Глава I. Марафон без легенды

Глава I. Марафон без легенды

— Итак, с чего начнем?
— С самого трудного,
— Значит, с марафона. Скажи, Петр Григорьевич, тебе не приходилось участвовать в соревнованиях по марафону?
— Всего один раз.

Глава II. Первые круги

— Петр Григорьевич, ты говоришь, что первому марафону надо было готовиться года полтора. Но ведь ты и до июля 1954 года много занимался бегом. Уж наверное, больше чем полтора года. Разве это не подготовка?
— Если быть точным, то впервые я выступил в соревнованиях по бегу летом 1950 года. Но те четыре года, которые отделяют самый первый старт от первого марафонского старта, нельзя назвать подготовкой в полном смысле слова. Да, я тренировался, много бегал, но готовился совсем к другим дистанциям. Марафон же требует особой работы. Наша тренировка — это регулярные пробежки, различные по скорости и различные по километражу, выстроенные в определенную систему. Этой системы специальной тренировки марафонца я и не прошел.
— Хорошо, вспомним лето 1950 года. Твой первый старт.
— Это было в армии. После мобилизация меня направили на прохождение трехмесячного курса молодого бойца. В это время в нашей части увольняли в запас многих старослужащих, в том числе и сверхсрочников военного времени. Перед демобилизацией каждый из них должен был сдать нормы на значок ГТО. Вот в день сдачи нормативов подходит ко мне один старослужащий и говорит: «Пробежишь вместо меня километр!» Не посмел я отказаться: страшно уважал всякого, кому удалось повоевать. Да и проверить себя в беге я был не прочь. Натягивает он мне на голову пилотку… «А это еще зачем?» «Ну как же? Старослужащие все чубатые, а мы лысые: пилоточка обман прикроет». Да, построили пятнадцать солдат. Дали старт. В кирзовых сапогах бежать тяжело и непривычно. Но километр я одолел легко, первым прибежал. Норматив выполнил, а вот угрызений совести не ощутил совсем. Не придал значения обману. Видно, незрелый еще был. До спорта еще далеко. После присяги и стал солдатом одного из танковых батальонов. В программе занятий много времени отводилось физической подготовке Каждое воскресенье бегали кроссы. Случалось, в противогазах. Вставали в шесть утра, после утреннего туалета — хорошая зарядка минут на двадцать. Путь в столовую лежал через спортгородок. Прежде чем сядешь за стол, прыгни через козла и подтянись на перекладине. Я еще до армии занимался гимнастикой, так что трудностей на пути в столовую не испытывал. Но многим солдатикам пришлось помучиться.
— Значит, серьезно у вас в армии была поставлена физподготовка?
— Да. Для очень многих солдат, особенно из сельской местности, служба в армии стала отличной школой физвоспитания. В военные и первые послевоенные годы мало кто из нас имел возможность серьезно заниматься спортом. Даже сейчас физкультура в школе далеко не на высоте. А в те времена этого предмета практически не было. Гоняли мяч вообще-то все мальчишки, а серьезных тренировок не было. Вот давай вспомним бегунов моего поколения: Феодосий Ванин, Никифор Попов, Иван Семенов, Семен Ржищин, Алексей Десятчиков, Владимир Куц, Александр Артынюк, Сергей Попов, Евгении Жуков — все они начали заниматься спортом в армии. Позднее появились хорошие бегуны, подготовленные в различных секциях. А тогда все стайеры рождались на армейских кроссах.
— Как считаешь, Петр Григорьевич, по физической подготовке теперешние солдаты не уступят твоему поколению?
— Об абсолютных результатах говорить не приходится: спорт стал иным, сейчас рекорд дивизии порой выше всесоюзного рекорда моих времен. Я бываю в воинских частях, выступаю перед солдатами и вижу: ростом они выше моих сверстников, покрепче нас, в армию приходят после солидной подготовки, у каждого значок ГТО. Но значки значками, а предложишь им пробежать или на кольцах покрутиться и видишь: не всякий значок золотой…
— Никак мы не доберемся до твоего первого старта.
— Все было очень просто. После регулярных кроссовых пробежек в танковом батальоне провели соревнование — кросс на 3 километра. Я пробежал дистанцию за 9 минут 16,2 секунды. Это был рекорд дивизии.
— Извини, Петр Григорьевич, сейчас ты мог бы показать такой результат?
— Ну, милый мой, мне тогда был 21 год. Сегодня, прямо сейчас, я так не пробегу. Минут за 10, может быть, за 9.30, но не за 9.16. Была бы у меня возможность пару месяцев хорошенько тренироваться, в норму прийти, тогда пробежал бы и быстрее 9 минут.
Да, значит, тогда это был рекорд нашей танковой части. На 2 секунды лучше, чем у Аверина из соседней роты. А Аверин, между прочим, уже три года был чемпионом дивизии. Поздравил меня комроты капитан Бочкарев и сказал, что Аверин не успокоится и потребует очной встречи. Так и случилось. Бочкарев и командир той роты, где служил Аверин, договорились через неделю провести матч между мной и бывшим рекордсменом.

Страница 5 из 60

И мой командир, и я отнеслись к этому очень серьезно. Я стал тренироваться по вечерам в лесу — бегал по 10–15 километров каждый день, а утром еще километров по 7–8. Капитан выдал мне 100 марок (я служил в ГСВГ) и велел побольше есть шоколада и фруктов. Несколько раз я видел, что и Аверин тренируется серьезно.
В назначенный день обе роты собрались на плацу. И мы с Авериным — в майках, в тапках. Я, честно сказать, слегка трусил, совсем не был умерен, что выиграю: очень уж грозный казался соперник. Но эту боязнь все время теснило чувство ответственности перед командиром, перед своей ротой, которая верила в меня и надеялась на победу.
Командир той роты майор Зарубеев взмахнул флажком, и мы побежали. Аверин сразу сильно рванул вперед, а я пошел в своем темпе. Думал, что он нарочно хочет меня измотать, пользуясь моей неопытностью: все-таки это были самые первые мои соревнования. Бежим километра полтора, а я уже отстал на 40 метров. Неужели, думаю, он выдержит такой темп? Но Аверин темпа не сбавлял. Остался всего один километр. Разрыв по-прежнему 40 метров. Я бегу, как на кроссах бегал. Ровненько так дышу, все нормально. Тут выскакивает на дорожку Бочкарев, лицо перекосилось: «Ты лапша, — кричит, — вспотеть боишься!» Как будто пощечину дал. Ка-а-ак я припустил, догнал Аверина — и дальше, но и он припустил. Я еще прибавил. И он прибавил. И все же я убежал. Ой, тяжело было! Перед глазами туман. Через полчаса уже под душем поздравил меня расстроенный Аверин. Вот такой был мой первый старт.
Это был матч, но их сейчас в легкой атлетике не устраивают. Недавно был я на больших соревнованиях в Лужниках. Шли они пять дней и каждый день по шесть часов. Почти без зрителей. На трибунах сидели лишь участники да тренеры. На дорожке и в секторах — старт за стартом, глаза разбегаются. Хотя и выступали многие известные спортсмены, но зрителю смотреть было не очень-то интересно; где что происходит — не поймешь. А основная борьба шла не на дорожке, а на бумаге: на сколько очков «Динамо» отстает от ЦСКА или, наоборот, обойдет его.
Может быть, это и важно, но зрителям до такой бухгалтерии мало дела. Они зрители, им нужно зрелище! Короткие же матчи могут быть одной из форм показа легкой атлетики, очень динамичной и зрелищной. Скажем, в перерыве между таймами футбольного матча или перед футболом проводится поединок Борзов — Корнелюк, или Аржанов — Уоттл, или Шарафетдинов — Желобовский. Соперники к ней специально готовятся, встреча хорошо рекламируется. Разве не интересно?
На первенстве части трехкилометровую дистанцию мы с Авериным закончили одновременно. Серьезных соперников в других ротах не было, мы довольно легко ушли от всех, а так же яростно бороться между собой, как и в первый раз, охоты не было.
— Почему? Разве не руководило тобой и твоим соперником естественное желание быть первым?
— Если борьба очень тяжелая, на пределе сил, то бегун не только приобретает, но и теряет, тратит себя. Я допускал перегрузки, делал то, что выше моих сил, только тогда, когда в этом была крайняя необходимость. Да, ты можешь сейчас говорить о радости победы, о моральном удовлетворении. Это правильно, но в разумных пределах.
И на контрольных тренировках, к в соревнованиям я старался выступать в меру своих возможностей, в соответствии со своей подготовленностью. Лишь в чрезвычайных случаях — а их было не так уж много — приходилось выдавать больше того, что мог. Всякий опытный спортсмен в ходе борьбы хорошо чувствует предел своих возможностей. Важно уметь переступить этот предел только в очень нужный момент. Если бы каждый раз, на любых соревнованиях я совершал подвиги, как порой любят красиво говорить, то долго не протянул бы, не уберег бы себя для самых важных стартов. С природой шутки плохи, она не терпит грубого насилия над собой.
— В твоих словах, Петр Григорьевич, я слышу упрек в адрес тех, кто порой утверждает, что чемпион должен побеждать с блеском, убедительно. Они недовольны победой без рекорда, без подвига.
— По-моему, это от наивности, от незнания сути спорта и от чрезмерной начитанности очерками о героизме спортсменов. Мне кажется, всякие разговоры о подвигах слишком часто заслоняют будни спорта, тему тоже достаточно интересную. А при всем моем глубоком уважении к спортивным подвигам еще раз скажу, что подвиги — это события чрезвычайные и редкие в жизни каждого спортсмена, подготовленные — обрати внимание — скромными буднями.
После первенства части меня признали хорошим бегуном, посылали на всякие соревнования. На Спартакиаде ГСВГ я занял второе место в беге на 5 тысяч метров. А в июне 52-го года выступил в Одессе, на Спартакиаде Вооруженных Сил. Там я впервые увидел знаменитых наших бегунов — Феодосия Ванина, Никифора Попова, Ивана Семенова.
О Ванине я и до этого много слышал. Его имя было окружено легендами. Говорили, что он на спор обгонял отца, который мчался на лошади. До сих пор не знаю, правда ли это. Зато точно известно, что в трудные для нас дни 1942 года он по заданию командования атаковал мировой рекорд на 20 километров. Отозвали его из армии, дали в то утро талоны на дополнительную порцию каши с маслом, и Ванин побежал. Побил мировой рекорд. Об этом сообщили на следующий день после сводок Совинформбюро. Такое сообщение произвело впечатление и на немцев, и на наших союзников.

Страница 6 из 60

Все мы относились к Ванину с огромным почтением, величали его не иначе как Феодосием Карпычем, а я, салажонок, вообще боялся к нему подойти.
На спартакиаде в Одессе я занял 15-е место в новом для меня виде — 3 тысячи метров с препятствиями. А победил тогда Михаил Салтыков. Его называли «королем терпения». Он умирал с первого круга. Мучился, потел, стонал, но побеждал.
Еще я выступил в беге на «пятерке». Здесь был одиннадцатым. Плохо пробежал, хуже первого разряда. Очень уж было жарко.
В то олимпийское лето у нас в части показывали киножурнал о первенстве страны по легкой атлетике предыдущего года. Московский динамовец Владимир Казанцев завоевал за год до игр в Хельсинки три золотые медали чемпиона СССР — на 5 тысяч и 10 тысяч метров и на 3 тысячи метров с препятствиями. Появился на экране Казанцев с поднятой рукой на пьедестале почета. То ли качество съемки было неважным, то ли измучился он очень во время забега, но вид у Казанцева был ужасный. Худ и тощ, как Кащей Бессмертный, руки — ниточки, глаза ввалились. Наши ребята как увидели эти кадры, так и покатились: «Вот, — говорят, — Болотников! Быть тебе, Петро, таким!»
Я из вежливости тоже посмеялся, но сказал, что таким не буду никогда — гимнастикой занимаюсь и аппетит хороший. Но, честно сказать, стало мне страшно. Конечно, мечтал я, как и всякий спортсмен, о том, что стану чемпионом страны, поеду ни Олимпиаду. Однако не представлял, что за медали приходится платить такую цепу. Значительно поздней я познакомился с Володей Казанцевым и понял, что он человек астенического склада, худощав от природы. Кинооператор снял его невыигрышно, подчеркнув природную худобу и изнуренность после забега. А сейчас Володя отменно здоров и силен, говорят, самбо увлекается.
Но вообще-то должен сказать, все стайеры склонны к худобе. Лишние килограммы — лишний груз во время бега. Когда я всерьез занимался бегом, я старался поменьше есть мучного, меньше пить, да и прочих продуктов употреблял немного. Мудрый Григорий Исаевич Никифоров, у которого мне посчастливилось тренироваться много лет, приучил есть не спеша, вдумчиво. Он говорил, что индийский йог, сжевав корочку хлеба, получает от нее больше питательных веществ, чем англичанин от бифштекса. Время от времени организм надо разгружать, устраивая нечто вроде поста. В это время пищеварительная система отдыхает, освобождается от вредных шлаков. Поскольку бегун тратит много энергии, у него не успевает образоваться жировая прослойка, все продукты идут в дело. Что же в этом плохого?
В армии мой вес при росте 174 сантиметра был 65 килограммов. А позднее он колебался в пределах 62–63 килограмма. Лишь перед ответственными соревнованиями, когда во время специальной подготовки применялась скоростная нагрузка, вес снижался до 61 килограмма. Так что мои юношеские страхи были напрасными.
Впрочем, думаю, что после особо напряженной борьбы я тоже выглядел неважно. Взвешивание в таких случаях показывало потерю 2–3 килограммов за каких-нибудь полчаса.
— Интересно, все сомнения тебе приходилось преодолевать самому или был уже к тому времени у тебя тренер, который мог бы дать разумный совет?
— Нет, тренер появился позднее. Это был Петр Сергеевич Степанов. Его адрес дал начальник физподготовки армии майор Кудрявцев. Я нашел Петра Сергеевича в Москве на стадионе ЦСКА в Сокольниках.
А до этого приходилось из сложных ситуаций выпутываться самому. И по части тренировки, и в других случаях. Ребята относились ко мне с уважением, избрали комсоргом, я был уже командиром танка, отличился в учебных стрельбах. Кроме того, спортом успешно занимался — боксом, велосипедом, гимнастикой и бегом, конечно. Но знаешь, какие у ребят языки. Все норовили подцепить, лишь бы посмешнее. Если всерьез принимать, обижаться, то жизнь станет адом. Они посмеиваются над моими тренировками, и я вместе с ними смеюсь.
— Значит, армия была началом твоего спортивного пути, первом кругом, что ли, твоей беговой дорожки.
— Красиво говоришь. Но уж если разговор у нас не столько обо мне, сколько о беге, то расскажи-ка о том, как начинался спортивный бег, о первых кругах мирового стайерского бега.
— Ты и сам имеешь представление об истории спорта. В устах олимпийского чемпиона исторические экскурсы могут прозвучать более убедительно.
— Нет, представление — это не более чем представление. А ты специально изучал эти вопросы, копался в старых книгах и архивах. Мне не очень нравится, когда от имени спортсмена читателю преподносят то, о чем этот спортсмен имеет лишь приблизительное представление. Борясь за медали, мы ведь не включаем в тренировочные планы изучение истории Олимпийских игр.
— Давай сразу договоримся: в этой книге ты рассказываешь то, что тебе известно лучше, чем мне. История бега как раз такой случай.
Итак…

Глава III. Время начинать

Родился я 8 марта 1930 года, в женский день, в деревне Зиновкино, это недалеко от городка Краснослободск Мордовской АССР. Матери не помню, она умерла, когда мне было четыре года. Через пару лет отец женился снова, и мы переехали к мачехе на Урал. Жили тяжело, голодно. Я нянчил младшего брата, помогал по хозяйству, ходил в школу. Самая большая радость была — посылки от отца: он уехал работать в Москву.
Началась война. В 42-м отец (он был командиром пехотной роты) и старшин брат — кавалерист погибли на фронте. Младший братишка умер. И перебрался я обратно в Зиновкино к тетке. Изба наша была заколочена, я доски сорвал и поселился в ней.
Нанялся работать пастухом, пас лошадей, коров. Тетка, сестра отца, меня подкармливала. Но все-таки голодно было и холодно. В школу, честно сказать, ходил не каждый день. Пасу я лошадей недалеко от деревни. Прибегает двоюродный братишка, обед мне принес — кусок хлеба и бутылку молока. Такая бутылка с узким горлышком. Пока я хлеб ел, братишка играл с этой бутылкой, палец засунул в горлышко, а он не вытаскивается. Сперва посмеялись. А потом страшно стало: палец посинел, распух. Вытащить его не можем, а бутылку разбить жалко: она одна в доме. В чем мне молоко носить будут? Да и сейчас есть хочется очень. Брат ревет, и я сижу плачу. И его жалко, и себя жалко. И так плохо нам обоим…
После ранения в Зиновкине отдыхал военный моряк. Большой, крупный человек. Может, на самом деле и не такой уж большой, но мне, пацаненку, он казался огромным. Дело было зимой. Председатель колхоза попросил меня довезти фронтовика до Краснослободска. Запряг я лошадь, сел моряк в сани, и мы поехали. Моряк был в бушлате, клешах, ботинках. Едем мы, едем, а потом, смотрю, пассажир мой вылезает из саней. «Гони, — говорит, — галопом!» А сам бегом. Только ботинки клацают по обледенелой дороге. Долго он бежал так, не отставая. Я только рот разевал. Ну и дела, думал. Вот какие необыкновенные люди, эти военные моряки. Он, если что захочет, все сможет сделать. Мне невдомек тогда было, что моряк продрог в своем бушлате, побежал, чтобы согреться. Не понимал я этого, думал, он просто так побежал. Вот с тех пор в моем детском представлении бег был связан с чем-то необыкновенным. Бегущий человек и тогда, да и сейчас, между прочим (но сейчас уже по совсем другим соображениям), вызывал у меня огромное уважение и даже почтение.
После этого случай я наладился по утрам бегать от дома до конюшни. Это километр или чуть больше. Бежал и думал, что получается это дело у меня, что обязательно, когда вырасту, буду военным моряком. Конечно, километр — пустяк. С ребятами мы каждый день больше пробегали, когда в разные игры играли, но этот километр я бежал без остановки, сознавая, что я бегу.
В сентябре 43-го ушел я с ребятами в Краснослободск. Поступил в школу ФЗО, выучился на электромонтера. Через год направили меня в Москву, проработал я в столице два месяца и поступил в ремесленное училище учиться на электротехника. В 46-м закончил РУ, начал работать, пошел в пятый класс вечерней школы. После восьмого класса взяли в армию. А было мне уже 20 лет. Ныне в эти годы иные уже чемпионы страны и Олимпийских игр. Я же только начинал свои первые круги.
Тут я хочу сделать одно отступление в сторону детей.
Детский организм в отличие от взрослого очень пластичен, легко поддается воздействию. Я, к сожалению, потерял для тренировки детские годы. Тренировка, начатая после двадцатилетнего возраста, наверняка была менее эффективной, чем та, которую получили бегуны, начавшие заниматься лет на восемь-десять раньше, чем я.
Меня спрашивают: когда начинать бегать?
Бегать ребенок начинает, не спрашивая рекомендаций у методистов. Научился ходить — и побежал. И пусть себе бегает как можно больше. Между прочим, некоторые специалисты утверждают, что идеальная техника бега у детей 5–6 лет. С ней может сравниться лишь техника настоящих мастеров. Позднее ребята бегают меньше и утрачивают эти навыки. Носясь по двору, по лесу, по поляне, играя в казаки-разбойники, лапту, футбол, ребенок быстро укрепляет сердечную мышцу, активизирует все системы своего организма, ускоряет обменные процессы. Короче, чем больше он бегает, тем здоровее становится. Пока ребенка не усадили за парту, он должен бегать столько, сколько хочет.
Как говорит доктор Спок, ребенок сам знает свои возможности. Ограничения должны здесь быть, по-моему, самые минимальные. Только вызванные педагогической необходимостью, а не заботой о здоровье ребенка. С семилетнего возраста его день будет расписан по часам, и никогда в жизни он не сможет бегать так много. Если, разумеется, не станет бегуном.
С тренировками дело обстоит сложнее. Они проводятся тренерами в детских спортшколах по определенным программам. Поскольку тренировки придумали серьезные взрослые люди, они первым делом позаботились об ответственности: как бы чего не случилось. И вот ребятам ДЮСШ разрешают тренировки в беге на выносливость только с 13–14 лет, а обычным школьникам и того позднее, причем дистанции ограничены. В программе для общеобразовательной средней школы предусмотрен кросс… на 500 метров для восьмиклассников. Развитию выносливости посвящен лишь одни урок за год, который предусматривает весьма странное средство — дважды или трижды пробежать 100 метров. А если вспомнить, что даже при идеальной постановке работы в школе каждый ученик имеет возможность заниматься физкультурой только два раза в неделю, то становится грустно.

Страница 10 из 60

Исследования, обследования, диссертации говорят одно и то же: ребенок должен один час в день заниматься целенаправленными физическими упражнениями, то есть не просто каждый день по часу гонять мяч или шайбу, а развивать определенные физические качества — выносливость, быстроту, ловкость. Грубо говоря, сегодня это футбол, завтра — длительный бег и гимнастика, послезавтра — плавание и баскетбол и так далее. Есть специально разработанные методики. Нет системы занятий, при которой каждый школьник один час в день посвящал бы спорту. Тут, правда, возникает сразу много вопросов. Во-первых, совсем не обязательно этот обязательный час спорта должен быть включен в школьное расписание уроков. И не потому, что сегодняшний школьник перегружен занятиями (известно: лишний час физкультуры не нагрузка, а разгрузка, он снимает напряжение от учебной программы, повышает способность к восприятию на уроках). Просто сейчас нет у нас еще достаточного числа учителей физкультуры и школьных спортивных баз для ежедневных уроков спорта. Это дело будущего. Но пусть будет урок два-три-четыре раза в неделю. А в остальные дни — школьная секция, детско-юношеская спортшкола, самостоятельная тренировка. Но организационная проблема здесь перерастает, по-моему, в проблему культуры родителей, в то, насколько они осознали необходимость занятий спортом для своих детей. Все-таки в данном случае инициатива в руках родителей. Очень многое зависит от того, как они захотят и сумеют организовать ежедневный спортивный час своего ребенка.
Я отец нетипичный. Старшин сын подрастал, когда я еще вовсю выступал в соревнованиях и много тренировался. С малых лет я водил его на свои тренировки. Я бегу, и он бежит. Бежит сколько хочет, метров по 60–70, по нескольку раз. Катался на трехколесном велосипеде. В пять лет он уже прилично плавал и ходил со мной в бассейн. Когда Валерий подрос, он пробегал уже довольно большие расстояния. Я, скажем, на разминке преодолеваю 5–7 километров, а он — 800–1500 метров. Тут же тренировались и другие члены сборной. Валерий побегает со мной, потом попрыгает с Игорем Тер-Ованесяном, поучится брать старт со спринтерами. В общем, играл мальчик. Мы с ним и соревнования устраивали, разумеется, с форой — кто дальше прыгнет с разбегу и с места, кто больше подтянется на перекладине. Практически только со мной у него получалось не меньше часа физических упражнений в день. Но, повторяю, я отец нетипичный. Что же делать типичным родителям? Во-первых, постараться устроить ребенка в секцию. Все равно в какую — легкоатлетическую, плавания, гимнастическую, футбольную. Это три дня в неделю. Плюс два школьных урока. Во-вторых, в субботу и воскресенье нужно находить время, чтобы покататься с ребенком на лыжах, на коньках, съездить за город, на речку, в лес.
Я понимаю, это идеальный вариант. Но разве не стоит во имя здоровья детей стремиться к идеальному решению проблемы?
В Германской Демократической Республике для стимулирования у школьников интереса к бегу на выносливость был учрежден олимпийский спортивный значок с такими нормативами: для мальчиков и девочек семи лет — 7 минут бега, восьми лет — 10 минут, десяти тринадцати лет — 15 минут. Семь минут бега — это около полутора километров. Для семилетних!
Некоторые наши тренеры проводили любопытные эксперименты с целью проверить возможности детей переносить большой километраж бега. Московский тренер Борис Толкачев рассказывал о том, как после года легкой тренировки 12-летний Юра Прозорсков состязался со студентами Московского автомеханического института. Мальчик совершал обычную тренировочную пробежку в легком темпе на 7 километров. Глядя на его бег, 18 первокурсников, у которых как раз в это время проводились на том же стадионе занятия по физкультуре, решили посоревноваться со школьникам. Но соревнования не получилось: ни один студент не добежал до финиша, все сошли, обессилев. А Юра Прозорсков отнюдь не вундеркинд, самый обыкновенный мальчик, который, между прочим, даже не стал потом спортсменом.
Но вот студенты вышли из средней школы, совершенно не развив свою выносливость. Наверное, не случайно на ученом совете Московского автомеханического института неоднократно поднимался вопрос об усилении оздоровительной работы среди студентов в связи с их быстрой утомляемостью и низкой работоспособностью.
При чем здесь низкая: работоспособность и бег на выносливость? При том, что выносливость, как это давным-давно установлено физиологами, является показателем работоспособности человека, его общего тонуса и состояния его сердечно-сосудистой системы.
Тот же Толкачев набрал группу ребят 8–11 лет для тренировок на выносливость, всех, кто пожелал заниматься, талантливых он не искал. Уже через полтора месяца регулярных занятий восьмилетние дети без всякого напряжения бежали в течение 20 минут, а черед полгода даже самые слабые выполняли юношеский разряд в беге на 3 тысячи метров. А главное, все ребята резко улучшили свое здоровье, закалились, окрепли, увлеклись бегом. Они бегали с удовольствием, потому что видели, как хорошо это у них получается. Человек всегда охотнее делает то, что у него получается. Во многих видах спорта роль природных способностей очень велика. Далеко не каждый мальчик в состоянии стать даже второразрядным гимнастом, футболистом, прыгуном в высоту. Некоторые физиологи считают, что примерно в возрасте 7–8 лет одновременно с завершением развития речи завершается и процесс становления двигательный функций человека. Физическое воспитание в первые годы жизни и определит в значительной мере способности человека к спорту, его координированность, ловкость, быстроту, гибкость. Что же я имею в виду под способностями к стайерскому бегу?

Страница 11 из 60

Если говорить строго научно, то это способность организма к максимальному потреблению кислорода (МПК). Думаю, что формирование такой способности не завершается к 7–8 годам. В среднем обычный человек способен в минуту усваивать 3 литра кислорода. Мастер спорта по стайерскому бегу — до 5–6 литров. У меня в лучшие годы — 7,3. Когда МПК равно трем, человек способен показывать результаты на уровне третьего и даже второго юношеского разряда в стайерском беге. Ему нужно лишь обрести определенные навыки, на что может уйти не так уж много времени, — несколько недель, а может, и полгода. Известно, что основной способ развития МПК — длительный равномерный бег. Собственно, тренировка стайера в первые годы занятий направлена на увеличение МПК. Природные способности (если уж пользоваться таким термином) важны для стайера сравнительно высокой квалификации, и для того чтобы стать разрядником, способностей хватит у любого старшеклассника, если только у него нет врожденного порока сердца.
Спартаковский тренер Борис Валик провел любопытный эксперимент. Он взял большую группу мальчиков и устроил среди них соревнования по многоборью, которое включало упражнения на силу и быстроту. Естественно, победителями оказались рослые здоровые парни, акселераты, а щупленькие, хиленькие ребята остались в хвосте. После года тренировок на выносливость прошли соревнования на стайерской дистанции. Картина изменилась самым коренным образом. Те, кто был на левом фланге, стали лидерами, геркулесы здорово отстали. И те и другие стали, конечно, выносливее, но большего прогресса добились мальчики, которых считали неспортивными. Небольшой вес, небольшая мышечная масса позволили им легче справиться с беговой нагрузкой, быстрее развить выносливость. Да и стайеры мастера, как правило, люди легкие, без массивных плеч. Видимо, чем меньше собственный вес, тем легче бежать. Полезный вес стайера исключает не только жир, но и такие, казалось бы, необходимые вещи, как большие бицепсы. Атлетические плечи прекрасны, но каково таскать их по беговой дорожке?! Не противоречит ли этот практицизм гармоничному физическому развитию? В известной мере противоречит. Вряд ли хоть один стайер мирового класса смог бы претендовать на призы в конкурсе красоты. Но с другой стороны, для обеспечения жизнедеятельности организма сильная мускулатура не нужна, хоть она и красива. Нужно как раз то, чем в полной мере обладает стайер: мощный мотор — сердце, бесперебойно функционирующая система кровеносных сосудов, огромные легкие. В моем представлении долгожитель XXI века — это человек, который активно занимался в молодости стайерским бегом, а потом, уйдя из спорта, соблюдал режим питания и регулярно бегал. Я пришел к выводу, что в наших школах полно несостоявшихся стайеров. Хиленькие сутулые мальчики в очках получают освобождение от уроков физкультуры, не подозревая о том, что только случай не дал им возможности стать мастером спорта. Я не шучу: случай, из-за которого им не довелось встретиться с тренером. Эти мальчики не знают, что могут стать хорошими бегунами только потому, что не бегают, так как ни в обычных детских играх, ни на школьных уроках физкультуры нет сколько-нибудь длительного бега. Для таких ребят, потенциальных стайеров, единственная возможность проверить свои способности — это начать бегать. Даже если они не станут мастерами, то, по крайней мере, приведут в порядок свое здоровье.
— Кстати, о здоровье, Петр Григорьевич… Мы, не задумываясь, привыкли говорить: «Спорт — это здоровьем. Давай посмотрим, как воздействует бег на наш организм, познакомимся с механизмом этого воздействия.
— Без элементарных сведений по физиологии здесь не обойтись.
Любое движение человека происходит в результате использования энергии, которая высвобождается при окислении глюкозы в мышцах, то есть от ее соединения с кислородом. Обычно запасы глюкозы в наших мышцах достаточно велики, они регулярно пополняются при питании, но, даже если человеку приходится какое-то время поголодать, в организме всегда найдутся необходимые резервы. Хуже с кислородом, его запасов нет совсем. Для окисления используется кислород, который сию минуту поступил из легких через сердце в кровеносные сосуды, омывающие все органы тела. Чем мощнее наши движения, тем больше требуется кислорода. Чем выше скорость бега, тем чаще дыхание, тем чаше сокращается сердце, прокачивая больше обогащенной кислородом крови. Наши энергетические возможности зависят прежде всего от того, сколько кислорода способны доставить к мышцам системы обеспечения — органы дыхания, сердце, кровеносные сосуды. Эти возможности строго индивидуальна, хотя и известно, что у молодых они выше, чем у пожилых, у тренированных выше, чем у нетренированных, у сухопарых выше, чем у людей тучных.
Показатель работоспособности сердца — количество ударов пульса в минуту при определенной нагрузке. В покое частота пульса 50–80 ударов в минуту. Если человек бежит довольно долго, а сердце сокращается 100–120 раз в минуту, значит, это сердце достаточно мощное, оно успевает прокачать за один удар большее количество крови. Но вот если при такой нагрузке пульс подскакивает до 180–200 ударов, то дела плохи. Сердце работает на пределе, не успевая перекачивать кровь, оно перегружено. Надо немедленно снизить нагрузку, иначе могут произойти неприятности. Отдыхая, мы постепенно восполняем недостающий кислород, ликвидируем задолженность. Но, вновь начав бег, надо выбрать такую нагрузку, при которой затраченный в работе кислород восполняется в ходе самого бега. У новичков такое равновесие бывает обычно при частоте пульса 100–150 ударов в минуту. То, что мы называем сердечной мышцей, — это своеобразный мешок, он сокращается и расслабляется непрерывно, обеспечивая перекачку крови. Как и всякая мышца, сердечная слабеет, если ее не упражнять. Длительный равномерный бег как раз и дает такую нагрузку, которая необходима для укрепления сердечной мышцы. У регулярно бегающего человека она становится мощной, способной за один удар перекачать значительно большее количество крови, чем у того, кто бегом не занимается. Один из показателей мощности сердца — пульс в состоянии покоя. У стайеров и марафонцев он равен 35–45 ударам.

Страница 12 из 60

Ритмичные сокращения сердца во время бега заставляют и все кровеносные сосуды работать так же ритмично и мощно. Как принято говорить, сосуды такого человека всегда в тонусе. Это особенно важно в отношении самых уязвимых наших сосудов — тех, которые обеспечивают головной мозг и сердечную мышцу. У бегающего человека эти сосуды эластичны, прочны и их стенки гладкие, не подвержены закупорке. Что такое инфаркт миокарда? Это нарушение кровоснабжения сердечной мышцы. Сосуды прекращают снабжать кровью какой-то участок сердечной мышцы, и он сразу выходит из строя. Чем обширнее инфаркт, тем больше опасность для жизни человека. Регулярные занятия бегом (разумеется, если нагрузка не чрезмерная) делают инфаркт невозможным. Оздоровительное воздействие бег оказывает и на легкие, и на качественный состав крови, и на регуляцию веса, и на всю мускулатуру человека. Тем важнее сделать все, чтобы как можно больше людей приобщилось к бегу, чтобы каждый ребенок, каждый подросток прошел хотя бы минимальный курс беговых тренировок — месяца два-три, необходимых для подготовки к сдаче нормативов ГТО. Школьная программа не обеспечивает и не может обеспечить необходимого уровня выносливости у детей. Поэтому особенно важна систематическая и регулярная работа по Всесоюзному комплексу «Готов к труду и обороне СССР».

Глава V. Жизнь ради бега

Прежде чем повести беседу об Олимпийских играх в Мельбурне, мне хотелось бы поговорить о тренерах. Тем более что как раз осенью 1956 года я начал тренироваться у Григория Исаевича Никифорова. Это было начало совсем нового этапа моей спортивной биографии. Но, думаю, до знакомства с Никифоровым не мешало бы достойно проститься с моим первым тренером — Петром Сергеевичем Степановым.
В свое время был Степанов знаменитым спортсменом, бегал с братьями Знаменскими, несколько раз был рекордсменом и чемпионом страны в стипль-чейзе. Когда я пришел к Петру Сергеевичу, у него была небольшая группа довольно сильных бегунов, человек двенадцать. Он ко всем относился очень ровно, предупредительно. Степанов — добряк, мягкий человек, боялся он нас перегрузить. Только у Никифорова понял я, что такое настоящие нагрузки. Насколько увеличились нагрузки при переходе от самостоятельной тренировки к тренировке у Степанова, настолько же они увеличились при переходе от Степанова к Никифорову. Резкий скачок. Но еще на предолимпийских тренировках под Киевом я понял, что Никифоров — это тот тренер, который способен подвести меня к высоким результатам гораздо быстрее, чем Степанов. Петр Сергеевич при всем моем уважении к нему не выжимал из Болотникова максимум возможного. Еще тогда, до Мельбурна, я подумывал о том, как бы потактичнее сказать Степанову о моем желании перейти к Исаичу. Но Степанов сам все понимал. Разговор у нас был довольно нелепый. Во всяком случае я выглядел в нем нелепо. Изложил я свое решение примерно так: вы, Петр Сергеевич, редко бываете на всесоюзных сборах, а Никифоров будет ставить в сборную только своих учеников. Поэтому мне лучше тоже стать его учеником. Степанов сказал, что действительно лучше перейти к Никифорову. И, по-моему, совсем на меня не обиделся. Сейчас просто страшно становится, каким типом я выглядел в его глазах. И себя показал, и на Исаича тень бросил. Но Петр Сергеевич, слава богу, умница. Он все понял, и даже понял, зачем я себя так показал: чтобы его не обидеть.
Бывают, конечно, случаи, когда один и тот же тренер ведет своего ученика от новичка до олимпийского чемпиона. У Виктора Санеева так было с Акопом Самвеловичем Керселяном. Но чаще всего так бывает в кино.
Обычно же, у одного тренера лучше получается работа с малышами, у другого — с разрядниками, а есть мастера, вроде Никифорова, Дьячкова, Петровского, Буханцева, котор