Ларго Кабальеро и майский путч

 

По правде говоря, майский путч был наиболее серьезным из всех политических кризисов, с кото­рыми пришлось столкнуться На­родному фронту и антифашист­ской коалиции с первых дней их нелегкого существования.

Это был такой удар, который по­влек за собой распад второго пра­вительства Ларго Кабальеро, паде­ние лидера левых социалистов и выход из центрального правитель­ства анархо-синдикалистов.

Как обрушился этот каскад со­бытий?

35

На другой день после майского путча жизненно важная альтер­натива встала перед центральным правительством, которое вынужде­но было одновременно заниматься и военными операциями, и прове­дением комплекса мер, необхо­димых для того, чтобы поставить на службу фронту все районы, вхо­дящие в республиканскую зону.

Одно из двух: либо оно восста­новит свою руководящую роль в беспощадной борьбе против мя­тежников и международного фа­шизма, либо позволит пробить в своей власти брешь и подорвет та­ким образом свои шансы довести до конца гражданскую войну, к ко­торой добавилась и иностранная агрессия.

Восстановить свою руководя­щую роль — это означало, в частно­сти:

сделать всю республиканскую территорию способной на те уси­лия и жертвы, которые продемон­стрировали мадридцы в течение долгих месяцев битвы за свой го­род;

добиться соблюдения всеми дис­циплины во имя достижения общей цели — победы.

Если путч в Барселоне выявил размах сопротивления, которое встретил в Каталонии первый из этих принципов, то реальное поло­жение дел на Каталонском фронте свидетельствовало о полном пре­небрежении вторым.

Фактически ни боевые действия на этом фронте, ни его организа­ция не отвечали требованиям об­щей ситуации.

Каталонский фронт был не един­ственным занявшим такую фрон­дерскую позицию.

Арагонский, Андалусский, Мурсийский фронты и фронт Эстремадуры также были погружены в со­стояние почти полной летаргии, которой тут же воспользовался Франко, предприняв наступление на Страну Басков.

Ответственность за такое поло­жение дел лежала не только на ре­гионах, ревностно отстаивавших свои прерогативы, но также и на центральном правительстве.

И особенно на главе этого прави­тельства, Ларго Кабальеро, ко­торый оказался деятелем совсем не того масштаба, как многие ожида­ли.

Решительно, этот старый, ис­кренний человек от природы не способен был охватить разом весь комплекс проблем, выдвигаемых ходом войны, и принять какое-то решение.

Более охотно занимаясь второ­степенными вопросами, чем реше­нием крупных задач, Ларго Ка­бальеро увидел, как в результате этого его отношения с другими ру­ководителями его собственной партии и с коммунистами опасно ухудшились.

Если коммунисты отныне в едва завуалированной форме упрекали его в том, что он не в состоянии провести различие между военны­ми мероприятиями первостепенно­го значения и менее важными, то его товарищ по партии Индалесио Прието, министр авиации и воен­но-морского флота, в свою очередь бушевал по поводу неэффективно­сти «Старика».

Сразу же после путча в Барсело­не коммунистическая и социали­стическая партии решили попы­таться совместными усилиями спа­сти положение.

Они договорились действовать единым фронтом на предстоящем 14 мая заседании совета мини­стров, ввиду того что Ларго Ка­бальеро распорядился выпустить на свободу последнюю группу бар­селонских путчистов, которые бы­ли арестованы за попытку продол­жить вооруженную борьбу (в то время как НКТ и ВСТ договори­лись о прекращении огня).

Как известно из многочисленных описаний, заседание совета мини­стров 14 мая открылось в грозовой атмосфере.

С одной стороны, Ларго Кабаль­еро действительно в предыдущие дни без конца докучал членам Выс­шего военного совета относитель­но планируемой им военной опера­ции на Эстремадурском фронте (с которой не соглашался генераль­ный штаб, считая ее рискованной).

С другой стороны, он противил­ся роспуску ПОУМ (которого тре­бовали коммунисты), несмотря на то что эта организация продолжа­ла ежедневно осыпать оскорбле­ниями центральное правительство и Народный фронт и требовала признать «победой» кровавые столкновения в Барселоне.

«Старик», отказавшись вступить в объяснения по поводу этих двух пунктов, очень скоро повысил тон.

Это был тупик.

И тут у некоторых историков возникает вопрос:

Имел ли он тайное намерение создать этот тупик? Или он попал в него вследствие раздражения и самоуверенности?

Как показало последующее раз­витие событий, наиболее вероятно первое из этих двух предположе­ний.

Расчет Ларго Кабальеро был очень прост: или совет министров покорится, и он, один он, по-преж­нему будет принимать единолич­ные решения, касающиеся всех партий и организаций Народного фронта, или несколько министров заупрямятся и дадут, таким обра­зом, желанный повод избавиться от них и от их критики.

По правде говоря, этот расчет был несколько наивен.

Председатель совета министров упустил из виду еще одну возмож­ность: он не учел, что те, кто оказывал ему сопротивление, вме­сто того чтобы позволить отстра­нить себя, сумеют его опередить. И сами подадут в отставку.

Именно так все и произошло.

36

Как только Ларго Кабальеро от­казался принять юридические санк­ции против виновников путча в Барселоне, оба министра-комму­ниста — министр сельского хозяй­ства (Висенте Урибе) и министр на­родного просвещения (Хесус Эрнандес) * — объявили о своем выхо­де из состава правительства.

Разыгрывая безразличие, Ларго Кабальеро спокойным голосом за­явил:

 —  Заседание совета министров продолжается.

Как если бы ничего не случилось. Тогда попросил слова Индалесио Прието:

 —  Отставка наших коллег-ком­мунистов, — сказал он, — делает неиз­бежным министерский кризис. На­ши обсуждения не имеют теперь никакого смысла.

Прието, не ладивший с Ларго Кабальеро и ничего так не желав­ший, как увидеть его в отставке, воспользовался случаем.

Вдруг осознав, что он предан собственной партией (ИСРП), Лар­го Кабальеро попросил на время прервать заседание.

Тем не менее ему не удалось убе­дить своих товарищей в том, что правительство Народного фронта может остаться у власти без уча­стия представителей коммунисти­ческой партии. Это был кризис.

Тогда Ларго Кабальеро открыл свои карты.

Он предложил, чтобы новое пра­вительство было сформировано без участия коммунистов.

Но Исполнительный комитет со­циалистической партии отказался его поддержать.

К нему была направлена делега­ция в составе трех человек, во главе с доктором Хуаном Негрином, в надежде заставить его изменить свое мнение.

Ничего из этого не вышло. «Старик» уперся и ответил: — Они или я.

Сформулированная таким обра­зом проблема приняла иной харак­тер.

Отныне речь шла о том, чтобы выяснить, уравновешивала ли в по­литическом плане личность Лар­го Кабальеро, сколь бы драгоцен­ной она ни была, сам принцип учас­тия КПИ в правительстве и ее удельный вес в национальном и международном масштабе.

ИСРП (точнее, большинство членов ее Исполнительного коми­тета), поставленная перед выбором между позицией Ларго Кабальеро и участием в правительстве комму­нистической партии, не колебалась.

Она вернула председателю сове­та министров три находившихся в ее руках важнейших министерских портфеля.

Лишившись поддержки своей собственной партии и поддержки КПИ, Ларго Кабальеро понял, что у него не осталось иного выхода.

Пятнадцатого мая, на следую­щий день после того, как, проявив самоуверенность и охваченный антикоммунистической лихорадкой, он поставил на карту и проиграл, что явилось наиболее убедитель­ным доказательством отсутствия у него воображения, он подал прези­денту республики прошение об от­ставке.

Начался кризис. Мануэль Асанья действовал согласно установленным

Выступает Генеральный секретарь Коммунистической партии Испании Хосе Диас.

_____________

* Впоследствии Эрнандес за антипартий­ную деятельность был исключен из комму­нистической партии. —  Прим. ред.

37

правилам: он проконсульти­ровался с представителями партий и организаций Народного фронта.

Все они побывали во дворце Беникарло, построенном князьями Борджа в Валенсии во времена их величия и ставшем официальной резиденцией президента республи­ки после того, как президент (которого несколько дней назад чуть не арестовали барселонские путчисты) был отправлен на само­лете в столицу Леванта.

Эти консультации позволили четко осознать положение вещей.

Как социалисты, так и левые ре­спубликанцы, Республиканский со­юз, Эскерра Каталунья, Национа­листическая партия басков (НПБ) выступили за образование прави­тельства Народного фронта, где были бы представлены все входя­щие в него партии и организации.

Спрошенный в свою очередь Ма­нуэлем Асаньей генеральный сек­ретарь коммунистической партии Хосе Диас заявил, что его партия готова принять участие в прави­тельстве, возглавляемом социалис­том, при условии, что руководство им не будет принадлежать одному человеку, обладающему неограни­ченными полномочиями.

Хосе Диас подчеркнул также, что ему представляется необходимым, чтобы отныне в будущем прави­тельстве все важные решения при­нимались коллегиально и чтобы была разработана программа во­енных действий, определяющая условия «сопротивления и победы Республики».

Представители национальных комитетов ВСТ и НКТ со своей стороны высказались в пользу пра­вительства, в котором Ларго Ка­бальеро выполнял бы одновремен­но функции премьер-министра и министра обороны.

Ларго Кабальеро согласился на предложение Мануэля Асаньи сформировать новое правитель­ство.

Однако очень скоро выяснилось, что хотя в принципе представители политических партий и согласны были в том, что необходимо спло­тить антифашистскую коалицию в плане исполнительной власти, но расходились в вопросе сосредоточения в руках Ларго Кабальеро функций премьер-министра и ми­нистра обороны.

Возвращаясь к своей идее созда­ния правительства, в котором пре­обладали бы представители проф­союзов, Ларго Кабальеро предло­жил комбинацию, не встретившую всеобщего одобрения.

Будучи генеральным секретарем ВСТ, он выделил для этого послед­него не только посты премьер-министра и министра националь­ной обороны (имеющего четырех помощников министра: по воен­ным вопросам, вопросам военно-морского флота и авиации и по снабжению армии боеприпасами и вооружением), но и два других важнейших министерства: ино­странных дел и внутренних дел.

Вслед за тем он предложил ИСРП два министерства — финан­сов и сельского хозяйства, КПИ — народного просвещения и труда, левым республиканцам — общест­венных работ и пропаганды, Рес­публиканскому союзу — путей сооб­щения и торгового флота, НКТ — министерства юстиции и здравоох­ранения; два поста министров без портфеля были предложены Эскерре Каталунья и баскским национа­листам.

Было какое-то простодушие в этом распределении.

Действительно, попросту гово­ря, Ларго Кабальеро тянул одеяло на себя так беззастенчиво, что оставлял голыми своих возможных партнеров.

И проект провалился.

Он провалился не без происше­ствия, имевшего место 15 мая и за­служивающего упоминания, ибо оно имеет двойное значение.

В тот самый день генерал Миаха, с трудом прощавший председате­лю совета министров различные придирки, объектом которых ему приходилось быть, и раздра­женный гегемонистскими притяза­ниями Ларго Кабальеро, вызвал из Мадрида в Валенсию членов Цен­трального комитета КПИ и убе­ждал их взять власть силой ору­жия, заверив их, что армия Центра «вся пойдет за ними».

Это предложение было холодно принято Политбюро КПИ, кото­рое непрерывно заседая, внима­тельно следило за развитием кри­зиса.

Такое предложение, решительно отвергнутое по причине своей пол­ной абсурдности, тем не менее свидетельствовало на свой лад о рез­ком падении популярности Ларго Кабальеро среди защитников сто­лицы.

Вспоминая данный инцидент тридцать девять лет спустя, гене­ральный секретарь Коммунистиче­ской партии Испании Сантьяго Каррильо (1976 г.), присутствовав­ший тогда в качестве генерального секретаря Объединенной социалистической молодежи (ОСМ) на за­седаниях Политбюро КПИ, ска­жет: «Вовсе не коммунисты, а про­фессиональные военные просили нас взять власть для «восстановле­ния порядка». Мы осуществляли тогда контроль над танковыми и авиационными частями и над на­иболее мощными воинскими со­единениями, и вдруг генерал Миа­ха обратился к нам с призывом взять власть. Мы обсуждали это предложение самое большее пять минут и пришли к выводу, что если мы возьмем власть, как нам предлагали, это будет означать ко­нец Народного фронта и одновре­менно конец Республики. Техниче­ски предложение было вполне осу­ществимо. Политически же это бы­ло безумием и идиотизмом, так как на победу в войне и революции

38

можно было надеяться, только по­ка существовал Народный фронт, пока сохранялось единство всех входящих в него сил».

Затем КПИ изложила принципы, в соответствии с которыми, как считала она, должно действовать любое новое правительство.

Не слишком вдаваясь в детали, перечислим их в произвольном по­рядке:

 —  демократическое руководство политической, экономической и военной жизнью страны путем обсуждения и коллективного реше­ния всех проблем в совете мини­стров;

 —  нормальное функционирова­ние Высшего военного совета, ко­торый совместно с министром обо­роны должен быть в курсе всех проблем этого министерства (на­чиная с планов операций и кончая назначением высших офицеров, включая вопросы вооружения);

 —  реорганизация генерального штаба и назначение начальника штаба, ответственного перед мини­стром обороны и Высшим воен­ным советом (этот начальник шта­ба обладает полной властью в деле разработки всей совокупности во­енных операций и осуществления руководства ими);

 —  реорганизация Военного ко­миссариата (этот орган, созданный осенью 1936 года, объединял поли­тических комиссаров всех воинских подразделений, начиная с рот и ба­тальонов, являющихся основой Народной армии, и кончая армей­скими корпусами и армиями);

 —  разграничение функций пред­седателя совета министров и ми­нистра обороны;

 —  отставка министра внутренних дел Галарсы из-за его явной неспо­собности и чрезмерной инертности в вопросах поддержания обще­ственного порядка;

 —  представление кандидатур на посты министра обороны и минис­тра внутренних дел до их назначения на одобрение всем партиям и организациям, входящим в прави­тельство;

 —  определение правительствен­ной программы до того, как обна­родовать день сформирования но­вого кабинета.

Общая позиция КПИ — в основ­ном направленная на решение проблем ведения войны, — по прав­де говоря, оставляла Ларго Ка­бальеро мало шансов остаться на посту премьер-министра.

НКТ в свою очередь тоже повы­сила тон.

Ее генеральный секретарь Мариано Васкес не без некоторой го­рячности изложил условия участия в правительстве представителей анархо-синдикалистов.

«Невозможно допустить, — заявил он, — чтобы НКТ, не вызывав­шая правительственного кризиса, лишилась 60% своих представите­лей в правительстве». И добавил:

«НКТ ни в коем случае не может согласиться ни с принципом, со­гласно которому она имела бы меньшее число представителей в правительстве, чем ВСТ, ни с прин­ципом равного представительства с КПИ».

И наконец:

«Либо НКТ снова получит четы­ре министерства, которые она име­ла в прежнем правительстве, либо ВСТ должен уступить нам одно из них с тем, чтобы для обоих проф­союзов был соблюден принцип равенства».

Что касается республиканцев, то

Лидер Испанской социалистической рабочей партии Индалесио Прието. (в центре).

39

в их рядах не было согласия.

Если партия Асаньи (Левореспубликанская) выступала против совмещения функций председате­ля совета министров и мини­стра обороны, то партия Мартинеса Баррио (президент кортесов), а именно Республиканский союз, вы­сказалась за предоставление Ларго Кабальеро этих двух ключевых постов (несомненно, из-за своей враждебной позиции по отноше­нию к КПИ).

Определенно разрешение кризи­са осложнялось.

Сделав последнее усилие достиг­нуть какой-то ясности и даже ком­промисса, Мануэль Асанья вновь созвал во дворец Беникарло пред­ставителей политических партий (за исключением представителей НКТ и ВСТ) и усадил их за стол переговоров.

ИСРП была представлена Рамоном Ламонедой, первым секрета­рем ее Исполнительного комитета; КПИ — ее генеральным секретарем Хосе Диасом; Республиканский со­юз — его лидером Мартинесом Бар­рио; Левореспубликанская партия была представлена председателем ее Национального совета Сальва­дором Кемадесом. Совещание пре­зидента республики с представите­лями различных политических группировок, входящих в На­родный фронт, показало, что, за исключением Мартинеса Баррио (Республиканский союз), все при­сутствовавшие партийные руково­дители высказались против того, чтобы будущий председатель сове­та министров совмещал этот пост с функциями министра обороны.

Это означало, что, даже согла­шаясь с тем, чтобы Ларго Кабалье­ро остался главой правительства, они отказывали ему в портфеле ми­нистра обороны.

Ситуация сразу прояснилась.

Переоценив в состоянии лихора­дочного возбуждения свое влияние

Генеральный секретарь Объединенной социалистической партии Каталонии Хуан Коморера.

и недооценив удельный вес КПИ и ВСТ в политической обстановке весны 1937 года, Франсиско Ларго Кабальеро сам лишил себя воз­можности войти в будущее прави­тельство.

«Старик» просчитался, став жертвой собственного властолю­бия.

Эта ошибка оказалась для него роковой.

Фактически она повлекла за со­бой его уход с политической сцены Испании.

Если попытаться оценить то, что было сделано за те девять месяцев, в течение которых он управлял республиканской Испанией, то пассив превысит актив.

В его актив можно записать ав­торитет, завоеванный всей жизнью, отданной испанскому рабочему классу, авторитет, поставленный на службу народной революции, разразившейся в ответ на июль­ский мятеж.

Это также усилия, которые он, находясь во главе правительст­ва Народного фронта, прилагал, чтобы покончить с бесчисленными нарушениями общественного по­рядка, чтобы создать Народную армию после первых недель сраже­ния за Мадрид, чтобы дать толчок развитию производства и подчи­нить его нуждам обороны.

Что касается пассива, то это его неповоротливость в сочетании с полным отсутствием военного та­ланта; слабость, проявленная им во время битвы за Мадрид; свое­образное понимание им роли ми­нистра обороны в проведении военных операций (роли то ограни­ченной, то чрезмерно преувеличен­ной); гегемонистские наклонности, которые привели его к переоценке значения профсоюзов в антифа­шистской коалиции; его антиком­мунизм, сначала поверхностный, а затем глубокий, и это в условиях, когда (как подчеркивает Пьетро Ненни в своем интервью) Совет­ский Союз был единственной стра­ной в мире, посылавшей в Испа­нию огромные партии всех видов вооружения; и наконец, возраст, который, усиливая его властность и подозрительность, разгоравшие­ся при малейшем расхождении с ним во мнениях, делал проблема­тичной любую коллективную ра­боту в правительстве.

Разумеется, можно было бы пой­ти еще дальше в попытках опреде­лить два аспекта этого итога.

Но это не входит в нашу задачу.

Доведя изложение истории вой­ны и революции в Испании до дан­ного момента, нам просто хоте­лось напомнить те обстоятельства, при которых завершилась поли­тическая карьера Ларго Кабаль­еро.

И таким окольным путем дать краткий обзор проблем, остав­ленных им в наследство своему преемнику.

Проблем, от решения которых будет зависеть судьба испанской революции, то есть в конечном сче­те ее способность победоносно противостоять противнику, более, чем когда-либо прежде, поддержи­ваемому державами «оси».

40

Доктор Хуан Негрин у власти