Что нашла Королевская прусская экспедиция в Египте?

*********************************************************************************************

 

В мае 1843 г. экспедиция покинула плато Гизы. У Лепсиуса появилась новая цель – лабиринт. Он имел представление о нем по дошедшим до нашего времени рассказам Геродота, Страбона и других очевидцев и точно знал, где находится лабиринт. Как это оказалось возможным?

В 120 км к юго‑западу от Каира посреди пустыни раскинулся плодородный островок земли – оазис Фаюм. На протяжении тысячелетий эта богатая земля связана с Нилом каналом Бахр‑эль‑Юсуф. В 25 км к северо‑западу от города Эль‑Фаюм лежит плоское озеро Карун, с которым многие археологи отождествляли Меридское озеро. 3700 лет назад фараон Сесострис II (1897–1878 до н. э.) приказал построить здесь, в этом раю, окруженном высушенными скалами и песчаными дюнами, пирамиду.

Диодор Сицилийский сообщает, что «строителя пирамиды звали Мендес, другие именуют его «Маррос»» [7]. При Манефоне тот же властитель именовался «Ламарес», и Плиний связывает это имя с названием Меридского озера. Однако «Маррос» одновременно является тронным именем Амеиемхета III (1844–1797 до н. э.), и именно этот фараон перенес свою летнюю резиденцию вместе с пирамидой в Хавару, которая лежит в 40 км от берега озера Карун. Кроме того, более ранняя столица оазиса Фаюм называлась «Krokodeilon polis» – «Город крокодила». Когда‑то она была культурным центром, воздвигнутым в честь Себека, бога‑крокодила. Логика была проста: лабиринт должен был находиться поблизости от города Крокодила. Строителя лабиринта звали Маррос (Маррее), и это было тронное имя Аменемхета III. Этот фараон соорудил в оазисе Фаюм пирамиду. Следовательно, лабиринт должен был находиться возле этой пирамиды. Логично?

Лепсиус не был первым, кто искал лабиринт в районе Фаюмского оазиса. Уже в 1714 г. французский путешественник Поль Люка поставил палатку на озере Карун, так как предполагал, что здесь должны находиться остатки двух пирамид, вершины которых во времена Геродота возвышались над водами озера. После того как Люка хорошенько рассмотрел дырявые лодки, на которых рыбаки собирались везти его по озеру, он отказался от своего предприятия.

В январе 1801 г. доктор П. Д. Мартен, инженер из экспедиционного корпуса Бонапарта, пересек с этой же целью пустыню, двигаясь к Фаюмскому оазису. Бедуины были поражены трудностями, которые переносил доктор Мартен, и всячески ему помогали. Но он не нашел лабиринт.

В 1828 г. французский король Карл‑Филипп X (1757–1836) поручил усердному переводчику иероглифов Жану Франсуа Шампольону руководить экспедицией в Египет. Умный и всесторонне подготовленный Шампольон напрасно искал в оазисе Фаюм лабиринт…

Наконец за год до Лепсиуса одна французская группа достигла пирамиды Аменемхета III. Но там было обнаружено лишь несколько обломков стен и разбитые колонны, из которых никак нельзя было составить гигантский комплекс зданий.

После своей победы в Антиохии 2 августа 46 г. Юлий Цезарь послал в Рим крылатые слова: «Veni, vidi, vici» («Пришел, увидел, победил»). Так же случилось с Рихардом Лепсиусом. Он пришел, увидел и победил. Подробности он сообщает уже вскоре после своего прибытия:

 

«Мы продолжили путь 19 мая 1843 г. и 23‑го разбили лагерь в Фаюме на развалинах лабиринта. Истинное положение его было предполагаемо и раньше, и тотчас первый же взгляд убедил нас в нашей правоте» [11].

 

Еще яснее Лепсиус высказался в письмах, которые он отсылал в далекий Берлин:

 

«Мы расположились 23 мая на южной стороне меридской пирамиды, на обломках лабиринта. То, что мы имеем полное право пользоваться этими названиями, я установил сразу, с первого мгновения, как только бегло обозрел окрестности. Я не верил, что будет так легко добиться этого вывода» [12].

 

Таким образом лабиринт Геродота был открыт для науки, каталогизирован и описан, хотя при более близком знакомстве выясняется, что почти ничего в нем не совпадает со старыми сведениями историков. Лепсиус нанял мужчин и детей из близлежащих деревень. «У них есть свои смотрители, им привозят хлеб каждое утро, они рассчитываются каждый вечер, каждый мужчина получает один пиастр (это примерно два серебряных гроша), каждый ребенок – половину этой суммы, а иногда даже и больше, если они особенно усердны». Мужчины должны были приносить с собой грабли и высокую корзинку, детям было достаточно низкой корзинки. Лепсиус распорядился рыть котлованы одновременно в пяти различных местах.

Мужчины наполняли корзинки, дети и старики уносили мусор. Процессия корзинщиков контролировалась смотрителями, которые заставляли этих и без того прилежных «муравьев» еще и петь.

Уже через несколько дней Лепсиус освободил участок с остатками колонн из гранита и известняка, которые сверкали «почти как мрамор». Геродот описывал «тщательно увязанные между собой белые мраморные колонны». Восторженный пруссак нашел, как он сам говорит, «сотни лежащих рядом и поверх друг друга камер» – небольшие рядом с большими и еще большими, подпертыми колоннами, «с нерегулярными входами и выходами, так что описания Геродота и Страбона вполне оправданы в этом отношении».

Действительно ли все так?

 

Археологи против историков

*********************************************************************************************

 

А где же «стены, полные рельефов» (Геродот)? Где «взаимно пересекающиеся искривленные пути» (Страбон)? Где потолки, которые «в каждой комнате состоят из отдельного камня»? Где «перекрытые плитами проходы из цельного камня чрезвычайной величины» (Страбон)? Лепсиус откапывает маленькие, зачастую крохотные камеры, а Геродот, наоборот, путешествует по залам, по вереницам залов, а «из них начинаются другие дворы». Других свидетельств Геродот и его последователи не оставили.

О комплексе в целом Лепсиус замечает: «Размещение таково, что три мощных массива зданий окружают на ширину в триста шагов четырехугольную площадь, которая составляет в длину шестьсот шагов, а в ширину – пятьсот. Четвертая сторона, наименьшая, ограничивается стоящей позади пирамидой, которая имеет триста шагов в основании четырехугольника и не достигает поэтому боковых крыльев тех массивных зданий» [12]. Как это согласуется с двенадцатью перекрытыми дворами у Геродота? С «огромными, вырубленными фигурами»? С «прямо‑таки нечеловеческими творениями»? Лепсиус лично засвидетельствовал, что «в развалинах огромного числа комнат не найдено и следов надписей». Геродот же удивлялся «стенам, полным рельефов». При Лепсиусе центральная площадь длинной стеной делится на две половины, в то время как Геродот описывает «одну‑единственную стену, идущую вокруг всего».

Две тысячи лет назад Плиний сообщал: «90 ступеней ведут вниз в галереи». Девяносто ступеней – это довольно глубоко! Если принять высоту каждой ступени за 20 см, то галереи должны были быть примерно в 18 м под полом. Никаких следов ничего подобного у Лепсиуса!

«Дальше стоят несколько домов с подземными сводами», – писал Плиний. Лепсиус нигде не упоминает о домах с подземными сводами…

«Усыпальницы или саркофаги каких‑нибудь мифических фараонов вовсе не были открыты Королевской прусской экспедицией в Египте».

Так проходит мирская слава…

Навязчивая идея, что пирамида Аменемхета III была той самой, под которой лежал лабиринт, была ошибочной с самого начала. Если бы Лепсиус сохранил ясный рассудок и не рассматривал все «бегло» (по его же собственному признанию), он сам пришел бы к такому выводу. Да, имя Маррос, которое приводит Диодор Сицилийский, одновременно является тронным именем Аменемхета III, но почему все внимание сосредоточено именно на этом имени? Древние историки перечисляли совсем иные имена, нежели этот «Маррос», когда речь шла о строителях лабиринта… Вот список имен.

Геродот: 12 царей, в том числе особо упомянутый Псаметтих, который 54 года царствовал в Египте.

Диодор: Мендес или Маррос, кроме Псаметтиха из Саиса, а также Моэрис (Меридское озеро).

Плиний: Петезух(ий) или Тит, а до этого Моферуд и Моэрис.

Манефон: Ламарес.

Не стоит придавать значения тому, что Маррос как имя Аменемхета III звучит солидно. Факты требуют исключить его из числа строителей лабиринта. Доказательств достаточно.

 

Противоречия на конвейере

*********************************************************************************************

 

Справимся у очевидца Геродота: «На углу в конце лабиринта стоит большая пирамида в 40 локтей, на которой вырублены огромные фигуры». Страбон вторит ему: «В конце… четырехугольная… пирамида…»

По Геродоту, длина стороны пирамиды составляла около 71 м, по Страбону – 120 м. Однако пирамида Аменемхета III в Хаваре обнаруживает боковую длину в 106 метров! Данные не совпадают. Геродот и Страбон едины в том, что эта пирамида «стояла на углу в конце лабиринта». Это явно не указывает на Хавару. Пирамида Аменемхета III расположена не на углу, а на той же оси, что руины храма. Очевидец Геродот видит огромные фигуры, которые «врублены» в пирамиду. Это абсолютно невозможно в пирамиде Хавара, так как она построена из иловых кирпичей. В таких блоках практически невозможно вырубать какие бы то ни было фигуры и уж тем более огромные.

Представьте себе этот парадокс – все очевидцы в разные исторические эпохи изображают лабиринт как чудо: «множество прямо‑таки нечеловеческих творений» (Геродот), «лучше и помыслить невозможно» (Диодор), «из огромных каменных пластин чрезвычайной величины» (Страбон), «из больших блоков сиенита» (Плиний). И при этом речь должна идти об Аменемхете III, приказавшем возвести этот шедевр, чтобы удивить им мир. Удивить своей погребальной пирамидой из… самого дешевого, самого некачественного, самого недолговечного и хрупкого стройматериала – из иловых кирпичей? Это нелепо. Facta loquuntur – факты говорят сами за себя!

Каждый фараон гордился своими достижениями. На стелах и надписях властители страны на Ниле сообщали будущим поколениям, какие храмы они приказали построить или отреставрировать. Если бы Аменемхет был заказчиком лабиринта (который, по Геродоту, «превосходит даже пирамиды»), то надписи обязательно восхваляли бы его несравненные деяния и осыпали бы фараона почестями. Таких надписей нет. Лепсиус не нашел в камере и на фрагментах колонн дощечек с именем «Аменемхет III». Из этого он сделал правильный вывод: «Строитель и владелец пирамиды не установлен».

Через 45 лет после Лепсиуса британский археолог сэр Флиндерс Петри (1853–1942) даже нашел внутри пирамиды неповрежденные саркофаги Аменемхета III и его дочери. Склеп состоял из единого желтого блока кварцита, который был «утоплен» в полу. Над склепом лежали тяжелые пластины из кварцита в 1,22 м толщиной [13]. Достаточно, чтобы выдержать вес иловых кирпичей. Наконец, работники канала натолкнулись поблизости от пирамиды на известняковую статую сидящего Аменемхета III высотой 1,6 м. Ни на какой из этих находок даже маленький иероглиф не указывает на то, что Аменемхет III приказал строить лабиринт. Флиндерс Петри нашел склеп Аменемхета нетронутым. Абсолютно невероятно, чтобы фараон не был прославлен там как гениальный заказчик лабиринта! Какой фараон преминул бы воспользоваться такой возможностью…

Достаточно странно и то, что тот же Аменемхет III приказал соорудить еще одну пирамиду в 20 км к югу от Каира. Молва называет ее «черной пирамидой», так как она воздвигнута из темно‑серых иловых кирпичей. Пирамидион этого сооружения высотой 1,4 м сделан из черного гранита и хранится сегодня в Египетском музее в Каире. Под распростертыми крыльями бога Гора иероглифы на камне засвидетельствовали авторское право заказчика постройки – Аменемхета III. То, что он заказал также знаменитый лабиринт, нигде не записано. Несколько лет назад археологи из Немецкого археологического института в Каире наряду с уже найденным, пустым саркофагом из розового гранита открыли два дополнительных саркофага Аменемхета III. Там также нет ни малейшего намека на то, что господин и повелитель одновременно является строителем несравненного лабиринта.

Книги о Египте, написанные рассудительными и опытными археологами, стали в последние годы моим повседневным чтением. Во всех этих трудах пирамида Хавара Аменемхета III обозначается как сооружение, под которым лежит лабиринт. Также всюду упоминается открытие лабиринта Лепсиусом. Выглядит это так, как будто ученые поднимаются по винтовой лестнице и при этом утверждают, что движутся прямо. Один принимает эстафету вздора у другого. При этом давно известно, что целый ряд стенок и камер, которые вскрыли «муравьи» Лепсиуса, в действительности относится к римскому и греческому периоду. Да, несомненно, Аменемхет III был строителем пирамиды из илового кирпича и нескольких храмов поблизости, но к Геродотову лабиринту он имел такое же отношение, как Пятая симфония Бетховена к хит‑параду.

Если уж сами археологические развалины не подходят к описанию древних памятников, то место их расположения вообще выглядит фантастичным.

 

Озеро испаряется

*********************************************************************************************

 

Геродот утверждает, что лабиринт и пирамида расположены на берегу Меридского озера. Он описывает это озеро как «рукотворное чудо с охватом в 3600 стадий, по длине равном даже побережью Египта». В пересчете на сегодняшние меры длины озеро Геродота должно иметь периметр около 640 км. Для сравнения: Боденское озеро имеет периметр 259 км, из них 160 км берега приходятся на долю германской, 72 – швейцарской и 27 – австрийской территории (общая площадь озера – 538,5 км²). Геродотово Меридское озеро должно было по периметру быть вдвое больше Боденского озера!

Возможно, Геродот получил от египтян преувеличенные данные, может статься, что древнеегипетские числа ошибочно «перевели на греческий», но так или иначе лабиринт, включая пирамиду, находился неподалеку от озера, так как даже Страбон подчеркивает величину Меридского озера и говорит, что, проплывая по озеру, видишь пирамиды. Тот же Страбон, по всей видимости, самолично побывал там, поскольку пишет: «Наш хозяин харчевни, один из уважаемых людей… шел с нами к озеру…» Затем жрец кормил в присутствии хозяина харчевни и Страбона ленивого священного крокодила, который дремал на берегу и был слишком вялым, чтобы съесть даже принесенный хлеб.

В 51‑й главе своей первой книги Диодор Сицилийский описывает собственное пребывание на этом искусственном озере:

 

«Через десять поколений после упомянутого царя правители Египта вспомнили о Меридском озере и построили в Мемфисе северные вестибюли… Также они приказали выше города… копать озеро чрезвычайной пользы и невероятной величины. Длина его берегов должна была составить 3600 стадий, а глубина в отдельных местах 50 саженей. У любого человека, едва он увидит великолепие этого творения, по праву возникнет вопрос, сколько тысяч людей и сколько лет понадобились для строительства этого подлинного произведения искусства».

 

В следующей главе Диодор подтверждает, что каналы, ведущие к озеру, регулировались мощными шлюзами, которые открывались или закрывались в зависимости от уровня воды Нила.

Лабиринт, пирамида и озеро образуют единое целое. Но, как сообщают геологи, при пирамиде Хавара никогда не было озера [5]. Можно точно установить это по отложениям в грунте.

Кроме того, озера не может быть в этой местности и по другим причинам. Пирамида Аменемхета III состоит из сотен тысяч иловых кирпичей. Тина совершенно не выносит воды, и фундамент пирамиды, будь где‑то неподалеку вода, обязательно размок бы. Помещения и камеры, которые выкапывал Лепсиус, были бы залиты грунтовыми водами, разве что их укрепили бы особыми прокладками. Но в Хаваре не найдено водонепроницаемых стен.

Сегодня в 25 км на северо‑запад от оазиса Фаюм есть плоское озеро Карун. Однако оно никогда не может быть идентично Меридскому озеру античных историков – не только потому, что лежит в 40 км по прямой от пирамиды Хавара, но и потому, что это естественное озеро, которое не зависит от искусственных каналов. Озеро Карун с трех сторон обрамляет знойная пустыня, а с четвертой стороны к нему примыкает негустая растительность, к тому же оно лежит ниже уровня моря. Это знал еще Лепсиус: «При высоком уровне Нила и более высоком поднятии вод оно, пожалуй, взбухает; однако оно расположено слишком низко, чтобы позволить течь назад хоть капле попавшей в него воды. Вся провинция должна была быть залита водой, прежде чем она могла найти обратный путь из долины… Теперь зеркало Биркет‑эль‑Корн [озеро Карун. – Э.Д.] лежит на 70 футов ниже места, где в него втекает канал, и никогда не может подняться выше.

Это же доказывают и древние руины храма на его берегах. Так же мало соответствуют истине сообщения, что на тех же берегах были расположены лабиринт и столица Арсиноэ, теперь Мединет‑эль‑Фаюм» [12].

Несмотря на этот факт, Лепсиус крепко привязался к своей трактовке местонахождения лабиринта. Вместе с тремя сотрудниками он осмотрел остатки дамбы, которые считал насыпью для искусственного заложения Меридского озера. Использовал Лепсиус и остатки двух сооружений, которые первоначально считались обеими пирамидами, которые Геродот видел над водами Меридского озера. После недолгих раскопок он сконфуженно констатировал: «Похоже все‑таки, что в озере они не стояли…».

Тот, кто был уверен, как Лепсиус, что лабиринт лежит за Хаварой, должен был споткнуться о данные Геродота и других древних авторов. Диодор писал, что «царь Моэрис приказал выкопать искусственное озеро несколько выше города Мемфиса». Это было бы приблизительно на высоте Дахшура или в 70 км по прямой на северо‑восток от Хавары. Страбон описывал озеро как огромный водоем с берегами, сравнимыми с морем. Геродот констатировал в 4‑й главе второй книги:

 

«Тогда земли к северу от Меридского озера не возвышались над ним, в то время как сегодня нужно совершать семь дневных переездов вверх по реке к Меридскому озеру».

 

Наконец «отец истории» в 150‑й главе той же книги дает еще одно географическое указание: «Местные рассказывают, что у озера имеется подземный сток в сторону ливийского Сирта, который ведет на запад в страну, вдоль гор выше Мемфиса».

 

«Не сами вещи вводят людей в заблуждение, а представления о вещах»

(Еврипид, греческий трагик (48£)–407 до н. э.)).

 

 

Инспекция на месте

*********************************************************************************************

 

Шофер такси засмеялся, увидев, как я выхожу из отеля, весь увешанный камерами. Мы сделали самое разумное, что можно было предпринять в условиях Египта, – наняли одного водителя сразу на несколько дней. Это экономило и время, и деньги. Не надо было каждое утро беспокоиться насчет суммы и выбирать из толпы одного счастливца. Водитель знал меня, а я – его. Кроме того, черная машина, старая американская модель, была в удивительно хорошем состоянии. Редкое явление в Египте! Немало разбитых кузовов и моторов украшают обочины пустынных дорог по всей стране!

Камаль, так звали моего водителя, четыре года изучал египтологию в Каирском университете. Теперь он возил туристов, поскольку это приносило больше денег, чем академическая работа. Он сносно говорил по‑английски, а также умел отваживать от меня наиболее назойливых торговцев сувенирами. Ценное свойство, если учесть, что большинство экскурсоводов и торговцев знакомы между собой и водителю после хорошей покупки тоже достается бакшиш.

Мы ехали по оживленной магистрали, заполненной громко сигналящими и испускающими ядовитые выхлопы машинами, мимо больших пирамид в Гизе, в юго‑западном направлении дальше в пустыню. Проведенное как по линейке шоссе на оазис Фаюм хорошо заасфальтировано, справа и слева от темно‑серой ленты ржавеют отдельные легковушки, каркасы раскуроченных автобусов и грузовиков бросают на песок жутковатые тени. Время всегда выходит победителем…

– Что вы теперь ищете? – спрашивает Камаль.

– Мне нужна пирамида Аменемхета III в Хаваре.

– Не стоит того, – ворчит Камаль со знанием дела. – Ничего особенного, только высушенные кирпичи.

– Вот туда‑то мне и нужно!

Камаль снова смеется:

– Вы все немного оторваны от жизни. Извините, но ни один египтянин не пойдет добровольно к пирамиде в Хаваре.

Собственно, термин «оазис» в полном смысле этого слова к Фаюму неприменим. Никаких источников на этом клочке земли посреди пустыни, площадью 4000 км² нет, он получает воду из Нила через канал Бахр‑Юсуф. И все же я придерживаюсь наименования «оазис», ибо вода в пустыне всегда связана для нас с понятием «оазис». Только там и можно найти живительную влагу в море жары, песка и щебня. Тут я снова вспомнил о Геродоте. Из Гизы в Хавару Геродот мог попасть только на верблюде за два дневных перехода. Сегодня мы добираемся до границ оазиса за два часа на моторизованных «верблюдах»!

Плодородная зона Фаюма, обрамленная пустыней, орошается 324 каналами‑общей длиной 1298 км. Для этого подходят еще 222 канавы общей длиной 964 км [14].

Из радиоприемника в автомобиле лилась молитва. Камаль, хотя был за рулем, трижды склонил голову к рулевому колесу. «Речь идет о воде», – объяснил он позже. Шейх Эль‑Азхар, высший суннитский священнослужитель, обратился к верующим, чтобы они молили Аллаха о воде. Лето 1988 г. было седьмым сухим годом на высокогорьях Эфиопии. Без дождя никакой воды в Ниле, без воды в Ниле – заилившиеся каналы, без каналов – никакого земледелия.

– Все же у Египта есть Асуанская плотина, возведенная при Насере. Я думаю, она регулирует воду в Ниле, – сказал я сочувственно.

Камаль снова засмеялся. Он смеялся всегда, однако на этот раз он насмехался над моим невежеством:

– Вода в водохранилище за последние годы опустилась почти на 25 м. Если в Судане или Эфиопии два месяца нет дождя, турбины должны остановиться. Плохо для всего, что зависит от электричества! И тогда ручей, в который превращается Нил, не в состоянии поить еще тысячи каналов справа и слева от себя. Поля сохнут. Знаете ли вы, что это значит для 53 миллионов египтян?

 

 

_{На пути к Фаюмскому оазису шоссе окаймлено раскуроченными средствами передвижения.}

 

Это несложно было представить. Тысячелетиями вся эта страна зависит от единственного источника воды. В настоящее время здесь орошаются 2,6 млн гектаров полей, которые ежегодно поглощают 49,5 млрд кубометров воды. При этом потребление питьевой воды ежегодно возрастает на 3,5 млрд. кубометров. Кем бы ни был фараон, который приказал создать Меридское озеро, он должен был быть дальновидным властителем!

После 90 км езды на обочине появилась первая зелень. Торговцы, занявшие исходные позиции на шоссе, махали руками и протягивали нам букеты роз, гирлянды лука и даже живых индюков.

После поворота показался первый канал. В мутном желтом бульоне плескались веселые дети. Я попросил притормозить. Камаль больше не смеялся. Лицо его приобрело серьезное выражение.

– Бильгарциоз? – спросил я. Камаль кивнул.

Каналы были заражены бильгарциозом, это микроскопические черви‑сосальщики, которые называются по имени немецкого врача Теодора Бильгарца (1825–1862). Он открыл возбудителей болезни, которые проникают через кожу в кровеносную систему. Смертоносные микроскопические существа размножаются в печени, вызывая болезни печени, кишок и мочеполовой сферы, которые раньше неизменно влекли за собой гибель человека. Сегодня существуют лекарства против бильгарциоза. В сотрудничестве с Всемирной организацией здравоохранения египетское правительство с давних пор ведет борьбу против коварной болезни. Ее возбудители взрывообразно размножаются по заилившимся берегам каналов – там, где вода застаивается.

– Почему детям разрешают здесь купаться?

Камаль встряхивает головой: «Ведутся разъяснительные кампании по телевидению, по радио, в школах и даже с помощью комиксов. И все же многие жители сельской местности не воспринимают это всерьез, полагаясь на волю Аллаха».

 

 

_{До сих пор дети купаются в каналах, грязные воды которых заражены бильгарциозом.}

 

Они богобоязненны, честны и нетребовательны, эти усердные крестьяне и их семьи, которые из года в год проводят дни на жарких клочках земли в пустыне. Здесь сажают хлопок, тут растут бобы, кукуруза, огурцы, рис, картофель, лук, чеснок, цветная капуста и арбузы. Уборочные машины здесь редкость, согнутые спины женщин и детей дешевле. Группы пальм образуют тень. Каждая часть пальмы, от ствола до волокна, полностью используется. Перед глиняными домами сидят женщины и плетут корзины, лепят из глины миски, лампы, разные фигурки, а нежные детские руки раскрашивают эти вещицы в яркие цвета. Время как будто остановилось.

Камаль указывает вперед: «Это Эль‑Медина, столица оазиса, но ее сегодня чаще называют просто Фаюм. Раньше она должна была носить имя Города крокодила».

– Должна была?

Камаль покачал головой и снова засмеялся: купающиеся дети были забыты, забыт и бильгарциоз: «Она уже однажды звалась Городом крокодила, это точно известно. Однако под «Городом крокодила» каждый подразумевает место, которое упоминается у древних авторов, – Город крокодила на Меридском озере».

– Так она им не была?

Мой сведущий в археологии водитель пожал плечами, скривив углы рта в плутовской ухмылке: «В Древнем Египте были разные города Крокодила, и в каждом по большому храму – от дельты Нила вверх до Асуана крокодил всегда почитался в какой‑либо форме. Здесь, в Фаюме, в каждой деревне имелся свой, так сказать, центр крокодила. Трудно сказать, о каком именно Городе крокодила, собственно, говорил Геродот…»

«Все не так‑то просто», – подумал я.

Мы медленно лавировали в людской толпе и обогнали грузовик, который был нагружен верблюдами. Даже животным в этой стране живется лучше, чем людям!

В канале, который протекал через середину города, лениво вращались четыре огромных черно‑коричневых водяных колеса. Они охали, трещали, пищали, стонали, как будто сотня тысяч скрытых духов рабов стенала под невидимыми кнутами надсмотрщиков. Колеса эти крутятся вечно: это единственный перпетуум‑мобиле, который я видел в своей жизни. Мне сказали, что в оазисе Фаюм примерно двести таких водяных колес. Колеса направляют воду в различные каналы и поднимают на другой уровень, и все это без помощи электричества или какого‑нибудь искусственного источника энергии. Вода реки – единственный источник. В мощных колесах, которые представляют собой замечательный образец древнего искусства, применяются широкие лопасти, которые ныряют в воду при каждом обороте. Движимое течением колесо должно вращаться. Наряду с большими лопастями, в каждом колесе имеются еще несколько лопастей поменьше, которые при погружении заполняются водой и поднимают ее при каждом обороте в выше расположенный канал. Максимальная высота этого вечного водяного подъемника зависит от размера колеса. Поразительную изобретательность проявил человек уже тысячелетия назад!

Примерно в 10 км в юго‑восточном направлении, тотчас за деревушкой Хавара поднимается темно‑серой горой пирамида Аменемхета III. Издалека она напомнила мне опрокинутый, срезанный вверху пудинг с несколькими вмятинами. Я не был склонен к предубеждениям и очень обрадовался бы, если б обнаружил возле пирамиды хотя бы намеки на лабиринт.

Однако около будки, в которой дремал одинокий полицейский, очнувшийся от сна при нашем появлении, висела черного цвета окантованная доска с надписью: «Здесь был лабиринт в 3000 комнат величиной 305 х 244 метра». Остатками же этих «3000 комнат» и не пахло…

Я лазил здесь несколько часов, заглядывал под мелкие стены птолемеевских и римских времен, светил сильной лампой на палке в отверстия и шахты, настойчиво искал «стены с рельефами» (Геродот). Единственным, что вообще напоминало о бывших храмах, было несколько глыб из асуанского красного гранита. Никаких «пластин из камня чрезвычайной величины» (Страбон), никаких следов «больших блоков из сиенита» (Плиний), совсем ничего, указывающего на какие‑то нечеловеческие творения (Геродот).

Ступень за ступенью я забирался наверх по юго‑западному углу пирамиды, искал под серо‑черными иловыми кирпичами что‑нибудь исключительное, что‑нибудь гранитное, – то, что могло бы донести до нас груз гигантских фигур, вырубленных в пирамиде (Геродот). Я не нашел ничего. Пирамида давно уже частично разрушена, жители окрестных деревень вовсю пользовались готовым стройматериалом для возведения своих домов. Вершина сооружения отсутствовала полностью: там, наверху можно было спокойно поставить палатку.

Первоначально эта пирамида также была облицована известняком, но сейчас даже намека на это не осталось… Дожди прорыли в кирпичах глубокие борозды, многие из которых выщелочены, выветрены. Когда‑то сырье для этого стройматериала отжимали между досками и сушили на воздухе, так что кирпичи получались пористыми – благодаря отдельным соломинкам, высохшим травинкам и маленьким камешкам.

Никакой древнеегипетский Микеланджело не смог бы вырезать из этого материала «огромные фигуры»: кирпичи из ила никогда не выдержали бы веса таких колоссов.

Критики возразят, что фигуры давно сброшены, разбиты, «стены с рельефами» искрошились за тысячелетия… Но неужели только здесь, при пирамиде Хавара и мнимом лабиринте? Во многих других местах найдены, пусть поврежденные, статуи фараонов, и в великолепных храмах Египта, которые ежегодно привлекают миллионы туристов, есть «стены с рельефами». Про лабиринт по крайней мере известно то, что он существовал еще при Геродоте. Если бы это был тот самый лабиринт, то должны были сохраниться по меньшей мере остатки огромных каменных плит «чрезвычайной величины». Но ничего не существует, совсем ничего!

Вид с крыши пирамиды высотой 58 м тоже не прибавляет оптимизма. Внизу невзрачные стены и песчаные холмики, за ними – мачты высокого напряжения, канал, который рассекает пространство по диагонали, и на заднем плане – обработанные поля. Все это – а также жалкие груды мусора – и есть остатки всемирно прославленного лабиринта?

Камаль отыскал в гальке череп, и полицейский аккуратно положил его на стену. Я пристально смотрел в пустые глазницы, думая о том, что умерший мог встречать когда‑то Страбона или Геродота. Если бы мертвецы могли говорить, я спросил бы череп о местонахождении неповторимого лабиринта. Камаль смеялся от всей души, а мне казалось, что череп хохотал вместе с ним, а заодно и все боги Древнего Египта посмеивались надо мной…

 

Куча гальки как лабиринт

*********************************************************************************************

 

В 1888 г;, через 45 лет после Рихарда Лёпсиуса, здесь побывал британский археолог сэр Флиндерс Петри. Он установил, что камеры, которые откопал Лепсиус, представляют собой не что иное, как «руины римского местечка» [15], в котором проживали разрушители лабиринта. Сам лабиринт уничтожен полностью, полагал сэр Флиндерс Петри, и вместо него осталась лишь низина со многими мелкими фрагментами. «Очень тяжело составить из таких немногочисленных фрагментов хоть что‑ни‑будь», – писал британец, который затем именно это и сделал. О, лучше бы он оставил развалины в покое! Его собственная версия лабиринта, план со многими помещениями и колоннами, так же мало подходили к описаниям старых историков, как и данные Лепсиуса. По мнению Флиндерсе Петри, храмы и колонные залы были расположены рядом на прямой линии. А ведь Страбон еще говорил об «искривленных, запутанных путях» и о том, что «невозможен выход без сопровождающего». Плиний же подчеркивал наличие «полной неразберихи в проходах». Мне совершенно непонятно, почему посетители лабиринта в реконструкции сэра Флиндерса Петри имели какие‑то проблемы с поиском выходов. Все они лежат на прямой линии, выстроившись, как солдаты. На плане Петри видны несколько одиноких храмов, которые отстоят друг от друга на большое расстояние.

 

 

_{Пирамида из иловых кирпичей фараона Аменемхета III в Хаваре.}

 

Очевидец Геродот говорил о перекрытиях во дворах, которые расположены «плотно рядом друг с другом». Петри на юге и западе местности находит остатки стены, Геродот же видит только «единственную стену», которая окружает весь лабиринт. Остатки стен по Петри не могут соответствовать окружающей все и вся стене Геродота, иначе должны были бы быть найдены фундаменты также на севере и востоке. План лабиринта по Петри полон нестыковок и противоречий. Наконец, в первый раз сооружение – четырехугольное, во второй – совсем округлое, а затем – прямоугольное.

В общем, становится очевидным, что Петри, как и его предшественник Лепсиус, старался втиснуть немногие фрагменты в заранее заготовленную схему. Это метод, с помощью которого можно превратить любую кучу гальки в лабиринт. План Петри окончательно потерпел неудачу при привязке к Хаваре огромного Меридского озера, которое никак не вписывается в эту местность, а также 1500 подземных помещений, которые никак не хотели являться взору археологов даже при самых энергичных раскопках.

 

«Для каждой проблемы имеется решение – простое, ясное и ошибочное»

(Генри Льюис Менкен (1880–1956), американский публицист).

 

Где же находится египетский лабиринт? Не морочили ли нам голову Геродот и его последователи? Может быть, этого «нечеловеческого творения» (Геродот) вообще не существовало? Или древние историки связывали с понятием «лабиринт» что‑то совсем иное, чем мы? Являются ли Геродот и его последователи всего лишь плагиаторами, которые заимствовали свои злободневные истории у других источников?

 

Осложнения с лабиринтом

*********************************************************************************************

 

Под лабиринтом сегодня, как и в древности, понимают систему помещений с запутанными проходами или здание сложной конструкции со сплетением лестниц, изогнутыми коридорами и многочисленными комнатами. Миф о лабиринте очень древний, он уходит корнями в каменный век.

На скалах и в пещерах Северной Африки, Южной Франции, Крита, Мальты, а также в Южной Индии, Англии, Шотландии и в США были найдены выцарапанные планы лабиринтов. Мотив был одинаковым уже в доисторические времена. Более поздние «лабиринтные мотивы» греческой геометрической вазовой живописи, а также мексиканской и перуанской домашней керамики удивительно схожи [16]. Причины такого всемирного совпадения сюжетов ученые ищут давно и успехов в этом поиске пока не добились. Что побуждало североамериканских индейцев в Аризоне выцарапывать на горной породе рисунки, если у них не имелось никаких связей со своими европейскими «коллегами» по каменному веку? Может быть, люди каменного века на всех континентах внимательно рассматривали вскрытые черепа своих врагов и таким образом по образцу мозговых извилин возник прообраз лабиринта? Играли ли они в «Поймай меня» и «Что я думаю», пытаясь угадывать мысли, скрытые в серой клеточной массе? Я полагаю, что такое в каменном веке происходило не чаще, чем сегодня.

Исследователи в поисках мотивов сравнимы с потерпевшим крушение Робинзоном, который однажды увидел отпечаток ноги на песке. След всегда ведет в неизвестность, лабиринт представляется чудовищем с тысячей щупальцев, всегда непостижимым и всегда окутанным аурой страха перед неизвестностью. Согласно греческому мифу, ремесленник и изобретатель Дедал построил лабиринт в Кноссе на острове Крит. Комплекс с запутанными ходами, из которого никто не мог выбраться без посторонней помощи, был первоначально предназначен для чудовища Минотавра, своего рода гибрида человека и быка. Диодор Сицилийский и Плиний писали, что лабиринт на Крите являлся уменьшенной копией оригинала в Египте.