Красное, белое и синее — не обязательно в этом порядке

 

 

— Белоснежка, — осеняет Синь.

— Семь гномов опекают меня, а я опекаю семь гномов, ну вылитая Белоснежка.

Зверье-то, прямо скажем, на гномов не шибко тянет. В Джеффе Мюррее, который в школе был звездой баскетбола, как-никак два с лишним метра, и в Дрю, фармакологе веселой компании, чуть ли не столько же. Да из самой Сини какая Белоснежка? Правда, они очень милы с ней, даже деликатны, насколько может быть деликатна стая обкурившихся кобелей. Мужики уважают хорошо выполненную работу, настроены мирно, друг с другом не дерутся, и даже не очень грязные для своего возраста.

За ними небольшой должок, но через пару дней Синь получит все. И что дальше? Деньжищ-то куча, но для того, чтобы посылать на хер всех и каждого, не опасаясь за последствия, все равно маловато. Надо определиться, чем заняться, куда податься. Перспектива новой жизни предстает перед Синью во всей неприглядности, и ей, откровенно говоря, жутковато.

Время немилосердно к девушкам, зарабатывающим на жизнь своей внешностью. Выкрасившись, Синь продлила себе срок годности, но ведь всему приходит конец. Кто знает, каким окажется будущее, может, ничем не лучше настоящего. Вопросы, одни вопросы…

Сложится ли жизнь у принцессы красоты (по версии производителей сыра «чеддер») из Фон-Дю-Лака, штат Висконсин, благодаря семи вечно юным гулякам из Сан-Франциско? Может, и сложится. Только вот по поводу гнома номер семь по имени Клинт у Сини дурные предчувствия.

Опыт подсказывает ей, что пока в мужике докопаешься до Иисусика, семь потов сойдет. Да и тогда, глядишь, — через пару дней праведник опять погряз в грехах. В принципе не страшно для шлюхи по вызову. Но вот если собираешься ублажать толпу гномов на почти постоянной основе, а один из них еще и умничает, то хрен ты нароешь что-то божественное.

 

— Вавилонская блудница, — рек Клинт, когда Зверье торжественно препроводило Синь в универсам, словно во дворец.

В автоматических дверях Синь замешкалась — ей вдруг почудилось, что кожа ее посинела под слоем краски. Что ж, можно и замерзнуть, пока топаешь через парковку в металлическом мини-платьице да в босоножках на шпильках, а тебя по дороге ледяной ветер хлещет. Синь до того привыкла шляться нагишом у себя в Неваде, что оказалась не готова к местной погодке.

— Вот уж где не была, так в Вавилоне. Но я открыта для всего нового. — Синь облизывает губы и подступает к Клинту, почти касаясь его своим роскошным бюстом.

Клинт шарахается в сторону и мчится назад в кабинет, на ходу напевая:

— Ты зайди со спины, ты зайди со спины, ты зайди со спины…

— Как пожелаешь, малыш, — кричит вдогонку Синь.

Про себя она называет его Ворчуном. Был среди семи гномов такой вечно недовольный злобный гном-ворчун.

 

— Барри проводит тебя в комнату отдыха, — говорит Леш.

В новые предводители метит, весь такой скромный-постный. — Джефф, отправь лимузин и запри дверь. Дрю, завари кофе. Густаво, глянь, что на этажах творится. Может, товар по полкам раскидать надо.

Зверье глядит на него. Обалдевшее. Бухое. Обдолбанное. Синь решает, что плешивому коротышке Барри вполне подойдет кличка Балда. Ее гном для особых поручений.

Синь улыбается.

Над перегородкой возникает голова Клинта.

— Эй, ребята. Чтоб вы знали. Тут Император заходил сегодня ночью. Говорит, Томми Флад теперь вампир.

— Чего? — не верит ушам Леш.

— Томми — вампир. А его девчонка по-прежнему в городе. Она у него выпила кровь.

— Да иди ты к шаху-монаху, — мычит Джефф.

Клинт энергично кивает.

«Ху-ху-ху», — вразнобой выдает Зверье.

— Совещание, — объявляет Леш.

— Господа, займите свои места. — Леш посылает Сини извиняющийся взгляд.

— Это ненадолго.

— Заварю пока кофе, — решает Синь.

— Э-э-э, — озабоченно блеет Леш.

— Синь, у нас с баблом напряженка.

— Кофе бесплатно. — Синь поворачивается и идет в глубь магазина.

— Сама найду.

Зверье провожает Синь взглядами, и, как только девушка сворачивает за угол, все скучиваются у кассовых аппаратов. Клинт отпирает изнутри дверь кабинета и присоединяется к ним.

— Надо известить тех копов, они помогут его изловить.

Леш глядит на приятелей. Те отводят глаза. Леш приподнимает одну бровь. Все согласно кивают.

Леш обнимает Клинта за плечи:

— Дружище, мы тут с парнями посоветовались и готовы сделать все, что скажешь.

Клинт быстренько ретируется в кабинет и запирает за собой дверь.

— Нет! Мы должны уничтожить посланцев Сатаны.

— Да. Конечно. Прямо сейчас этим и займемся. Но сперва ответь мне на вопрос. Мы понимаем, ты недавно как бы заново родился. Но ты представь себя маленьким мальчиком, который живет в душе каждого из нас.

— Ну, — бурчит Клинт, высовываясь из-за двери.

— Тебе когда-нибудь хотелось оттянуться по полной? Тряхнуть мошной?

 

Джоди слышит, как внизу открылась дверь, вылетает на лестницу и бросается к Томми. Следует головокружительный поцелуй.

— Ух ты, — выдыхает Томми.

— Ты цел и невредим?

— Все отлично. Я по пути приложился к Уильяму. Похоже, переутомился парень.

— Прости меня, Томми. Мне не надо было оставлять тебя одного. Ты еще маленький.

— Все в порядке. Со мной все хорошо. Гляди-ка, у тебя что-то к платью прилипло.

На Джоди по-прежнему маленькое черное платье. Швы немного пыльные — то прах Джеймса О'Мэлли.

— Ой, хорошо бы выколотить.

— К вашим услугам. — Пальцы Томми скользят по ее бедру, нащупывают подол и тянут вверх, к талии.

— Похотливец! — Джоди хватает его за руку.

Огромный бритый кот приоткрывает глаза, взглядывает на Джоди, роняет голову обратно на грудь Уильяму и засыпает вновь.

— Ты же ушла. Я был один-одинешенек.

— Томми пытается напустить на себя печаль, но улыбка выдает его.

— Ничего тебе не сделалось, как видно. — Джоди смотрит на часы.

— До восхода солнца еще сорок минут. Прежде чем ляжем, надо поговорить.

— Хочу в постельку, — хнычет Томми.

Джоди тащит его вверх по лестнице, далее через гостиную, потом через спальню, вталкивает в ванную и вручает любимому зубную щетку. Молодые вампиры энергично чистят зубы.

— Опять эта зубная нить! — возмущается Томми.

— На черта нам бессмертие, если никуда не денешься от зубной нити?

— Угу, — мычит Джоди, на губах ее пузырится розоватая пена.

— А ты на солнышке поваляйся, вот тогда поймешь, что такое страдание. А то исстонался из-за каких-то зубов.

— И нечего издеваться. Просто я думал, все болячки теперь позади. Но твое похмелье показало, что я ошибался.

Джоди полощет рот и сплевывает.

— Не вздумай глотать. Все сразу же вернется обратно.

— А почему у тебя паста розовая, а у меня — нет?

— Наверное, десны кровят, — предполагает Джоди.

Ей не хочется рассказывать сейчас, что ночью она кое-кого употребила. Сообщит, но попозже.

Чтобы сменить тему, Джоди собирает всю свою сверхъестественную силу и шлепает Томми по заду.

— Эй!

— Откуда эти трусы-боксеры с черепом и косточками?

— Купил сегодня, пока ты ковырялась с подарками на Рождество. Нашла подарочек погаже?

— А то. — Джоди с трудом сдерживает смех.

— Ну ты постарался. Не вздумай теперь якшаться с пиратами в спортивных раздевалках. Трахнут.

— Ну уж прямо. — Томми глядит на трусы, паста капает у него изо рта.

— У меня самые белые ноги на свете. Просто опарыши какие-то.

— Не возбуждай меня напрасно.

— Надо бы намазаться тонирующим лосьоном. Где он?

Джоди с кошачьей ловкостью проскальзывает в кухню и хватает лосьон. Двух секунд не проходит, как она опять сидит на краешке ванны. Хорошо бы Томми повременил с вопросами до восхода солнца, уж она бы тогда нашла способ рассказать ему, что случилось со старым и больным.

— Иди ко мне, мой опарыш, я тебя намажу.

Чтобы показать важность процедуры, Джоди спускает бретельки с плеч. Платье падает к ее ногам. На Джоди только туфли и серебряное ожерелье с сердечком, подарок Томми.

Томми пулей выскакивает из ванной — безуспешно пытаясь стащить на ходу трусы и чуть не падая. Джоди ухмыляется. Дайте мудаку сверхъестественную ловкость и стремительность — получится супермудак.

— Как платьице, оправдало себя? Неужели никто не приставал?

— Пусть только попробуют. — Ухватившись за резинку от трусов, Джоди притягивает Томми к себе.

— Мне в кайф, какая я опасная.

— Ну ты и развратница, — пришепетывает Томми, клыки наружу.

— Угу. Приступим к процедуре? Томми обнимает ее и целует в шею.

— Давай постараемся не крушить на этот раз мебель.

— Фиг с ней, свободнее будет. — Вот и у Джоди появились клыки.

Она покусывает Томми за грудь.

— Все равно надо искать новое жилье. Пока нас никто не пригрохал.

— Ах да, я нашел услужающего, — стонет Томми.

Трусы на нем разодраны одним быстрым движением.

— Что-что?

Но Томми уже не в состоянии говорить. Пройдет некоторое время, прежде чем к нему вернется дар речи.

 

Мороженая индейка попадает точно в треугольник из двухлитровых бутылок с кока-колой. Одна бутылка взрывается — коричневая пена растекается на полу прямо у витрины с мясопродуктами.

— Есть! — орет Барри.

Зверье окружает его плотным кольцом. Барри вертится в танце и тычет пальцем в каждого по очереди:

— Всем я должен, и тебе, и тебе, и тебе…

Чуть вздернув кобальтовую бровь, Синь косится на Леша.

Леш пожимает плечами:

— Бывает. Потому-то мы и стараемся использовать диетическую содовую. Не такая липкая.

Еще не протрезвели, думает про себя Леш. Ничего, боулинг с индейками поспособствует.

— Швабру кто-нибудь принесет? — интересуется Клинт.

 

Он не играет. Его призвание — расставлять кегли. Вот и сейчас он шарит по витринам в поисках бутылок с содовой. А Джефф Мюрей уже разминается: по мороженой птице от фирмы «Фостер» в каждой руке. Джефф Мюрей вообще убежден, что кегли из птицы ничем не хуже бутылок. Ведь «Фостер» помимо самой индейки вкладывает в пакет еще и свою фирменную подливу из чабера. К тому же у «Фостера» самая передовая технология, и фирма вот-вот выбросит на рынок особенных гигантских индеек.

 

В ответ на всю эту хреновину Зверье прыскает на него имбирным пивом.

— Так вы, ребятки, ловили вампиров? Синь протягивает Лешу кофе. Самое время.

Леш как раз составляет для Зверья план действий. До сей поры Синь никаких вопросов не задавала. Между ними по проходу со свистом пролетает индейка. Леш и бровью не ведет.

— Ага. Только мы его не убили. Зато мы разнесли его яхту и забрали коллекцию. Вот откуда взялись наши бабки.

— Ну да. Это я поняла. Вот никак не дотумкаю насчет самого вампира. Типа настоящий вампир? Днем спит, ночью кровь сосет, живет вечно?

— Как мы прикинули, ему лет шестьсот будет. — К беседе присоединяется Трой Ли.

— Синь, хочешь орла метнуть? — Трой Ли кивает на противоположную сторону прохода, где Джефф размахивает громадной птицей.

— Так вы, мои супермаркетные ребятки, видели вампира?

— Целых двух, — уточняет Леш.

— Шеф нашей ночной смены, Томми, живет с вампиршей.

— Эх, красивая баба, — добавляет Трой Ли.

— Так вы охотники на вампиров? — никак не может поверить Синь.

— Уже нет, — уточняет Леш.

— Охотники, охотники, — подтверждает Трой Ли.

— Клинт сказал, Томми теперь тоже вампир. Дружбе конец.

— Исчадие ада! — кричит Клинт с самого конца прохода.

В проход выбегает Дрю (Синь прозвала его Доктором, поскольку запас зелья всегда при нем) и метит прямо в голову Клинту пятикилограммовой пташкой.

— Засохни, плесень!

Клинт пригибается, прикрыв голову руками. Индейка пролетает по проходу и вмазывается в перегородку в конце отдела мясопродуктов. Стекло остается цело.

— Это тебе, Синь! — кричит Дрю.

— Извини, не сдержался.

— Теперь всю ночь дыру латать, — недовольно бурчит Клинт.

— Убей его, а? — велит Леш Трою Ли.

— Слушаюсь. — Трой Ли становится в стойку и загоняет Клинта в угол.

— Готовься к смерти, Белый Дьявол!

— Ну, — вклинивается Синь, — что ты там сказал?

— Клинт говорит, Томми теперь вампир и надо бы его выследить и прикончить. Но Томми — один из нас, и мы решили проявить буддистскую терпимость.

Тем временем Трой Ли применяет захват. Хоть он сантиметров на пятнадцать ниже и на столько же кило легче Клинта, у него все получается. Еще бы, он ведь с шести лет изучал боевые искусства.

— До отруба? — спрашивает Трой.

— Валяй, — соглашается Леш.

Шея Клинта в захвате. Глаза у него вылезают из орбит, рот бесшумно раззявлен, словно у рыбы, выброшенной на берег, и Клинт обмякает в объятиях Троя. Мастер кун-фу укладывает его в коробку из-под диетической содовой.

— Он сейчас придет в себя, — объясняет Леш, — у нас этот приемчик называется «придушить цыпленочка». Только это звучит как-то по-педиковски.

— Ну да, — соглашается Синь. Ох и пригодился бы ей этот приемчик в работе. Надо будет попросить Троя Ли, пусть научит.

— Значит, по-вашему, этот парень и его девчонка реально вампиры?

— Судя по всему, Клинту сообщил Император, а он-то нам и указал на старого вампира. По-любому, это не наше дело.

— А если я скажу, что ваше? — Синь лихорадочно сопоставляет факты. Мозги у нее так и стрекочут, словно швейная машина. С ума сойти. Вот ее будущее и определилось.

— А если я попрошу вас заняться ими?

Леш таращит на нее глаза.

— А?

Зверье побросало кегли, сбилось в кучку и что-то обсуждает. Индюки зажаты у них в объятиях, от упаковок поднимается пар. Такое впечатление, что грузчики собрались кормить грудью младенцев-снеговичков со свернутыми головами.

— Флад — наш друг, — произносит Леш.

— Я ведь не прошу вас убивать его, — настаивает Синь.

— Только поймать.

Леш смотрит на остальных, те глядят в разные стороны — кто в пол, кто на капусту и салат, кто на репу, кто на своих снеговичков.

— В накладе не останетесь, — говорит Синь.

 

Джоди лежит в постели и смотрит, как Томми неторопливо раскачивается в воздухе. Потолки у них в квартире метра четыре, мощные балки ничем не прикрыты. Для завершения любовной сцены лучше места не придумаешь. Только Джоди уже спрыгнула обратно в кровать, а Томми так и остался висеть на одной руке.

Положительная сторона затеи: разрушения в квартире сведены к минимуму, изодрано только постельное белье.

Отрицательная сторона: Джоди вполне могла бы прожить парочку жизней и без созерцания любовника вот с этой самой точки.

— Мы молодцы, — заключает Джоди.

— Почти ничего не разрушено.

— Думаешь, у обезьян тоже так? — подхватывает Томми.

— Это ты для красного словца?

 

Когда-то Джоди думала, что может сохранять самообладание в любви и смотреть на происходящее как бы со стороны: секс — это, конечно, здорово, но головы терять не стоит. Только с тех пор, как Томми изменил свою сущность, такой подход стал невозможен. Любовь захватывала ее всю, на рассуждения места не оставалось, она кидалась на Томми именно как спятившая обезьяна. Круто, только неразумно. Все-таки надо держать себя в руках.

 

— Здорово смотришься отсюда, — подает голос Томми.

— А ты похож на люминесцентную лампу в форме мужика, — улыбается ему Джоди и кое-что замечает.

— Только не смей деревенеть, Томас Флад. Ты меня слышал? Не деревеней.

— Ты говоришь, как моя мамочка, — беспечно отвечает Томми.

— Ой-ой-ой. — Джоди дрожит и зажмуривается.

— Ой-ой-ой. — Томми вдруг понимает, о чем она, разжимает пальцы и шлепается на кровать.

Пружины подбрасывают его вверх.

— Извини. Намажь меня быстренько, пока солнце не взошло.

— Лосьон — и больше ничего.

— Хорошо, хорошо. За дело.

Джоди выдавливает на руку несколько капель из тюбика.

— Повернись спиной.

— Но…

— Заруби себе на носу, юный писака, обезьянья любовь на сегодня закончилась. — Джоди кривит душой, она и сама бы не прочь повторить, только времени уже нет.

И тут она кое-что припоминает.

— Так, говоришь, ты нашел услужающего?

— Услужающую. Приступает к работе завтра… то есть сегодня. Я дал ей денег на аренду квартиры и проинструктировал.

— Ей?

— Помнишь девчонку, которая попалась нам в аптеке?

Джоди прекращает размазывать крем и переворачивает Томми лицом к себе.

— Ты отдал нашу заначку девятилетней девчонке?

— Ей не девять. Ей шестнадцать.

— Один хрен. Ты доверил нашу тайну шестнадцатилетней соплюхе?

— Она и так знала.

— Еще бы. Ты же горазд всем клыки показывать. Придумал бы что-нибудь в свое оправдание. А еще лучше — забыл бы о ее существовании.

— Слушай, она не дура и никому не скажет. Обещаю.

— Что ты натворил!

— А что бы ты сделала на моем месте? А? Надо же кому-то доверять.

— Мокрощелке-то?

— Мне самому всего девятнадцать, а услужающий из меня был хоть куда.

— А про меня ты ей рассказал?

— А как же. Она знает, что ты — моя госпожа. Так титулуют вампиров, которые тебя обратили. Еще я сообщил ей, что ты уже в годах и у тебя громадный опыт.

— Громадный? Типа я старая разведенка и меняю мужиков как перчатки? И сколько же мне лет?

— Пятьсот.

— Чего?

— Для пятисот лет ты офигенно смотришься. То есть я на тебя сразу запал.

Джоди швыряет в Томми тюбик с лосьоном. Томми ловит.

— Люблю тебя. — Томми лихорадочно натирает лосьоном лицо и грудь.

— Пойду запру дверь в ванную.

И тут отзывается зуммер на часах Джоди. До рассвета осталось десять минут. Они оба приобрели себе по наручному будильнику. На всякий случай.

— Ключи ты ей, надеюсь, не отдал?

— Только не от ванной.

— Отлично. А если она обнаружит на лестнице Уильяма и проследит за ним? Почему ты сразу не отдал ключ какой-нибудь фанатке Баффи — Истребительницы Вампиров?

— Эта дрянь подействует часов через восемь. К закату меня покроет бронзовый загар.

— Один бронзовый у нас уже есть. Порасспроси его при случае, насколько эта гадость себя оправдывает.

— Он же просто истукан. А я сексуальный.

— На горшок и в постельку! Майку надень. А то изваляешь в бронзе все простыни, сексуальный мой. Они хоть и драные…

Томми обнюхивает простыни, выбирая подходящую, затем целует Джоди, желает ей спокойного дня и укладывается.

Всходит солнце.

 

 

Одиннадцать

Пробуждение

 

 

— Господи, от этой гадости я стал весь оранжевый!

— Ну, не весь.

— Ну прямо какой-то Кум Тыква.

— Не горюй, Томми. До Кума тебе еще далеко.

 

 

Двенадцать