Глава 8. Самый прекрасный день в нашей жизни

Чонгук

Мая 22 год

Кто-то потряс меня за плечо, пытаясь разбудить. Когда я открыл глаза, то увидел, как морской пейзаж заполнил всё окно машины. Морской бриз веял прохладой, скорее всего потому, что я ещё не до конца проснулся. Я обхватил себя обеими руками и выполз из машины. Другие, стоявшие уже далеко на пляже, там, где волны разбивались о берег, махали мне. За ними простиралось море, а над морем светило солнце. Вся картина выглядела как фотокадр.

Поднялся ветер и наполнил этот кадр бушующим песком, как раз когда я поднял руку, чтобы помахать в ответ. Песчаная пыль поднялась с земли и закружилась в водовороте. Остальные все разом обернулись, закрыв лица от этого вихря. Я сделал то же самое, зажмурив глаза, опустив голову и закрывшись рукой. Мы ещё долго стояли так посреди плеска волн и свиста ветра.

Я пытался раскрыть глаза, но их жгло от песка. «Не три их, так только хуже сделаешь» – услышав Хосока, я стал медленно моргать. Море, небо и другие – то появлялись, то снова исчезали сквозь стоящую перед глазами пелену. Моргнув несколько раз, я почувствовал, как полились слёзы и жжение утихло. Должно быть, они смыли песчинки из глаз. Я услышал, как остальные рассмеялись. Они смеялись надо мной, над тем, как я стоял посреди пустого пляжа и проливал слёзы.

Не ясно, кто тогда побежал первым. Всё началось как глупая игра. Я притворился, что гонюсь за другими, потому что те издевались надо мной. Хосок сорвался с места, спасаясь от меня бегством. Затем к нам присоединились остальные, гоняясь друг за другом и радостно смеясь. В какой-то момент мы все начали бежать по прибрежной дороге. Я бежал позади всех. Я совсем выдохся, вымок, а голова раскалывалась. Но я не остановился, потому что остальные продолжали убегать.

Мы все встретились снова, высвободили Чимина из больницы и вернулись на тот самый пляж. Всё получилось спонтанно. Я просто сопровождал их, но тем не менее это было очень волнующее для меня. Может быть, только так безучастно слоняясь, я мог справиться с этим страшным волнением. Так я поступил тогда, когда мы все вместе прогуляли школу и пришли на этот пляж в первый раз.

«Да, тогда мы были точно такими же» – сказал Намджун, когда мы свалились на песок, чтобы перевести дыхание. «Мне кажется, тогда было так же жарко. А когда это было?» – отозвался Чимин. «12 июня» – моя хорошая память застала всех врасплох. Я очень хорошо это запомнил, потому что на фото, которое мы сделали на этом пляже, стояла дата. Я иногда доставал его и рассматривал. Я никому не сказал, но в тот далёкий день я почувствовал, что наконец обрёл настоящую семью. Настоящих братьев.

«Ребята» – я было начал выражать свою благодарность, но обнаружил, что не нахожу слов. «Что?» – все друг за другом бросились ко мне и навалились. Такой гурьбой мы прокатились по пляжу, играя, словно дети.

«Почему сидишь тут один?» – я плюхнулся рядом с Тэхёном, сидящим в углу песчаного пляжа, вдали от других. Он бросил на меня взгляд и вместо ответа спросил: «А это стояло там, когда мы были здесь последний раз?» Он говорил про наблюдательную вышку. «Если бы она тут была, мы бы туда забрались. Но я такого не припомню». Он кивнул в знак согласия и продолжил на неё смотреть.

«Пойдём» – кто-то похлопал меня по плечу. Это был Сокджин. Его лица было не разглядеть, потому что он стоял против света. Может быть из-за того, что я смотрел на него сверху вниз, сидя на земле, он выглядел таким высоким. Я поднялся, отряхиваясь. Ноги увязали в раскалённом песке. Я нырнул в тень Сокджина и шёл так, пиная песок носками кроссовок и тот, разлетаясь, попадал на его штаны, но он не оглядывался.

Тэхён

Мая 22 год

Всё это я видел раньше. Во сне, казавшемся мне слишком живым и реальным, я видел море, нас семерых и возвышающийся наблюдательный пункт. Под конец сна я стоял на этой вышке. Все смотрели на меня. Они были далеко, поэтому их лица было сложно увидеть. Но я всё же улыбался им. Улыбался так, словно прощался. А затем я прыгнул.

«Сокджин?» – услышав Чонгука, я повернул голову и увидел, как Сокджин забирается на вышку. На самом верху он развернулся к нам. Казалось, он пытается сфотографировать нас оттуда. Другие помахали ему, но я не мог. Всё выглядело как последняя сцена моего сна. Единственным отличием было то, что там, наверху, был Сокджин, а не я.

В этот момент мне показалось, будто земля ушла из-под ног и моё тело взлетело в воздух. Я крепко зажал глаза, боясь, что могу рухнуть на землю. Я не сжимал руку в кулак, но рана на ладони стала нарывать. Она казалась глубокой, но заживала быстрее, чем я ожидал. Рана оставила на мне красный шрам, который временами сильно болел. Болел так, словно меня наказывали. Наказывали за все мои проступки. Сейчас он болел.

Намджун

Мая 22 год

«Он всего на год младше меня. Нет, я так не сказал. Я старше. Я знаю. Но он уже не ребёнок. Пришло время ему самому о себе позаботиться. Я понял. Понял. Нет, я не сумасшедший. Извини».

Повесив трубку, я опустил взгляд на землю. Мы направлялись в наше жильё, проведя весь день на пляже. В нашу сторону дул тёплый ветерок. Моё сердце словно закупорилось и было готово разорваться в любую минуту. По засыпанной песком и грязью земле строем маршировали муравьи.

Не то чтобы я не любил своих родителей. Не то чтобы я не переживал за брата. Я бы стал глух к их просьбам, если бы мог, но я знал, что никогда не буду в силах сделать это. Я всё это прекрасно знал. Тогда какой смысл бороться, терять самообладание, огорчаться и пытаться освободиться?

Вдали кто-то так же, как и я, неподвижно стоял, повернувшись спиной ко мне. Это был Чонгук. Он однажды сказал мне: «Я хочу быть таким же как ты, когда вырасту». Я не мог заставить себя признаться, что я был далеко не взрослым, тем более не тем взрослым, с которого стоит брать пример. Но тогда казалось слишком жестоким разрушать его надежды. Я не мог сказать такому столь юному, такому обделённому доверием, поддержкой и заботой, которых он столь сильно заслуживал, человеку, что ты не делаешься взрослым, просто становясь старше и выше. Я хотел бы, чтобы будущее Чонгука было к нему добрее, чем моё ко мне, но я не мог обещать, что смогу помочь ему на этом пути.

Сокджин

Мая 22 год

Я снова посмотрел на остальных. Они отпускали глупые шуточки, смеялись, болтали и снова хохотали, когда кто-нибудь подскакивал и начинал танцевать. Я не мог поверить в картину, разворачивающуюся перед моими глазами. После стольких проб и ошибок мы всё-таки добрались сюда. Я мечтал об этом так давно и так отчаянно, что всё это казалось мне невозможным, что этого, казалось, просто не может быть.

Но мне было не по себе, потому что я должен был кое в чём признаться. Я продолжал колебаться и не мог набраться храбрости. Но я больше не мог убежать от всего этого. Если не расскажу им, никогда не смогу посмотреть им в глаза.

Когда ужин подошёл к концу, я сказал, что хочу кое-что рассказать. Но они не особо обратили на меня внимание. На меня смотрел только Тэхён. Несколько дней назад он пришёл ко мне и спросил про сон, который видел. «Ты ведь знаешь, что это значит, да?» – он требовал ответа, но я притворился, что ничего не знал. Я сказал: «Откуда мне знать? Это был всего лишь сон». Тэхён тогда расстроился и отвернулся.

Это была не совсем ложь. Я и правда не знал, почему Тэхёну снился этот сон. Зато знал, как это было жестоко, поэтому и не мог рассказать ему правду. Тем более что я знал, о чём он думал. Ему не обязательно было знать, что то, как он убивает отца, не было сном – это случалось в реальной жизни, неоднократно. Никто не заслуживает идти по жизни с такими муками. Я бы не поменял своё решение, даже если бы это навредило нашей дружбе.

Я отвернул голову, чтобы не встретиться с Тэхёном глазами. Я закрыл рот, сделал вдох и заговорил в этот раз почётче: «Мне надо вам кое-что рассказать». Намджун и Хосок уставились на меня, другие тоже притихли. «Я должен был давным-давно вам рассказать, ещё тогда, когда мы были в старшей школе..»

Тэхён прервал меня: «Когда мы были в старшей школе? Когда ты сдал нас директору? Или когда Юнги вышвырнули из-за этого из школы? О чём из этого ты собираешься рассказать?» На его лице явно читалось осуждение.

«Тэхён» – позвал его Намджун, очевидно, чтобы угомонить. Тэхён сбросил с себя руку Намджуна, не сводя с меня глаз. «Это всё твоя заслуга». Все молчали. Они были застигнуты врасплох и не знали, что сказать. Я посмотрел на Юнги. Тэхён был прав. Юнги исключили из школы из-за меня. Я опустил голову и пробормотал: «Простите». Тэхён заговорил снова.

Тэхён

Мая 22 год

«Сокджин, ты сказал всё? Ты ничего от нас не скрываешь?» – я посмотрел на Сокджина. Он в ответ уставился на меня. Я уже был готов надавить на него сильнее, когда кто-то схватил меня за плечо, чтобы остановить. Я знал, кто, даже не оборачиваясь. Это был Намджун. «Не встревай. И почему тебя это так волнует? Ты мне даже не настоящий брат» – я чувствовал его взгляд на своём затылке. Я сбросил его руку, даже не посмотрев на него. И я знал и ещё кое-что – я вымещал на нём свой гнев.

Направляясь с пляжа к нашей квартире и проходя мимо соснового бора, я услышал, как Намджун говорит по телефону. Каждое его слово было верным. Я был всего лишь на год младше его и я не был его настоящим братом. Я должен сам о себе позаботиться. Но мне всё же было больно.

«Тэхён, прости, давай лучше прекратим» – подал голос Сокджин. Это он извинился первым. Намджун же ничего не сказал. Он лишь стоял и смотрел на меня со злостью в глазах. «Прекратим что? Просто выкладывай всё, ты же что-то от нас скрываешь». Всё взгляды были обращены на Сокджина. Его взгляд, казалось, просит нас остановиться.

«Давай выйдем и поговорим» – Намджун снова схватил меня за руку. Я пытался стряхнуть его руку, но он усилил хватку, пытаясь вывести меня наружу. Я сопротивлялся: «Отпусти меня! Какое ты думаешь, имеешь право? Что ты понимаешь? Ничего ты не знаешь. Думаешь, ты какой-то особенный, а?»

Тогда это и случилось. Намджун резко отпустил мою руку, в ответ на что я запнулся. Или же я запнулся не из-за этого. В тот миг, когда он отпустил мою руку, казалось, словно связывающая нас цепь разорвалась посередине. Всё, на что я полагался и что служило мне опорой, треснуло и раскололось.

Быть может, я надеялся, что он до последнего будет держать мою руку. Может, я надеялся, что он закричит на меня, чтобы я заткнулся, и в ярости вытащит на улицу. Может, хотел, чтобы он задал мне хорошую взбучку, как сделал бы родному брату или кому-то очень значимому, тому, от кого не отвернёшься.

Но он выпустил меня. Я не мог не ухмыльнуться. Я ухмыльнулся прежде, чем сам понял это. И выпалил: «Ну и почему так много шума вокруг этого “быть вместе”? Кто мы вообще друг другу? Мы все одиноки в конце». В этот момент Сокджин ударил меня.

Чимин

Мая 22 год

«Нам тоже стоит пойти» – так сказал Хосок. Я просунул голову и взглянул на нашу квартиру. Повсюду были разбросаны стол, стулья и посуда. «Чимин, идём». Я спешно закрыл дверь. Они были далеко впереди меня. Юнги и Хосок шли впереди, за ними следом шёл Чонгук. Нас было семеро, когда мы впервые пришли сюда, а теперь нас осталось только четверо.

Когда мы проходили мимо наблюдательной вышки, я посмотрел наверх. После заката на пляж не попадал свет. Вышка и море погрузились в темноту, было сложно что-то разглядеть. Раздавались лишь раскаты бьющихся о берег волн. Я понял, что это было то самое место. То место, куда мы пришли все вместе, когда впервые отправились на море. Скала, которая, как говорили, исполняла желания. Мы кричали во всё горло на этом самом месте, где взорвали скалу и оставили от неё лишь камни, чтобы построить вместо неё новую гостиницу. «Чонгук, это было где-то неподалёку отсюда, да?» – я оглянулся, но он уже убежал гораздо дальше других. Хосок позвал его вслед, но он, похоже, не услышал. Тогда я понял: Чонгук так же идёт вперёд по своему собственному пути. Он всегда был позади других и всегда словно сопровождал других, останавливаясь тогда, когда останавливаются другие. Я был таким же. Стоя на распутье, я посмотрел по сторонам. Повернув налево, я попаду на станцию, а направо – смогу сесть на автобус до дома.

В один прекрасный день я должен буду вернуться домой. Я не мог вечно избегать этого. Я должен признаться в свой лжи и рассказать всю правду родителям, даже если они не захотят слушать. Рано или поздно, но надо же будет начать застёгивать верхнюю пуговицу. Я увидел, как Юнги свернул налево. «Чимин, давай живей» – Хосок повернул ко мне голову. «Хосок, я иду домой». Он с озадаченным видом переспросил: «Домой?» Я кивнул и повернул направо.

Чонгук

Мая 22 год

Мне казалось, что моё тело парило в воздухе, но в следующую минуту уже лежало на твёрдой земле. Какое-то время я ничего не чувствовал. Всё тело казалось таким тяжёлым, что я не мог даже поднять веки. Глотать и дышать мне тоже не удавалось. Погрузившись в это полубессознательное состояние, мне становилось всё теплее и теплее, как вдруг всё тело затрясло. Возникшая из ниоткуда боль и жажда пробудили мои инстинкты и заставили открыть глаза. Взгляд поймал нечто мерцающее, глаза будто высохли от засыпавшего их песка. Сперва мне показалось, что я увидел свет, но это был не он. Оно было слепящим, большим и расплывчатым и неподвижно висело в воздухе. Несколько мгновений я ещё вглядывался, пока оно не стало приобретать черты. Это была луна. Мир был перевёрнут вверх ногами. Должно быть, моя голова была запрокинута. В другом мире луна тоже была перевёрнута. Я пытался вздохнуть через вырывающийся кашель, но не мог пошевелиться. Тело охватил озноб. Всё это пугало меня. Я пытался шевелить губами, но не мог произнести ни слова. Зрение продолжало угасать, хотя глаза были открыты. Кто-то задал мне вопрос, по мере того как моё сознание тускнело.

«Жизнь будет гораздо мучительнее, чем смерть. Ты всё ещё хочешь жить?»