To the torrent at the devil's bridge, north wales, 1824

Поутру рано или в час, когда

Закат горит последним блеском света

И в сумрак вечера вся даль одета,

Взгляни, поэт задумчивый, тогда

На водопад, где бурная вода,

Как в логе лев, бушует. Нет предмета

Ужаснее! Дух страшный водомета

В венце из камня, кудри, борода

Струят потоки — воссидит над урной,

Скрывая днем свой облик. Он струит

По бархату лугов поток лазурный

Или, встречая на пути гранит

Обрушенный, обломки гор, гремит

И пенится чрез них волною бурной.

From "YARROW REVISITED, AND OTHER POEMS"

Из сборника "СНОВА В ЯРРОУ И ДРУГИЕ СТИХОТВОРЕНИЯ"

Тут горы встали в грозном торжестве,

Тут храм для всех, достигших перевала,

Чье место — в прошлом, осень миновала,

И жизнь подобна вянущей траве,

Еще недавно свежей. О, как мало,

В искусственности наших модных зал,

Мы ценим счастье жить средь гор и скал,

Среди озер, чью гладь не оскверняло

Ничье дыханье. Трижды счастлив тот,

Пред кем осина дрогнет золотая

(В художествах октябрь — соперник мая).

И гостья красногрудая вспорхнет,

Задумчивую песню напевая,

Баюкая состарившийся год.

"Calm is the fragrant air, and loth to lose…"

Calm is the fragrant air, and loth to lose

Day's grateful warmth, tho' moist with falling dews,

Look for the stars, you'll say that there are none;

Look up a second time, and, one by one,

You mark them twinkling out with silvery light,

And wonder how they could elude the sight!

The birds, of late so noisy in their bowers,

Warbled a while with faint and fainter powers,

But now are silent as the dim-seen flowers:

Nor does the village Church-clock's iron tone

The time's and season's influence disown;

Nine beats distinctly to each other bound

In drowsy sequence — how unlike the sound

That, in rough winter, oft inflicts a fear

On fireside listeners, doubting what they hear!

The shepherd, bent on rising with the sun,

Had closed his door before the day was done,

And now with thankful heart to bed doth creep,

And joins his little children in their sleep.

The bat, lured forth where trees the lane o'ershade,

Flits and reflits along the close arcade;

The busy dor-hawk chases the white moth

With burring note, which Industry and Sloth

Might both be pleased with, for it suits them both.

A stream is heard — I see it not, but know

By its soft music whence the waters flow:

Wheels and the tread of hoofs are heard no more;

One boat there was, but it will touch the shore

With the next dipping of its slackened oar;

Faint sound, that, for the gayest of the gay,

Might give to serious thought a moment's sway,

As a last token of man's toilsome day!

ВЕЧЕРНИЕ ИМПРОВИЗАЦИИ [105]

Из гнезд, свиваемых весной

По рощам птичками, ничье

С такой не строится красой,

Как пеночки жилье.

На нем и свода сверху нет,

Нет и дверей; но никогда

Не проникает яркий свет,

Ни дождик в глубь гнезда.

В нем так уютно, так умно

Все приспособлено, что, знать,

Уж свыше пеночкам дано

Искусство так свивать

И прятать гнезда от невзгод

В такую глушь, в такую тень,

Что и пустынник не найдет

Для кельи гуще сень.

Они вьют гнезда то в щелях

Руин, вкруг убранных плющом;

То их свивают в камышах,

Нависших над ручьем,

Где, чтобы самке не скучать,

Самец льет звонко трель свою

Иль целый день отец и мать

Поют под такт ручью;

То вьют их в просеках леска,

Где в гнездышке, как в урне клад,

Яички прячет мать, пока

Не прилетит назад.

Но если пеночки вполне

Искусны в стройке гнезд своих, —

Все ж в выборе им мест одне

Искуснее других.

Такой-то птичкой был под тень,

В том месте спрятан дом из мха,

Где вкруг раскинул, как олень,

Дубок ветвей рога.

Но, видно, было ей невмочь

Своим умом скрыть домик свой:

Она просила ей помочь

Куст буквицы лесной,

Где карлик-дуб поник челом,

Там в вышине, как детский рост,

Виднелось над густым кустом

То чудо между гнезд.

Мой клад я показал, гордясь,

Друзьям, способным без стыда

Ценить и малое. Но раз,

Взглянул я — нет гнезда!

Погибло! Видно, хищник злой,

Враг песен, правды и любви,

Свершил безжалостной рукой

Здесь подвиги свои!

Но через три дня, проходя

При ярком солнце место то,

Гляжу — и вскрикнул как дитя —

Целехонько гнездо!

Пред ним куст буквицы лесной

Поднял листы, как паруса,

И этой хитростью простой

Мне обманул глаза. —

Укрытая от хищных рук,

Таясь и от своих друзей,

Чтоб не мешал тебе и друг

Высиживать детей, —

Сиди здесь, пеночка! И вот,

Как дети вылетят и пуст

Твой станет домик, отцветет

И покровитель куст.

Не забывай, как здесь тебя

В тенистой роще, в дождь и зной,

Берег, лелея и любя,

Куст буквицы лесной.

"If this great world of joy and pain…"

If this great world of joy and pain

Revolve in one sure track;

If freedom, set, will rise again,

And virtue, flown, come back;

Woe to the purblind' crew who fill

The heart with each day's care;

Nor gain, from past or future, skill

To bear, and to forbear!

"Наш мир, различен и един…" [107]