Перерастание афонских споров в «афонский бунт»

В мае 1912 года иеросхимонах Антоний Булатович начинает писать свой главное богословское сочинение «Апология веры в Божественность Имен Божиих и Имени «Иисус» (Против имяборствующих)». Он решил объединить все известные ему свидетельства из Священного Писания, творений Отцов Церкви и богослужебных текстов, касающиеся почитания имени Божия.

В июле этого года игумена Иеронима посещает о. Алексий (Кириевский) по поручению архиепископа Антония Храповицкого. Так как последний был очень разгневан на о. Антония (Булатовича) за его открытое письмо, и поэтому потребовал от игумена Иеронима запретить о. Антонию (Булатовичу) писать об имени Божием и принимать пустынников Фиваидского скита. Игумен, вызвав Булатовича потребовал прекратить литературную деятельность и прекратить отношения с имяславцами Фиваидского скита. В ответ о. Антоний передает игумену Иеронима свою только что законченную «Апологию». Для ознакомления игумен Иероним передает книгу о. Клименту.

После этого иеросхимонах Антоний уходит на Благовещенскую келлию старца Парфения и начинает действовать еще активнее и число его сторонников растет. В августе иеромонах Алексий (Кириевский) и иеросхимонах Кирик едут в Константинополь к Патриарху Иоакиму ǁǀ, чтобы добиться осуждения имяславцев. Узнав об этом о. Антоний (Булатович) пишет Патриарху, прося его защитить имяславие. Патриарх, хотя и не принял о. Алексия, но встал на сторону противников имяславия.

Поэтому 12 сентября Патриарх направляет на Афон грамоту с осуждением нового учения и запрещением чтения книги «На горах Кавказа».

После поступления на Афон данной грамоты о. Антоний (Булатович) делает одновременно следующие действия:

1) делает разбор грамоты Патриарха Иоакими и отсылает ему;

2) подает Патриарху жалобу на архиепископа Антония (Храповицкого);

3) такую же жалобу на о. Антония он посылает обер-прокурору Святейшего Синода Российской Церкви;

4) составляет подробный комментарий к грамоте Патриарха Иоакима, в котором подвергает сомнению легетимность послания.

Патриаршая грамота не подействовала на иноков Фиваидского скита и 2 декабря 1912 года собор скита, в котором приняло участие свыше 100 иноков, единогласно признал выводы книги «На горах Кавказа» правильными и поддержали во всем позицию о. Илариона и осудили его противника о. Хрисанфа 8 января 1913 года игумен Иероним возвратился в скит после длительного отсутствия и сразу ощутил сильную вражду в отношении себя от имяславцев и очень усилившуюся вражду между иноками противоборствующих сторон. Особенно сильно выступил против игумена ктитор архимандрит Давид, который сочувствовал имяславию и назвал игумена Иеронима еретиком.

Тогда игумен созвал собор старшей братии, который стал требовать смены игумена. Игумен направляет жалобу в Ватопедский монастырь и просит помощи у российского консула в Солониках. 10 января игумен Иероним призвал на помощь для усмирения бунта в скиту проэстосов Ватопедского монастыря.

В результате 12 января, после сбора подписей по голосованию за избрание нового игумена монастыря о. Давида, приглашенные старцы Ватопедского монастыря отвергают избрание о. Давида и увещают изгнать новую ересь и иеромонаха Антония (Булатовича). Но о. Антоний скрывает содержание грамоты Ватопедский старцев от братии скита.

Так о. Иероним был изгнан из скита с частью братии 18 монахами, поддерживающими его. При этом было применено насилие и изгнанные монахи, кроме игумена Иеронима, были избиты.

О. Иероним направил следующие документы:

· докладную записку о беспорядках в российское посольство в Константинополе;

· телеграмму в Синод Русской Православной Церкви.

Синод посоветовал игумену вернуться в скит. И 20 января на Афон прибывает вице-консул российского посольства В.С. Щербина. 21 января он присутствует на соборе братии Пантелеимонова монастыря, после прибывает в Андреевский скит, где заявляет, что правительство России требует восстановления игумена Иеронима.

29 января Кинот Афона отлучает от церковного общения «иеромонаха Антония и архимандрита Давида, как зловерных, а вместе с ними и всех единомышленников их»[80]. При этом о. Антоний (Булатович) и архимандрит Давид не подчиняются решению кинота и продолжают совершать богослужения. А в начале февраля о. Антоний (Булатович) оставляет Афон и направляется в Россию надеясь на расследование событий Святейшим Синодом.

Сначала он отправился в Москву для встречи с Великой Княгиней Елизаветой Федоровной, поддерживающей имяславцев. А после отправился в Петербург, но в Синоде не был принят. И ему было приказано немедленно покинуть столицу. И на Афон ему никогда не суждено было уже вернуться.

В Святейшем Синоде растет обеспокоенность ситуацией на Афоне. И в январе 1913 года в борьбу против имяславия включается член Синода епископ Никон (Рождественский). Он направляет на Афон послание с увещанием не читать книгу «На горах Кавказа», которая стала причиной разномыслия в иноческом деле. При этом епископ Никон предупреждает русских иноков, что если они не подчинятся решению Константинопольского Патриарха и Синода, «то греки отнимут у русских монастыри, обвинив их в ереси»[81]. Епископ Никон не усматривал в книге «На горах Кавказа» ереси, он считал спор об имяславии возникшим из-за разного понимания учения о. Илариона имяславцами и имяборцами. Но афонские имяславцы ответили епископу, что причина спора не книга «На горах Кавказа», а статьи инока Хрисанфа и архиепископа Антония (Храповицкого).

Российская власть начала активно противодействовать имяславцам. В феврале по приказу консула Щербины началась блокада имяславцев Андреевского скита. Им не доставляли почту, продовольствие и денежные переводы.

15 февраля новоизбранный Константинопольский Патриарх Герман направляет на Афон грамоту с требованием к иеросхимонаху Антонию (Булатовичу) и архимандриту Давиду явиться на суд. Но в Константинополь поехал только архимандрит Давид, который всю вину распространения ереси и бунта в скиту свалил на Булатовича.

В марте на Афон по поручению российского посла в Константинополе прибыл действительный статский советник П.Б. Мансуров. Он, вернувшись в Россию в начале апреля, дал подробный отчет министру иностранных дел С.Д. Сазонову и обер-прокурору Синода В.К. Саблеру. В своем отчете он подчеркивал, что религиозное возбуждение на Афоне достигло крайней высшей точки. Отчет Мансурова был представлен Государю Императору Николаю Александровичу. Просмотрев отчет, он подчеркнул следующую фразу: ««Государственная власть, которая неосторожно задела бы эти два дорогие для народа имени, вступила бы на очень опасный путь» (имелись в виду имена Святой Горы Афон, где происходила смута, и о. Иоанна Кронштадтского). Но эта «высочайшая отметка» так и не была доведена до сведения Синода.

По поручению Патриарха Германа V 30 марта был составлен «Отзыв Халкинской богословской школы об учении имябожников»: ««Мнение, что они (имена Божии) суть энергии Бога, есть новоявленное и суесловное, а их (имяславцев) довод, что всякое слово Бога, как энергия Его, не только дает жизнь и дух, само жизнь, само оно Бог, – этот довод, применяемый широко, ведет к заключениям которые, вопреки всем их отрицаниям, пахнут пантеизмом»[82].

5 апреля Константинопольский Патриарх Герман, после ответа богословов Халкинской школы, посылает на Афон грамоту, в которой учение имябожников называет «новоявленным и неосновательным», составляющим «хульное злословие и ересь»[83]. При этом Константинопольский Патриарх преследует свою цель – разгромив имяславцев, уменьшить влияние русских на Афоне. А русские синодалы поняли это только тогда, когда 11 декабря 1913 года Патриарх Герман V сообщил Синоду Российской Церкви о том, что он не допустит на Афон даже тех русских иноков, которые принесут раскаяние в «ереси имябожия».

Так в течение весны 1913 года кольцо блокады вокруг имяславцев на Афоне сжимается все сильней. И к маю, они оказываются в полной изоляции. Греки, заинтересованные в уменьшении русского влияния на Афоне, делают все, чтобы сильней раздуть этот огонь, и довести дело до изгнания русских имяславцев с Афона. Так же российские власти склоняются постепенно к силовому развитию событий.

 

Послание Святейшего Синода

16 мая 1913 года собирается экстренное заседание Святейшего Синода для принятия определения, в котором указано на необходимость публикации «Послания Синода к сведению и руководству как монашествующих, так и мирян, увлекшихся новым учением.» По поручению Синода составляет текст послания архиепископ Финляндский Сергий (Страгородский) на основании докладов архиепископа Антония (Храповицкого), который продолжает наиболее резко высказываться по поводу имябожия, а также на основании докладов архиепископа Никона (Рождественского) и С.В. Троицкого.

В Послании, опубликованном 18 мая в «Церковных ведомостях», говорилось о появившемся «в последнее время и смутившем многих православных, монахов и мирян, учении схимонаха Илариона о сладчайшем Имени Господнем Иисус». Ошибка схимонаха Илариона, по мнению автора Послания, состояла в том, что, «не довольствуясь описанием умного делания о. Иларион поддался как бы искушению дать свое философское объяснение, почему так спасительна молитва Иисусова, и, позабыв руководство Св. Церкви, заблудился в своих измышлениях, выдумал, как он сам говорит, «догмат», не встречавшийся раньше нигде»[84].

В самом тексте Послания разбирается не столько книга о.Илариона «На горах Кавказа» и его мнение, сколько – «Апология» о. Антония (Булатовича).

Послание обвиняет имяславцев в неправильном трактовании учения Иоанна Кронштадтского об имени Божием: «С особой силой приверженцы нового догмата ссылаются на почившего о. Иоанна Кронштадтского в доказательство своего учения. Вчитавшись же в слова о. Иоанна, всякий может убедиться, что о. Иоанн говорит только о том свойственном нашему сознанию явлении, что мы при молитве, при произношении имени Божиего в сердце, в частности при молитве Иисусовой, не отделяем в своем сознании Его Самого от произносимого Имени, Имя и Сам Бог в молитве для нас тождественны»[85].

Само изложение в Послании «православного мудрования» сведено к следующим пунктам:

1. Имя Божие есть только имя, а не Сам Бог и не Его свойство, название предмета, а не сам предмет, и потому не может быть признано или называемо ни Богом (что было бы бессмысленно и богохульно), ни Божеством, потому что оно не есть и энергия Божия.

2. Имя Божие, когда произносится в молитве с верою, может творить и чудеса, но не само собою, а Божественной силой, которой Господь совершает чудо»[86].

Послание Синода заканчивается призывом к смирению схимонаха Илариона, иеросхимонаха Антония и «прочим главным защитникам нового учения», поскольку, «если до сих пор, защищая свои мнения, они могли думать, что защищают истину церковную то теперь, когда высказались и Константинопольская и Российская церковная власть, их дальнейшее настаивание на своем будет уже противоборством истине»[87].