Социальные группы, институты, организации

Темы сообщений

1. Понятие и классификация социальных групп.

2. Понятие и классификация социальных общностей.

3. Понятие и классификация социальных институтов.

4. Функции социальных институтов.

5. Семья как социальный институт: понятие и классификация.

6. Функции семьи.

7. Понятие и классификация социальных организаций.

8. Тория бюрократии М. Вебера.

9. Теория олигархии.

Задания и упражнения

 

1. Напишите не менее 5 примеров групп, представленных в таблице

Реальные	Номинальные	Первичные	Вторичные	Ингруппа	Аутгруппа

 

2. Заполните таблицу:

Первичная группа	Соответствующая вторичная группа
Семья
Студенческая группа
Школьный класс
Бригада
Коллектив кафедры

 

3. К каким группам реальным или номинальным относятся: студенты, руководители предприятия, украинцы, кубанские казаки, москвичи, подростки, пенсионеры, хоккеисты, охотники, туристы, инвалиды, многодетные семьи, матери – одиночки, садоводы, военные, дачники, эмигранты, работающие инвалиды, отдыхающие в летних лагерях, больные гриппом, покупатели бытовой техники, психологи, участники ВОВ.

 

4. Выделяют следующие ролевые функции, выполняемые членами группы:

§ роли, ориентированные на решение задач, стоящих перед группой;

§ роли, ориентированные на поддержание отношений в группе;

§ роли, связанные с ориентацией на себя, чаще всего нарушающие работу группы.

Попытайтесь определить, какие роли выполняют члены малых групп, в которые вы входите.

В зависимости от численности малые группы делятся на диады и триады. Что скрывается за этими понятиями? К какому из двух типов отнесете: любовный треугольник, влюбленную пару, бездетную семью, брата и сестру, родителей и ребенка

 

5. К какому виду толпы относятся: гуляющие по набережной, загорающие на пляже, демонстранты, участники забастовки, пассажиры в автобусе, отдыхающие на горнолыжном курорте, экскурсанты, участники научной конференции, посетители ресторана, участники карнавала, посетители кинотеатра, играющие в пейнтбол, болельщики на хоккее, зрители на телешоу.

 

6. Приведите не менее 5 примеров социальных кругов

Контактные	Профессиональные	Статусные

 

7. Определите различия между социальными институтами и со­циальными группами. Покажите на примерах взаимодействие между ними.

 

8. Приведите пример процесса институционализации на примере любого социального института.

 

9. В каких направлениях и каким образом происходит развитие социальных институтов? Определите место и роль социальных институтов в структуре общества.

 

10. Назовите условия успешного функционирования социальных институтов. В чем выражается функциональность социальных институтов? Приведите примеры. В чем выражаются дисфункции социального института? Приведите примеры. Подумайте, почему социальные институты редко бывают способны полностью контролировать поведение своих членов?

 

11. Проанализируйте функции социальных институтов с учетом их типов. Приведите примеры.

Функции	Типы институтов
Репродукция (воспроизводство общества в целом и отдельных его членов, а также их рабочей силы)	Брачно-семейные Культурные Образовательные
Контроль за поведением членов общества в целях создания условий для конструктивной деятельности и урегулирования возможных конфликтов	Институты политические, правовые, культурные
Производство и распределение материальных благ (товаров и услуг) и ресурсов	Экономические
Регулирование использования власти и доступа к ней	Политические
Коммуникация между членами общества	Культурные, образовательные
Защита членов общества от физической опасности	Военные, правовые, коерсивные (полицейские и судебные), медицинские

 

12. Какие трактовки понятия организации существуют в социо­логической науке?

 

13. Как соотносятся понятия «социальный институт», «социальный процесс» и «социальная организация»?

 

14. Чем нормативная структура отличается от поведенческой структуры социальной группы?

 

15. Как вы думаете, какие факторы внешней среды влияют на де­ятельность организации?

 

16. Проведите сравнительный анализ следующих видов организаций:

Критерий сравнения	Административные	Общественные	Ассоциации
Степень формализации отношений
Степень декларированности целей организации
Степень влияния членов на результаты деятельности организации

 

17. Проведите сравнительный анализ следующих организаций

Критерий сравнения	Формальные	Неформальные
Способ возникновения
Критерий объединения членов организации
Способы воздействия на членов организа­ции
Степень устойчивости
Методы социального контроля
Степень структуризации отношений
Возможности членов организации

 

18. Как вы думаете, можно ли считать веберовскую модель бю­рократии идеальным способом управления современной организаций? Обоснуйте ответ и проиллюстрируйте на примерах. Сформулируйте теневые стороны бюрократии. Как вы считаете, почему бюрократия неизбежно влечет за собой появление олигархических тенденций?

 

19. Представьте, что вы создаете новую компанию. Какие мероприятия институционального характер нужно осуществить, чтобы она могла успешно функционировать.

 

20. Составьте сравнительную таблицу формальной организации и социального института по выбранным вами критериям.

 

21. От какой структуры – формальной или неформальной в наибольшей мере зависит успех организации? Аргументируйте свою позицию с использованием примеров.

 

22. Дайте определения следующим видам семьи:

Эндогамия
Экзогамия
Полигамия
Моногамия
Патриархальная
Матриархальная
Патрилинейная
Матрилинейная
Неопатриархальная
Неоматриархальная
Эгалитарная
Бикарьерный брак
Конкубинат
Женская бигамия
Гостевой брак

 

23. Существует мнение, что большая многодетная семья – это несовременно. Что вы думаете по этому поводу? Обоснуйте свой ответ.

 

24. В современной России по статистике распадается каждая вторая семья. Проанализируйте причины этого явления.

 

25. Насколько, на ваш взгляд, является оправданным утверждение, что рост равноправия полов ставит под угрозу стабильность семьи? Аргументируйте свой ответ.

 

Кейс-задания

 

Прочитайте приведенный ниже текст и ответьте на вопросы.

Примечание. Часто замечают, что группа может стать чем-то большим, чем совокупность ее отдельных членов, и превратиться в организм, поведение которого в корне отличается от обычного индивидуального поведения этих членов. Это может произойти в результате установления новых норм (в сочетании с властью группы над ее членами, требующей от них конформизма), в результате диффузии ответственности или из-за ощущения потери индивидуальности у членов группы. «Третья волна» — это яркий рассказ о групповом движении, которое стало жить своей собственной жизнью, намного превзойдя ожидания своего создателя. Эксперимент, длившийся в течение недели и поставленный для того, чтобы учащиеся прочувствовали атмосферу нацистской Германии, чересчур быстро превратился в реальность, притягивавшую к себе почти всех, кто с ней соприкасался. Несмотря на то, что Джонс не дал социально-психологического анализа, его статья иллюстрирует некоторые групповые процессы в действии и показывает, как они могут одновременно быть привлекательными и разрушительными.

Ром Джонс ТРЕТЬЯ ВОЛНА[1]

«Много лет я хранил странную тайну. Я хранил молчание вместе с двумя сотнями учеников. Вчера я случайно встретился с одним из них. За короткий миг я вспомнил все... Мне пришлось немного подумать, чтобы вспомнить его. Кто этот молодой человек, который меня обнимает? Он называет меня мистером Джонсом. Должно быть, бывшим ученик. Как его фамилия?

За ту долю секунды, пока я лихорадочно копался в прошлом, Стив почувствовал мой вопрос и отступил на шаг. Потом он улыбнулся и медленно поднял руку, сложив ладонь лодочкой. Боже мой! Он участник Третьей волны...

Мы просто стояли и улыбались друг другу, когда, сам того не сознавая, я поднял изогнутую руку. Салют был отдан. Два товарища встретились мере:! много лет после войны. Третья волна была все спи: жива.

"Мистер Джонс, Вы помните Третью волну?". Конечно, я помню; это было одно иа самых пугающих событий в моей преподавательской деятельности. Оно и было той тайной, которую я и двести учеников будем совместно хранить всю жизнь...

Третья волна. Что ж, наконец-то о ней можно рассказать. Я встретил ученика, и мы несколько часов говорили об этом кошмаре. Тайна в конце концов должна быть раскрыта. На это потребовалось три года. Я могу рассказать вам и всем остальным о Третьей волне. Сейчас это просто сон. воспоминание. Нет, это нечто, что мы старались забыть. Вот как это началось...

Мы изучали нацистскую Германию, и в середине лекции меня перебили вопросом. Как могли жители Германии утверждать, что они не знали о массовых расправах над евреями? Как могли горожане, железнодорожные проводники, учителя, врачи притворяться, что ничего ни знают о концентрационных лагерях и истреблении людей? Как могли соседи или даже друзья еврея говорить, что их не было рядом, когда это происходило? Это был хороший вопрос. Я не знал на него ответа.

Поскольку до конца учебного года оставалось еще несколько месяцев, а я уже дошел до Второй мировой войны, я решил потратить неделю на исследование этого вопроса.

СИЛА В ДИСЦИПЛИНЕ

В понедельник на лекции но истории я познакомил своих старшеклассников с одной из характерных сторон жизни нацистской Германии - с дисциплиной. Я прочел лекцию о красоте дисциплины. О том, что чувствует спортсмен, который усердно и регулярно тренировался, чтобы добиться успеха в каком-нибудь виде спорта... О терпении ученого, увлеченного поиском научной идеи. Это и есть дисциплина — такая самотренировка... когда ценой преодоления реальных трудностей достигается улучшение умственных и физических возможностей, окончательная победа.

Чтобы испытать на себе силу дисциплины, я предложил — нет, я приказал классу поупражняться сидеть в другой позе. Я рассказал, как правильное положение тела при сидении помогает сосредоточиться, укрепляет волю. На самом деле я своим приказом ввел обязательную посадку в своем классе. Надо было поставить ноги так, чтобы обе ступни полностью касались пола, а руки заложить за спину, чтобы выпрямить позвоночник. "Ну вот, разве вам не легче дышится? Вы более собранны. Ведь так вам лучше?".

Мы снова и снова тренировались принимать это новое положение "смирно". Я ходил между рядами сидящих учеников, указывая набольшие упущения и поправляя их. Правильная посадка стала сам важным аспектом обучения. Я распускал класс, позволяя ученикам кинуть свои места, а затем резко приказывал им принять положение "смирно"... Несколько минут потренировавшись выполнять все более сложные задания, класс смог без единого звука зайти из коридора в аудиторию и занять свои места, приняв положение "смирно". Этот маневр занял пять секунд.

Казалось странным, что ученики так быстро привыкли к этому единообразному кодексу поведения. Мне стало интересно, насколько далеко я могу зайти. оказывая на них давление. Чем была эта демонстрация послушания временной игрой, в которую все мы играли, или чем-то другим? Было ли стремление к дисциплине и единообразию естественной потребностью, общественным инстинктом, который мы прячем, когда ходим в рестораны и смотрим телевизор?

Я решил сыграть на терпимом отношении класса к строгой регламентации действий. За последние двадцать пять минут урока я ввел несколько новых правил. Когда прозвенит последний звонок, все ученики должны уже сидеть в аудитории в положении "смирно"; все ученики должны приносить карандаши и бумагу для конспектирования; задавая вопрос или отвечая, ученик должен стоять рядом со своей партой; любой вопрос или ответ должен начинаться со слов "мистер Джонс". Мы провели короткие сеансы "самоподготовки". Ученики, отвечавшие медленно и вяло, получали замечания и должны были обязательно повторять свой ответ заново до тех пор, пока он не превращался в образец точности и уважительного отношения. Четкость и живость ответа стали важнее его содержания... Уровень активности класса резко изменился: раньше в обсуждении принимали участие в основном только несколько человек, а теперь — весь класс. Еще более странным казалось постепенное повышение качества ответов. Все стали слушать с пристальным вниманием. Начали выступать новые люди. Ответы становились более подробными, по мере того как ученики, обычно не решавшиеся говорить, находили поддержку своим усилиям.

...Я ввел авторитарную обстановку обучения, и она оказалась очень плодотворной. Я начал размышлять уже не над тем, насколько далеко можно зайти с этим классом, а о том, насколько мне придется изменить свои основные представления о педагогике, поскольку я предпочитал свободную обстановку на уроке и максимальную самостоятельность в учебе. Куда ведет этот эксперимент?

СИЛА В ОБЩНОСТИ

Во вторник, на второй день эксперимента, я вошел в класс и обнаружил, что все молча сидят в положении ''смирно". Некоторые из учеников чувствовали себя раскованно и улыбались теми улыбками, которые должны доставить удовольствие преподавателю. Но большинство учеников смотрели прями перед собой с искренним сосредоточенным выражением, мышцы шеи напряжены, никаких признаков улыбок, мыслей и даже вопросов, каждый нерв натянут для важного дела. Чтобы разрядить напряжение, я подошел к доске и написал крупными буквами: "СИЛА В ДИСЦИПЛИНЕ". Ниже я записал второй закон: "СИЛА В ОБЩНОСТИ".

В то время как класс сидел в строгом молчании, я начал лекцию, скорее даже проповедь о ценности общности. На этом этапе игры я обдумывал про себя, стоит ли прекратить эксперимент или лучше его продолжить. Я не планировал такого напряженного внимания или послушания со стороны учеников... Размышляя о том, остановиться или продолжать эксперимент, я все говорил и говорил об общности... Общность — это связь между людьми, которые вместе работают и борются. Это когда соседи помогают друг другу при постройке дома; когда человек чувствует, что он — не одиночка, а часть чего-то большего, например участник движения, член команды, борец за общее дело.

Отступать было уже поздно. Теперь я могу понять, почему астроном так упорно снова и снова смотрит в свой телескоп. Я все глубже и глубже погружался в исследование своих собственных представлений и мотивов, движущих групповыми и индивидуальными действиями. Меня мучило множество вопросов. Почему ученики подчиняются власти, которую им навязываю? Почему они не удивляются или не сопротивляются этому "военному положению"? Когда и как все это кончится?

Закончив рассказ об общности, я снова сказал классу, что общность, как и дисциплину, можно понять, только испытав ее на практике. Чтобы дать ученикам возможность пережить чувство общности, я потребовал, чтобы они хором повторяли вслух: "Сила в дисциплине, сила в общности"... Ученики начали поглядывать друг на друга и почувствовали силу, которую давала принадлежность к группе. Каждый ощущал свои способности, и все были равны между собой. Они делали общее дело. Мы работали над этим простым действием целый урок. Мы повторяли девиз раскатистым хором или произносили его то тише, то громче. Мы всегда говорили все вместе, при этом не забывая и о том, как надо правильно сидеть, стоять и говорить.

Я почувствовал, что я тоже стал участником этого эксперимента. Мне нравилось единообразие действий учеников. Приятно было видеть, какое они получали удовлетворение и с каким увлечением хотели сделать еще больше. Мне становилось все труднее и труднее не поддаться общему порыву и не отождествляться с классом. Я не только руководил группой, но и подчинялся ее диктату.

В конце лекции, без всякого предварительного обдумывания, я создал приветствие. Оно было предназначено только для учеников этого класса. Чтобы отдать салют, надо было поднять изогнутую правую руку к правому плечу. Я назвал это салютом Третьей волны, потому что кисть руки напоминала гребень набегающей волны... Поскольку^; у нас появилось приветствие, я ввел правило, чтобы все ученики класса при встрече отдавали друг другу салют. Когда в конце урока прозвенел звонок, я попросил полной тишины. Под внимательными взглядами всех учеников я медленно поднял руку, согнул ее и отдал салют. Это был молчаливый знак признания. Их класс был чем-то особенным. Без моей команды весь класс отдал ответный салют.

В течение следующих нескольких дней ученики класса будут обмениваться этим приветствием. Идешь по коридору, и вдруг три ученика этого класса поворачиваются к тебе, и каждый быстро салютует. В библиотеке и в спортивном зале можно было видеть, как ученики приветствуют друг друга с помощью этого странного жеста рукой. Загадочное поведение тридцати человек, проделывавших вращательные движения руками, скоро привлекло повышенное внимание к классу и эксперименту по исследованию немецкого типа личности. Многие ученики из других классов спрашивали, нельзя ли им присоединиться.

СИЛА В ДЕЙСТВИИ

В среду я решил выдать членские билеты всем ученикам, которые хотели продолжать то, что я теперь называл экспериментом. Ни один человек не захотел покинуть аудиторию. В этот третий по счету день нашей деятельности в классе было сорок три человека. Тринадцать учеников ушли с других уроков, чтобы принять участие в эксперименте. При полном внимании класса я выдал каждому человеку членский лет. На трех билетах я поставил красные крестики и сообщил их получателям, что им дано специальное задание сообщать обо всех, кто не подчиняется правилам класса. Затем я перешел к лекции о значении действия. Я объяснил, что дисциплина и общность не имеют смысла, если нет действия. Я рассказал о том, как прекрасно, когда человек принимает на себя полную ответственность за свои действия; так глубоко верит в себя и своих единомышленников или родственников, что готов на все — лишь бы сохранить, защитить и продлить жизнь этих существ. Я подчеркнул, что старательный труд и преданность друг другу позволят ускорить обучение и достичь больших успехов...

В этот момент ученики стали без приглашения вставать и говорить слова, которые можно было расценить как выражения признательности. "Мистер Джонс, впервые я узнал столько нового". ''Мистер Джонс, почему Вы все время так не учите?" Я был потрясен! Да, я вбивал в их головы информацию в очень строго регламентированной обстановке, но меня поражало то, что они чувствовали себя вполне комфортно и находили это приемлемым. Обескураживали также и то, что сложные, требовавшие много времени письменные домашние работы о жизни нацистской Германии были выполнены и даже перевыполнены учениками. Академическая успеваемость значительно повышалась. Им удавалось научиться большему. И казалось, что они хотят еще большего. Я начинал думать, что они сделают все, что я только прикажу. Я решил выяснить этот вопрос.

Чтобы дать ученикам возможность непосредственно участвовать в действиях, я дал каждому из них особое задание. "Вы должны разработать проект знамени Третьей волны". "Вы отвечаете за то, чтобы ни один ученик, который не является участником Третьей волны, не вошел в эту комнату". "Я хочу, чтобы вы запомнили наизусть и завтра повторили вслух имена и адреса всех участников Третьей полны". "Перед вами ставится задача обучить нашей позе для сидения по крайней мере двадцать детей из ближайшей начальной школы и убедить их втом, что эта поза необходима для того, чтобы лучше учиться". "Вам надо прочитать эту брошюру и до конца урока успеть подробно рассказать ее содержание всему классу". "Я хочу, чтобы каждый из вас дал мне имя и адрес одного надежного друга, который, по вашему мнению, хотел бы присоединиться к Третьей волне...".

< >

В школе царила атмосфера оживленного любопытства и высказывались различные догадки. Повар спросил меня, как должно выглядеть печенье Третьей волны. Я сказал, что, конечно, его надо посыпать шоколадной стружкой. Наш директор пришел на вечерний педагогический совет и отдал мне салют Третьей волны. Я ответил ему таким же салютом. Библиотекарь поблагодарила меня за огромное знамя с девизом об учебе, которое она повесила над входом в библиотеку. К концу дня в орден было принято более двухсот учеников. Я чувствовал себя очень одиноким и был несколько напуган.

Мой страх был в основном вызван широким распространением доносительства. Хотя формально я назначил только трех учеников сообщать о нарушениях правил поведения, ко мне явились примерно двадцать человек, чтобы сообщить о том, что Аллан не отдал салют, а Джорджина критически отзывалась о нашем эксперименте. Такой размах слежки означал, что половина класса теперь считала свои долгом наблюдать за своими товарищами и доносить на них. Из этой лавины доносов можно было понять, что зреет одни настоящий заговор.

Три ученицы рассказали своим родителям все о нашей деятельности на уроках. Эти три юные женщины намного превосходили своим интеллектом остальных учеников класса. Они были подругами и держались всегда вместе. Они обладали спокойной уверенностью в себе, и им нравилось, когда обстановка в школе давала им возможность проявить свои академические и лидерские способности. Во время эксперимента мне было интересно, как они прореагируют на уравниловку и изменение обстановки в классе. Те награды, которые они привыкли завоевывать, в условиях эксперимента просто перестали существовать. Интеллектуальные навыки, необходимые, чтобы задавать вопросы и рассуждать, больше не существовали. В военизированной атмосфере класса эти ученицы казались озадаченными и печальными. Теперь, когда я оглядываюсь назад, они кажутся мне похожими на детей с так называемым отсутствием способностей к учебе. Они наблюдали за нашей деятельностью и участвовали в ней механически. В то время как другие безоглядно бросились вперед, они держались в стороне и приглядывались.

Рассказав своим родителям об эксперименте, они положили начало короткой цепи событий. Ко мне домой позвонил по телефону раввин одного из родителей. Он был вежлив и разговаривал покровительственным тоном. Я сказал ему, что мы просто изучаем немецкий тип личности. Он, казалось, был вполне удовлетворен и сказал, чтобы я не волновался, он поговорит с родителями и успокоит их. Завершая этот разговор, я представил себе, сколько раз па протяжении человеческой истории происходили подобные разговоры, в которых представители духовенства принимали и извиняли неприемлемые условия. Если бы только он пылал гневом или просто попытался исследовать ситуацию, то я мог бы указать ученикам на пример оправданного сопротивления. Но нет. Раввин стал частью эксперимента. Оставаясь в неведении о притеснениях, имевших место в эксперименте, он стал его соучастником и защитником.

К концу третьего дня я был в изнеможении. Я разрывался на части. Грань между ролевой игрой и управляемым поведением стала неразличимой. Многие ученики отнеслись к своему участию в Третьей волне с полной серьезностью. Они требовали от других учеников строгого соблюдения правил и запугивали тех, кто не принимал эксперимент всерьез. Другие просто с головой ушли в деятельность и сами назначали для себя роли. Особенно хорошо я помню Роберта. Роберт был очень крупным для своего возраста и обладал весьма слабыми академическими способностями. О, я знаю, что он больше других старался добиться успеха. Каждую неделю он сдавал подробнейшие домашние задания, слово в слово списанные в библиотеке с рекомендованных мною книг. В школе много таких ребят, как Роберт, — они не блещут успехами и не доставляют неприятностей. Они не очень способные, не увлекаются спортом и не стремятся привлечь ксебе внимание. Они как бы невидимы, затерялись среди других. Я вообще познакомился с Робертом по чистой случайности: как-то на перемене я обнаружил его в своем классе, где он ел свой ленч. Он всегда ел ленч один.

Так вот, Третья волна дала Роберту возможность найти свое место в школе. Он наконец-то стал равным всем остальным. Он мог что-то делать, принимать участие, быть значимым. Вот что сделал Роберт. В среду вечером я обнаружил, что Роберт ходит за мной следом, и спросил его, что он такое делает. Он улыбнулся (до этого я, кажется, не видел, чтобы он улыбался) и заявил: "Мистер Джонс, я Ваш телохранитель. Я боюсь, как бы с Вами чего-нибудь не случилось. Можно я буду телохранителем, мистер Джонс, пожалуйста?''. Я не смог устоять перед такими заверениями в преданности и его улыбкой. Так уменя появился телохранитель. Целыми днями он открывал и закрывал для меня двери. Он всегда шел справа от меня и только улыбался и салютовал другим ученикам класса. Он следовал за мной повсюду. В комнате для преподавателей (куда ученики не допускаются) он стоял молчаливым стражем, пока я быстро пил кофе. Когда учитель английского языка обратился к нему, сказав, что ученикам не полагается заходить в "учительскую", он только улыбнулся и сообщил преподавателю, что он не ученик, а телохранитель.

СИЛА В ГОРДОСТИ

В четверг я начал готовиться к завершению эксперимента. Я был измучен и встревожен. Многие ученики перешли разумные границы. Третья волна стала центром их существования. Я и сам был вневажной форме.

Теперь я инстинктивно действовал как диктатор. О, я имел самые добрые намерения. И я каждый день докалывал себе, какую пользу приносит такой обучающий опыт. Но к четвертому дню эксперимента я перестал верить собственным аргументам. Чем больше времени я проводил, играя свою роль, тем меньше времени оставалось на то, чтобы помнить о разумных обоснованиях и цели этой игры. Я ловил себя на том, что вхожу в роль даже тогда, когда в этом нет необходимости. Я задавал себе вопрос, не происходит ли то же самое со многими другими людьми. Мы получаем или берем на себя предписанную нам роль, а потом перекраиваем свою жизнь так, чтобы она соответствовала образу. Через некоторое время люди согласны принимать нас только в этом образе. Поэтому мы вживаемся в него. С той ситуацией и ролью, которые создал я, беда была в том, что у меня не было времени подумать, к чему все это приведет. Вокруг меня бушевали события. Я беспокоился, что ученики совершат поступки, о которых потом будут сожалеть. Я тревожился и за себя.

Снова и снова я ставил перед собой вопрос: закрыть эксперимент или позволить ему идти своим ходом. Оба варианта были неосуществимы. Если я прекращу эксперимент, множество учеников останутся как бы в "подвешенном" состоянии. Перед лицом своих товарищей они продемонстрировали приверженность радикальным взглядам. Они раскрылись эмоционально и психологически. Если я вдруг резко верну их обычную учебную действительность, я до конца учебного года буду видеть перед собой в основном сконфуженные лица. Для Роберта и других подобных ему учеников будет слишком болезненно и унизительно, если им укажут на их место и скажут, что это была всего лишь игра. Они станут посмешищем для более способных учеников, которые участвовали в этой игре более осмотрительно и осторожно. Я не мог допустить, чтобы "Роберты" опять проиграли.

Другой вариант, состоявший в том, чтобы позволить эксперименту идти своим чередом, также исключался. События уже начали выходит из-под контроля. В среду вечером кто-то ворвался в наш класс и перевернул все вверх дном. Потом я узнал, что это был отец одного из учеников. Он был отставным полковником авиации и отбыл срок в немецком лагере для военнопленных. Услышав о нашей деятельности, он просто потерял над собой контроль. Поздно вечером он вломился в класс и устроил там погром. В то утро он ждал меня, прислонившись к двери аудитории. Он рассказал мне о своих друзьях, убитых в Германии. Он хватался за меня, чтобы удержаться на ногах, и весь дрожал. С трудом выговаривая слова, он умолял, чтобы я понял его поступок и помог ему добраться до дома. Я позвонил его жене и с помощью соседа отвел его домой. Впоследствии мы несколько часов говорили с ним о его переживаниях и поступках, но с того момента в четверг утром я еще больше встревожился из-за того, что могло произойти в школе.

Я все больше беспокоился о том, как наша деятельность влияет на преподавателей и других учеников школы. Третья волна нарушала нормальный учебный процесс. Ученики пропускали уроки, чтобы участвовать в движении, и воспитатели начинали расспрашивать всех учеников класса. В школе стало действовать настоящее гестапо. Видя, что эксперимент со скоростью взрыва разрастается во всех направлениях, я решил попробовать применить старый баскетбольный прием. Когда играешь без всяких шансов на успех, то лучшее, что можно предпринять, — это попробовать сделать что-то неожиданное. Так я и сделал.

К четвергу численность класса возросла до восьмидесяти человек. Они поместились в аудитории только потому, что были обязаны соблюдать правило сидеть "смирно" и молча. Когда масса людей, до отказа заполнивших комнату, сидит, тихо наблюдая за происходящим и предвкушая будущие события, то возникает странное состояние спокойствия. Оно помогло мне хорошо обдумать свои слова. Я стал говорить о гордости. "Гордость — это нечто большее, чем знамена и салюты. Гордость — это то, чего у вас никто не может отнять. Быть гордым — значит, знать, что ты лучший... Это чувство нельзя уничтожить...".

Я говорил все громче и громче, а потом вдруг резко понизил голос и раскрыл настоящую причину появления Третьей полны. Спокойным, размеренным тоном я объяснил, что стояло за Третьей волной. "Третья волна — это не просто эксперимент или практическое занятие, это значение гораздо больше. Третья волна— это общенациональная программа, цель которой — найти учеников, желающих бороться за политические изменения в нашей стране. Это правда. Все, что мы до сих пор делали, было подготовкой к настоящему делу. По всей стране преподаватели вроде меня набирают и тренируют молодежные отряды, которые с помощью дисциплины, общности, гордости и действий могли бы показать нации, что общество может стать лучше. Если мы сможем изменить порядки в этой школе, то мы сможем изменить порядки на фабриках, в магазинах, в университетах и во всех других организациях. Вы — избранная группа молодых людей, которые помогут этому дел у. Если вы выступите вперед и покажете, чему вы научились за последние четыре дня... мы сможем изменить судьбу нашего народа. Мы сможем дать ему новое чувство порядка, общности, гордости и готовности к действию, чувство новой цели. Все зависит от вас и вашего желания занять твердые позиции".

...Я объяснил, что в пятницу в полдень кандидат на пост президента страны объявит о формировании молодежного движения Третьей волны. Одновременно с этим заявлением более тысячи молодежных групп из всех частей страны выступят с выражением поддержки этого движения. Я признался, что мои студенты были выбраны представителями своего региона. Я также спросил, смогут ли они хорошо выступить, потому что приглашены представители прессы. Никто не засмеялся. Не было даже намека на сопротивление. Совсем наоборот. В комнате нарастало лихорадочное возбуждение...

"Теперь слушайте внимательно. Все назначено па завтра. Приходите в малую аудиторию без десяти двенадцать. Садитесь на свои места. Будьте готовы продемонстрировать дисциплину, общность и гордость, которым вы научились. Никому об этом не говорите. Этот сбор только для участников движения".

СИЛА В ПОНИМАНИИ

В пятницу, в последний день эксперимента, я провел утро за подготовкой аудитории к сбору. В одиннадцать тридцать ученики начали подтягиваться к аудитории; сначала несколько человек разведали путь, а за ними появились остальные. Постепенно заполнялся ряд за рядом. В комнате царило напряженное молчание. Знамена Третьей волны нависали над сборищем, как тучи. Ровно в двенадцать часов я закрыл двери и выставил у каждой по часовому. Несколько моих друзей, изображавшие репортеров и фотографов, начали общаться с толпой, делал снимки и торопливо записывая что-то в блокноты. Была сделана групповая фотография. В аудиторию втиснулось более двухсот учеников. Не было ни одного свободного места. Казалось, что присутствуют ученики всех мастей. Здесь были спортсмены, популярные личности, лидеры, одиночки, группа ребят, которые всегда рано уходили из школы, байкеры, псевдохиппи, несколько представителей группировки дадаистов и некоторые ученики из компании, которая "тусовалась" в прачечной. Однако все собрание выглядело как единое целое, потому что они сидели абсолютно смирно. Все смотрели на экран телевизора, который я поставил в передней части аудитории. Никто не двигался. В комнате не было слышно ни звука. Было похоже, будто мы присутствуем при рождении чего-то. Напряженность ожидания достигла невероятной степени.

"Перед тем, как включить национальную пресс-конференцию, которая начнется через пять минут, я хочу продемонстрировать прессе, как мы подготовлены". С этими словами я отдал салют. В ответ сразу же автоматически взметнулось двести рук. Тогда я произнес девиз "Сила в дисциплине". Его повторил многоголосый хор. Мы произносили его снова и снова. С каждым разом отклик толпы становился все громче. Фотографы кружили по аудитории, снимая ритуал, но теперь на них никто не обращал внимания. Я снова подчеркнул важность происходящего события и еще раз попросил продемонстрировать преданность. Это был последний раз, когда я просил кого-либо декламировать. Стены помещения задрожали от оглушительных выкриков: "Сила в дисциплине''.

Было пять минут первого. Я выключил свет и быстро подошел к телевизору. Казалось, что в комнате не хватает воздуха. Было тяжело дышать и еще тяжелее — говорить, как будто в момент кульминации кричащие души вытеснили из комнаты весь воздух. Я включил телевизор. В этот момент я стоял рядом с телевизором, прямо напротив людей, заполнявших помещение. Экран ожил, засветившись фосфорическим светом. Роберт стоял рядом со мной. Я шепнул ему, чтобы он внимательно наблюдал и был бдителен в ближайшие несколько минут. Единственным источником света в комнате был экран телевизора, и его отсветы играли на лицах людей. Все глаза были напряжены и вес взгляды устремлены к экрану, но картинка на нем не менялась. В аудитории воцарилась мертвая тишина ожидания. Между людьми и телевизором происходила немая схватка. Победил телевизор. Белое свечение проверочной таблицы не превратилось в изображение политического кандидата. Телеви