Провести правовой анализ постановления ЕСПЧ от 2 октября 2012 г. по делу «Веселов и другие против Российской Федерации» (Жалобы N 23200/10, 24009/07 и 556/10).

108. Европейский Суд отмечает, что милиция приступила к проверочной закупке сразу после первого сообщения от Х. в отношении заявителя и без какой-либо попытки проверить данную информацию или рассмотреть другие способы расследования предполагаемой преступной деятельности заявителя. В настоящем же деле Европейский Суд считает, что милиция не компенсировала недостаток процессуальных гарантий, а скорее несправедливо использовала его к своему преимуществу.

109. Европейский Суд напоминает в этой связи, что бремя доказывания лежит на компетентных органах, которые обязаны продемонстрировать отсутствие подстрекательства, но на практике у них может не быть возможности нести данное бремя в отсутствие формального разрешения и надзора за операцией под прикрытием (см. упомянутое выше Постановление Европейского Суда по делу "Раманаускас против Литвы", § 70;Постановление Европейского Суда по делу "Тейксейра де Кастро против Португалии", § 38; и Постановление Европейского Суда по делу “Банникова против Российской Федерации”, § 48).

110. В настоящем деле данное условие не могло быть выполнено, поскольку действия милиции в ходе операции под прикрытием игнорировались местными властями, и дело содержит недостаточно информации, чтобы Европейский Суд мог вынести решение на её основании. В частности, он отмечает факт, установленный в ходе слушаний в национальных судах, что заявитель связывался с Х. через посредника, «Руслана». Несмотря на его роль в негласной операции, данное лицо не было допрошено в ходе судопроизводства против заявителя, очевидно из-за того, что компетентные органы не смогли установить его личность. Соответственно, в ходе оценки предполагаемой провокации внутри страны отсутствовал важный элемент. Более того, содержание телефонных переговоров «Руслана» с Х. не было учтено, поскольку переговоры не записывались. Аналогично, переговоры между участниками транзакции, которые перехватывались милицией, не записывались и иным образом не фиксировались. Европейский Суд не игнорирует необходимость получения разрешения на такую запись; тем не менее, из документов дела не следует, что срок на подготовку проверочной закупки был слишком ограничен или что существовали препятствия к получению такого разрешения, хотя свидетельства, полученные таким образом имели бы высокую доказательную ценность для оценки любого ранее существовавшего намерения со стороны заявителя совершить уголовное преступление.

92. Кроме того, любая негласная информация должна отвечать требованию, что следствие должно вестись в целом в пассивной манере. Это исключает, в частности, любые действия, которые могут толковаться как оказание давления на заявителя с целью совершения им правонарушения, например, проявление инициативы в контактах с заявителем, повторные предложения, несмотря на его первоначальный отказ, настойчивые напоминания, повышение цены выше средней или апеллирование к чувству сострадания заявителя посредством упоминания синдромов абстиненции (см., среди прочих дел, упомянутое выше Постановление Европейского Суда по делу"Раманаускас против Литвы", § 67; упомянутое выше “Ванян против Российской Федерации”, §§ 11 и 49, и упомянутое выше Постановление Европейского Суда по делу "Малининас против Литвы", § 37).

93. Европейский Суд установил, что вероятность пересечения границы между законным внедрением агента под прикрытием и подстрекательством к совершению преступления повышается, если внутренние законы страны на предусматривают чёткой и прогнозируемой процедуры получения разрешений на негласные операции; это ещё более вероятно, если отсутствует должный надзор.В делах против Российской Федерации Европейский Суд установил, в частности, что ни Федеральный Закон «Об оперативно-розыскной деятельности», ни другие документы на предоставляют достаточных гарантий в отношении контрольных закупок, и указал на необходимость получения на них судебного или иного независимого разрешения и надзора (см. упомянутое выше “Ванян против Российской Федерации”, §§ 46 и 47; упомянутое выше Постановление Европейского Суда "Худобин против Российской Федерации", §135; и упомянутое выше Постановление Европейского Суда “Банникова против Российской Федерации”, §§ 49-50).

94. И, наконец, Европейский Суд особо указывает на роль национальных судов, разбирающих уголовные дела, где подсудимый заявляет, что он был спровоцирован на совершение правонарушения. Любые оспариваемые заявления о подстрекательстве возлагают на суд обязанность рассмотреть их в манере, совместимой с правом на справедливое слушание дела. Применяемая процедура должна быть основана на принципе состязательности сторон, должна быть тщательной, всеобъемлющей и окончательной по вопросу подстрекательства, и обвинение должны нести бремя доказывания с целью продемонстрировать отсутствие подстрекательства (см. упомянутое выше Постановление Европейского Суда по делу "Раманаускас против Литвы", § 70). Объём судебного рассмотрения должен включать причины, почему была инициирована негласная операция, степень вовлечённости полиции в правонарушение и природу любого подстрекательства или давления, которым был подвергнут заявитель (там же, § 71). Что касается Российской Федерации в частности, Европейский Суд установил, что национальные суды имели полномочия рассматривать такие ходатайства, в частности, по процедуре исключения доказательств (см. упомянутое выше Постановление Европейского Суда "Худобин против Российской Федерации",

96. Таким образом, главным вопросом в настоящем деле является манера, в которой органы власти произвели проверочные закупки. Европейский Суд отмечает, что хотя подоплёка и обстоятельства трёх негласных операций разнятся, они обладают рядом сходных признаков. В частности, они были санкционированы исключительно на основании якобы добровольной передачи информации частным источником, которые впоследствии действовал как покупатель в ходе проверочной закупки. В каждом случае личность источника была установлена, и он давал показания в суде. Никакая другая нераскрытая информация не играла никакой роли при принятии решения или при оценке судом. Обстоятельства последовавших транзакций, совершённых между заявителями и агентами под прикрытием, были в достаточной мере установлены и по большому счёту не оспаривались сторонами. Соответственно, Европейский Суд сможет рассмотреть жалобы заявителей о подстрекательстве, имея доступ к тем же материалам, что и внутригосударственные органы. Ввиду природы жалоб и лежащих в их основе фактов, Европейский Суд рассмотрит вопрос, были ли заявители объектами милицейской провокации, что в основном является вопросом проверки подстрекательства на существенность (см. упомянутое выше Постановление Европейского Суда “Банникова против Российской Федерации”, §§ 37-50), хотя последовавшее судебное разбирательство также будет принято во внимание.

102. Когда дело касается сообщений от полицейских осведомителей или информаторов, на первый план выходят другие соображения. Суд потребовал, чтобы было произведено чёткое разделение между их использованием в качестве источников информации и их участием в негласных операциях под контролем полиции. Он постоянно подчёркивал, что их роль должна оставаться строго пассивной, чтобы не подтолкнуть к совершению правонарушения, что трудно осуществимо, когда проверочная закупка выполняется информатором, действующим в качестве покупателя

108. Европейский Суд отмечает, что милиция приступила к проверочной закупке сразу после первого сообщения от Х. в отношении заявителя и без какой-либо попытки проверить данную информацию или рассмотреть другие способы расследования предполагаемой преступной деятельности заявителя. В противоположность этому, в деле Банниковой (упомянутое выше, § 69), проверочную покупку предварял ряд следственных процедур, главным образом прослушивание телефона, санкционированное судом, что обеспечило вещественное доказательство ранее существующего намерения заявителя продать коноплю. Затем данное доказательство было доступно для рассмотрения в ходе открытого судебного слушания, и ему было придано определённое значение в оценке Европейским Судом рассматриваемой негласной операции (там же). В настоящем же деле Европейский Суд считает, что милиция не компенсировала недостаток процессуальных гарантий, а скорее несправедливо использовала его к своему преимуществу.

116. Поэтому Европейский Суд вернётся к вопросу, могла ли её манера взаимодействия с заявителем спровоцировать его на совершение уголовного преступления. На данный вопрос, как и в деле Веселова, ответить невозможно, поскольку Европейский Суд не находит в деле достаточно материала, чтобы оценить её действия. Он отмечает, что на начальном этапе операции никакое отслеживание не велось, когда У. звонила заявителю по указаниям сотрудников милиции и в их присутствии и просила его продать ей наркотики. Несмотря на тот факт, что данный телефонный звонок уже являлся частью проверочной закупки, он не записывался никакими средствами, что делает невозможным проверить, добровольно ли заявитель предложил свои услуги на данном этапе или же он иным образом продемонстрировал ранее существовавшее намерение совершить преступление. Европейский Суд также отмечает, что милиция приступила к выполнению проверочной закупки немедленно после первого сообщения от У. относительно заявителя и без каких-либо попыток проверить информацию или рассмотреть возможность использования иных следственных действий в отношении предполагаемой преступной деятельности заявителя.