Армения и Грузия – история и государственные институты

 

Формирование армянской и грузинской нации тесно связано с потрясениями, которые ввергли в нестабильность весь Ближний Восток в середине 1-го тыс. до н. э. Среди самых важных из них – вторжение киммерийцев и скифов через Кавказский хребет и вокруг него; череда падений – Ассирия, Урарту, Вавилон; драматический приход к власти мидян, а потом их смещение в 550 г. до н. э. лучше организованными персами под началом Кира.

Персы были вдохновлены новым религиозным учением Заратустры и новой идеей имперской ответственности, которая отличала их правление от ранних восточных деспотий.

Персидское правление в Малой Азии и большей части Армении продолжалось с 546 до 331 г. до н. э. Как и другие части огромной империи, Малая Азия была разделена на провинции или сатрапии. По Геродоту, Анатолия, Армения и смежные с ними регионы составляли следующие сатрапии[435]:

1. Иония и другие греческие прибрежные города вдоль Мраморного моря до Анатолийского залива, с Карией, Ликией и соседними островами, находившимися под персидским контролем.

2. Лидия с прилежащей территорией Анатолии от Адра-митийского залива до границы с Киликией:

3. Фригия, включавшая прибрежные территории Мраморного моря и Понта, и плато – в глубь материка до соляной пустыни, а также Каппадокия – к северу реки Галис.

4. Ккия, включая горы Тавра, вплоть до верховьев реки Галис.

5. Сирия, расположенная непосредственно к юго-востоку от Киликии – от Амана до Арабской пустыни и Египта.

6. Мидия с Экбатаной и большой частью Западного Ирана.

7. Каспийские провинции, включая часть Азербайджана.

8. Армянские территории с пактианами и народами, обитающими за ними, вплоть до Понта Эвксинского; столицей этой сатрапии был город Ван.

9. Территории, которые занимали матиени и саспеири (предки грузин), а также алордианы (остатки урартов).

10. Земли, на которых жили мосхи, тибарены, макроны, моссиноеци и мары, племена, имевшие кавказские и картвельские корни, обитавшие в горных районах – к югу от Черного моря.

Эта классификация была в основном географической, но принимала во внимание наличие народонаселения и прежних династий. Каждой провинцией управлял сатрап, за которым бдительно надзирал соответствующий царский писарь. При сатрапах имелись вооруженные воинские части, сформированные из местных жителей, но западные границы охраняли отдельные отряды. Некоторые местные воинские подразделения были наследственными фьефами; иногда несколько подобных отрядов подчинялись одному высокому представителю царского двора. Так, во время кампаний Ксеркса армянами и фригийцами командовал некто Артохмес, зять царя Дария Гистаспа. В тех же кампаниях алародианами (урартами) и кавказским племенем саспиери командовал Масист, сын Сиромитра[436]. Их оружие и доспехи были сходны с вооружением и экипировкой колхов, которые носили деревянные шлемы, небольшие щиты из сырых бычьих шкур, короткие копья и кинжалы.

Персидская империя была величайшей из всех, известных миру. Армения лежала на северных границах центральной ее части и потому довольно скоро оказалась втянутой в обширную сеть международных путей сообщения и торговых маршрутов. С севера на юг шел путь, соединявший Колхиду на Черном море с Мидией через долину реки Аракс. Благодаря этому прежний урартский город Аргиштихинили и в нынешней Армении процветает и имеет особое значение.

Этот город, называемый тогда Армавир, стал столицей империи в Средние века при Оронтидах[437]. Армянские провинции, лежавшие к югу от озера Ван, также играли важную стратегическую и торговую роль, так как располагались на Царской дороге, связывавшей Сузу с Ансирой (ныне Анкара) и Сардисом, а также с западной частью Малой Азии. Улучшение дорог и безопасности, которое принесла Персидская империя, несомненно, повысило благосостояние жителей Армении и торговые позиции этой страны. Однако взамен армяне, алароды и другие соседние племена, составлявшие вместе 13-ю и 18-ю сатрапии, были обязаны предоставлять персидскому царю дань, составлявшую 600 талантов серебра, а также коней, рабов и разную военную экипировку и припасы. Все это тяжким грузом ложилось на экономику Армении и грузинских племен.

Земледелие, животноводство и виноделие требовали постоянной занятости большого числа людей. Геродот описывал Армению как землю «богатую стадами»[438], а Ксенофонт называет ее «большой и процветающей провинцией»[439]. Хотя при персах новых инженерных сооружений почти не строили, области Вана и Аракса продолжали благополучно пользоваться обширной системой оросительных каналов древних урартских царей.

Классическое описание Армении под властью персов Ахеменидов дал Ксенофонт, который пересек ее в 401–400 гг. до н. э., со своими «десятью тысячами»[440]. К несчастью, Ксенофонт появился на Армянском нагорье в ноябре, а потому его люди жестоко страдали от снега и ледяного северного ветра. Многие из воинов погибли, другие ослепли от снежного блеска и отморозили пальцы ног. Наследственным сатрапом Армении в ту пору был Оронт, а его помощника по Западной Армении звали Тирибаз. Последний являлся другом великого персидского царя и имел привилегию – подсаживать великого правителя на коня.

Сатрап Оронт жил в великолепном дворце. На окружавших его городских домах высились башенки. В других местах, более гористых и открытых, дома строились в основном под землей, «с входным отверстием вроде колодца, но просторные внизу; для входа тягловых животных строились туннели, но люди спускались туда по лестницам. В домах держали коз, овец, скот, птицу и их потомство. Всех этих животных растили и откармливали в этих же домах».

Такие дома до сих пор существуют в некоторых районах Грузии и Армении, хотя теперь их замещают на более современные постройки. Метод их возведения описан Витрувием: он основан на принципе создания поддерживаемого кронштейнами, сужающегося кверху купола. Грузинский вариант таких жилищ известен под названием «дом дарбази», и его подземное основание часто подпирают резные балки и столбы.

Греки Ксенофонта захватили шатер и домашнюю утварь властителя Тирибаза Армянского, со всеми его диванами на серебряных ножках, кубками и прочим, а также пленников, «которые говорили, что они его пекари и виночерпии». Простой люд, естественно, не претендовал на подобную роскошь, но жил неплохо. Люди были организованы в сельские общины, управлявшиеся собственными старостами, которые, в свою очередь, отвечали перед сатрапом через посредство местных его помощников. Эти селяне с радостью снабдили людей Ксенофонта многими «животными для жертвоприношений, зерном, старыми винами с тонким букетом, сушеным виноградом и разнообразными бобами». Иногда местные жители утоляли жажду неким подобием ячменного вина: «На поверхности этого напитка плавали зерна ячменя, а в нем самом – соломинки, большие и маленькие, без узлов, и, когда кто-либо хотел пить, он брал в рот эту соломинку и сосал. Это в высшей степени крепкий напиток, если его не разбавить водой, но, когда к нему привыкнешь, он очень приятный».

Инспектируя свои войска на бивуаке, Ксенофонт «заставал их всегда за едой и в веселом настроении, и никогда они не отпускали его от себя, не предложив ему завтрака. На одном и том же столе всегда подавались одновременно баранина, козлятина, свинина, телятина и дичь со множеством хлебов из пшеничной муки и ячменя. Когда кто-нибудь хотел выпить за здоровье друга, он подводил его к кратеру, откуда надо было пить нагнувшись и втягивая в себя вино наподобие пьющего быка».

В другом месте Ксенофонт нарисовал приятную картину того, как его войска пируют в казармах, «увенчанные венками из сена; а прислуживали им армянские мальчики в варварских одеждах. Мальчикам, словно глухонемым, они знаками давали понять, что им надлежит делать».

Далее Ксенофонт высказал особую похвалу качеству армянских коней, которых местные жители выращивали специально для великого персидского царя: «Кони этого края меньше по размерам, чем персидские, но гораздо ретивее. Именно там сельский старейшина научил воинов обертывать ноги коней и тягловых животных небольшими мешками при переходе через снега, потому что без таких мешков животные будут проваливаться в снег по брюхо».

Во время борьбы за персидский трон между Артаксерксом II и его братом, Киром Младшим, в которой Ксенофонт и «десять тысяч» его греческих воинов сыграли важную роль, армяне воспользовались представившейся возможностью утвердить автономию своей страны. Сатрап Оронт, упоминавшийся в «Анабасисе» Ксенофонта, около 401 г. до н. э. женился на Родогуне, дочери великого персидского царя Артаксеркса II. Оронт принял в войне братьев сторону своего тестя, Артаксеркса. Его противник Кир потерпел поражение и был убит.

Артаксеркс II оказался правителем слабым, и при нем некогда могучая Персидская империя пришла в упадок. Воспользовавшись этим, Оронт обосновался в Армении как практически независимый властитель и очень разбогател, собрав огромное личное состояние в 3 тысячи талантов серебра. В последующие годы Оронт даже выступил против своего тестя и господина, великого царя Артаксеркса, и возглавил мятеж сатрапов, разразившийся в 366 г. до н. э. Впрочем, затем он покорился, был прощен, и ему была дарована сатрапия в Мизии, где Оронт и скончался в 344 г. до н. э.[441]

Имя Оронт – иранского происхождения, от авестанского aurand («могучий герой»), тесно связано со словом из Пехлеви arvand, означающим то же самое. Армянские формы этого имени – Ерванд, Араван и даже Грант. Династия Оронтидов имеет важное историческое значение, поскольку перекрывает разрыв между прежними царями Урарту (первыми правителями Армении) и третьей армянской династией Арташесидов, правившей в классические времена. Оронтиды обеспечивали социальную и историческую преемственность в Армении в период, когда она сформировалась из фазы Предармении и переходила в эллинскую эпоху.

При последних персидских царях династии Ахеменидов Армения наслаждалась миром и достатком[442]. Правители Ирана мало интересовались армянскими внутренними делами, ее торговля и сельское хозяйство процветали. Такое состояние вещей было грубо нарушено вторжением в эти земли Александра Македонского. Битва при Арбелах (Гавгамелах) 1 октября 331 г. до н. э. ознаменовалась полной победой македонцев и греков над последним из Ахеменидов, Дарием III Кодоманом. Армяне, верные до конца, предоставили персидскому царю 40 тысяч пехоты и 7 тысяч всадников, под личным командованием своего суверена, царя Оронта II. В битве при Арбелах армянская кавалерия дралась на правом фланге персидского войска.

Видимо, именно тогда, во время этого сокрушительного поражения, Оронт II погиб. Во всяком случае, Александр Македонский, отпраздновав свою победу, направил сына Оронта II, Михрана, сатрапом в Армению, на место его отца. Любопытно отметить, что этот Михран был ранее иранским властителем в Сардах, древней столице Лидии (запад Малой Азии). Он перешел на сторону македонцев и в битве при Арбелах воевал против своего отца[443]. Это пример повторявшихся армянских трагедий, когда на протяжении веков отцы противостоят детям, брат брату, а иногда даже своей родине.

Александр Македонский умер на вершине своей славы и могущества в возрасте 33 лет. Однако его культурное и историческое наследие продолжало жить. Далеко на востоке, в Бактрии, Парфии, на территориях современного Афганистана, Индии и Пакистана выросли очень быстро греческие, точнее, эллинские города. Сонные стоячие болота взбурлили, ожили заброшенные торговые пути. Из края в край, по всей Анатолии и Центральной Азии распространились греческие вкусы в зодчестве, скульптуре, художественных ремеслах, а также знание греческой литературы и философии. Греческая наука и технология способствовали быстрому повышению жизненного уровня населения, просвещению и оздоровлению людей, а также увеличению домашних удобств, по крайней мере для немногих избранных. Греческая изобретательность в инженерном деле и строительстве оставила значительный след во многих регионах бывшей Персидской империи.

Армения, лежавшая близко на пути движения Александра в Индию, не могла избежать мощного напора той новой греко-восточной цивилизации, которую он помогал создавать. В то же время в этом нарождавшемся мире эллинизма не слабели признаки «иранизма», как, впрочем, и следы местной, унаследованной от Урарту достаточно развитой культуры. Армения оказалась в тесном соприкосновении с большим числом эллинистических стран и потому открытой новым экономическим и социальным влияниям. Исключительно сельскохозяйственная экономика и сельский образ жизни, свойственные ахеменидской Армении, где едва знали, как пользоваться звонкой монетой, внезапно переменились. Через Армению прошел важнейший сухопутный торговый путь, связывающий Китай, Индию и Центральную Азию со Средиземноморьем, параллельный северному пути, через Кавказскую Албанию (Азербайджан), Иверию и Колхиду с выходом на Черное море.

Вдоль этих дорог возникли большие города, ставшие пристанищем иноземных купцов и центрами распространения греческой культуры. Развитие монетарной экономики и городской жизни компенсировало упадок привычного для Армении патриархально-племенного уклада, способствовало появлению нового типа городских слоев, включая рост городской буржуазии и класса ремесленников, а также коммерческой эксплуатации рабов (хотя рабство никогда не достигало здесь таких масштабов, как в Греции и Риме). Начиная с III в. до н. э. власть царей в Армении становилась все более абсолютной, а аппарат управления все более сложным. Особенно это касается царского двора, а также налоговой и фискальной систем. Племенные вожди и сельские старейшины стали преображаться в класс придворных и помещиков. Они наслаждались невероятной роскошью и бездельем и жаждали более высокого уровня жизни.

Черта этого периода армянской истории – основание ряда новых городов и одновременное возрождение старых, процветавших еще при царях Урарту. Представляется важным, что Ксенофонт, пересекая Армению в 401–400 гг. до н. э., не упоминал важных городов, хотя его маршрут, проходивший к северу от долины Муш, по сути, располагался к западу от региона Вана и плодородной долины Аракса, возможно, чтобы избежать встречи с враждебными городскими гарнизонами.

Армяне, как урарты до них, называли свои города по имени царей, их основавших. Это помогает нам уточнить даты основания многих ключевых армянских городов. Современник Ксенофонта Оронт I объявил своей столицей древний город Армавир, расположенный к северо-западу от горы Арарат, на плодородных просторах долины Аракса. Оттуда царь Оронт IV (212–200 гг. до н. э.) перенес свою резиденцию на несколько километров западнее, в новый город Ервандашат (Оронтасату), который назвал в свою честь. Армавир остался религиозным центром Армянского царства. Спустя несколько десятилетий Арташес I (190–159 гг. до н. э.) выбрал место своей резиденции еще дальше по Аракской долине, в болотистой местности Арташат (Артаксате), то есть также названной в честь царствующего монарха. Считается, что Арташес возвел и украсил свою столицу с помощью и при поддержке прославленного Ганнибала Карфагенского, удалившегося в Армению после поражения, нанесенного ему римлянами. По Страбону «Артаксата – недалеко от равнины Араксены; это благоустроенный город и столица страны. Она расположена на схожем с полуостровом выступе, а перед ее стенами кругом проходит река, за исключением пространства на перешейке, которое огорожено рвом и частоколом»[444].

Далеко на западе, ближе к границам Каппадокии, царь Аршам (260–228 гг. до н. э.) построил на берегу Аратсани, главного притока Евфрата, знаменитый город Аршамашат (Арсамосату). Этот город стал столицей независимого армянского царства Софены (по-армянски – Тсофка) и центром международной торговли. Аршам начал регулярно чеканить монеты с греческой надписью «Басилевс Арзамес» («Царь Аршам»)[445].

В более поздний период Тигран Великий (95–55 гг. до н. э.) возвел на берегу нынешнего Фаркина (Майяфарикина) город Тигранакерт, вновь названный царем в свою честь. Завершая этот краткий список городов, основанных царями, следует вспомнить еще, что самый святой город Армении, Эчмиадзин, резиденция верховного католикоса всех армян, назывался первоначально Вагаршапат, по имени Вагарша I (117–140 гг. н. э.), который был видным членом династии Аршакидов, наследовавшей дому Арташесидов[446].

Чтобы оценить международное положение Армении, ее место в эллинском мире, следует кратко рассмотреть общую ситуацию, сложившуюся в те годы на Ближнем Востоке и в Малой Азии. После внезапной смерти Александра Македонского в 323 г. до н. э. его генералы перессорились из-за дележа подвластных ему территорий. Птолемей создал в Египте Греческое царство; Селевк сделал то же самое в Сирии и Месопотамии (со столицей сначала в Селевкии, сменившей Древний Вавилон, а затем в Антиохии на реке Оронт). Антипатр сохранил старое Македонское царство, с его подчиненными территориями, доходившими до Черного моря и Адриатики, и власть над городами-государствами Греции. Попытки Лизимаха создать царство на Боспоре, со столицей на Галлиполийском полуострове, сплотили против него всех его соперников, поэтому эти попытки так и не осуществились, и в 281 г. до н. э. он умер.

Едва преемники Александра установили шаткое равновесие сил на Ближнем Востоке и в Эгейском регионе, как цивилизованный мир потрясли новые неурядицы, связанные с нашествиями извне. Кельтские племена, обитавшие близ среднего течения Днепра, разгромили Македонию, опус тошили Фракию и Фригию и под именем галаты утвердились на равнинах Малой Азии, к западу от Армении. Здесь они оставались вплоть до римских и христианских времен и были даже адресатами одного из посланий св. Павла. Вскоре после того, как ираноязычные парфяне захватили персидское плато и отняли у Селевкидов владения к востоку от Евфрата, парфяне эффективно отделили Сирию Селевкидов, а также армян от восточных провинций созданного Александром Македонским государства, к тому времени превратившегося в греческое Бактрийское царство, и части обширных областей долины Инда. Эти потери на Востоке заставили греко-сирийских царей династии Селевкидов искать компенсации за счет Египта на юге и за счет Армении, а также других государств Малой Азии – на севере.

 

Карта 5. Армения и ее соседи в эллинистический и римский периоды (Заштрихованная полоса показывает максимальные границы Армении (62–387 гг.). Пунктирная линия – границы империи Тиграна (70 г. до н. э.). Названия племен даны курсивом)

 

Во времена Селевкидов Армения разделилась на несколько практически независимых царств и княжеств. Сложившееся в ту эпоху разделение сохранилось с небольшими изменениями и в византийскую эру. Самым важным регионом, разумеется, оставалась Великая Армения, расположенная к востоку от верховьев Евфрата и включавшая в себя обширные земли вокруг озера Ван, долину Аракса и далее к северу окрестности озера Севан, Карабах и даже южные болотистые пустоши Грузии. Малая Армения была, соответственно, царством меньшего размера и с менее плодородными землями. Она лежала к западу от верховьев Евфрата, включала в себя районы нынешних Сиваса и Эрзин-джана и граничила с Древней Каппадокией. На юго-западе находились два маленьких царства, Софена и Коммагена, разграниченные средним течением Евфрата и плодородной заманчивой для всех равниной Мелитена (Малатья). Софена и Коммагена часто выступали в роли буферных государств между Парфией и Арменией, с одной стороны, и Сирией и Римом – с другой. Царские роды, правившие ими, имели крепкие династические связи с армянским царским домом Оронтидов. Благодаря их близости к таким великим городам, как Антиохия и Пальмира, царства Софена и Коммагена рано стали центрами эллинистического и римского искусства и цивилизации и помогали их продвижению на восток – в Закавказье и Великую Армению.

Царям Селевкидам так и не удалось утвердить свою прямую власть над Арменией. Они собирали дань с местных армянских князей, которых они «утверждали в должности», даруя каждому титул стратега, соответствующий древнеперсидскому титулу сатрапа. Ситуация несколько переменилась в правление селевкидского царя Антиоха III, прозванного Великим (223–187 гг. до н. э.). Это был честолюбивый монарх, мечтавший возродить империю Александра Македонского. Армянский царь Ксеркс (Софена) сгоряча отказался платить Антиоху дань. Тогда тот осадил столицу Софены Аршамашат, вынудил Ксеркса покориться и женил его на своей сестре Антиохис. Эта женщина вскоре умертвила своего злосчастного мужа и присоединила царство Со-фена к владениям своего брата Антиоха III. Бедный Ксеркс оставил после себя несколько мелких монет со своим портретом. На них мы видим бородатого, полного достоинства мужчину ученого вида в остроконечной шапке или диадеме необычной формы, с мысом впереди и лентами или бахромой, развевающимися за спиной[447].

В 200 г. до н. э. Антиох II назначил потомка армянского дома Оронтидов Зариадриса (Зареха) стратегом Софены. В это время в Великой Армении правление основной династии Оронтидов подходило к концу. Последним правителем этой линии был Оронт IV (212–200 гг. до н. э.). И он, и его брат Митра, верховный жрец храма Солнца и Луны в городе Армавир, упомянуты в греческих надписях, обнаруженных там в 1927 г. Одна надпись содержит обращение верховного жреца Митры к его брату, царю Оронту, другая описывает трагическую гибель царя[448].

Это событие стало результатом восстания, поднятого местным князем Арташесом, сыном Зариадриса, и явно инспирированного из Сирии самим царем Антиохом III. После этого переворота Антиох назначил Арташеса стратегом Великой Армении вместо мертвого Оронта.

Арташес был основателем третьей и самой великой армянской монархии, если первой считать Урартское царство, основанное Арамой, как полагает Мовсес Хоренский, а второй – царство Оронтидов. Имя Арташес соответствует персидскому Артаксеркс и греческому Артаксиас.

В течение 10 лет после своего назначения Антиохом III (200–190 г. до н. э.) Арташес и его партнер Зариадрис Софенский ждали своего часа. В конце концов Антиох перехитрил самого себя, бросив вызов могущественной Римской империи, чтобы помериться с ней силой. И едва Антиох потерпел от римлян сокрушительное поражение при Магнезии (190 г. до н. э.), как Арташес и Зариадрис отделились от Селевкидского государства. В Апомейском мирном договоре (188 г. до н. э.), закреплявшем победу римлян, сенат Рима даровал им статус независимых правителей. Это был первый юридический контакт Армении с римским сенатом, который был рад приобрести двух благодарных союзников в стратегически важной точке мира для того, чтобы впоследствии поглотить их и присоединить к Римской империи.

Под новообретенным римским покровительством два армянских царства, Великая Армения и Софена, продолжили свою политику бурной экспансии. Арташес отобрал у мидян и персов Мидию Атропатену (современный Азербайджан), расширившись до берегов Каспийского моря. У грузин он отхватил большой кусок территории к северо-западу от озера Севан. У халибов, моссиноеци и таокхоев армяне забрали большую часть нагорья в окрестностях Эрзурума и некоторую часть дикого гористого края – Понтийские Альпы. Провинцию Тарон (вокруг города Муш) полностью очистили от остатка селевкидских гарнизонов.

Одним из важных результатов такого территориального роста была культурная и лингвистическая консолидация армянского народа. За исключением грузинских болотистых пустошей и нескольких отдаленных районов, вроде Сасуна, армянский язык стал господствующим у крестьян, охотников и воинов, а также горожан, кроме греков и евреев. Греческий географ Страбон (63 г. до н. э. – 25 г. н. э.) особо подчеркнул именно этот результат завоеваний Арташеса и Зариадриса. Благодаря их трудам по унификации, пишет он, «сегодня все обитатели этих различных районов говорят на одном языке»[449]. Однако не следует забывать, что до изобретения национального армянского алфавита (после 400 г.) все литературные работы, религиозные тексты и государственные указы переводились на иранский, но записывали арамейскими или греческими буквами. Царская семья Армении и аристократия были двуязычными: они говорили на греческом или иранском так же хорошо, как на армянском. Так же как русский двор до 1917 г. говорил на английском или французском, зачастую предпочитая эти языки русскому.

Развитие политической организации в Грузии являет собой совсем другую картину, отличную от той, что преобладала в Армении. Грузины никоим образом не были отсталыми в культурном или художественном отношении, однако они никогда не знали такой дисциплины единой военной и государственной власти, какую урарты навязали армянам. Да, греческая легенда сохранила рассказ о Колхиде и ее царе Ээте, к которому Ясон и аргонавты ездили за Золотым руном. Урартские анналы содержат записи о двух кампаниях царя Сардури II (764–785 гг. до н. э.) против Колхиды, фигурировавшей в урартских источниках как «земля Кулха». Сардури утверждал, что он захватил и сжег один из царских городов Колхиды, Илдамуша, и увел жителей в плен. Мемориальные таблички из железа были установлены в разных колхидских городах[450]. То, что осталось от царской власти в Колхиде, было окончательно разрушено спустя всего несколько лет, около 730 г. до н. э., когда вторжение скифов и киммерийцев из степей Северного Кавказа ошеломило местные грузинские сообщества и посеяло панику по всему Ближнему Востоку.

Главное социальное влияние на Колхиду извне в VII в. до н. э. и далее оказывали греки из Милета, которые строили торговые поселения и важные города по всему восточному побережью Черного моря – будущие Трабзон, Батуми, Поти, Сухуми и Пицунда[451]. В то же самое время процветавшие города росли и во внутренних частях страны, на плодородных равнинах и речных долинах: таким местом является Вани (недалеко от Кутаиси), где археологические экспедиции Грузинской академии наук работали много лет. Археологи Нино Хоштария и Отар Лордкипанидзе совершили ряд интереснейших открытий, передающих впечатление некоего гибридного греко-колхидского города, где милетские товары и грузинские обычаи соединились с товарами и обычаями местного колхидского населения[452].

Никто не утверждает, что жители Колхиды в этот период добились успеха в создании сильной и единой политической организации. Классические авторы не упоминают о выдающихся правителях этой страны. Попытки доказать существование в эллинистический период Колхидской династии опираются на такие свидетельства, как местная имитация золотых статеров Лисимаха, на которых имя Греческой династии было нанесено в сокращении до Achus (или Akes).

Кроме этого фрагментарного и весьма сомнительного свидетельства ничто не указывает на существование царя Акеса[453].

Тот факт, что жители Колхиды хотя и процветали, но не оставили заметного следа в политической истории Кавказа, частично объяснялся нездоровым климатом дельты Риони, где было немало болот.

Такие авторы, как Псевдо-Гиппократ, пишут о желтой коже жителей Колхиды, их болезненной слабости и вялом темпераменте. Одно время ими управляли провинциальные династии, известные как скептухи – носители скипетра. Митридат Евпатор (120–63 гг. до н. э.), великий царь Понта и самый грозный враг римлян на востоке, подчинил Колхиду и назначил ее наместником своего сына – принца Митридата. Вскоре принца обвинили в измене и умертвили, после чего в Колхиде были разные правители, в том числе Моаферн – дядя матери Страбона. Вторжение Помпея в Грузию в 66–65 гг. до н. э. поместило и Колхиду, и Иверию в сферу римского влияния. Помпей назначил правителем Колхиды некоего Аристарха. До нас дошла монета с его именем и изображением самого Помпея. Впоследствии Колхида подчинялась царю Понта Полемону I, а до 23 г. н. э. – его супруге Пифодориде. Затем римляне разделили Колхиду на четыре небольших княжества и назначали там правителей по своему усмотрению[454].

В таких обстоятельствах политическая гегемония в Закавказье, естественно, перешла к более организованному и менее уязвимому новому Иверскому царству, которое развивалось в Центральной и Восточной Грузии в течение последних четырех веков до нашей эры. Иверы представляли собой союз древних этнических группировок Закавказского региона, вместе с остатками племен таохои, мосхои и других анатолийских элементов. Судя по наличию большого числа воинских захоронений этого периода, господство иверов над скифами, киммерийцами и другими индоевропейскими захватчиками долины Куры было достигнуто не без боя. Ранние иверийские города – это укрепленные крепости вроде Уплисцихе, что возле Гори. Позднее политические центры Иверии переместились в восточном направлении вдоль реки Кура в район Мцхеры, города, чье название иногда объясняется как «город месхов», хотя этимология остается сомнительной. Расположенная в месте слияния рек Арагви и Куры, Мцхета-Армази – место огромного древнего некрополя – Самтавро. Его защищали две мощные крепости – Армазцихе (Армозике), или «замок Ахурамазды», расположенная на горе Багнети, и Севсамора – на левом берегу Арагви[455].

Владение Древней Иверией – приз, за который стоило побороться. Ее богатство подтверждает потрясающее изобилие драгоценных камней и металлов, зарытых в землю вместе с телами местной знати, как, например, Ахалгорийский клад, обнаруженный в 1908 г. в долине Ксани[456]. Существовали развитые международные торговые связи с Персией и регионами Центральной Азии. Страбон и другие греческие и римские авторы считали, что, в то время как «прочие народности, живущие около Кавказа, занимают скудные и незначительные пространства земли; напротив, албанские и иверийские племена… владеют плодородной землей и могут развить хорошее хозяйство». Это справедливо и сегодня. В источниках сказано, что фермеры низин жили и одевались как мидийцы и армяне, а свирепые грузинские горцы больше напоминали скифов и сарматов, с которыми они поддерживали постоянные связи. В начале христианской эры Иверия, как утверждал Страбон, была «большей частью так хорошо застроена городами и поселками, что там есть даже черепичные крыши, рыночные площади и другие сооружения, воздвигнутые по правилам архитектуры»[457]. Эти наблюдения подтверждаются археологическими раскопками, которые уже несколько десятилетий ведет Грузинская академия наук. Первый том отчета об экспедиции в Мцхете был опубликован в Тбилиси в 1955 г.[458]

Политическая организация и социальная структура дохристианской кавказской Иберии во многом были такими же, что и в существовавших в то время эллинистических государствах Малой Азии и центральноазиатских царствах эпохи Селевкидов. В грузинской хронике «Картлис цхов-реба» («Жизнь Грузии») дается красочная, легендарная версия установления государственности в Иберии. Появление монархии связывается с именем Александра Великого, который на самом деле никогда не покорял Грузию, но повлиял на весь Восток своей манерой государственного устройства и великолепными подвигами. В хронике говорится, что Александр доверил управление Грузией своему родственнику Азону (очень легко перепутать с Язоном, знаменитым аргонавтом), который оказался таким тираном, что заставил отвернуться от себя не только грузин, но и тех греков, которые прибыли с ним. Враждебно настроенные грузины восстали под предводительством Парнаваза, потомка Картлоса, легендарного прародителя грузинской нации, в честь которого была названа Сакартвело, то есть грузинская земля. Этот Парнаваз, племянник Самара, патриарха иверийцев из Мцхеты, с помощью правителя Колхиды Куджи победил Азона и его греческих наемников. Затем он был признан правителями Сирии и Армении как законный властитель Иберии. Взойдя на престол, он реорганизовал картлийскую армию и утвердил семь или восемь эриставов («вождей народа»), одного из которых назначил спаспетом («главнокомандующим»). Каждый эристав стал правителем в одной из провинций Грузии, а спаспет отвечал за безопасность и порядок в центральной части страны Внутренней Картли, расположенной вокруг Мцхеты и Уплисцихе. Похоже, что эту высшую должность чиновника и главного военачальника занимал ближайший по старшинству к правителю член иберийской царской семьи.

Страбон подтвердил, что в правящей иерархии «второй по чину вершил суд и управлял армией». Весьма вероятно, этих высших чиновников можно приравнять к наместникам Иверии, чей семейный некрополь был раскопан в Мцхета-Армази. Там были найдены геммы из сардоникса с портретами наместников Зеваха и Аспаруха и надписями. Эти наместники носили иранский титул питиахш» (бдеахш), приблизительно соответствующий сатрапу. Среди упоминавшихся других официальных и придворных титулов имелась должность придворного архитектора и эпитропоса, то есть управляющего двором[459].

Иверийское общество классического периода делилось на четыре главные социальные группы: высшее положение занимала семья правителя, за ней следовали жрецы, свободные воины и мелкие землевладельцы, а также «простые люди, служившие правителю и обеспечивавшие его всем необходимым» и рабы. Жрецы также выступали и как дипломаты, поскольку они «были причастны ко всем спорным делам, имевшим место при взаимоотношениях с соседними народами»[460]. Потребности двора и аристократии удовлетворялись рабами, в основном бывшими военнопленными. Они также использовались на публичных работах, при строительстве огромных бастионов в замках, таких как Мцхета-Армази, Уплисцихе и др. Вероятно, следует согласиться с академиком Я. А. Манандяном, который полагает, что замковые рабы не играли особой роли в экономиках классических Армении и Грузии, сравнимой с той, которая отводилась рабам в Риме, Египте или Греции, где они были более организованы и использовались в различных областях производства. Уже в эти давние времена существовала практика похищения кавказских рабов и продажа их на обширных рынках Ближнего Востока. Страбон рассказывал о том, что хениохи совершали набеги в лесистые районы, расположенные вокруг Колхиды, прятали в зарослях свои небольшие лодки и, «подкрадываясь ночью и днем, похищали людей, которых они держали ради выкупа или продавали в рабство»[461]. Такая торговля достигла своего расцвета в оттоманские времена.

В нашем распоряжении нет точных фактов, указывающих на существование в классической Грузии класса ремесленников или купцов, возможно, что они представляли собой, впрочем, как и позже, разнородную в этническом отношении группу, состоявшую из греков, армян, евреев, персов и других иностранцев.

С точки зрения мировой истории самой драматической эрой в анналах Армении и Грузии определенно является титаническая борьба, которую несколько десятилетий вел понтийский царь Митридат Евпатор в союзе со своим зятем Тиграном Великим (95–55 гг. до н. э.) против натиска римлян на востоке.

Митридат Великий (120–63 гг. до н. э.) имел все основания оставить знаменательный след в судьбе кавказских династий. Его столица в Синопе располагалась всего в нескольких десятках километров к западу от земли, где жили протогрузинские племена моссиноеци, макроны и чалибы, описанные в «Анабасисе». Его долгая жизнь стала непрерывной драмой, в которой была удивительная стойкость, непревзойденный героизм, а также предательство и убийство.

Мировоззрение и политические действия Митридата были обусловлены бурными временами, в которые ему довелось жить. Его отца убили придворные во время пиршества в царском дворце в Синопе, и юный принц Митридат в возрасте 11 лет стал марионеточным правителем. Его собственная мать начала плести против него заговоры, потому что отдавала предпочтение его младшему брату. Поэтому Митридат бежал в горы Малой Азии и в течение нескольких лет был охотником[462].

Возвратившись в Синоп в 111 г. до н. э., Митридат бросил мать в темницу, а впоследствии велел умертвить и ее, и своего младшего брата. Почувствовав себя в безопасности, он стал предаваться мечтам о завоеваниях и мировом господстве. В обмен за