Ослабление островных кельтов.

 

Мы должны рассмотреть здесь в деталях фазы ослабления последнего бастиона независимого кельтского мира – Британии и Ирландии, и важно сразу подчеркннуть медлительность и особенности этого упадка. Отличия от ситуации в Галлии очень велики:

— Романизация и христианизация последовали за романизацией и христианизацией Галлии, где эти процессы шли почти одновременно. Христианизация Британии была завершена к началу V века. Римляне не завоевали весь остров (завоевание остановилось у валов Антонина и Адриана, которые должны были быть построены, чтобы препятствовать вторжениям пиктов и скоттов), а латынь не уничтожила местный бриттский язык. Что касается Ирландии, то она никогда не была романизирована, а христианство не было привнесено туда до V в. н. э.

Внутренние различия также велики:

— В то время как Ирландия сохранила почти нетронутой свою политическую и социальную структуру до X – XI вв., бритты восприняли римскую концепцию империи и считали себя, так же как галлы, римскими гражданами. Правда нужно бы еще выяснить, все ли были с этим согласны, но Британия, оставленная легионами в начале V века, считала себя составной частью Римской империи.

 

Однако не Римская империя и не христианство нанесли решающий удар по островной кельтской культуре, то были германские вторжения, непохожие на такие же вторжения на континенте. Они начались с расселения колонов на востоке Британии в римскую эпоху, затем очень быстро, начиная с V века, германцы, то есть, англы и саксы, пришедшие с континента, основали независимые королевства, которые постепенно оттеснили бриттов на запад и север острова. В VII – VIII вв. англосаксы заняли большую часть будущей Великобритании. Уэльс, отделенный от Корнуолла и бриттов севера, попал в вассальную зависимость от германцев, потому что маленькие королевства, из которых он состоял, не были способны объединиться и сопротивляться. Бритты севера и независимый Корнуолл продержались до XI века, а с конца XIII века Уэльс попадает в английскую зависимость. Что касается Бретани, то еще в конце IX в. она была страной с островной традицией, но королевство, основанное Номиноэ и Эриспоэ не пережило норманнских завоеваний X века. Герцогская Бретань с XI века отвернулась от островов в сторону континента. Против воли бретонских королей, которые хотели основать свое архиепископство в Доле, папство упорно удерживало королевство Бретань в зависимости от Турского архиепископства, сделав бретонскую церковь, с помощью назначения франкоязычных духовных лиц, первым и эффективным инструментом действенного утверждения французского языка (с XII века бретонские клирики ходили учиться в Сорбонну!).

Ирландия пострадала от жестокого удара норвежцев и датчан в конце VIII века: христианизация ослабила воинские возможности гойделов, которые кроме того не были мореплавателями[9]. Окончательное освобождение от скандинавов пришло в начале XI века, но традиционная Ирландия уже прекратила свое существование. Страна в дальнейшем подчинилась власти нормандских баронов и почти на восемь веков лишилась своей независимости. Разрушение завершилось депопуляцией и англизацией в XIX веке. Англизация же привела к возникновению «ирландского вопроса», который в течение долгого времени и до наших дней, отрицательно влияет на всю британскую политическую жизнь. Проблема Ольстера в самом конце XX века еще раз доказывает свою остроту наличием в ней неразрешимого и анахроничного религиозного антагонизма.

 

 

V. ГЕОГРАФИЯ, АРЕАЛ РАСПРОСТРАНЕНИЯ И
                       КОЛЫБЕЛЬ ЦИВИЛИЗАЦИИ.

 

 

1. Ареал древнего распространения.

 

Географию кельтского мира описать нетрудно, по крайней мере если касаться только общих вопросов. После периода предполагаемых индоевропейских вторжений главным центром экспансии стала Центральная Европа, особенно Богемия, – это происходило на стыке гальштаттской и латенской эпох. Последние крупные события в этой области происходили одновременно с римским завоеванием Норика (в Австрии) и Паннонии (в Венгрии). Во всяком случае неоспоримые следы присутствия кельтов встречаются в Западной и Южной Польше, в Венгрии и на Балканах, где продвижение кельтов шло вдоль течения Дуная. Здесь не имеет смысла упоминать вторжение кельтов в Грецию в 289 г. до н. э. или взятие ими Рима за век до этого.

Но основной областью их расселения от Гальштатта до конца Ла Тена стала Галлия как таковая от Ла-Манша до Средиземноморья, от Атлантики до Альп и Рейна, и, по утверждению Тита Ливия, преображавшего в историю миф о ver sacrum Амбигата в VI в. до нашей эры, именно оттуда хлынули волны завоевателей, затопившие Шварцвальд и Северную Италию.

Как бы то ни было, кельтское нашествие скоро достигло Пиренейского полуострова, Северной Италии, юга Франции, всех прирейнских регионов от Швейцарии до Нидерландов и, вероятно из Бельгии, – Британских островов, которым суждено было затем стать последним и единственным прибежищем кельтов.

Эти события свершались уже при свете истории. Когда Цезарь завоевал Галлию, племена белгов только что обосновались в Британии: память об этом событии была еще свежа для двух-трех поколений, а схожие названия народов и городов встречаются по обе стороны Ла-Манша. Ирландские предания часто упоминают о племенах галиойн, поселившихся в Лейнстере и служивших в качестве наемников королеве Медб, владычице Коннахта, во время ее сражения с Ольстером. Не связано ли название этого племени с галлами, явившимися туда, чтобы попытать счастья после завоевания их родины Цезарем? Так или иначе, географическое понятие о Галлии (и привозимом оттуда вине) было во всяком случае небезызвестно ирландцам. Между обеими странами установились постоянные отношения – либо непосредственно, либо через Британию; они не прекращались и в римскую эпоху.

С другой стороны, греки и римляне донесли до нас свидетельства о кельтских вторжениях в Италию и на Балканы. Кельтский материал присутствует в Польше, Румынии, Югославии, Болгарии; кельтские следы находят вплоть до Одессы. Последнее передвижение кельтов изменило лингвистическую и политическую карту крайнего запада Европы: бриттское переселение в Арморику дало этому полуострову новое название и новый язык. Впрочем, ученые не прекращают обсуждать условия, дату, причины и масштаб этого переселения.

Таким образом, со времен античности географическая протяженность кельтского мира значительно сузилась: кельтские области существуют и сейчас, но существуют также и страны (их протяженность куда более велика), которые некогда были кельтскими и простирались от Тахо до Дуная и от Цизальпинской Галлии до Шотландии, сохраняя сознание некоторого единства.   Во времена своего апогея кельтский регион включал в себя:

почти весь Пиренейский полуостров за исключением юго-востока, находившегося под властью карфагенян, и северо-запада, где уцелели его древние завоеватели – иберы, лузитаны и предки басков;

  Галлию, делившуюся на три крупных области:

 Аквитанию, где названия местностей, таких как Бурдигала (Бордо), а также пиренейские теонимы невозможно объяснить кельтским влиянием и где роль кельтов была, если не решающая, то по крайней мере очень важная;

собственно Кельтику, от Гаронны до теперешнего парижского региона и от Средиземноморья до Ла-Манша;

Белгику, от Марны до Рейна, гораздо более обширную, чем современная Бельгия: она включала в себя также значительную часть рейнских территорий.

Из всех стран, бывших в древности кельтскими, в Галлии наиболее велика плотность топонимических следов: почти все города Франции, не говоря уже о тысячах менее значительных населенных пунктов, носят названия кельтского происхождения.

 

Обширные территории:

Южной Германии: Вюртемберг,

Баден,

Бавария;

Австрии: Каринтия,

Штирия,

Верхняя Австрия,

Форарльберг;

 

Совершенно очевидно, что в труднодоступных альпийских районах с их нелегкими средствами сообщения романизация была медленной и поверхностной. В эпоху великого переселения народов население этих регионов перешло непосредственно с кельтских языков на германские. Этим объясняется относительно высокое число кельтских топонимов с чертами германской фонетики, сохранившихся в Австрии, Швейцарии и Южной Германии.

Возможно также, что кельты, колонизовавшие Германию, те, чье присутствие засвидетельствовано в Польше, Венгрии и Румынии, а быть может, и те, что, перемещаясь вдоль Дуная, вторглись на Балканы и обосновались в Малой Азии, в Анатолии, – возможно, что эти кельты происходили из Центральной Европы. Чем более продвигаются вперед научные исследования, тем более возрастает значение кельтов в археологии Восточной Европы.

Британские острова, Великобританию и Ирландию: кельты полностью заняли их в самые отдаленные времена протоистории, занимали вплоть до раннего средневековья, а отчасти занимают и сейчас. Только в V, VI и VII вв. нашей эры англосаксонские завоеватели оттеснили их в гористые местности Шотландии и Уэльса. А Ирландия, несмотря на все превратности судьбы, в итоге сумела избежать политической аннексии и ассимиляции.

Подводя итоги, можно сказать, что в известный момент протоистории или древнейшей истории три четверти Европы были кельтизированы. Во многих других местах кельты побывали только мимоходом или были затоплены волнами других нашествий или, наконец, поглощены местным населением: именно это произошло в Центральной Европе и в придунайских областях. Но в Западной Европе их пребывание оказалось длительным. Во Франции не существует границ между провинциями, департаментами или диоцезами, которые не имели бы древних юридических оправданий, восходящих сквозь средневековые времена к галльскому периоду. На средиземноморском побережье, где кельтские поселения были более редкими, удалось уцелеть другим народностям (как грекам Марселя!), которые сосуществовали с кельтами ценой компромиссов, договоров, взаимовлияний и союзов, приводивших иногда к образованию новых этносов или, по крайней мере, их переименованию: кельтиберы в Испании, например, или кельто-лигуры в Провансе и предгорьях Альп.

 

2. НАЦИОНАЛЬНОСТЬ: КЕЛЬТЫ И ГЕРМАНЦЫ.

 

Поскольку само понятие национальности является понятием исключительно современным, а документы отдаленных эпох отличаются крайней неопределенностью, нам придется довольствоваться весьма приблизительными оценками. На стыках кельтского и германского миров невозможно с достаточной четкостью определить, где начинаются кельты и где кончаются германцы. И однако, если не принимать во внимание их древнего индоевропейского родства, лингвистического или культурного кельто-германского единства никогда не существовало. Согласно Цезарю, белги были самыми дикими из галлов: они обитали очень далеко от Нарбонской Галлии, – поясняет он, – и к ним лишь изредка добирались торговцы, привозившие предметы роскоши, способные смягчить их буйные нравы. Но он принимает во внимание и начавшееся издавна движение германских племен на запад: эдуи, к которым Цезарь обратился за поддержкой во время своего официального вступления в Галлию, хотели оказать сопротивление секванам, вступившим в союз с германцами Ариовиста. А для переговоров с Ариовистом нужно было пользоваться не германским, а галльским языком.

Можно, конечно, думать, что древние не особенно вдавались в подобные детали: ведь и кельты, и германцы были для них всего лишь варварами. Однако Цезарь провел в Галлии несколько лет; он так и не выучил галльский язык (мы часто забываем, что он, как все образованные римляне, охотнее пользовался греческим, чем латынью), но тем не менее был способен провести этнографические различия. Пятьюдесятью годами раньше, во время вторжения кимвров и тевтонов, переговоры с захватчиками велись по-галльски, а все их вожди носили кельтские имена. С другой стороны название «кимвры» также хорошо объясняется сравнением с ирландским cimbid «красть», а название «тевтоны» объясняли, может быть, слишком упрощенно, с помощью кельтского touta/teuta «племя». Исследователи теряются в догадках по поводу загадочных языковых обстоятельств в древней доримской Европе.

Несомненно не нужно возвращаться к гипотезе, – которая была высказана слишком серьезно – что все подобные народы древности могли быть не кельтами, а порабощенными народами, вынужденными выучить кельтские языки (в наше время эта гипотеза чудесным образом подходит для Ирландии и Бретани. А что и говорить о черной Африке и об индейцах Америки!). Учитывая все это, нам следует еще раз обратиться к отчету Цезаря, который объясняет, что некогда галлы превосходили германцев не только в отношении материальной цивилизации и духовной культуры, но также в смысле храбрости и воинской доблести. Анализ германских языков показывает, что их структура весьма отлична от языков кельтских, но давние словарные заимствования из кельтского относятся к столь фундаментальным понятиям права и управления, как «империя» (Reich) или административная функция галльского ambactus (Amt [10]).

Деликатная тема взаимоотношений кельтов и германцев в течение первого тысячелетия до нашей эры с научной точки зрения была оболгана и отравлена – это не слишком сильное слово – франко-германским антагонизмом между 1870 и 1945 гг. Одни читали Цезаря, который почти не отзывается о галлах положительно, но считает их выше германцев по уровню цивилизации и культуры (со свевом Ариовистом послы Цезаря проводили переговоры не на германском языке, из которого римляне не знали ни слова, а по-галльски!); другие читали Тацита, который по сравнению с римской коррупцией объявлял германцев добродетельными и храбрыми. Однако первые потеряли свой язык с крушением независимого кельтского мира, а вторые сохранили язык и после краха Римской империи. Французские ученые между 1870 и 1914 гг. настаивали на интеллектуальной неполноценности германцев, «учителями» которых были галлы, предки французов. Немецкие ученые между 1919 и 1940 гг. превозносили грубые германские добродетели воинской храбрости и моральной чистоты в отличие от упадка романизированных кельтов. Никогда не следует обращаться с историческими фактами, повинуясь влиянию предубеждений и страстей нынешнего времени, между тем все подобные споры с давнего времени несут груз этих анахронизмов.        

Путаница между кельтами и германцами была в древности столь велика еще и потому, что никогда не существовало понятия «кельто-германцы»: задолго до Цезаря общий термин Keltoi или Сeltae прилагался равным образом и к тем, и к другим. Хотя рассмотрению германо-кельтских соответствий было посвящено немало работ (сводящихся, в основном, к исследованию лексики), но мы до сих пор не имеем точного представления о степени влияния кельтского языка на германский до первого века до н. э. (если предположить возможность такого влияния). Можно полагать, что древние нередко ошибались, говоря о варварах, и почти всегда принимали германцев за кельтов. Но при всем этом они всегда по мере сил проявляли заботу о точной идентификации самих кельтов, выражавшейся в двойных наименованиях: кельто-греки, кельто-фракийцы, кельто-скифы, кельто-лигуры. Эти наименования отнюдь не всегда соответствуют конкретной действительности; они отражают не столько этнические слияния на границах кельтского мира, сколько культурные компромиссы, контакты языков и цивилизаций.

Кельтский фактор и его большое значение в истории Европы побуждают нас к осмотрительности в обращении с понятиями культуры и национальности. К тому же все это неразрывно связано с языком. Но язык нельзя обнаружить с помощью археологических раскопок. Осуществление синтеза – это задача историка, если, конечно, она ему по плечу.

ГЛАВА ВТОРАЯ

ОРГАНИЗАЦИЯ КЕЛЬТСКОГО МИРА

I. ГОСУДАРСТВО И ОБЩЕСТВО.