Предскифского и раннескифского времени

(на примере памятников Закубанья)

Проблемы импортов, его характера и достоверности применительно к датированию памятников скифского времени в полной мере возникает еще в предскифский период. Со времени начала военных контактов населения Северокавказского региона и Причерноморья с Закавказьем и Передней Азией, здесь появляются вещи, которые достаточно ярко свидетельствуют об этих контактах, но которые мы можем считать импортами лишь относительно. Для конца VIII – начала VII вв. до н.э. – это бронзовые шлемы, панцири, удила с жестко скрепленными псалиями, упряжь колесниц (Эрлих, 1994). Однако достоверным импортом среди этих групп вещей можно назвать лишь урартский шлем из Верхней Рутхи. В то же время клин-ярские шлемы, которые на сегодняшний день являются одним из важнейших хронологических реперов предскифского времени, импортами в полной мере этого слова скорее всего не являются, так как нам не известны ассирийские бронзовые шлемы склепанные из листа, но их форма позволяет сопоставить эти шлемы с изображенными на рельефах. Остальные же инновации могут быть объяснены "импортом идеи" и лишь свидетельствуют о том, что terminus post quern для комплексов их содержащих может быть временем начала походов. В любом случае главным для датировки таких комплексов должен являться контекст и относительная хронология, выработанная на его основе.

Другая группа ближневосточных импортов и свидетельств взаимодействия с Передней Азией относится к келермесскому времени. Близость содержимого комплексов курганов

Веселовского, ранних курганов Нартана и 1-го Краснознаменского столь очевидна, что не оспаривается никем. Датировка старшей группы Келермеса по штандарту дышла колесницы из первого Краснознаменского кургана временем Ашшурбанипала (третьей четв. VII в. до н.э.) качественно аналогична датированию комплекса п.186 Клин-яра по шлему. Так как мы не знаем: является ли этот штандарт импортом или подражанием. В то же время канон и популярность богини Иштар в изобразительном искусстве Передней Азии оставляет некоторое пространство для маневра сторонниками как более ранних (И.Н.Медведская), так и более поздних (Т.М.Кузнецова) дат. Возможно реальным переднеазиатским импортом являются золотые калачиковидные серьги из ранних курганов 12, 7 и 9 могильника Нартан. Такие же серьги встречены, однако, в более позднем по контексту 4-ом Ульском кургане 1909 г.

Исследователи Келермеса придерживаются для этого памятника датировок в рамках второй пол. VIIв. до н.э. И если Л.К Галанина (1983) считает, что верхний рубеж этого памятника относится к самому началу VI в. до н.э., то А.Ю.Алексеев предлагает отнести сооружение всех келермесских курганов к более узкому периоду 660-620 гг. до н.э. (Алексеев, 1992). Причем, как замечает автор, хронология памятника строится преимущественно "на предметах импортной торевтики". Эти предметы были разобраны в статье Л.К.Галаниной (1991), но не все вещи здесь можно считать импортами в прямом смысле этого слова. Под это понятие прежде всего попадают украшения трона и табуретов из дворцов, которые рассматриваются как военные трофеи, серебряный ритон, двойная золотая чаша, возможно инкрустированные фалары. Остальные вещи, в которых чувствуется ближневосточное влияние, являются либо изделиями переднеазиатских ювелиров на заказ (меч и кинжал, секира, фалары в скифском зверином стиле), либо продукцией местных ремесленников, творчески переработавших ближневосточные идеи (колокольчики, панцири, навершия).

Итак, в целом для этого круга вещей terminus post quem (и только) является временем правления Ашшурбанипала.

Используя узкую хронологию комплексов круга Келермеса, А.Ю.Алексеев получил хиатус, "темное время", в памятниках Северного Кавказа, приходящийся на первую пол. VI в. до н.э. Так, например, для Нартана он выделяет хронологическую лакуну между 590–550 гг. до н.э. Действительно, на Северном Кавказе мы практически не имеем импортов этого времени, так как массовые греческие импорты начинают появляться только во второй пол. - конца VI в. до н.э. Однако жизнь на памятниках не замирает. В частности в Закубанье имеются могильники, захоронения на которых продолжаются с предскифского времени (Псекупс, Кочипэ). Посткелермесские комплексы выделяются и благодаря колчанным наборам (Эрлих, 1988).

В связи с этим возрастает значение Ульской курганной группы как памятника, который продолжает существовать с келермесского времени до конца VI – нач. V в. до н.э., т.е. до времени, когда появляются надежные античные импорты. Здесь в течение второй и третьей четв. VI в. до н.э. продолжают встречаться вещи выполненные под ближневосточным влиянием, продолжающие традиции Келермеса, а также "запаздывающие" импорты времени Ашшурбанипала, но уже в отличном от келермесского контексте, (серьги из кург. 4 1909 г., серебряные налобники, золотой наконечник в виде конской головки). Гравированные бронзовые и серебряные псалии из мастерской при ставке вождя, образовавшейся в келермесское время. Не исключается также и прямой перенос этой ставки в район Ульского аула. Эти Ульские комплексы, хотя и не имеют строгих, надежно датирующих импортов, заполняют, по нашему мнению, лакуну приходящуюся на вторую–трерью четв. VI в. до н.э. Terminus ante quem для них является время наиболее поздних Ульских курганов (1 и 2 1898 г.), где имеются уже

греческие импорты последней четв. VI – нач. V в. до н.э. (сифон, килик, фрагменты чернофигурного сосуда). Начало массового поступления греческого импорта в Среднее Закубанье в это время подтверждают и находки его в других памятниках (Венцы, Ковалевский), а о его массовости свидетельствуют находки в ранних слоях Тенгинского городища. Таким образом, наиболее достоверный "датирующий" импорт, имеющий преимущество перед контекстом, здесь появляется только в последней четв. VI в. до н.э.

Е.А. Беглова