Предписания,регулирующие отношения между человеком и Богом

В настоящей главе мы хотим ознакомить читателя с некоторыми текстами, относящимися к сфере отношений человека с Богом. Этой теме посвящена большая часть Книги хасидов. Автор исходит из предположения, что хасиду для нравственного и религиозного самосовершенствования недостаточно соблюдать предписания галахи. Чтобы достичь высшей ступени религиозной жизни (к чему и призывает Книга хасидов), требуется добавить немало тщательно разработанных правил и принципов к тому минимуму, который определяется одинаковым для всех религиозным законом. Среди прочих галахических тем, которые затрагиваются в Книге хасидов, можно указать на вопросы, связанные с соблюдением субботы, молитвой, изучением Торы, изготовлением свитка Торы и другие. В рамках настоящего курса в наши цели не входит анализ дополнительных по отношению к галахе обязанностей, которые добровольно принимает на себя хасид. Мы ограничимся небольшим количеством характерных для Книги хасидов фрагментов, посвященных вопросам личной гигиены и опрятности в одежде. Эта тематика имеет под собой и чисто галахическую подоплеку, однако нас интересуют те повышенные требования, которые предъявляются хасидом к собственной персоне и среде, чтобы устранить всякую скверну.

§1063
Один хасид имел обыкновение ложиться в постель в особой одежде. Он говорил: «Вдруг у меня на одежде останутся следы семени и окажется, что я приду так в синагогу». Он также следил, чтобы его штаны и обувь не запачкались нечистотами, дабы молитва его не осталась без ответа.

§1083
Продажу [кошерного] мяса не следует разрешать гою, который умеет отделять от туши запрещенные в еду жилы и тук – быть может, он продаст [евреям] некошерное мясо, выдав его таким образом за то, что [согласно галахе] пригодно в пищу.

Подведем итоги. Строгие требования чистоплотности, которым посвящены десятки параграфов в Книге хасидов, вызваны отнюдь не изнеженностью и даже не только религиозными соображениями типа уважения к синагоге и к служению Богу: «…Дабы молитва его не осталась без ответа» (§1063). Существенную роль в вырабатывании этих правил играет и теологическая концепция имманентного присутствия Бога в мире³. Однако при всей важности теологических обоснований этих требований повышенная чувствительность к вопросам чистоты в Книге хасидов сохраняет свое собственное значение, неисчерпываемое определением мотивировок того или иного порядка.

¹ Имеются в виду заключительные отрывки, произносимые хазаном и собравшимися в конце синагогальной службы в пятницу вечером. Прим. науч. ред.

² См. Лев 17:13–14 о заповеди “покрывать кровь” зарезанного животного. Прим. науч. ред.

³ Это представление будет рассмотрено нами ниже в частях 9-10.

ПОЧИТАНИЕ РОДИТЕЛЕЙ

Из числа тех многих вопросов этики, которые рассматриваются в Книге хасидов, мы коснемся двух важных тем: почитания родителей и отношений учителя и ученика (последняя тема будет затронута в рамках анализа проблем, связанных с обязанностью изучать Тору). В отрывках, посвященных этим двум видам отношений – отец-сын, учитель-ученик –выражены требования, предъявляемые автором книги к человеческим отношениям вообще. Анализ этой тематики важен для нас еще и потому, что почитание родителей и изучение Торы – это две заповеди, являющиеся также предметом и чисто галахических рассуждений в еврейских классических текстах. Местами возникает противоречие между предписаниями галахи и принятыми в обществе нормами поведения. Разбирая приводимые ниже отрывки, мы должны обратить внимание на сочетание в них элементов галахической мотивировки с комплексом социальных и психологических соображений, продиктованных необходимостью учитывать положение каждого отдельно взятого человека в обществе и бережно обращаться с его чувствами.

§1720
В одной семье и отец, и сын были богаты, но отец не позволял себе много тратить на еду и питье. Сказал сыну мудрец: «Хотя у твоего отца и есть средства, он не хочет тратить своих денег. Пусть же у тебя будет заслуга – за свой счет корми и пои его, покупай ему одежду».

§1721
Один человек содержал своего брата и сестру с детьми. Во время трапезы он ставил перед ними одну миску с едой для всех. Тогда брат, который столовался у него, всегда ждал. Он принимался за еду лишь после того, как его сестра и ее дети съедали мясо, так что ему оставалась только подливка и овощи. Так поступал он всегда, специально для того, чтобы иметь заслугу в глазах Небес. Прошли годы, человек этот женился, у него родились дети. Когда его дочь выросла, она стала вести себя за столом точно так же, как он когда-то поступал со своей сестрой и ее детьми. Она готовила ему лакомые кушанья и не принималась сама за еду, пока не видела, что отец насытился; тогда она ела то, что оставалось после его трапезы.

§1722
Покинув город, в котором живут его отец и мать, один человек отправился в опасный путь, а его родители, беспокоясь о нем, постятся или просто пребывают в скорби. Этот человек обязан, как только сможет, нанять посыльного и передать им письмо с известием, что благополучно избежал опасности и достиг цели своего путешествия, чтобы они не печалились и не страдали более.

§1724
Если доброму еврею приходится краснеть всякий раз, когда речь заходит о его отце, не бывшем праведником, не упоминай об отце в присутствии сына, дабы не смущать его и не причинять ему страданий. Если же отец тоже добрый еврей, то о нем говорят хорошие вещи.

§1725
Один человек прибыл в город и увидел, с каким уважением относятся там к юноше, отец которого был достойным человеком. Сказал приезжий нескольким достойным людям в общине: «Пусть даже сына не назовешь достойным, в отличие от его отца. Нельзя молчать, когда возможно осквернение Имени Божьего». Если в общине есть богач – достойный человек, а его отец занимался презренным ремеслом, так что упоминание об этом устыдит сына, не упоминайте о ремесле отца в его присутствии. Но если сын, уже разбогатев, позволял отцу продолжать заниматься тем же презренным ремеслом, недостойный он человек, отчего он не помогал отцу? А если он хотел обеспечить отца всем необходимым, а тот отказывался, продолжая позорить сына своим презренным ремеслом, грех лежит на отце. Даже если один простит другому, грех не будет искуплен. А то, что сказано, что если отец готов пренебречь своей честью, так тому и быть – относится к суду человеческому. Пред небесным судом обидчик остается виновен.

Обратите внимание на явно терминологическое употребление слова «достойный» в §1725. Подразумевается статус члена общины, указывающий на его нравственный и религиозный облик.

§1726
Реувен хотел ударить Шимона, своего брата. Сказал ему их отец, Йааков: «Ударь лучше меня, я прощу тебе, а Шимона не бей, я не прощу тебе, если ты его ударишь». Несмотря на то, что грех человека, даже несильно ударяющего отца, кажется тяжелее, [чем грех того, кто бьет брата,] в этом случае скорбь отца перетянет чашу небесных весов.

В §1726 мы читаем о необычном требовании отца, который хочет, чтобы сын ударил его, а не своего брата. Нет сомнения, что с точки зрения человеческого правосудия, ударить отца – несравненно более тяжкое преступление, чем ударить брата. Но на небесных весах взвешиваются все затаенные, глубинные стремления и чувства человека; оказывается, что отец, на глазах у которого один из его сыновей бьет другого, страдает сильнее, чем тот, кто сам терпит побои от руки сына¹.

§1727
Не следует упоминать дурное прозвище человека в присутствии его сына.

Иллюстрация 4

Детей посвящают в изучение Торы. Изображение распространенного еврейского обычая: отец приводит сына в школу и сажает его на колени учителя. Ребенку дают слизнуть мед с дощечки, на которой написаны буквы еврейского алфавита – сладким да будет казаться ему изучение Торы! После этого учитель с детьми отправляются на берег реки, где он толкует им о Торе. Иллюстрация к первому дню праздника Шавуот. Лейпцигский махзор, Южная Германия, около 1320. Коллекция Университетской Библиотеки, Лейпциг.

§1730
У одного богача было много домочадцев, которые разворовывали его имущество. Это стало известно его единственному сыну, который предостерег отца со словами: «Кончится тем, что они разворуют все, что у тебя есть! Почему бы тебе не принять меры?» Но отец, не поверив ему, строго его отчитал. Тогда сын решил: «Начну и я красть у отца, иначе его имущество растащат, так что он станет посмешищем для всех и пойдет по миру». И так он начал воровать у отца с тем, чтобы смочь содержать его, когда он обеднеет. В конце концов у отца не осталось ни гроша – все было украдено. Сын сказал мудрецу: «Я не мог сидеть сложа руки, видя, что все обворовывают моего отца, ведь я понимал, что он пойдет по миру». Ответил ему мудрец: «Признайся отцу и верни ему украденное, он простит тебя». Но сын возразил мудрецу: «Если я признаюсь, он заподозрит, что я украл все, что у него было, проклянет меня и никогда не простит. Когда я верну ему украденное, он потребует все свое имущество и не поверит мне». Ответил мудрец: «Все равно ты должен вернуть [то, что взял сам]». Сказал сын: «Но то, что я верну, непременно будет снова украдено! Ведомо Господу, что не для себя воровал я у своего отца! Я понимал, что его все равно обкрадут, и решил, что лучше уж его деньги попадут ко мне, дабы я сохранил их для него – ведь было ясно, что он обеднеет! А теперь все, что я верну, будет разворовано, как прежде, только отец мой заподозрит меня и не поверит мне». Мудрец согласился с ним: «Если так обстоит дело, то содержи его ты, ибо он не способен сам следить за своим имуществом. Трать на его содержание деньги так, как он сам расходовал бы их на свои нужды. Ты поступил мудро. И хорошо, что у тебя остались средства, дабы не были опозорены его седины».

Этическая проблема, рассматриваемая в §1730, заключается в том, что благое дело совершается против желания того, ради кого оно творится; таким образом, оно сопряжено с очевидным нарушением запрета против кражи и грабежа. Постороннему это вообще должно показаться преступлением. Автор Книги хасидов показывает, что почитание родителей не должно быть поверхностным; место формального акта подчинения отцовской воле здесь занимает подлинная и дальновидная забота о благе отца.

Подведем итоги. Желание с разных сторон рассмотреть конкретные случаи конфликтов, возникающих между людьми, вкупе с пониманием неизбежной противоречивости выводов, к которым это приводит, отличают подход автора Книги хасидов к отношениям людей друг с другом. Такой подход очевиден в частности в текстах, посвященных заповеди о почитании родителей.

¹ Ввиду того, что говорилось выше о возможности для отца отказаться от почитания, которое ему полагается (см. §1725), следует предполагать, что суд земной, человеческий, здесь противопоставляется суду небесному наиболее очевидным образом, т.е. в речениях отца, а не в поступках героев рассказа. Прим. науч. ред.

УЧЕНИК И УЧИТЕЛЬ

Фрагменты, приводимые нами в настоящей главе, составляют лишь малую часть тех текстов в Книге хасидов, которые посвящены изучению Торы. Отметим, что из всего спектра проблем, возникающих в рамках взаимоотношений между людьми, именно отношения учителя и ученика являются предметом наиболее подробного обсуждения. Таким образом, Книга хасидов является первостепенным по своей важности источником для изучения практики занятий Торой в еврейских общинах средневековой Германии.

Бросается в глаза одна характерная особенность последующих параграфов из Книги хасидов, проявляющаяся на протяжении всего этого произведения: сплетение этических и религиозных ценностей в мышлении автора. Изучение Торы – заповедь, данная Богом; автор Книги хасидов считает обязательность изучения Торы общеизвестной. Детализированные наставления, звучащие в приводимых нами ниже текстах, относятся к тем исключительным случаям, когда, ввиду невозможности одновременно повиноваться сразу нескольким правилам, распространяющимся на одну и ту же ситуацию, возникает необходимость отдать предпочтение какому-то одному принципу за счет каких-то других. Тогда этические обязанности могут возобладать над религиозным долгом.

Одно из принципиальных положений Книги хасидов, сохранившее свою популярность на протяжение веков, заключается в признании неразрывной связи мудрости и умственного постижения с нравственностью. Можно сказать, что заветом германского хасидизма последующим поколениям стало полное отмежевание от талмудических штудий, осуществляемых не во имя Неба, но исключительно из чувства гордыни; понятия типа «злодеи, наделенные острым умом» выражают именно такой настрой среди авторов германского хасидизма. Напомним, что изучаемые нами тексты создавались в период расцвета талмудической учености; раввины, преподававшие в то время в многочисленных домах учения Северной Франции и Германии, вошли в историю как тосафисты, или “авторы дополнений” к комментарию Раши к Талмуду. Знаменательно, что именно в эту эпоху в германском хасидизме, идеи которого развивались в кругах, без сомнения, близких к тосафистам, находит свое выражение представление о нравственной обусловленности знаний, то есть о зависимости постижения Торы и Талмуда от нравственного облика человека, который их изучает. Читателю следует обратить внимание на смысловые нюансы цитируемых ниже отрывков, чтобы сравнить степень важности, которая приписывается религии и этическим понятиям и категориям.