Свидетельство относительно достоверного исторического контекста

Критики формы также подвергают сомнению достоверность исторического контекста, в который вплетены части предания. Фактически, их первая задача - освободить эти части от существующего искусственного контекста. Но такая искусственность не имеет доказательств. Природа самих Евангелий ведет к противоположному выводу.

Для поддержки идеи об искусственном контексте критики формы считают, что большинство исторических, географических, хронологических и биографических ссылок являются вымышленными средствами, с помощью которых евангелисты объединили отдельные части предания. Однако, исследование ссылок на места, время, людей и последовательность событий показывает, что они так переплетены с другим материалом частей предания и представляют такую естественную упорядоченную последовательность, что если рассматривать их отдельно, то крайне рискованно считать их редакторскими творениями евангелистов. Контекст точно так же, как и высказывания и события, уходит корнями в историю.

Евангелие от Марка является хорошим примером. Тщательное исследование его последовательности, хронологических и географических заметок показывает такую взаимосвязь и ход событий, которые являются не вымышленными, а подлинными, и которые подтверждаются близкими параллелями в схеме построения или частичной схеме построения евангельской истории, записанной в Деяниях. Эти ссылки охватывают период от проповеди Иоанна Крестителя до воскресения Христа и особенно подчеркивают историю о страданиях Христа (см. Деян. 10:37-40; 13:23-31). Здесь находится центр послания ранней церкви. Это также в точности является рамками Евангелия от Марка.

Истинное значение стереотипных форм

Было бы трудно отрицать, что некоторые части, включенные в Евангелия, первоначально циркулировали в ранней церкви в виде отдельных частей. Однако даже критики формы признавали то, что история о страданиях Христа существовала в виде одного длинного, пространного повествования. Почему же тогда не признавать и другие большие отрывки, такие как Марка 1:21-39 и 2:1-3:6? Вполне очевидно из синоптического материала, что некоторые стереотипные формы, вероятно, существовали, хотя их важность была слишком преувеличена критиками формы. В действительности вопрос заключается в следующем: служат ли стереотипные формы признаком существования особых исторических ситуаций (Sitz im Leben), в которых каждый вид формы предположительно создавался для того, чтобы удовлетворить определённые нужды ранней церкви? То есть, придают ли формы относительную историческую ценность тому, что они передают?

Ответом на этот вопрос может быть только выразительное "нет". Формы не придают передаваемому материалу никакой относительной ценности. Форма никаким образом не относится к истине или ложности. Ничто невозможно извлечь из стереотипных форм, кроме того, что церковь, обычно, организовывала эпизоды определённым образом или что Иисус учил, используя определённую структуру.

Описания чудес, естественно, излагались похожим образом, потому что общий план обстановки и событий, вероятно, были похожи. То же самое можно сказать относительно споров Иисуса Христа с книжниками и фарисеями. Что касается поэтической формы многих обращенных к иудеям высказываний Иисуса, то что могло бы быть ещё более естественным для Него, чем доносить Свои высказывания в поэтической форме? На самом деле это был обычный семитский стиль. Такая практика облегчала для учеников запоминание Его слов, были то иудеи или нет. Точно такой же смысл, или даже больший, заключается в словах, что основатель форм этих выражений, относящихся к Иисусу, был сам Иисус.

Список литературы, рекомендуемой для чтения

Bultmann, Rudolf. History of the Synoptic Tradition. New York: Harper & Row, 1963.

Dibelius, Martin. From Tradition to Gospel. New York: Scriobner's, 1935.. Gospel Critisism and Christology. London: Nicholson and Watson, 1935.

Easton, Burton Scott. The Gospel Before the Gospels. New York: Scribner's, 1928.

Gundry, Stanly N. "A Critique of the Fundamental Assumtion of Form Criticism". Bibliotheca Sacra 123 (1966): 32-39 and 123 (1966): 140-49.

Guthrie, Donald. New Testament Introduction. Downers Grove, Illinois: InterVarsity, 1970. Pp. 188-219.

Разбор и оценка редакции

Критика редактирования

Так же как критика формы возникла в виде дальнейшего усовершенствования критики источников, она, в свою очередь также дала рождение одной поддисциплине, называемой критикой редактирования (Redactionsgeschichte). В ней такое же внимание уделяется синоптическим Евангелиям и церковному богословию, но основной вопрос заключался не в том, будут ли вообще, а именно, когда исследования ученых Нового Завета будут направлены на авторов Евангелия от Матфея, Марка и Луки. Хотя не во всех отношениях критика редактирования признавалась самостоятельной по отношению к критике формы, однако во многих вопросах она приобрела статус отдельной дисциплины.

Богословие евангелистов, которое отличается от богословия христианской общины, является основным, на что обращают внимание критики редактирования. Четкую разграничительную черту между ними не так легко провести. Фактически, в некоторых случаях следует признать и существование определённых совпадений. Так как авторы Евангелий были членами общины, они неизбежно отражали богословские взгляды своей общины, по крайней мере частично. А иначе эти составители, скорее всего, каким-то неестественным образом были отделены от людей, которым они служили.

В основном критики редактирования не разделяют традиционные точки зрения относительно авторства. Они считают авторов синоптических Евангелий богословскими редакторами более позднего периода, чьим работам имена Матфея, Марка и Луки были даны для престижа. Тогда эти анонимные составители являются теми, чьи богословские взгляды и подвергаются сомнению в такого рода исследовании. Предполагается, что эти мнения сильно отличаются от каких-либо конкретных систематических учений, изречённых Иисусом.

Возникновение критики редактирования в виде отдельной дисциплины датируется серединой двадцатого века. Наиболее выдающимися её ранними сторонниками были Грюнсер Борнкамм, Ганс Концельманн и Вилли Марксен. Каждый из них сосредотачивал свои усилия на одном Евангелии: Борнкамм - на Евангелии от Матфея, Концельманн - на Евангелии от Луки и Марксен - на Евангелии от Марка. В нашем дальнейшем обсуждении эти три человека вместе с Вернером Кюммелем и Норманом Перрином будут представителями критики редактирования.

Богословие Марка

Так как теория двух источников поддерживает приоритет Марка, того же мнения придерживается и критика редактирования. Тогда это Евангелие является удобной точкой отсчета для богословского анализа. Проводить редакционный анализ Евангелия от Марка гораздо труднее, потому что отсутствуют источники, которые он использовал.

По мнению Марксена, Марк соединяет, редактирует и расширяет отдельные части предания согласно четырём руководящим утверждениям:

1. История о страданиях Христа связана с остальной частью благодаря добавлению предсказаний о Его пришествии.

2. Тайная теория Мессии создана для того, чтобы объяснить дальнейшее (после Пасхальное) появление учений Мессии.

3. Представлено новое литературное понятие "Евангелие" (euangelion), что значит "провозглашение вести о спасении", и это понятие исходит от Павла.

4. Географическая ориентация на Галилею вплетена в одно повествование. Таким образом, в конечном итоге значимость Евангелия заключалась не в историческом изложении жизни Иисуса, а в провозглашении ожидаемого христианами спасения, которое придет после Пасхальных "событий", т.е. воскресения. Евангелист ожидает скорого возвращения Христа и направляет читателей к тому, чтобы они совершили свой путь в Галилею, где, как он ожидает, произойдет parousia (пришествие).

Богословие Матфея

Для критика редактирования гораздо легче разбирать богословие Матфея и Луки, так как эти Евангелия основаны на известном источнике (Евангелии от Марка) и на воссозданном источнике ("Q"). Борнкамм утверждает, что Евангелие от Матфея было написано в восьмидесятых или девяностых годах где-то между Палестиной и Сирией. Эта книга отражает глубокий раскол между иудаизмом и христианством, а конкретнее, столкновения между иудейскими и языческими христианами внутри церкви. Будучи сторонником позиции язычников, этот евангелист приспосабливает свои источники (Евангелие от Марка и "Q" плюс какой-то материал Матфея) и добавляет материал таким образом, чтобы создать образ Учителя, Который понимал истинную сущность закона, чего не доставало фарисейскому иудаизму. В отличие от своих предков, этот "равви" учит, как власть имеющий, и эта власть подтверждается чудесами, и Его последователи никогда не перестают быть Его учениками. Имея много общего с иудаизмом, эта новая система отличается от него и заслужила себе своё собственное название "церковь" (ekklesia), понятие, вложенное в уста Иисуса христианской общиной в повествованиях о том времени, когда Он был на земле. "Церковь" стала всемирной, а не поместной, как иудейская синагога. Присутствие Господа в Его церкви заменяет закон и храм как воссоединяющий фактор. Однако окончательное совершенство в церкви не было достигнуто. Всё ещё существует потребность соблюдать учения Иисуса в свете грядущего суда, который закончится обещанным спасением. Тогда Матфей в своем плане сместил акцент с описания событий о скором возвращении Христа, чему много внимания уделил Марк, на вопросы эклессиологии и эсхатологии. Помышлениями и вниманием христиан первого века начал овладевать тот факт, что возвращение Мессии не должно было быть немедленным, и, таким образом, возникло представление о новом установлении, которое бы заполнило промежуток времени до Его возвращения, - понятие церкви.

Богословие Луки

По мнению Концельмана, Лука, который написал свою работу примерно в то же время, что и Матфей или позже (вероятно около 90 г. н. э. или позже), описывает три различных периода времени: период времени Израиля, период времени служения Иисуса, период времени с момента вознесения. Второй и третий периоды автор сохраняет вполне различимыми. Первый период, когда Иисус был жив и служил на земле, был временем спасения, когда сатана был удален и искушения не существовало. Однако после крестных мук Христа сатана возвращается, и искушения становятся достаточно реальными. Работа Духа в церкви заключается в основном в исполнении пророчеств относительно "последних дней". Следовательно, Лука отражает более обобщённое эсхатологическое ожидание церкви его времён, и тогда задержка возвращения Христа является основной темой Луки.

Это означает, что Лука переходит от главной темы его предшественников - короткого времени ожидания пришествия - к проведению христианской жизни более длительной продолжительности. Этот переход влечёт за собой развитие этических стандартов, среди которых наиболее важным является постоянство. Лука также ведёт к развитию полного спасительного плана и замене быстрой кончины завершением, которое "бесконечно" отдалено.

Характеристика метода

Несколько дополнительных наблюдений помогут нам лучше понять критику редактирования:

1. Ниже представлено несколько примеров того, как якобы авторы Евангелий передавали своё особое богословское внимание:

а) в повествовании, связанном с Кесарией Филипповой (Марка 8:27-9:1), автор предоставляет такие вопросы и ответы, как будто они сошли с губ Иисуса и Петра. В действительности, критика редактирования утверждает, что имена взяты из христологического словаря ранней христианской общины. Более того, несмотря на то, что люди носят имена личностей, а группы имеют названия, имеющие отношение к служению Иисуса, основная ссылка здесь на обстоятельства в ранней церкви поздних шестидесятых. "Иисус" и Его высказывания представляют Господа с небес и Его послание к этой церкви. Иллюстрации "Петра" вводили в заблуждение верующих, чьё вероисповедание было правильным, но они ошибочно его толковали. "Множество народа" представляет всё членство церкви, для которого предназначено учение. Другими словами, критика редактирования считает, что эта маленькая история представляет собой форму всей истории Иисуса, но её настоящей целью была передача послания Господа к Его церкви, как думал Марк. Исторический фон является только средством выражения и не может приравниваться к реальным событиям.

б) Матфей взял тот же случай в Кесарии Филипповой и переработал его. Так как Матфей был больше заинтересован в эклессиологии, он изменил повествование Марка, вставив официальное благословение Петра, на основе которого Пётр принял всю власть основателя и руководителя ранней церкви (Матф. 16:17-19). Для Матфея церковь была единственным способом спасения. Фактически, для человека внутри данной церкви спасение было гарантировано. В сущности, Матфей передвинул ссылку на "Сына Человеческого" с 16:21 (см. Марка 8:31) на 16:13, потому что, в отличие от Марка, он не был заинтересован в порождении какого-то христологического обсуждения. Интерес Матфея заключался в официальном провозглашении, сделанном Иисусом относительно христианской церкви.

в) в параллельном отрывке Евангелия от Луки (Лук. 9:18-27), Лука заменил акцент Марка на близкое возвращение, выдвинув на первый план постоянную жизнь свидетельства на протяжении значительного периода времени. Такие приёмы, как добавление слова "ежедневно" к Луки 9:23 (если дословно переводить с английского, то это место будет звучать так: "...отвергнись себя и бери крест свой ежедневно и..."), и пропуск фраз "в роде сем прелюбодейном и лукавом" и "пришедшее в силе" в 9:26-27 радикально изменил форму повествования. Это произошло тогда, когда Лука пересмотрел точку зрения Марка относительно эсхатологии и ввел своё собственное особое ударение на задержку возвращения. Посредством обращения внимания на такие детали критик редактирования считает, что он выявил те или иные основные моменты богословия, подчеркнутые авторами Евангелий.

2. Приведенные выше примеры дают небольшую иллюстрацию того, как критик редактирования воспринимает метод авторов Евангелий. Марк, предположительно, полностью полагался на отдельные части, определённые критикой формы. У Матфея и Луки был доступ к некоторым особым их собственным источникам, которые они использовали вместе с Евангелием от Марка и "Q". Задача трёх указанных авторов заключалась в приспособлении и связи этих частей таким образом, который казался им наилучшим, с тем, чтобы приписать Иисусу такие взгляды и особое значение тому, что они считали наиболее важным для взращивания веры в церкви их времени. Следовательно, авторы были богословами или богословскими редакторами, а не историками. Для них было очень неуместным то, что они ложно приписывали Иисусу и Его окружению много такого, что они никогда не делалось и не произносилось. Основной заботой авторов Евангелия было построить определённое богословие, которое бы удовлетворяло нужды церкви, даже если успех этого дела означал подделку фактов из жизни Иисуса с целью предоставления их методам большего правдоподобия.

3. Эта философская основа, посредством которой критик редактирования старается наделить данную систему фальсификации респектабельностью, похожа на систему нео-ортодоксии Карла Барта и демифологизацию Рудольфа Балтманна. Кроме явной сферы реальности, где преобладают пространство, время и физические чувства, другая сфера становится видимой: сфера веры. Всё, что человек с уверенностью в душе считает правдой, принимается, как вполне реальное, независимо от того может ли это когда-либо считаться историческим фактом или нет. Например, вера ранних христиан после воскресения была настолько сильной, что события смешались в пространстве и времени до такой степени, что многие были полностью убеждены, что физическое тело Иисуса воскресло из мёртвых и Он покинул гробницу. Для критика редактирования, также как и для критика формы, такое умственное убеждение не является ошибочным, но, тем не менее, воскресение Иисуса нельзя считать историческим фактом. Для него воскресение является фактом веры, который оказался укрепляющим фактором ранней церкви, и этого достаточно. Этот факт не нуждается в необходимости соответствовать истории. Подобным образом синоптическим Евангелиям в целом не следует изображать Иисуса как историческую Личность. Достаточно того, что они оказались полезными в развитии ранней христианской общины.

4. Вышеуказанная философская основа критики редактирования поднимает вопрос: является ли обоснованным допущение воссоздания жизни Иисуса на основании Евангелий? Данная дисциплина говорит, что это не является обоснованным. Критика редактирования также считает неправильными любые попытки воссоздать и богословие Иисуса. Такие попытки неосуществимы, потому что ранние христиане якобы не руководствовались современным понятием "исторический" (т.е. "действительный"). Побуждаемые сильным религиозным опытом, они не имели никаких сомнений в своей правоте относительно того, что приписывали Иисусу, как исторической личности, слова, которые Он никогда не произносил. Следовательно, для критика редактирования Евангелия и предания, которые стоят за ними, являются отражением опыта и богословия ранней церкви. Только посредством точного применения очень внимательно составленных критериев для определения подлинности можно получить точные данные о жизни Иисуса и Его учениях. Критик редактирования заявляет: всё, что бы ни было получено, в лучшем случае, будет минимальной информацией.

Оценка

Какая-либо оценка критики редактирования должна включать обозрение определённых конструктивных особенностей:

1. Критика редактирования исправляет склонность критики формы считать авторов Евангелий простыми составителями предания. Она отдает им должное признание как людям, которые писали с определенной целью.

2. Критика редактирования указывает, что каждый автор внёс определенный, отличный от других, вклад. Эта критика гласит, что каждый из авторов особым образом подчеркивал интересующие его темы, и об этом всегда следует помнить в поиске адекватного понимания Нового Завета.

3. Критика редактирования сосредотачивает внимание на различиях между Евангелиями, тогда как ранняя критика была склонна делать особое ударение на сходствах. Данные различия часто являются основополагающими для понимания того, что автор имеет в виду.

4. Критика редактирования восстановила интерес к сравнительному изучению Евангелий. Такой интерес на протяжении некоторого времени оставался позади из-за предыдущих попыток объединить три Евангелия в одну нить предания.

5. Критика редактирования считает каждое Евангелие одним целым, а не сгруппированными разнообразными частями предания. Это касается только независимого произведения литературы.

6. В своих попытках обнаружить богословские побуждения, критика редактирования уделяет очень пристальное внимание обстановке, в которой находилось христианство первого века. Исследования этой исторической обстановки в результате должны давать большую помощь в понимании Нового Завета.

Однако, данные элементы оценки, которые в своей сущности солидарны с критикой редактирования, являются ни чем иным, как побочным продуктом системы, окруженной глубоко укоренившимися недостатками:

1. Так как критика редактирования основана на двух источниках решения синоптической проблемы и на критике формы, она автоматически наследует все их трудности. Включение в себя обоснованности двух других дисциплин делает редакционную методологию уязвимой в тех же местах, что и у них.

2. Без какой-либо веской причины критик редактирования считает, что события и высказывания были изобретены или переделаны с какой-то чисто богословской целью. Он предполагает, что большая часть евангельской литературы несет неисторический характер, как будто какая-то невидимая преграда отделяла авторов Евангелий от какой-либо заинтересованности настоящими событиями первой половины века, когда они жили. Это является совершенно нехарактерным для учителей древнего мира, как для иудеев, так и для греков. Напротив, неопровержимые доказательства говорят, что у ранних христиан всё-таки был значительный исторический интерес по отношению к Иисусу из Назарета. Таким образом, богословская цель авторов была не отделена от истории, а основана на ней.

3. Философская основа критики редактирования является довольно сомнительной. Присвоение признания нескольким "действительностям веры", которые явно противоречат действительно существующим историческим данным, после серьёзного анализа должно быть только отвергнуто. Лишь предварительно подготовленный теориями современного рационализма человек может представить себе две сферы реальности, которые противоречат друг другу, и тем не менее считать их в равной степени обоснованными. Интуитивные понятия реальности того, кто подтверждает такое состояние дел, вызывают серьёзные сомнения. По меньшей мере, такое двойственное понятие является вымышленным.

4. Критику редактирования характеризует также нерегулируемый субъективизм. Он является результатом философии, лежащей в основе этой системы. Критерием для редактора становится он сам, и ведет это к тому, что толкования часто преувеличиваются. Например, объяснение Марксеном "Петра", как представление Марком введённых в заблуждение верующих, нужно относить к Марксену, а не к Марку (см. Марка 8:27-9:1). "Петр" в своем исповедании мог легко быть принят и за кого-либо другого, чтобы представлять проницательных верующих. Только фактические данные о том, кем был Петр, могут избавить от дилеммы противоречивых бесконечных мнений о нём. Для этого необходимо объективно проверить все имеющиеся данные. Другими словами, "действительности веры" должны быть уменьшены до одной "действительности веры" посредством утверждения той действительности, что соответствует истории. "Петр" был либо исторической личностью, либо вымыслом чьего-то воображения, тем и другим он быть не мог.

5. Различия во мнениях редакционных критиков отражают поверхностность их предположений. То, что они используют неоправданную свободу в спорах относительно различных ударении каждого автора, нельзя объяснить лучше, как их расхождениями во мнениях друг с другом. Например, теории о цели Марка по-разному рассматривают его общую направленность - как типологическое исполнение текстов Ветхого Завета, литургийный календарь, стадии проявления славы Мессии, географо-богословский план, богословие Павла и другое. Если сторонники критики редактирования не могут сойтись во мнениях, какую же богословскую тему стремился раскрыть Марк, то вполне вероятно, что он и не пытался раскрывать никакую из этих тем. На самом деле, богословская идея зарождается в голове современного редактора, а не автора Евангелия. Расхождение в основополагающих предположениях различных современных ученых порождают различные мнения, которые затем вкладываются в текст Евангелия. Это большая несправедливость по отношению к древним писаниям.

6. Метод критики редактирования, по определению "исторического материала об Иисусе", также является достаточно субъективным. Три их критерия - "отличительность", "многочисленное подтверждение" и "согласованность" - происходят из предположения, что предание об Иисусе содержит много того, что не является историческим. Если это заранее известный вывод, тогда не возможно будет исследовать исторические источники без пристрастия. Обвиняемый не может быть справедливо судим приговором, вынесенным до начала суда. Вопрос не заключается в том, будет ли он признан виновным, а в том, как и где он будет осужден. Таким образом, критика редактирования заранее определила, что она раскроет. Следовательно, результатом этого процесса может быть ни что иное, как разрушение синоптических Евангелий как исторических записей.

Для человека, убежденного в исторической подлинности Евангелий, критика редактирования имеет очень ограниченное значение. Польза может быть извлечена только с величайшей предусмотрительностью. Нужно помнить, что богословские темы в синоптических Евангелиях принадлежат Иисусу, а не авторам Евангелий, и они не противоречат, а напротив дополняют друг друга. Задачей автора было только сделать особое ударение на том или ином в соответствии с его конкретной темой.

Список литературы, рекомендуемой для чтения

Bornkamm, Gunther; Barth, Gerhard; and Held, Heinz Joachim. Tradition and Interpretation in Matthew. Translated by Percy Scott. Philadelphia: Fortress, 1963.

Bornkamm, Gunther. The New Testament: A Guide to Its Writings. Translated by Reginald H. Fuller and Use Fuller. Philadelphia: Fortress, 1973. Pp. 50-66.

Conzelman, Hans. The Theology of St. Luke. Translated by Geoffrey Buswell. New York: Harper, 1960.

Feine, Paul; and Behm, Johannes. Introduction to the New Testament. Re-edited by Werner Georg Kummel. Translated by A. J. Mattil, Jr. Nashville: Abingdon, 1966. Pp. 62-68, 75-84, 91-102.

Guthrie, Donald. New Testament Introduction. Downers Grove, ILL.: InterVarsity, 1970. Pp. 214-19.

Harrison, Everett F. "Gemeindetheolgie: The Bane of Gospel Criticism". In Jesus of Nazareth: Savior and Lord, edited by Carl F. H. Henry. Grand Rapids: Eerdmans, 1966. Pp. 157-73.

Heibert, D. Edmond. An Introduction to the New Testamnt. The Gospels and Acts. Vol. 1. Chicago: Moody, 1975. Pp. 184-88.

Marshall, I. Howard. Luke: Historian and Theologian. Grand Rapids: Zondervan, 1970.

Marxsen, Willi. Introduction to the New Testament. Translated by G. Buswell. Philadelphia: Fortress, 1964. Pp. 136-42, 147-52, 155-61.

_______. Mark The Evangelist. Translated by James Boyce, Donald Juel, and William Poehlmann with Roy A. Harrisville: Abingdon, 1969.

Perrin, Norman. What Is Redaction Criticism? Philadelphia: Fortress, 1969.