Национальная библиотека имени Франсуа Миттерана, 14:00

 

Валери и Кардона еле сдерживали смех, забирая документы у сурового охранника.

– Я провожу вас к директору, господину Анжели.

Следуя за охранником, девушки пересекли холл, где в предпраздничный день не было ни души. После беседы с Дюрозье Валери старалась навести разговор на знакомых и друзей Клеман‑Амруша.

Сотрудница издательства «Галуа», казалось, совершенно не интересовалась трудами своего любовника. Тем не менее Валери была уверена, что верно угадала характер отношений, связывавших Кардону и Клеман‑Амруша. Взгляды, которыми они обменивались на двадцать шестом этаже башни «Марс», никого не ввели бы в заблуждение. Либо Кардона была просто хорошенькой дурочкой, либо по неизвестной причине она не желала распространяться на эту тему.

Проходя мимо витрины с аккуратными рядами книг по искусству, Валери испытала странное чувство. Перевернутый вверх дном дом Перси Кларенса и беспорядок в квартире Клеман‑Амруша как будто предупреждали ее об опасности, характер которой она никак не могла определить.

Девушки прошли за охранником по коридору, потом поднялись по мраморным ступеням лестницы и вошли в просторную комнату. Окна, огромные, как экран в кинотеатре, выходили на Сену.

На Рене Анжели был серый костюм, украшенный розеткой ордена Почетного легиона.

– Господин Морван предупредил меня, что вы придете, – сказал он вместо приветствия. Стоявшие перед ним молодые женщины совершенно не отвечали его представлениям о сотрудниках Министерства внутренних дел.

Валери почувствовала его смущение и протянула руку:

– Капитан Валери Трико, – представилась она. – Я работаю с Пьером Морваном, координатором разведки.

– А вы?

– Меня зовут Кардона Кампо. Я представляю интересы господина Клеман‑Амруша в издательстве «Галуа».

Валери поблагодарила директора за то, что он согласился так быстро их принять.

– Не стоит благодарности, это мой долг. Как поживает Клеман‑Амруш?

– Неплохо, принимая во внимание обстоятельства.

Кабинет директора библиотеки казался музеем в миниатюре. На этажерках из красного дерева стояли африканские маски и книги. Рене Анжели предложил девушкам сесть в кресла, стоявшие вокруг низкого столика.

– Убийство в Лондоне ошеломило меня, – сказал он, – это просто ужасно. Как можно убивать из‑за споров ученых и историков?

Валери, не уверенная, что Анжели правильно понял цель их визита, теребила ремешок сумочки.

– Давайте я возьму ваши куртки, будьте как дома, – предложил директор библиотеки.

Валери сняла пуховик и протянула ему.

– Если можно, я останусь в куртке, – сказала Кардона.

– Как вам удобнее. Садитесь, пожалуйста. Хотите что‑нибудь выпить или съесть?

– Нет, спасибо, – солгала Валери.

Она очень проголодалась, но боялась, что разговор затянется. Морван очень спешил, и нельзя было тратить время на формальности. Они и так уже слишком долго объясняли, кто они такие, двум охранникам на входе в библиотеку.

Последовав примеру Валери, Кардона уселась в кресло. На коленях она держала сумку с круассанами. Интересно, подумала Валери, как ей удается оставаться такой худой, питаясь выпечкой?

Рене Анжели сел напротив девушек:

– Мне случалось встречаться с Клеман‑Амрушем, когда он приходил сюда работать. Это было много лет назад, еще до публикации «Забытых стихов». Как он мог написать такую книгу? И ведь я его предостерегал. Я знаю, что ему пришлось переехать. Наверное, он живет в полной изоляции от мира?

– Да‑да.

– Согласитесь, что это не жизнь.

– Конечно.

– Так всегда бывает с историками религии, особенно если они еще и филологи, как Клеман‑Амруш. Эти ученые не отдают себе отчета в том, что они работают не с мертвой материей, а с идеями, жизненно важными для других людей. Бог все еще остается огромной силой в современном мире. К несчастью для таких людей, как он. Любой поступок может привести к трагическим последствиям. Я тоже историк, но мне посчастливилось выбрать в качестве предмета изучения Римскую Галлию. Никто не станет мне угрожать, если я неправильно укажу местонахождение Алезии[15] или дам неверную оценку какой‑нибудь кампании Юлия Цезаря. Когда я был студентом Эколь нормаль…

Валери уже всерьез переживала из‑за времени, потраченного на эту преамбулу. Кардона сидела с отсутствующим видом, засунув руки в карманы куртки.

– Господин директор, мы пришли к вам по совету Клеман‑Амруша. Он сказал нам, что передал вам источник «Забытых стихов», чтобы обезопасить его от фундаменталистов.

– Совершенно верно, он вручил мне его в этом кабинете сразу после выхода своей последней книги. Он боялся, что фундаменталисты ограбят его квартиру, и вернул нам документ, который мы ему предоставили во временное пользование. Не хотел ничего хранить у себя, и его можно понять. Впрочем, из‑за особенностей этого документа библиотека не является его владельцем. Он всего лишь находился у нас на хранении.

– Нам бы хотелось его получить.

– Что вы намерены с ним делать?

Валери переглянулась с Кардоной. Нужно было попытаться сказать как можно меньше и при этом не настроить директора против себя.

– У Министерства внутренних дел есть план.

– Понятно.

– Для начала мы хотим обеспечить сохранность и безопасность рукописи.

– Рукопись… – Анжели не закончил начатую фразу и повернулся к Кардоне. – Это вы работаете с Клеман‑Амрушем?

– Да, – ответила девушка.

– С каких пор?

Кардона, казалось, была удивлена вопросом. Она напряглась, словно от страха. Валери не понимала, что происходит.

– Ну… С тех пор как Мишель Клеман‑Амруш стал одним из авторов издательства «Галуа», – наконец ответила Кардона.

– И это он сказал вам о рукописи?

– Конечно. Он и сегодня утром о ней говорил.

Валери кивком подтвердила ее слова.

– Мадемуазель Кампо, показывал ли вам Мишель Клеман‑Амруш эту рукопись? – настаивал Анжели.

Левой рукой Кардона откинула свои кудри назад, продолжая держать правую в матерчатой сумке с круассанами.

– Это было давно, я плохо помню… – сказала она.

– Опишите манускрипт.

– Старый пергамент. Я не обратила внимания. Я не имею отношения к писательской работе, занимаюсь только рекламой и распространением его книг, и это совсем не просто.

– Но ведь «Стихи» хорошо продаются.

– Я хотела сказать, что работать с господином Клеман‑Амрушем не так‑то просто.

– Понимаю, – произнес Анжели. – А вы, капитан, видели эту рукопись?

– Нет, никогда. Я познакомилась с автором только сегодня утром. Он разрешил нам забрать ее от своего имени.

Директор Национальной библиотеки Франции направился к письменному столу и написал несколько слов в блокноте. Валери видела, что старого ученого что‑то беспокоит.

– Извините меня, пожалуйста, но пока мы говорили, мне в голову пришла интересная мысль. Нужно ее записать, не то я забуду. Память уже не та, что прежде.

Положив ручку на стол, он вернулся к своим гостьям и внимательно посмотрел на них. Что‑то здесь не так. Директор выглядел встревоженным.

– С этой рукописью есть одна проблема, – произнес он после долгого молчания.

– Какого рода проблема? – спросила Валери.

– Она уже давно находится за пределами библиотеки. Когда господин Клеман‑Амруш вернул ее мне, хранитель средневековых фондов убедил меня, что хранить ее здесь не безопасно.

– И где же она сейчас?

– У настоящего владельца, который поместил ее в библиотеку только на хранение. Ведь это очень необычный литературный источник. Вы поймете, когда увидите.

– И кто же счастливый обладатель манускрипта?

– Ветеринар по профессии, господин Адриан де Ла‑Мот‑Руж, который живет неподалеку от Питивье. Адриан де Ла‑Мот‑Руж – прямой потомок Танкреда де Ла‑Мот‑Ружа, первого владельца документа, который и привез его во Францию в одиннадцатом веке.

– Вы полагаете, что он передаст его нам?

– Если вам удастся его убедить…

– Мы попробуем.

– Я вижу, вы ничего не боитесь. Вы выбрали опасную, но увлекательную профессию. Я вас провожу.

Директор поднялся с кресла одновременно с девушками и направился к вешалке, чтобы помочь Валери надеть куртку.

– Позвоните мне, пожалуйста, расскажете, как продвигаются ваши дела, – попросил он.

– Обязательно.

Валери и Кардона вышли из здания библиотеки и направились к поджидавшей их машине.

– Что будем делать? – спросила Кардона.

– Поедем к Адриану де Ла‑Мот‑Ружу. А почему он спросил у тебя, видела ли ты рукопись?

– Не знаю.

– А ты ее правда видела?

– Если честно, не представляю. Я ответила, что да, чтобы не выглядеть полной идиоткой. У Мишеля повсюду столько бумаг, что я вполне могла ее видеть. Но поскольку я не знала, что это она, то и не обратила внимания. Хотя, если увижу снова, наверняка узнаю. Хочешь круассан?

– Да, спасибо, умираю с голоду.

Кардона запустила руку в сумку и протянула Валери кусочек слоеного теста в форме полумесяца.

– А от них разве не толстеют?

– Они мне помогают от нервов. Но у меня есть маленькая хитрость, от каждого я съедаю только половину.

Шофер улыбнулся девушкам и открыл дверцу «пежо». Окоченевшая от мороза Валери забралась внутрь, пока Кардона обходила машину, чтобы сесть с другой стороны. Перед тем как присоединиться к Валери, она бросила в сточную канаву половинку своего круассана. Валери дала адрес шоферу, который занес его в память бортового компьютера.

– В какой‑то момент у меня появилось ощущение, что он мне не доверяет, – сказала Кардона.

– С чего ты взяла?

– Просто возникло такое ощущение.

Валери и сама была уверена, что директор библиотеки почувствовал что‑то странное в поведении Кардоны, но пока не могла определить, что именно.

– Не переживай. Самое главное, мы теперь знаем, где искать рукопись.

 

Париж, площадь Сен‑Сюльпис, 15:00

 

Дюрозье шел по площади Сен‑Сюльпис, стараясь не поскользнуться на обледенелой мостовой. От шампанского, которым угостил его Леблан, у него немного кружилась голова. Он толком не понял, что ему минуту назад рассказала по мобильному Валери, но голос у нее был взволнованный.

Побеседовав с бывшим офицером разведки, Дюрозье узнал, что «Забытые стихи» задумывались как своего рода психологическое оружие в антитеррористической борьбе. Они должны были служить приманкой или ловушкой для террористов всех мастей. Ясновидящая из Сен‑Клу не ошиблась. Книга, изданная в «Галуа», на самом деле не книга, а западня. Под ее обложкой сокрыта ложь, хотя автор и не солгал.

Проект Леблана провалился задолго до того, как он мог быть осуществлен, из‑за недостатка средств и энтузиазма. Никто не сообщил Морвану об этой инициативе, и Дюрозье почувствовал обиду за своего патрона. Координация разведки была делом нешуточным. Разные службы предоставляли информацию о своей деятельности только под сильным давлением или при чрезвычайных обстоятельствах. Морван страшно разозлится на директора Общей разведки, когда узнает, что от него скрыли проект, который готовился этой службой.

Издательство «Галуа» сумело провернуть дело, оказавшееся государству не по плечу. Как ему это удалось? Вот в чем загадка. Дюрозье мог допустить, что борьба с терроризмом превратилась в выгодное коммерческое предприятие. Но представить себе, что владелец маленькой фирмы на площади Сен‑Сюльпис единолично затеял охоту на Бен Ладена и его приспешников, – это уж чересчур!

Ясновидящая из Сен‑Клу предостерегла его не только против книги, но и против плохого человека в окружении Морвана. «Вы в большой опасности», – сказала женщина.

Перед издательством «Галуа» группа журналистов топталась в снегу, окружив высокого человека с камерой на плече. Дюрозье обошел их, внимательно следя за тем, чтобы не попасть в кадр, и нажал на кнопку домофона.

– Кто там еще?

– Министерство внутренних дел.

Вместо ответа послышался щелчок замка, и Дюрозье толкнул старую дверь. Из привратницкой сочился слабый свет.

– Закройте дверь! Не впускайте журналистов!

Дюрозье повиновался и захлопнул дверь. Ему навстречу вышел мужчина пятидесяти с лишним лет, сильно подволакивающий ногу.

– С кем у вас встреча?

– С вами.

– Со мной?

– Ведь вы Ашиль Фауэ?

Дюрозье заметил беспокойство в глазах консьержа.

– Что вы от меня хотите?

– Задать вам несколько вопросов.

– У меня нет времени.

В каморке зазвонил телефон. Ашиль Фауэ оставил посетителя и поспешил взять трубку.

Дюрозье последовал за ним. В неверном свете неоновой лампы он увидел допотопный телефон на столе, заваленном книгами и бумагами. Старые календари железнодорожной компании, висевшие на желтых обоях, вносили ностальгическую ноту в эту убогую обстановку.

Ашиль Фауэ повесил трубку, проклиная творившуюся в издательстве неразбериху.

– Подождите тут, мне нужно сходить за журналистами, черт возьми!

С удивительным при его хромоте проворством Ашиль бросился открывать дверь. Он внимательно проверил документы у каждого журналиста, которому было разрешено войти внутрь.

Злобный как овчарка, консьерж построил журналистов в ряд, а потом провел их во внутренний дворик издательства. В больших окнах второго этажа в свете ламп двигались чьи‑то тени. Руководителям издательства «Галуа» пришлось прервать рождественские каникулы и вернуться в Париж, чтобы прокомментировать происходящее.

Ашиль вернулся в каморку взлохмаченный, с подозрительным видом.

– Если вы пришли на пресс‑конференцию, то она сейчас начнется. Все начальство собралось, чтобы держать ситуацию под контролем. Вы узнаете много интересного.

– Я хочу поговорить с вами, – настаивал Дюрозье.

– Но почему, господи, я здесь никто!

– У меня создалось иное впечатление.

– Вот как?

Реплика Дюрозье явно смутила консьержа. Он сел в кресло – единственный предмет в его каморке, который контрастировал с окружающей обстановкой. Дюрозье решил, что это подарок верному служащему от директора издательства.

– Я сяду, потому что мне тяжело стоять.

– Конечно, как вам удобнее.

– Чего вы от меня хотите?

– Чтобы вы рассказали мне о Клеман‑Амруше.

– Мне нечего вам сказать. Спросите лучше у этой Пеппи Длинный чулок, белобрысой растрепы с зелеными глазами. Капитан Трико. Вы должны ее знать.

– Мы иногда встречаемся.

– Ну вот видите…

– Почему Клеман‑Амруш трижды звонил вам вчера во второй половине дня, два раза сюда и один раз домой, причем вы подолгу разговаривали?

Побледневший Ашиль Фауэ оглянулся на внутренний дворик.

– Вы шпионите за мной?

– Просто пытаемся разобраться. Мы хотим защитить Клеман‑Амруша и интересуемся всеми, кто звонил ему и кому звонил он, чтобы найти тех, кто пытается ему навредить. Это обычная процедура, а никакой не шпионаж. О чем вы говорили вчера вечером?

– Я не помню.

– Вы не умеете лгать. Клеман‑Амруш доверяет вам, я в этом уверен. Наверняка вы один из немногих его друзей. Давно вы знакомы?

Дюрозье почувствовал, что попал в точку. Ашиль Фауэ захлопнул лежавшую перед ним книгу и бросил ее на кипу старых журналов.

С отсутствующим видом Дюрозье смотрел на разбросанные на столе книги. Что там говорила Валери о порядке и беспорядке в книгах? Он ничего не понял.

– Мишелю не стоило писать об этих проклятых «Стихах»! – воскликнул консьерж.

– Я с вами согласен.

– Он был напуган тем, что случилось с Перси. Поэтому и позвонил мне вчера вечером.

– Он сказал вам что‑нибудь особенное?

– Перси Кларенс опасался человека, притворявшегося журналистом, с которым у него вчера была назначена встреча. Мишель попытался что‑то разузнать об этом лже‑журналисте, но предотвратить трагедию не удалось.

Дюрозье начал понимать, почему Клеман‑Амруш звонил в редакции нескольких литературных журналов.

– Я знаю. Нам известно о его телефонных звонках. Теперь я понимаю. Но причем тут вы? Почему он не позвонил Кардоне?

Консьерж снова обернулся в сторону внутреннего дворика, словно ожидал оттуда поддержки.

– Некоторое время назад Мишель признался мне, что не доверяет своей пресс‑атташе.

– Почему?

– Кардона задавала ему слишком много вопросов насчет рукописей, которые послужили основой для этой чертовой книги. Это было совсем на нее не похоже: раньше она никогда по‑настоящему не интересовалась литературой. Мишель испугался и сказал мне, что ее могли завербовать фундаменталисты. После всего, что с ним произошло, можно стать параноиком.

– У вас есть доказательства?

– Ничего конкретного, только интуиция. Во всяком случае, с Кардоной или без нее, но Мишель прекрасно знает, что за ним охотятся террористы. Он звонил мне, чтобы назначить встречу в «Липпе».[16] Но он не пришел, и это меня тревожит. Он говорил, что ему нужно мне что‑то сказать.

– Почему он вам этого не сказал по телефону?

– Мишель с недоверием относится к телефону. Да и я тоже.

– Из‑за нас?

Слабая улыбка показалась на губах консьержа.

– Больше всего мы боимся не вас.

– Тарика Хамзы?

– Он уже давно мертв.

Ашиль Фауэ сообщил ему о смерти одного из самых опасных террористов планеты, разыскиваемого спецслужбами разных стран, с такой ошеломляющей уверенностью, как будто речь шла о всем известном факте.

– Откуда вы знаете?

– Это долгая история.

– Встретимся в «Липпе», а пока не выходите из будки. Вы должны обязательно прийти, когда я вам позвоню, иначе мне придется отправить вас в полицию.

– Так я и знал, что этим все кончится.

Выйдя из издательства, Дюрозье позвонил Валери на мобильный:

– Думаю, Кардона Кампо сейчас с тобой. Отвечай только «да» или «нет».

– Да.

– По‑ твоему, она вполне откровенна с нами?

– Нет.

– У Клеман‑Амруша есть подозрения на ее счет. У тебя тоже такое впечатление?

– Да.

– Тогда смотри в оба. Изворачивайся. Я разузнаю о ней побольше.

– Да.

– Вполне возможно, она использует нас, чтобы заполучить рукопись и смыться. Незаметно проследи за ней.

– Да.

– Ты любишь меня?

– Да.

 

Ла‑Шарите‑сюр‑Луар, 16:00

 

После долгого пути по безлюдной равнине грузовик «Теледиффюзьон‑де‑Франс» подъезжал к городку Ла‑Шарите‑сюр‑Луар. Вдали уже виднелись его колокольни.

Северный ветер развеял туман. Морозный пейзаж казался нарисованным тушью. Укрывшись за стенами, город готовился к Рождеству. Вдалеке за крышами виднелась Луара, отделявшая средневековый городок от черно‑белого леса, простиравшегося на запад до самого горизонта. На узких улочках в освещенных витринах красовались рождественские вертепы, подернутые искусственным инеем новогодние елки и Деды Морозы. Матери тянули за руки ребятишек, нетерпеливо ожидавших праздника.

Абу Кибер вырулил на одну из центральных улиц города. Прохожие шли по тротуарам, переходили улицы, несли пакеты с покупками. Боевики наблюдали за западной жизнью из кабины угнанной бетономешалки. Абу Кибер отвечал на их вопросы, стараясь не нарушить правил дорожного движения.

– А зачем все эти церкви? Что они в них делают?

– Каждый день они превращают Всевышнего, да будет благословенно его имя, в хлеб и вино. А потом едят его с золотых и серебряных блюд.

– Это отвратительно.

– А по воскресеньям они приводят на этот пир женщин и детей.

– И женщин тоже?

– И кто творит эти мерзости?

– Священники. У христиан религия – это профессия.

Трое боевиков недоверчиво смотрели на богохульников, обвешанных пакетами с подарками и снедью.

– Они говорят, что Господь родился в хлеву из чрева еврейки.

– Псы!

– Они превращают Бога в вино? По‑настоящему?

– Да.

Абу Кибер с серьезным видом кивнул. Ему самому во все это верилось с трудом. Однако же это правда. Синий имам вырвался из этой трясины только благодаря своей непоколебимой вере. Он показывал Абу Киберу книги и фильмы, где неверные сами все это рассказывали и показывали.

– И эти люди угнетают наших братьев в Палестине и Ираке?

– Они самые.

Абу Кибер поставил грузовик на парковке у мэрии, вылез из кабины, размял затекшие ноги и огляделся. Затем достал мобильный и позвонил Синему имаму.

– Я в пункте Д.

– Отлично.

– А ты?

– Все идет нормально.

Абу Кибер нажал на отбой, поднялся по ступеням церкви и подошел к парапету. Отсюда открывался вид на одну из самых больших рек Франции. Каменный мост медового цвета соединял ее берега. В своей великой мудрости Синий имам решил наказать неверных, отделив Братьев Севера от Братьев Юга.

К югу от Луары Братья опорочили общее дело постыдными раздорами. Несколько групп в Лионе и Тулузе продались спецслужбам, а те, что не продались, позволили шпионам проникнуть в свои ряды. Вероотступники вступали в мусульманские организации, которые контролировало государство, и в так называемый Представительный совет. Настал час великого раскола. Северная территория первой поднимет знамя джихада. Скоро река станет границей.

Удостоверившись, что за ним нет слежки, Абу Кибер повернул назад, согревая дыханием свои замерзшие пальцы. Забравшись в кабину грузовика, он объявил:

– Мы едем на тот берег.

– Аллах Акбар! – отозвались Братья.

 

Министерство внутренних дел, 16:30

 

– Придешь домой?

– Вряд ли.

Морван почувствовал, что Клодина не в духе. Он скучал по улице Дагер. Представил себе, как стайки японских туристов фотографируют статую коровы на крыше сырного магазина, вспомнил домашнюю птицу в вечерних туалетах на витринах трех конкурирующих мясных лавок.

По традиции в канун Рождества они приглашали отца Клодины и брата Морвана Тео с женой. Обычно 24 декабря Морван проводил вторую половину дня, открывая несколько дюжин устриц и готовя блюда с морепродуктами, которые сделали бы честь ресторану дорогого отеля.

Их квартал был отрадой для гурмана. Морван ни за что бы не согласился жить в другом месте. Уже много лет он праздновал Рождество в семейном кругу. Чтобы загладить свою вину, ему придется призвать на помощь все свои дипломатические способности.

– Мы подозреваем, что готовится теракт или покушение. Пусть Тео откроет устрицы, я постараюсь заглянуть.

– Кажется, твой Клеман‑Амруш использовал древние рукописи, когда писал книгу?

– Откуда ты знаешь?

– Я смотрю телевизор!

Несмотря на долгие годы работы в спецслужбах, Морван так и не привык к тому, с какой скоростью информация просачивается в средства массовой информации. Немалую роль в этом играло его происхождение: в душе он все еще оставался крестьянином из Ниверне.

– Тебе бы следовало найти эти проклятые документы и вернуть их тем, кто убил английского переводчика. Может, тогда они утихомирятся.

– Это невозможно, – ответил Морван.

Эта мысль не выходила у него из головы, и все‑таки его удивило, что так могут рассуждать и другие. Если Клодина подумала об этом, сидя перед телевизором, значит, так же считают все простые французы. Здравый смысл говорил ему, что нужно отдать рукопись и тем самым постараться избежать кровопролития. Вся загвоздка в том, что пока у него не было рукописи и ни один террорист ничего у него не требовал.

– Это самое правильное решение, и я уверена, что ты уже об этом думал.

– С чего ты так решила?

– Я знаю тебя, Пьер. У тебя уже есть какие‑то зацепки?

– Пока у нас вообще ничего нет.

– Берегись, Морван, если ты хочешь заманить их в западню, не исключено, что они тоже подумали об этом и уже сидят в засаде. Не сваляй дурака!

Морван прижал трубку к уху, но Клодина отсоединилась. Она предостерегала его от попытки заманить преступников в ловушку. Дюфлон дю Террайль дал ему такой же совет, и Файяр наверняка рассуждал точно так же, как и глава контрразведки.

Морван растерянно оглядел кризисный центр. Он чувствовал себя куда менее уверенно, чем раньше. У его жены слишком хорошее чутье. К тому же сказывалась усталость. У него уже нет той энергии, что у «малышей», безропотно работавших день и ночь напролет.

Официанты внесли в кризисный центр тарелки с закусками и бутылки с вином и поставили их между экранами компьютеров и разложенными на столах папками. Бутылки были откупорены, и настроение заметно улучшилось. Чтобы поддержать моральный дух армии, нет ничего лучше, чем ящик красного вина.

Пивер и Камилла трудились в поте лица, прижавшись друг к другу. Морван подключился к «Бельфегору» со своего мобильного и пришел к выводу, что они продвигаются в нужном направлении. Он старался им не мешать.

В центре было жарко и сыро. Пахло пивом и бутербродами с ветчиной. Всем было не до шуток, но информации катастрофически не хватало. Угроза выглядела вполне реальной, однако из‑за недостатка фактов они топтались на месте, строя предположения и догадки. Втайне ото всех Морван распорядился, чтобы в казино поставили раскладные кровати. Он позаботился и о зубных щетках и туалетных принадлежностях. Теоретически кризисный центр вполне мог выдержать небольшой ядерный взрыв. Подземная система телекоммуникаций связывала его с командным пунктом «Юпитер» в подземелье Елисейского дворца и с кризисными центрами четырех разных министерств.

Морван запросил у Управления безопасности территории и Управления общей разведки список ста опаснейших исламистов. Он предполагал добиться разрешения суда на аресты и обыски, впрочем, прекрасно понимая, что эта мера вряд ли принесет плоды. План у него самого вызывал сомнения. В канун Рождества обеим спецслужбам вряд ли удастся пустить своих осведомителей по следу «Забытых стихов». Все архивы и базы данных на свете не заменят информацию из первых рук, подслушанную у выхода из мечети или коранической школы. Убийцы Перси Кларенса ловко выбрали время преступления. Лучшие ищейки уехали на каникулы, а молельни опустели. Убийца искусно прятался, оставалось только попытаться вычислить его потенциальные мишени.

Морван подошел к сотрудникам Гражданской авиации и Воздушной полиции:

– Что еще мы могли бы предпринять?

– Ничего. Если, конечно, мы не решим закрыть все аэропорты во Франции и Европе, – сказал представитель Воздушной полиции. – В данный момент мы проводим полный досмотр багажа. Наши агенты обыскивают всех пассажиров без исключения. Их одежду и обувь проверяют металлоискателями, чтобы избежать попытки взорвать самолет, как это произошло во время рейса Париж‑Майами в две тысячи первом году.[17] Собак у нас не так много, и они быстро устают. Из‑за усиленных мер безопасности пассажирам приходится стоять в очередях, рейсы задерживаются. Уже через несколько часов ситуация станет критической, и нам будет очень трудно поддерживать порядок. Лучше просто закрыть аэропорты.

Морван тяжело вздохнул. Закрытие аэропортов – очень серьезное решение, и он бы предпочел, чтобы его взял на себя Файяр или сам министр. Представитель Воздушной полиции рассказывал о том, как он планирует в экстренном порядке вернуть из отпусков офицеров и комиссаров полиции.

– Вы отдаете себе отчет? Сегодня же двадцать четвертое декабря!

– Да, вполне.

Чтобы немного отвлечься, Морван направился к группе представителей Министерства промышленности.

– Удалось ли вам составить представление о возможных целях террористов; оценить опасность? – спросил он.

Человек, к которому он обращался, чем‑то неуловимо напоминал бойскаута с седеющими подстриженными ежиком волосами. Он допил свое вино и с усмешкой посмотрел на координатора разведки. Вокруг них сразу же собралась небольшая группа людей. Всякий раз, как Морван переходил от одного стола к другому, за ним устремлялась кучка любопытных. Он надеялся, что рано или поздно кому‑то из них придет в голову идея, которая поможет им выбраться из тупика.

– В данный момент мы не можем выделить определенный объект террористической атаки. Если в ближайшее время нам не удастся получить более подробную информацию о намерениях злоумышленников, начнется паника.

– Что вы имеете в виду?

– Число объектов, которые террористы могут атаковать, очень велико. Если нам не удастся сузить их круг, вполне возможно, что примерно одну пятую всех промышленных объектов Франции придется остановить или взять под усиленную охрану. Речь идет о нефтеочистительных заводах, гидроэлектростанциях, поездах, метро, химических заводах и всех предприятиях, которые в случае взрыва спровоцируют катастрофу. Это своего рода бомбы замедленного действия, способные погубить сотни и даже тысячи людей. А сейчас зима, всюду стоит ужасная погода, спасателям трудно вовремя попасть на место происшествия. По всей стране предприятия, подпадающие под директиву Севезо, предупреждены префектами об опасности.

– Уже неплохо, – отметил Морван.

– Пока что ничего больше мы сделать не можем. На каждом объекте своя служба безопасности. Мы создали в Министерстве кризисный штаб и обзваниваем все предприятия, входящие в группу риска. Естественно, люди на местах взволнованы, они задают нам много вопросов. Я боюсь, как бы мы не усилили панику.

– А что вы им отвечаете?

– Мы отвечаем, что объявлен третий уровень «Вижипирата».

– И их удовлетворяет ваш ответ?

– Пока да.

– Вы не заметили чего‑то особенного?

– Наши эксперты анализируют огромный объем информации, которая поступила с предприятий. В основном это незначительные детали, но мы надеемся, что рано или поздно нам удастся напасть на серьезный след.

– Ищите хорошенько. Недаром говорят, что дьявол скрывается в деталях.

Морван покинул представителей Министерства промышленности и направился к группе Управления внешней безопасности. Хотя его отдел относился к Министерству внутренних дел, у Морвана было много друзей в большом доме на бульваре Мортье и он высоко ценил работников этой службы.

– Ну что, господа, – начал он, – чем занимаетесь?

– Террористами, господин генеральный инспектор.

– Весьма своевременно. Ну‑ка расскажите поподробнее!

Офицер в штатском повернул экран своего компьютера к Морвану и окружавшим его людям.

– Мы внесли в память компьютера все террористические акты, которые были совершены начиная с сорок пятого года. У нас есть базы данных по всем взрывчатым веществам, всем видам оружия, всему оборудованию, которым пользовались террористы вне зависимости от их политической или географической принадлежности. Мы также внесли в компьютер данные обо всех известных нам террористах – их возраст, пол, национальность, религию – и разрабатываем сценарии.

– Какие сценарии?

– Мы пытаемся поставить себя на место террористов и «готовим» террористические акты, пользуясь накопленным за десятилетия опытом. Наша программа была запущена после теракта в парижском метро в восемьдесят восьмом году.

– Ну и что это дает?

– В данный момент мы разрабатываем план взрыва плотины Женисья между Лионом и Женевой.

– Почему именно этой плотины?

– Жандармы сообщили нам об угоне бетономешалки, которую собирались использовать при ремонте плотины. В бетонной стене появились трещины. Мы связались с руководством, и нас заверили, что еще один грузовик уже направлен на электростанцию и должен прибыть сегодня вечером. На первый взгляд никакой опасности нет, но нас заинтересовало это происшествие, и мы попытались представить себя на месте террористов, которые хотят разрушить плотину. Мы смоделировали виртуальный отряд, состоящий из реальных людей, которые известны своей причастностью к радикальному исламизму, и пытаемся понять, насколько обоснованны наши подозрения.

– И вы считаете их обоснованными? – спросил Морван, чувствуя на себе взволнованные взгляды собравшихся.

Офицер разведки указал на монитор:

– Один шанс из двух, что удастся их засечь до того, как они подберутся к плотине.

– Не очень‑то обнадеживает.

– Но только один шанс из десяти, что им удастся ее взорвать.

– Почему?

– Им понадобится сверхмощная взрывчатка, которая займет много места. Затем, чтобы добиться результата, им нужно будет правильно ее разместить. Вот тут‑то их и заметят.

Морван с сомнением покачал головой:

– А вы включали в свою программу данные о терактах одиннадцатого сентября в Нью‑Йорке и Вашингтоне?

Офицер смущенно посмотрел на одного из своих сотрудников. Столпившиеся рядом люди затаили дыхание.

– Да, мы обработали их тринадцатого сентября две тысячи первого года. Через час мы получили результат. У четырех отрядов был только один шанс из десяти миллионов разрушить башни Всемирного торгового центра и Пентагон, используя четыре угнанных из разных аэропортов линейных самолета.

– Один шанс из десяти миллионов! Не густо.

– То, что произошло одиннадцатого сентября, абсолютно невероятно с научной точки зрения, абсолютно непредсказуемо, я бы даже сказал, абсурдно. Если бы кто‑нибудь заранее сказал, что это произойдет, его бы тут же отправили в сумасшедший дом, – заключил разведчик.

У Морвана зазвонил мобильный. Включив аппарат, он узнал голос генерального директора внешней безопасности.

– Немедленно зайди ко мне. У нас есть новости, – отчеканил Файяр.

– Уже иду.

Морван попрощался и направился к выходу. По дороге он обратил внимание, что Пивер и Камилла куда‑то исчезли. Наверное, он поступил глупо и неосторожно, пригласив участвовать в этом опасном деле дочь старого приятеля. Слова, оброненные Клодиной, не выходили у него из головы: «Если ты хочешь заманить их в западню, не исключено, что они тоже подумали об этом и уже сидят в засаде». Чем больше он об этом думал, тем сильнее убеждался, что кто‑то неотступно наблюдает за ним. И этот кто‑то уже просчитал все его ходы на много часов вперед.

Они следят за ним, а следовательно… На их месте Морван сделал бы все возможное, чтобы проникнуть в кризисный штаб. Какова вероятность того, что врагу это удалось? Один шанс на миллион? Вероятно, гораздо больше. Проходя через обеззараживающую камеру, он почувствовал, как холодный пот стекает у него между лопатками. Он увидел, как охранник положил аптечку рядом с бутылками с минеральной водой.

– Кто велел вам принести аптечку?

– Об этом сказано в правилах эксплуатации кризисного центра.

– Вы проверили содержимое?

– Нет, по‑моему…

– Так проверьте!

 

Кризисный центр, 17:15

 

Хотя от усталости у него уже болели глаза, Пивер пристально смотрел на экран. «Бельфегор» проделал колоссальную работу. С тех пор как борьба с терроризмом из болтовни превратилась в насущную проблему, «Бельфегор» получил доступ ко всем базам данных полиции и спецслужб всех государств Европейского союза. Более 1200 баз оказались в распоряжении демона, придуманного Морваном.

В отличие от своего американского аналога «Старлайт 3.0», разработанного Тихоокеанской северо‑западной национальной лабораторией для Министерства внутренней безопасности США, «Бельфегор» не мог анализировать перехваченные телефонные разговоры и данные о финансовых сделках в реальном времени. Однако более широкий спектр семантического анализа отчасти компенсировал этот недостаток. Программисты, разработавшие «Бельфегор», учли разнообразие и сложность языков, используемых в Старом Свете.

«Старлайт» прекрасно разбирался во всех вариантах арабского и мог сравнить и проанализировать огромное число слов и выражений. Однако в отличие от французского конкурента ему было не под силу определить религиозную школу, к которой принадлежит автор текста, или выявить переход от одной философской интерпретации к другой. Кроме того, программа, которую принесла Камилла, позволила «Бельфегору» достичь результатов, о которых Пивер не смел даже мечтать. Число активистов, отказавшихся от борьбы за торжество марксизма или за спасение окружающей среды и превратившихся в ярых исламистов, мягко говоря, впечатляло.

Начина