительность капитала, постоянная отдача от масштаба, постоянная норма выбытия, отсутствие инвестиционных лагов.

 

Рис. 3 Неоклассическая модель Р. Солоу

В исходном состоянии экономика имела устойчивый запас катала k1*, при котором инвестиции равнялись выбытию. После повышения нормы сбережения инвестиции выросли на (i′1-i1), а запас капитала (k1*) и выбытие (dk1) остались прежними. В этих условиях инвестиции начинают превышать выбытие, что вызывает рост запаса капитала до уровня нового равновесия k2*, которое характеризуется более высокими знаниями фондовооруженности и производительности труда (выпуск на одного занятого, у).

Взаимозаменяемость факторов (изменение капиталовооруженности) объясняется не только технологическими условиями, но и неоклассической предпосылкой о совершенной конкуренции на рынках факторов.

Необходимым условием равновесия экономической системы является равенство совокупного спроса и предложения. Предложение описывается производственной функцией с постоянной отдачей от масштаба.

Совокупный спрос в модели Солоу определяется инвестициями и потреблением. Доход делится между потреблением и сбережениями в соответствии с нормой сбережения. В условиях равновесия инвестиции равны сбережениям и пропорциональны доходу. Производственная функция определяет предложение на рынке товаров, а накопление капитала – спрос на произведенный продукт. Динамика объёма выпуска зависит от объёма капитала. Объём капитала меняется под воздействием инвестиций и выбытия: инвестиции увеличивают запас капитала, выбытие – уменьшает. Инвестиции зависят от фондовооруженности и нормы накопления, что следует из условия равенства спроса и предложения в экономике. Норма накопления определяет деление продукта на инвестиции и потребление. Она непосредственно влияет на устойчивый уровень фондовооруженности.

Чем выше норма сбережения (накопления), тем более высокий уровень выпуска и запаса капитала может быть достигнут в состоянии устойчивого равновесия. Однако повышение нормы накопления ведёт к ускорению экономического роста в краткосрочном периоде, до тех пор, пока экономика не достигнет точки нового устойчивого равновесия.

Для дальнейшего развития модели Солоу поочередно снимаются две предпосылки: неизменность численности населения и его занятой части (их динамика предполагается одинаковой) и отсутствие технического прогресса. Рост населения аналогично выбытию снижает фондовооруженность, хотя и по-другому – не через уменьшение наличного запаса капитала, а путем распределения его между возросшим числом занятых. Учет в модели Солоу технологического прогресса видоизменяет исходную производственную функцию. Предполагается трудосберегающая форма технологического прогресса, т.е. технологический прогресс осуществляется путем роста эффективности труда с постоянным темпом. Рост эффективности труда в данном случае аналогичен по результатам росту численности занятых.

Таким образом в модели Солоу найдено объяснение механизма непрерывного экономического роста в режиме равновесия при полной занятости ресурсов. Представленная модель не свободна и от недостатков. Модель анализирует состояния устойчивого равновесия, достигаемые в длительной перспективе, тогда как для экономической политики важна и краткосрочная динамика производства и уровня жизни. Многие экзогенные переменные модели Солоу было бы предпочтительнее определять внутри модели, поскольку они тесно связаны с другими ее параметрами и могут видоизменять конечный результат. Модель не включает также целый ряд ограничителей роста, существенных в современных условиях – ресурсных, экологических, социальных. Используемая в модели функция Кобба-Дугласа, описывая лишь определенный тип взаимодействия факторов производства, не всегда отражает реальную ситуацию в экономике. Эти и другие недостатки пытаются преодолеть современные теории экономического роста.

Сторонники концепции «экономики предложения» полагают, что увеличение темпов роста при полной занятости возможно прежде всего путём сокращения регулирующего вмешательства извне в рыночную систему.

Одной из проблем, выдвинутых в начале 1970-х гг., стала проблема негативных последствий быстрого роста, связанного с вовлечением и переработкой все большего количества сырьевых ресурсов. Сырье и топливо становятся дефицитными, в то время как потребности населения в них непрерывно растут. Исходя из этого противоречия, группа исследователей под руководством Денниса и Донеллы Медоуз сделала парадоксальный вывод об опасности «глобальной катастрофы». Ресурсы истощаются, и фаза роста должна закончиться в ближайшие 100 лет.

При существующих тенденциях роста человечество подойдет к определенному «пределу», за которым ему грозит катастрофа – разрушение городов, истощение ресурсов, природные катаклизмы.

В докладе Денниса Медоуза говорится об опасностях технического прогресса и экономического роста. Обращается внимание на усиливающееся загрязнение окружающей среды, негативные последствия промышленного шума, увеличивающийся год от года выброс вредных веществ, ухудшение среды проживания в городах, гибель и исчезновение животных, сокращение запасов рыбы, высыхание рек и озер, сокращение источников чистой воды. Не решена проблема утилизации промышленных и бытовых отходов. По мере увеличения производства товаров и услуг происходит ухудшение качества жизни.

Недостаток доклада Д. Медоуза – отсутствие в нем позитивных предложений и рекомендаций. Назрела необходимость переосмыслить прежние представления о существе и содержании «привычных» категорий, таких как, например, общественные затраты, ценность, товар.

Каждая из этих моделей соответствовала развитию в то или иное время развитию экономической мысли. Обеспечивала реализацию тех или иных задач. Не исключение и современный период. Решение сложных экономических проблем, с которыми столкнулся мир (и прежде всего развитые страны), требует глубоких структурных реформ, преодоления накопившихся в мире дисбалансов – и появления новой модели роста. Именно в 2010 г. в мире начались и набрали силу дискуссии об этой новой модели, а в США появился даже специальный термин для обозначения предмета дискуссии – New Normal. Предстоит разобраться в вопросах соотношения и взаимосвязи экономик Запада и Востока (прежде всего США и Китая), Севера и Юга (особенно в рамках ЕС). Это предполагает урегулирование глубоких макроэкономических (и особенно платежных) дисбалансов. Предстоит выработать адекватную модель глобального финансового регулирования, поскольку всем стало очевидно, что именно из финансовой сферы исходит основная угроза стабильности. А в условиях глобализации регулирование финансовых потоков не может быть ограничено национальными юрисдикциями. Предстоит реструктурировать мощные социальные сектора развитых стран (включая Россию) – прежде всего пенсионные системы и системы здравоохранения, которые были сформированы в условиях индустриальной эпохи и которые оказываются неэффективными в условиях постиндустриальных вызовов (как демографических, так и собственно экономических). Предстоит сформировать новую международную валютную систему, понять, какие валюты будут играть роль мировых. Причем, определяясь с этим вопросом, необходимо будет избежать валютных войн и гонки девальваций, на грани чего мир оказался осенью 2010 г. Решение всех названных проблем требует времени. Времени не только и не столько на принятие решений, сколько на их интеллектуальное осмысление и выработку вариантов действия. Именно эти вопросы будут стоять в центре внимания нового этапа кризиса – этапа, в который мир вступил в 2010 г. и который будет продолжаться и в 2011 г.

В 2010 г. в России в основном продолжалась экономическая политика предшествующего года. Однако акцент теперь был сделан не на спасение отдельных экономических агентов (предприятий, банков), а на поддержание условий для обеспечения экономической и социальной стабильности. Банки и фирмы стали возвращать долги государству и одновременно вновь начался рост внешних заимствований большого бизнеса (в отличие от предыдущих лет, теперь кредиты брали преимущественно предприятия нефинансового сектора).

В России восстановился экономический рост, хотя темп роста был существенно ниже, чем в 2000–2007 гг. Как и в предыдущие годы, рост был выше, чем в развитых странах, но ниже, чем в других странах БРИК – в Китае, Индии и Бразилии. Правда, из-за существенного спада в разгар кризиса (9% ВВП и почти 15% в промышленности) задача восстановления экономики теперь стоит гораздо более остро. Существенно более сложной стало и решение задачи вхождения России в пятерку самых крупных по ВВП стран к 2020 г. (таблица 3)

Учёные института экономической политики им. Гайдара дают следующие определения сложившейся стратегии в России и мире. Одной из иллюзий начала структурного кризиса является ожидание восстановления «старого доброго времени» – преодоления неурядиц и восстановления старой модели роста. Это ошибочная стратегия. Кризис, подобный нынешнему, предполагает формирование новой модели экономического развития, и лишь с ее появлением начинается преодоление кризиса. А преимущества на выходе из кризиса получают те страны, которые способны сформировать эту модель и наиболее последовательно и решительно реализовать ее на практике. Именно в обретении новой модели роста состоит стимулирующая роль структурного кризиса и шанс отдельных стран в результате кризиса совершить рывок в своем развитии.

 

 

Таблица 3

Основные сводные показатели базисного варианта прогноза	2008	2009	2010	2011	2012	2013	2014	2015	2020	2025	2030
Реальные доходы	100	102,4	107,4	106,1	108,0	110,6	117,1	122,8	154,8	198,0	255,0
Реальная заработная плата	100	97,3	97,3	98,9	101,8	104,9	109,8	115,0	144,7	182,0	229,0
Реальная трудовая пенсия	100	111,2	141,5	143,7	148,0	152,5	160,4	168,7	217,1	279,2	358,9
Расходы на товары и услуги	100	95,0	97,6	100,2	105,9	108,4	110,4	116,0	148,2	179,6	215,9
Индекс потребительских цен	100	111,6	123,6	134,3	144,4	152,3	160,7	169,6	221,6	289,6	378,5
Индекс ВВП	100	100,0	94,2	92,5	93,6	95,9	98,5	102,6	131,7	163,1	202,9
Численность занятых в организациях, млн. чел.	49,4	47,7	47,9	47,8	47,7	47,7	47,62	47,57	47,4	47,3	47,28
Численности пенсионеров, млн. чел.	30,2	30,6	31	31,4	31,8	32,2	32,6	33,01	35,17	37,46	39,9
Соотношение средней заработной платы и средней трудовой пенсии, %	28,3	37,0	37,0	37,0	37,0	37,2	37,3	37,5	38,2	39,0	40,0

 

Первый вариант предполагает развитие существующей модели роста и ее адаптации к вызовам по мере их появления. Государство в этой конструкции является основным источником роста – и как источник ключевых финансовых ресурсов, и как нейтрализатор «рыночной стихии», и как держатель ключевых институтов, необходимых для экономического роста. Государство определяет приоритеты, концентрирует на них политический и финансовый ресурс, выстраивает финансовую систему, опираясь на принадлежащие государству банки и биржи, напрямую руководит ключевыми производственными компаниями (контролирует «командные высоты»). Государственный спрос не только на товары и услуги, но и на институты оказывается здесь системообразующим. От государства же зависит в значительной мере и спрос домохозяйств.

Второй вариант предполагает усиление роли частных источников роста (частных фирм и домохозяйств). Они должны замещать и постепенно вытеснять государство из предпринимательской зоны. Государство должно создавать максимально благоприятные условия для функционирования частных экономических агентов, стимулировать их интерес к развитию, т.е. стимулировать предложение товаров и услуг на рынке.

Выбор между экономикой спроса и экономикой предложения лежит в основе характерной для всего ХХ века дискуссии между кейнсианскими и неоклассическими моделями экономического роста. Еще более актуальна эта тема для стран с развивающейся экономикой (или для стран догоняющей модернизации). Анализируя опыт Германии и России второй половины XIX – начала XX в., А. Гершенкрон показал, что в условиях догоняющего развития государство должно брать на себя компенсацию рыночной неопределенности, особенно слабости только зарождающихся рыночных институтов. Однако последующее развитие событий показало, что за это избыточное вмешательство государства обществу впоследствии приходится платить немалую цену – политическую и экономическую. «Большое государство» закостеневает и с какого-то момента становится препятствием для современного экономического роста, и для преодоления этого препятствия требуется затратить немало ресурсов, а то и принести жертвы.

Действующая модель роста – экономика спроса, основными элементами этой модели являются обеспечение высокого уровня социальной и политической стабильности в обществе в качестве ключевой цели, к которой стремится правительство. Наличие высоких и растущих цен на углеводороды, наращивание бюджетных расходов как важнейшего источника спроса, постепенное повышение налогов, сохранение значительного инфляционного потенциала, усиление роли индивидуальных (адресных) решений в противовес созданию общих правил игры. Сложившаяся в 2000-х годах и действующая поныне модель экономического роста основывается на наличии значимых, дешевых и незаработанных финансовых ресурсов, источником которых является не рост производительности труда, а благоприятная внешнеэкономическая конъюнктура. Собственно, такая модель с некоторыми модификациями существует в России с 1970-х годов, и в настоящее время она является почти столь же популярной, как и в то первое десятилетие ее эксплуатации. Быстро растущие расходы государственного бюджета или требуют еще более быстрого роста цен на энергоресурсы, или оборачиваются бюджетным дефицитом. Государство выступает важнейшим источником спроса в экономике. Прежде всего это спрос со стороны средних и бедных слоев населения, связанных с государственным бюджетом (пенсионеры, безработные, государственные служащие и военные, а также примыкающие к ним работники госкорпораций). Существенную роль играет финансирование силовых структур в части как содержания военнослужащих, так и закупки вооружений. (Впрочем, 2010 г. стал в определенном смысле переломным, поскольку Россия объявила о крупных военных закупках в странах НАТО.) Другой мощной сферой государственного спроса являются инвестиции в инфраструктуру. Однако, понимая высокий уровень коррупции в этом секторе, правительство весьма осторожно в своих инфраструктурных вложениях – в отличие от социальных расходов. Выбор между приоритетом инфраструктурным и социальным является непростым. Социальные расходы попадают на более конкурентный рынок, и они действительно могут обеспечить рост потребления. Инфраструктурные сектора более монополизированы, и инвестиции в них приводят к повышению цен (тарифов), а не к росту предложения соответствующих товаров и услуг.

В то же время социальные расходы в значительной мере влияют на рост инфляции, а также вызывают повышенный спрос на товары дешевого импорта. Как показала практика последних лет, рост спроса на дешевые товары и услуги удовлетворяется не отечественным товаропроизводителем, а поставками из стран с дешевым трудом (прежде всего из Азии). Это ограничивает стимулирующий потенциал бюджетных расходов. В какой-то мере этот спрос можно было бы компенсировать курсовой политикой, т.е. сдерживанием укрепления рубля, однако возможности денежных властей в этой сфере весьма ограниченны – особенно при данном высоком уровне цен на углеводороды.

Еще одной проблемой социальных расходов является их необратимый характер. Отказаться от взятых социальных обязательств можно только в условиях тяжелого политического и экономического кризиса. Здесь нельзя прибегнуть к аргументам отсутствия должного уровня доходов бюджета. Расходы на инфраструктуру в этом смысле гораздо более политизированные, от них легче отказываться.

Приоритет социальной стабильности в этой модели будет подталкивать к проведению консервативной политики на рынке труда – к политике, препятствующей высвобождению занятых, а значит, и к структурному обновлению. Высвобождение будет допустимо только очень осторожное и под контролем государства. Это может давать серьезные позитивные результаты, как продемонстрировал пример АвтоВАЗа в 2010 г. Однако тиражирование этого опыта в массовом масштабе практически невозможно.

Обеспечение макроэкономической и социальной стабильности при отказе от структурных реформ будет требовать роста налогов, т.е. пересмотра политики последних 15 лет.

Наконец, экономика, основанная на государственном спросе, принципиально более склонна к сохранению и поддержанию монополий, а также к инфляции. Монополии будут обеспечивать стабильность экономико-политической ситуации, хотя и ценой более низкого качества товаров и услуг при более высокой инфляции. Доминирование государственного спроса смягчит потребность экономических агентов в снижении инфляции, поскольку государственные инвестиции будут более важны, чем частные, а именно для частного инвестора более важна низкая инфляция как предпосылка снижения процентных ставок. Государство будет, по-видимому, усиливать индивидуальный (адресный) характер своих решений, предоставляя стимулирующие льготы для отдельных типов инвесторов и производителей – льготы, компенсирующие повышение налогов, высокие процентные ставки и высокие административные барьеры.

 

Таблица 4

 

Рост для структурной модернизации – экономика предложения. Модернизация должна будет сделать основной акцент не только (и даже не столько) на темпы роста, сколько на его качество. Это требует выработки новой модели роста и стратегии роста, основанной на стимулировании предложения товаров и услуг, т.е. на создании условий для успешного функционирования и развития агентов экономической жизни. Можно выделить следующие основные элементы этой модели:

· снижение, а не рост бюджетной нагрузки относительно ВВП, т.е. снижение расходов бюджета и налогов. Практически все успешные примеры догоняющего развития в постиндустриальном мире происходили в странах с бюджетной нагрузкой ниже, чем в странах самых передовых;

· восстановление макроэкономической сбалансированности, т.е. сокращение бюджетного дефицита при рационализации и повышении эффективности бюджетных расходов;

· валютная политика должна быть благоприятна для инвестиционного процесса. Это означает поэтапное продвижение к превращению рубля в региональную резервную валюту. В связи с тем что существенно снижается эффективность стимулирования внутреннего производства путем сдерживания укрепления курса национальной валюты, необходимо на практике перейти к таргетированию инфляции, что позволит удерживать процентные ставки на приемлемом для инвесторов уровне;

· обеспечение открытости экономики как важнейшего условия стимулирования внутренней конкуренции, развитие Таможенного союза, единого экономического пространства, присоединение к ВТО и ОЭСР, в перспективе продвижение к единому экономическому пространству с ЕС, что может рассматриваться в качестве стратегической цели внешнеэкономической политики. Все это не отрицает мер по текущей поддержке несырьевого экспорта;

· нейтрализация конъюнктурных доходов – возвращение к идеологии и практике формирования Стабилизационного фонда из средств, вырученных от продажи углеводородов выше определенной (и не изменяемой на протяжении нескольких лет) цены;

· глубокое реформирование отраслей человеческого капитала (социального сектора), прежде всего пенсионной системы и здравоохранения. Приведение их в соответствие с демографическими и финансовыми реалиями постиндустриального времени. Усиление частных и индивидуальных принципов функционирования этих секторов, а также согласование их развития с формированием источников долгосрочных инвестиций;

· последовательное проведение приватизации с доминированием в ней не фискальных, а социальных и политических задач – формирование широкого слоя не олигархических собственников средств производства (среднего и крупного бизнеса), формирование среднего класса и привлечение стратегических инвесторов. Такого рода приватизация будет создавать спрос на модернизацию, макроэкономическое оздоровление и структурные реформы, о которых выше шла речь.

Как показал 2010 г., восстановление экономического роста не стало синонимом выхода из кризиса. Экономическая ситуация остается неустойчивой, зависящей в значительной мере от государственного спроса. Необходимость поддержания высокого уровня бюджетных расходов при ограниченной возможности повышения налогов предполагает наращивание государственных заимствований, что создает для правительств всех стран проблемы не только текущего, но и долгосрочного характера – по долгам придется платить, причем в течение долгого времени. Правительства ведущих стран мира стоят перед выбором – тяжелым и принципиально важным для перспектив глобального экономического развития. Это выбор между ужесточением бюджетной политики и продолжением бюджетного стимулирования.

Первый путь будет способствовать макроэкономическому оздоровлению в перспективе, но может иметь непосредственным результатом рецессию, что неприятно и экономически, и политически – чревато потерей мандата находящимися у власти правящими партиями.

Второй будет поддерживать текущий экономический рост, но чреват тяжелыми проблемами в будущем, из которых придется выбираться на протяжении десятилетия, а может быть и дольше.

Вопрос состоит только в том, как лучше пережидать текущие неприятности: жертвуя ростом или финансовой устойчивостью? По сути, эта полемика на национальном уровне воспроизводит логику поведения крупных предприятий – надо подождать, получить и реструктурировать кредиты, а потом все пойдет по-старому. Ключевой проблемой такого подхода является фактический отказ от модернизационной компоненты антикризисной политики. Выжидание восстановления роста, будь то на микроуровне или на макроуровне, подталкивает к максимальному поддержанию стабильности и к недопущению срывов. Между тем проблема находится глубже. Системный кризис несет в себе мощную модернизационную компоненту. Он, т.е. его преодоление, предполагает выход на новые уровни конкурентоспособности, на новые экономические и технологические решения.

Преодоление кризиса не отражается в цифре роста – как начало кризиса не совпадало с началом спада. Вопрос стоит о новом качестве роста, о новой модели роста и о новой модели регулирования социально-экономических процессов – теперь, по-видимому, в глобальном масштабе. Для этого нужна ответственная, консервативная бюджетная политика – политика, которая стимулирует обновление, а не помогает традиционным предприятиям сохранить свое место на рынке. Иными словами, выбор между ужесточением и стимулированием не сводится к вопросу о предпочтительности экспансионистской или консервативной бюджетной политики. Главное здесь состоит в сигнале для экономических агентов – должны они сохраняться или модернизироваться. Жесткие бюджетные ограничения при всей их социально-политической проблематичности создают условия для обновления, тогда как мягкие бюджетные ограничения, ослабляя текущие проблемы, ведут к тяжелому структурному кризису в будущем.

Делая выводы, можно сказать, что за выбором стратегии и модели обеспечения экономического роста любое государство правительство министерство обязано осознавать, что за цифрами и прогнозами скрывается качество жизни людей. И оно должно быть достойным, тогда и вести бизнес в этой стороне будет удобно и выгодно и жить не стыдно.