Суббота, 22 августа, 12:44 (UTC –4)

«DW», жилой корпус

 

Кацуро Такеда поднимался по лестнице на крышу жилого корпуса. Жар у него спал, но он до сих пор чувствовал сильную слабость. Бурые пятна на коже больше не напоминали порезы от бритья. Они стали более заметными, объемными. Почти все теперь загноились и распухли.

Выскочив на террасу, японец подбежал к бетонному парапету. Закрывая ладонью глаза от солнца, посмотрел на север.

Через минуту на горизонте появилось облако пыли. Такеда опустил руку. Его губы перекосила гримаса. Он постоял еще с минуту, вглядываясь покрасневшими глазами в пустоту, после чего так же быстро покинул крышу.

Он спустился на четвертый этаж и без стука вошел в кабинет Джепа.

— Они возвращаются, — сказал он по-японски.

Кейтаро Рока потерял надежду увидеть живыми тех, кто отправился в ночную вылазку. После слов Кацуро Джеп бросился к окну и стал напряженно и долго всматриваться в пустыню, пока не убедился, что действительно видит приближающийся столб пыли.

— Как ты узнал? — удивился старый профессор. — Ты же не мог их увидеть.

Такеда не ответил. Облако приближалось.

— Там только один джип, — сказал Кейтаро. — Где второй?

Кацуро молчал.

— Кацуро, возвращается только один джип! Они летят, как сумасшедшие. — Машина неслась, не разбирая дороги. Кейтаро Рока отвернулся от окна. — Что-то случилось!

Молодой японец стоял, как манекен в витрине. От него нестерпимо воняло.

— Да что с тобой? — прошептал Джеп.

Автомобиль был уже близко. Это был белый пикап.

— Это не «туарег», — упавшим голосом сказал старый японец.

Такеда подошел ближе. Глаза блестели, отражая свет из окна. Он замер в шаге от Кейтаро, уставившись ему в затылок. Рука Такеды поднялась и…

Дверь с грохотом открылась. С выпученными глазами в кабинет ввалился Штаерман:

— Кейтаро, Рино возвращается!

— Это не наша машина. Едет кто-то другой, — сказал Джеп.

— Рино только что вышел на связь. Ральф принял сообщение. Это они.

Кейтаро, Ральф, Оскар, Лаура и Бекка собрались во дворе. К ним присоединились Готто и Сэм. Ндонга не показывался. Белый пикап «chevrolet» подъехал к ограде. Вышли Хедхантер, Тимур и Алан.

— Вам не кажется, что нечто подобное уже было? — спросила Лаура.

— Дежа-вю, — подтвердил Штаерман. — Сейчас они подойдут, и Рино начнет рассказывать страшную историю.

— Что случилось? Где твои люди, Рино? Куда подевались «туареги»? — посыпались вопросы, как только троица уцелевших добралась до входа в «DW».

— Воды! — прохрипел Хедхантер.

Бекка сбегала в корпус и принесла бутылки с холодной водой. Прибывшие жадно пили, морщась оттого, что ледяная жидкость обжигала горло.

— Что случилось со Стефаном и твоими парнями? — сгорал от нетерпения Джеп.

Рино все еще накачивал свои сто двадцать обезвоженных килограмм живительной влагой. Заговорил Тимур. Он кратко рассказал о погоне и засаде около Пуритамы.

— Они знали о газе?! — ахнул Ральф. — Но это невозможно!!! — От этой новости сердце пустилось в бешеный галоп. Канадец сделал глубокий вдох и несколько раз стукнул кулаком по груди, пытаясь сбить аритмию. К сожалению, «мотор» не хотел успокаиваться.

— Знаю, что невозможно, — повысил голос Тимур. — Но они знали.

Затем он рассказал о гибели чернокожих наемников и о том, как их «туарег» перевернулся.

— А что потом? Как же вам удалось вырваться? — Ральф был серым, как земля, но любопытство заставляло на какое-то время забыть о беспорядочном и изнурительном стуке в груди.

Украинец пожал плечами:

— Я не знаю.

— Что?

— Я не знаю, — растерянно повторил Тимур. — Примерно за час до рассвета боты окружили нас среди скал где-то на северо-востоке от Пуритамы. А потом они… по-моему, они зависли…

— Зависли? — в один голос сказали Кейтаро и Ральф.

— Да. Пятеро из них начали безостановочно ходить у нас на виду по небольшому кругу. Мы сначала решили, что они просто отвлекают нас. Но время шло, а они продолжали наматывать круги. Потом появились остальные боты и увели с собой этих пятерых очумевших.

— И все?..

— Да. — Тимур устало вытер лоб предплечьем. — Мы просидели в скалах еще час. Боты больше не появились. Тогда мы бросили все и побежали.

— Куда побежали? — не понял Ральф.

— В Сан-Педро и взяли там машину. И вот мы здесь, — терпеливо объяснил Тимур.

— Сан-Педро превратилось в стоянку подержанных машин, — Штаерман взглянул на «chevrolet» старой модели.

Было видно, что Кейтаро совсем пал духом. Старый японец молча развернулся и медленно побрел прочь — сгорбленный, поникший, с растрепанными волосами. Он явно уже не надеялся, что ботов удастся вернуть. Старик выглядел жалко. Впрочем, никто не испытывал к нему сочувствия. Кейтаро чем-то напоминал Адольфа Гитлера в последние дни Второй мировой войны.

Держась за сердце, вслед за ним отправился и Ральф.

Мужчины были шокированы тем, что боты оказались готовы к газовой атаке. И никто не обратил внимания на отсутствие Такеды…

…Тимур никогда не узнает, что стало причиной программного сбоя, из-за которого боты зависли. Не было одной-единственной причины. Сначала «малышей» привел в замешательство поступок Эрмглена: ни одному боту не постичь того, что сделал швед. Трое ботов расположились с северной стороны перевернутого джипа. Южный ветер быстро окутал их парами зомана. На тот момент концентрация газа в сорок раз превысила среднесмертельную дозу. Боты умерли в конвульсиях меньше чем за полминуты.

Они не смогли связать гибель трех товарищей с действием зомана, так как были уверены в своих противогазах. По их представлениям, газ должен был бы действовать одинаково на всех, например, как радиация, — независимо от ветра.

Столкнувшись с необъяснимой угрозой, «малыши» прекратили преследование. Им ничего не стоило отрезать беглецам путь в пустыню, после чего убить их по одному. Боты не сделали этого, остерегаясь новых смертей. Дальше — самое интересное. Попытки обработать последние события, то есть превратить их в новые программные инструкции (макросы), привели к каскаду сбоев в работе процессоров в мозгу ботов. Как правильно отметил Тимур, несколько ботов просто «зависли».

Понятно, что одного неудачного макроса недостаточно для того, чтобы зациклить мозговой процессор. «Зависанию» поспособствовали также физиологические причины. Человеческие органы, как и все остальное в этом мире, изнашиваются. Если не давать им отдохнуть, они перестают работать нормально, а затем отказывают. Возьмем для примера человеческое сердце. Диастола (период расслабления сердечных мышц для принятия в желудочки свежей порции крови) длится 0,37 — 0,4 с. То есть почти половину времени, приходящегося на один сердечный цикл (0,8 — 1 с), сердце отдыхает. То же с мозгом. Для его нормального функционирования необходимо 7 — 8 часов здорового сна. Дефицит сна вызывает «выключение» отдельных участков мозга даже у бодрствующего организма. Этот факт известен давно. Биологи из университета Висконсина в Мэдисоне когда-то опубликовали статью в «Nature», где рассказывалось об опытах над крысами. Разными методами грызунам не давали спать. Чтобы понять, что при этом происходит с мозгом, к головам подопытных прикрепили электроэнцефалографы. Сканы электрической активности мозга показали, что после продолжительного периода без сна животное еще не спит, однако отдельные группы нейронов отказываются работать, перейдя в режим медленного сна. Происходит что-то вроде перебоев в электроснабжении, а это выводит из строя определенный участок коры головного мозга и в итоге вызывает ошибки во время движения или при принятии решений.

В этом эффекте нет ничего странного. С точки зрения биологии сон отдельных групп нейронов выгоден организму. Пока часть клеток работает, остальные восстанавливают силы. Таким образом — переключая функции между разными полушариями, — работает мозг дельфинов, глубоководных рыб и других животных, не имеющих возможности выспаться «по-настоящему». Только вот человеческий мозг — не мозг дельфина. Он сложнее. И совсем не приспособлен к внеплановым отключениям «электроэнергии». Человеческому мозгу нужен сон.

Измученные мозговыми платами — генераторами импульсов, не знающими усталости, — боты расклеивались на глазах. У одних переставал работать желудок, у других нарушалась координация движений, третьи на время теряли зрение и слух, и почти все страдали от мучительных судорог.

Из-за непонимания процессов в головах ботов ни Тимур, ни его коллеги не обратили внимания на важный нюанс. Парень не придал значения тому, что после очевидного зацикливания боты не отключились. Они не выпали из реальности, превратившись в желеподобные «овощи». Что-то продолжало руководить ими. Что-то сохраняло контроль. И это были не мозговые платы.

 

LXXVII