Политический интерес участников

В различных источниках политический интерес участников первого ополчения Смуты рассматривался с различных точек зрения. Так, в русской историографии начала XIX века сложился стереотип о Смуте как польско-шведской интервенции[9]. В XIX-начале XX века. При этом Первое ополчение понималось как борьба народа с государством. Современники тех событий считали смуту наказанием за грехи.

В советское время взгляды на эту тему изменились. Н. И. Костомаров считал, что Первое Ополчение было направлено на подавление одной из причин Смутного времени  - стремления Западной Церкви во главе с Папой Римским подчинить себе всю Россию[10].

В. О. Ключевский первым создал целостную концепцию Русской Смуты в результате тяжелого социального кризиса[11]. Причиной этого, по мнению историка, стало возмущенное состояние народа после опричнины Ивана Грозного и прекращения династии Рюриковичей.

По словам В. О. Ключевского, политической причиной появления Первого ополчения стало само устройство государства с его тяжелой налоговой базой и неравномерным распределением государственных пошлин. Соответственно, политический интерес участников Первого ополчения заключался в преодолении этих несправедливостей.

Вершиной дореволюционной историографии определения политических интересов Смутного времени стал фундаментальный труд С. Ф. Платонова «Очерки истории Смуты в Московском государстве XVI-XVII вв.»[12]. Политической причиной смуты С. Ф. Платонов считал результат кризиса, пережитого Московским царством в XVI веке. При этом проявлялись различия в социальной сфере, с одной стороны, между верховной властью и аристократией клана, что привело к поражению аристократии и появлению дворянской элиты, с другой стороны, за землю и труд между феодалами.

Недовольство порабощенной массы крестьян выражалось в их возросшем доступе к новым землям и казакам. Для С. В. Платонова также важна характеристика духовной жизни в Московском государстве начала XVII века - по словам историка, на этот раз небольшие отклонения от старых московских обычаев стали повсеместными. Это было вызвано событиями Смуты, а также наплывом иностранцев при Михаиле Федоровиче. Эти события воплотили в жизнь интересы защиты, борьбы с протестантской пропагандой.

Исследователям удалось воссоздать точную картину новгородских переговоров с первым и вторым ополченцами и продвинуть идею избрания шведского князя на московский престол. Советская парадигма в понимании Смуты XVII века возникла как дореволюционная оппозиция. В основе этой парадигмы лежало международное, а не национальное понимание истории. Главным идеологом такого подхода к изучению истории России был М. Н. Покровский[13]. Именно он первым сформулировал тезис о том, что смута-это классовый конфликт.

Сложность событий начала XVII века сводилась только к общественным движениям. Самозванцы Лжедмитрий I и Лжедмитрий II, по мнению М. Н.Покровского - крестьянские цари. И только из-за Союза дворян и бояр против крестьянских царей обеспокоенные люди были вынуждены сотрудничать с иноземцами и вместе с ними воевать с дворянами.

Первое ополчение, в том числе Нижегородское ополчение во главе с К. Мининым и Д. М. Пожарским - это социальное направление против революции. Так, М. Н. Покровский писал, что в России в начале XVII века произошел большой всплеск классовой борьбы, иначе крестьянское восстание, а появление самозванцев было порождено внутренними основаниями, а не только польским нашествием. Более того, книга посвящена Смуте, названной М. Н.Покровским - крестьянской революцией. "Буржуазные" историки, по мнению М. Н. Покровского, стремились скрыть классовую сущность этого движения, поэтому они стали рассказывать, что новый царь Лжедмитрий или  Димитрий, как его называли, был выдвинут польскими помещиками и Католической Церковью. Здесь историк проводит параллель с современностью, но не с советско-польской войной, а с революцией в России: в 1917 году: буржуазные газеты также сообщали, что это дело устроили немцы, что все это подкуплено, устроено на иностранные деньги и т. д.".   

Порабощение крестьян в XVI веке подготовило почву для революции начала XVII в. С начала 1934 г. историография стала обсуждать национальный вопрос и преподавание истории таким образом, что самодержавие не представляло интересов только господствующих классов, что, конечно, было прямо противоположно взглядам М. Н.Покровского, умершего в 1932 г. Подход М. Н. Покровского был официально осужден, к чему были причастны и его ученики[14].

В послевоенный период важное значение в изучении начала XVII века стали играть исследования И. С. Шепелева[15]. Шепелев считал Лжедмитрия II ставленником правящих кругов Речи Посполитой, употребляя по отношению к нему термин " тайное вмешательство». Интересы Первого ополчения были направлены на то, чтобы подавить это «тайное вмешательство». Особенно важным был собранный им материал по истории Первого ополчения, которое до этого почти всегда оказывалось в тени более успешного второго (Нижегородского) ополчения.

Несмотря на непривлекательное название, в нем содержалось много нового и полезного материала. Книга И. С. Шепелева отличается полнотой используемых материалов. Шепелев сделал предметом своих интересов первое ополчение, самостоятельно изучив большой массив источников. Основное внимание он уделил влиянию интересов казаков в освобождении Москвы, впервые показав их не просто как деструктивную среду, но и как важную социальную силу. Собранные и проанализированные материалы книг И. С. Шепелева способствовали и даже подготовили переход к новому пониманию политических интересов Смутного времени.

Н. П. Долинин развеял миф о том, что патриарх Гермоген организовал поход патриотов в Москву и доказал причастность Прокопия Ляпунова[16]. Историк также рассмотрел подготовительные шаги Прокопия Ляпунова по организации ополчения, связанные с переговорами с польским гетманом Сапегой, казачьим атаманом Иваном Заруцким и князем Дмитрием Трубецким. Вклад этот имеет важное значение в изучении географии первого ополчения.

Р. Г. Скрынников утверждал, что главным политическим интересом внутри слоя служилых людей была ненависть к бедным сословиям и денежному жалованью мелким торговцам южных уездов (лишь относительно недавно присоединившихся к Московскому государству), хорошо обеспеченным Московским служилым людям - дворянам, управителям и тем более - думским чинам. Именно мелкая сошка южных округов стала питательной средой для всех антиправительственных инициатив. Через эти уезды проходили группы всех самозванцев, быстро набиравших участников из числа местных служилых людей[17].

В работах А. Л. Станиславского и Р. Г. Скрынникова представлен особый взгляд на смуту - как на гражданскую войну. Именно эти два исследователя бросили вызов понятию Смуты как Крестьянской войны. А. Л. Станиславский утверждал, что главной разрушительной силой, действующей в смуте, были интересы вольного казачества. Но это были не донские или Волжские казаки, которые давно жили на окраинах страны. Вольные казаки - это сборище выходцев из разных социальных слоев прямо в центре Московского государства. Это был народ, потерявший свой прежний социальный статус, попавший в экономический кризис, выброшенный на улицу и не получивший защиты от царя: и бывшие служилые люди, и бывшие крестьяне, и бывшие горожане, и бывшие рабы. Решающую часть из них играли боевые рабы, профессиональные солдаты[18].

Они - свободные казаки стали главной силой всех антиправительственных сил в смуте. Они были заинтересованы в продолжении бунтов, потому что не имели сильного положения, услуг и заработка, необходимых для жизни, и добывали средства к тому главным образом путем грабежей или были самозванцами. По мнению историков, казаки воевали и с захватчиками, и с правительственными войсками на стороне "угнетенных классов". В конце концов А. Л. Станиславский и Р. Г. Скрынников отошли от осознания Смуты как Крестьянской войны. Вместо классового конфликта в качестве основного политического интереса они указывали на борьбу внутри слоя служащих людей[19].