On seeing a tuft of snowdrops in a storm

 

 

When haughty expectations prostrate lie,

And grandeur crouches like a guilty thing,

Oft shall the lowly weak, till nature bring

Mature release, in fair society

Survive, and Fortune's utmost anger try;

Like these frail snowdrops that together cling,

And nod their helmets, smitten by the wing

Of many a furious whirl-blast sweeping by.

Observe the faithful flowers! if small to great

May lead the thoughts, thus struggling used to stand

The Emathian phalanx, nobly obstinate;

And so the bright immoral Theban band,

Whom onset, fiercely urged at Jove's command,

Might overwhelm, but could not separate!

 

 

"Когда надежда в прахе слезы льет…" [94]

 

 

Когда надежда в прахе слезы льет

И гнется гордый дух, прося прощенья,

У малых сих, не ждущих разрешенья

Всех бед природой, силы достает

Жить праведно, неся всем миром гнет.

Так трепетных подснежников скопленья

Стоят, качаются, хоть в исступленье

Их бесноватый вихрь крылами бьет.

В цветы всмотрись! Здесь оживает в малом

Великое: держала ход врагов

Фаланга македонцев удалая;

Фиванцев, в их геройстве небывалом,

Строй войск, что в бой послал отец богов,

Разъединить не смог, одолевая.

 

 

SONG FOR THE SPINNING WHEEL

 

 

Swiftly turn the murmuring wheel!

Night has brought the welcome hour,

When the weary fingers feel

Help, as if from faery power;

Dewy night o'ershades the ground;

Turn the swift wheel round and round!

 

Now, beneath the starry sky,

Couch the widely-scattered sheep; —

Ply the pleasant labour, ply!

For the spindle, while they sleep,

Runs with speed more smooth and fine,

Gathering up a trustier line.

 

Short-lived likings may be bred

By a glance from fickle eyes;

But true love is like the thread

Which the kindly wool supplies,

When the flocks are all at rest

Sleeping on the mountain's breast.

 

 

ПЕСНЯ ЗА ПРЯЛКОЙ [95]

 

 

Поздний час глядит в окно,

Но усталая рука

Крутит вновь веретено,

И проворна и легка, —

Ночь пришла, легла роса,

Чаще шелест колеса.

 

Разбрелись в полях стада,

Спят под кровом темноты, —

Пряжа льется без труда,

В пальцах больше быстроты.

Овцы спят — и крепче нить

Начинает прялка вить.

 

Застилает взгляд очей

Быстролетной страстью кровь,

Долговечней и прочней

Настоящая любовь, —

Это нить в руках у прях

В час, как овцы спят в горах.

 

 

THE HAUNTED TREE

 

 

Those silver clouds collected round the sun

His mid-day warmth abate not, seeming less

To overshade than multiply his beams

By soft reflection — grateful to the sky,

To rocks, fields, woods. Nor doth our human sense

Ask, for its pleasure, screen or canopy

More ample than the time-dismantled Oak

Spreads o'er this tuft of heath, which now, attired

In the whole fulness of its bloom, affords

Couch beautiful as e'er for earthly use

Was fashioned; whether, by the hand of Art,

That eastern Sultan, amid flowers enwrought

On silken tissue, might diffuse his limbs

In languor; or, by Nature, for repose

Of panting Wood-nymph, wearied with the chase.

О Lady! fairer in thy Poet's sight

Than fairest spiritual creature of the groves,

Approach; — and, thus invited, crown with rest

The noon-tide hour though truly some there are

Whose footsteps superstitiously avoid

This venerable Tree; for, when the wind

Blows keenly, it sends forth a creaking sound

(Above the general roar of woods and crags)

Distinctly heard from far — a doleful note!

As if (so Grecian shepherds would have deemed)

The Hamadryad, pent within, bewailed

Some bitter wrong. Nor is it unbelieved,

By ruder fancy, that a troubled ghost

Haunts the old trunk; lamenting deeds of which

The flowery ground is conscious. But no wind

Sweeps now along this elevated ridge;

Not even a zephyr stirs; — the obnoxious Tree

Is mute; and, in his silence, would look down,

О lovely Wanderer of the trackless hills,

On thy reclining form with more delight

Than his coevals in the sheltered vale

Seem to participate, the while they view

Their own far-stretching arms and leafy heads

Vividly pictured in some glassy pool,

That, for a brief space, checks the hurrying stream!

 

 

ОКОЛДОВАННЫЙ ДУБ [96]

 

 

Покровом серебристым облака

Чуть затянули солнце, но не в силах

Смягчить его лучей, и зной полдневный

Потоком отраженным льется с неба

На скалы, рощи и луга. Пожалуй,

В такую пору не найти приюта

Отрадней, чем под этим старым дубом,

Раскинувшим широко тень своих

Ветвей столетних над ковром душистым,

Разостланным здесь вереском цветущим.

Наверное, не знал роскошней ложа

И сам султан, лежащий на подушках

Среди цветов, отдавшись неге сонной.

Сама природа выткала его

Для отдыха усталых нимф-охотниц.

И ты, которая для глаз моих

Прекрасней всех, живущих в этих рощах

И гениев и духов, неужели

Ты не придешь, чтоб отдохнуть здесь тоже

В полдневный час. Я знаю, говорят,

Что к дубу подходить небезопасно,

Что он, когда в лесу порывы ветра

Ревут, шумят, — он тоже громко стонет

И скорбный звук несется с ураганом.

Когда б пастух аркадский это слышал,

Сказал бы он, что бедная дриада

Обречена оплакивать свой жребий,

Ее навек связавший с этим дубом.

Поверье есть иное, будто духи

Недобрые слетаются сюда

И вспоминают жалобой и стоном

О тех делах, которым был свидетель

Один цветущий вереск. Но теперь

Спокойно все, не шелестят вершины,

И воздух тих, не колыхнется. Нем

Виновник этих страхов, и в молчанье

Под сень свою тебя он примет нежно,

И над тобой он склонится вершиной,

Как клонятся ровесники его

Над заводью спокойной, и тобою

Он будет любоваться, как они

Любуются неверным отраженьем

Своих ветвей в замедлившей реке.

 

 

From "ECCLESIASTICAL SONNETS"

Из сборника "ЦЕРКОВНЫЕ СОНЕТЫ"

 

MUTABILITY

 

 

From low to high doth dissolution climb,

And sink from high to low, along a scale

Of awful notes, whose concord shall not fail;

A musical but melancholy chime.

Which they can hear who meddle not with crime,

Nor avarice, nor over-anxious care.

Truth fails not; but her outward forms that bear

The longest dale do melt like frosty rime,

That in the morning whitened hill and plain

And is no more; drop like the tower sublime

Of yesterday, which royally did wear

His crown of weeds, but could not even sustain

Some casual shout that broke the silent air,

Or the unimaginable touch of Time.

 

 

ИЗМЕНЧИВОСТЬ [97]

 

 

Восходит ввысь мелодией могучей

Распад вселенский и на спад идет

Неспешной чередой ужасных нот,

Гармонией скрежещущих созвучий;

Кто слышит их, — тот презирает случай,

Бежит нечистых выгод и хлопот.

Бессмертна правда; но она живет

В обличьях дня, в их смене неминучей.

Так иней, выбеливший утром луг,

Растает; так седая башня вдруг

От возгласа случайного качнется

И, словно слепленная из песка,

Обрушится, — когда ее коснется

Невидимая Времени рука.