Ноа пришлось уйти. Твоя очередь.

Я застонал.

– Что такое? – спросила Эддисон.

Я говорил и писал ответ брату:

– Кевин поставил грузовик нашей компании в ежегодный рождественский парад. Ноа должен был быть за рулем, но теперь он не может.

– Парад? Звучит весело.

Звучало кошмарно. Я дописал сообщение Кевину:

Ни за что. Сам придумал – сам веди.

– Как вы украсите грузовик? – спросила Эддисон.

Я скривился.

– Никак. Помоем и проедемся на нем. Наш логотип будет на боку.

– Идея не очень, – возразила она. – Нужно хотя бы повесить венок или что-то такое.

Я закатил глаза.

– Это реклама.

– Это скучно! Люди подумают, что вас случайно занесло на парад.

Она была права.

Кевин ответил:

Не могу. В ту субботу день рождения Эшли. Мы будем кататься на лыжах.

Я глубоко вдохнул. Почти все наши ребята зимой были заняты, всё зависело от погоды. Я мог доверить грузовик лишь немногим. Кому еще я мог позвонить?

– Я помогу, – Эддисон сжала мою руку. – Будет весело. Ты будешь за рулем, а я помогу с украшением.

Я хотел провести с ней время. Очень хотел.

– Что скажет твой муж? – спросил я, вскинув бровь.

Эддисон возмущенно посмотрела на меня.

– Я взрослая. Я не должна спрашивать разрешения, чтобы с кем-то дружить.

– Ты хочешь дружить? – спросил я.

– Да. А ты нет?

Я хотел большего, чем просто дружить, но этот вариант не рассматривался.

Я ответил не сразу, и Эддисон посерьезнела.

– Кайл. Я соврала тебе вчера, но больше так делать не хочу.

Она думала, что я молчал поэтому? Потому что не доверял ей?

– Я тебе верю.

– Обещаешь не врать мне?

Это я мог.

– Да.

Эддисон выдохнула.

– Хорошо. Когда мы встретились снова, мне было не по себе. Я долго подавляла воспоминания, думала, что смирилась с ними и могу жить дальше. Но теперь они вернулись.

Я понимал ее.

Она подвинулась на диване и опустила ноги на пол.

– Мне нужно кое-что тебе показать.

Она собрала волосы рукой и убрала на плечо. Она повернулась и склонила голову.

– Видишь?

Я видел изгиб ее шеи, хотел прижаться к нему губами. Нужно научиться думать как друг.

– За ухом, – сказала она.

Я склонился. И сердце пропустило удар.

– Ты сказал на озере, что не переставал думать обо мне. И я не переставала, – она повернулась ко мне лицом. – Я сделала татуировку в честь того лета. Вложила туда воспоминания о тебе. Я не могла носить их в сердце, так что решила носить на теле. Снаружи не так больно.

Я моргнул. На ее коже был маленький черный воробушек.

– А что об этом думает муж? – спросил я.

– Я сказала ему, что это я до крушения.

Я смягчился, и слова слетели с губ:

– Даже после этого ты для меня – свободная птица.

Она понимающе улыбнулась.

– Когда ты это сделала?

– Через два года после крушения. А потом уехала к Меган.

Я помрачнел.

– Жаль, ты не сообщила мне, где была. Я бы хотел знать, что произошло. Мне не нравится, что тебе пришлось забыть о нас.

Она посмотрела мне в глаза.

– Ты жил дальше. И мне пришлось.

– Что?

Глаза Эддисон расширились, она отвела взгляд.

– Не важно.

– Нет, – я подвинулся. – Что ты сказала обо мне?

Она закрыла глаза.

– Поверить не могу, что я говорю тебе это.

– Что?

Она вздохнула.

– Я вернулась.

Я точно не так ее услышал.

– Что, прости?

Эддисон открыла глаза.

– Мне стало лучше, и Меган попросила меня переехать к ней, а Дерек хотел серьезных отношений. Я разрывалась. Я не могла вернуться к тебе, не хотела жить в другом месте, – она замолчала. – Пока я не приняла решения, я приехала к дому твоей матери. Мне нужно было увидеть тебя и решить. Я не знала, захочешь ли ты говорить со мной, будешь ли там, но ты был.

Я перестал дышать.

– Я увидела тебя, – призналась она. – Из машины на улице. Ты выходил из дома с красивой брюнеткой. Открыл для нее дверцу машины. Поцеловал ее, и она уехала. И поцелуй тот показал, что я была воспоминанием.

Нет.

– Я говорила правду в коттедже. Прошло два года с наших встреч, ты мог уже забыть.

Она была там, а я ее не увидел? Как это?

– Почему? Почему ты не вышла из машины?

– Это ощущалось неправильным, – она смотрела мне в глаза. – Ты был с другой.

Сердце колотилось. Мы были бы вместе, если бы она вышла из той машины. Я знал это.

Я тут же придвинулся к ней.

– Та девушка… Моника… мы, наши отношения не были серьезными.

Она помрачнела.

– Все в порядке.

– Не в порядке!

Она прислонилась ко мне.

– Потому я не дам этому повториться. Не в этот раз, – она посмотрела мне в глаза. – Сначала Кевин пропустил встречу с Эшли, потом я все испортила. Думаю, это знак. Хватит упускать шанс.

Я кивнул.

– Так что я спрошу снова, – сказала она. – Ты хочешь быть друзьями?

Я переплел наши пальцы.

– Меня не прогнать даже за деньги.

 

 

Глава четырнадцатая

 

– Это маленький городской парад.

Эддисон показа мне язык и передала четыре пакета.

– Я хотела убедиться, что всего хватит. Я не знала размер грузовика.

На пороге гаража, где было почти все оборудование компании, я забрал у нее пакеты. Я заглянул внутрь, а она повернулась и пошла к своему «Хаммеру».

– Ты куда – спросил я.

– Сейчас буду, – сказала она через плечо и ускорилась.

Пожав плечами, я зашёл в гараж, чтобы оставить украшения. Я стал рыться в первом пакете в поиске чека. Она не будет платить за все это. Хватит и того, что она проведёт временя со мной. Из-за этого я был рад уже с самого утра.

Кого я обманывал? Я думал об этом всю неделю с ее визита ко мне домой.

Стук когтей по бетону отвлек меня. Я поднял голову и увидел, как ко мне радостно движется Сэм, на его ошейнике был красный бант. Его хозяйка шла за ним с большим термосом.

– Эй! – я похлопал по колену, подзывая собаку. Сэм тут же прижался, чтобы я почесал его. – Вот так сюрприз. Как ты, друг? – будто он мог ответить.

– Скулил, – ответила Эддисон. – Не отходил от меня сегодня. Наверное, бедро беспокоит. Я нарядила его для парада. Он может поехать с тобой?

– Конечно, – сказал я. – Я скучал, – это было правдой. У нас с Сэмом была странная связь. С первого дня.

Пес получил дозу ласки и заинтересовался незнакомым местом, пошел все проверять. Я встал и вытер руки о джинсы.

– Ты ему нравишься, – отметила Эддисон, смотря на Сэма. – У тебя была собака в детстве?

Я покачал головой.

– Я хотел, но собаки не было. Была золотая рыбка. Мистер Пузырек.

Она прыснула.

– Мистер Пузырек?

Я изобразил недовольство.

– Не надо обижать его. Я выиграл его на ярмарке, бросая кольца на бутылки. Мама потратила 20 долларов на это.

– Оу, – она улыбнулась. – Он был крутым, наверное.

– Замечательным, – исправил я ее. – Что это? – я кивнул на термос в ее руках.

– Горячий шоколад. Я подумала, вдруг будет холодно.

– Тебе повезло. В гараже есть отопление.

Эддисон сунула термос мне в руки.

– Отлично. За работу.

Она обошла меня и направилась к пакетам на полу.

– Хорошо, – она стала рыться в них. – Большой и маленький венки. Немного огоньков, – она открыла другой пакет. – Бантики. О, и колокольчики, – еще порылась. – Тонны гирлянд и пара коробок сладких тросточек.

Я нахмурился.

– Зачем?

– Чтобы раздавать, – она подняла коробку. – Ты не ходил на парад, когда был маленьким?

– Ну, ходил.

– Разве там не давали конфеты?

Ох. Ну, да.

Я прошел к ней.

– Ты обо всем подумала.

Она ухмыльнулась.

– Я – женщина. Мы так и делаем.

Я закатил глаза.

Эддисон огляделась.

– Какой грузовик наряжаем?

Я указал большим пальцем за плечо.

– Чистый и с плугом впереди.

Она посмотрела за меня и с сарказмом сказала:

– Будешь издеваться весь день?

Я улыбнулся.

– Я – мужчина. Так мы делаем.

Она покачала головой, поменяла коробку конфет на охапку гирлянд.

– Возьми, – она дала мне украшения и нашла венки, взяла по одному в руку. – Это должно быть впереди и сзади. Как думаешь?

– Ты всем управляешь. Я слушаюсь.

Мы час сидели на полу бок о бок и играли искусственной хвоей, болтали, работали, я обвивал гирляндой венки и машину, Эддисон добавляла бантики и колокольчики. Она спросила о планах на Рождество. Я рассказал, что как обычно проведу его с мамой и братом. Я не знал, что изменится из-за Эшли. Она сообщила, что они с Дереком будут у семьи ее сестры. Марк и Меган растили двухлетнюю дочь Ливи, и Эддисон была в восторге от племянницы.

– Видел бы ты с ней Дерека, – отметила она, завязывая бантики. – Он в своей стихии.

– А ты – нет?

Она пожала плечами.

– Мне нравится щекотать ее животик, чтобы она смеялась. Покупать ей всякое и баловать ее. Но когда она расстроена, я в панике.

Я ничего не знал о детях.

– И часто она расстроена?

Эддисон вскинула брови.

– Ты когда-то слышал об «Ужасной двойне»?

– Немного.

Она рассмеялась.

– Все «мое». Если Ливи расстроена, она закатывает истерику. Дерек всегда ее отвлекает.

– Кстати, – я вставил батарейки в гирлянду, – что он думает о твоей помощи мне сегодня?

Эддисон бросила на меня взгляд, привязывая колокольчики.

– Он не рад.

Я нахмурился, хоть ответ был ожидаемым.

– Вы поссорились?

Эддисон молчала какое-то время. Она отвлеклась, привязывая последние колокольчики. Закончив, она посмотрела на меня. А потом ответила:

– Это было просто шумное обсуждение.

Я нахмурился сильнее. Мне хотелось проводить с ней время, но не вызывать ссоры с мужем. Она расстраивалась, а мне этого не хотелось.

– Не стоит ссориться с Дереком, – сказал я.

– Да? – она уронила украшения. – Он раз в неделю уходит с друзьями. Я ему не запрещаю, и я не указываю, кого ему можно видеть. Я ему доверяю. Он мог бы поступать так же.

Я слышал по ее тону, что они это уже обсуждали. Я был на стороне Эддисон в этот раз, в ее словах был смысл. Если он зависал с друзьями, почему не могла она?

А потом я понял.

– Ты используешь меня, – потрясенно сказал я. – Мстишь ему за его тусовки.

Глаза Эддисон стали большими.

– Нет! Я не это имела в виду!

Я рассмеялся. Пусть использует. Она хотела спорить с мужем о нас, и это о многом говорило. Она хотела дружить, раз давила на него.

Мне это нравилось.

Я обнял её и прижал к себе.

– Воробушек, можешь использовать меня в любое время. Я могу быть плечом для слез, алиби, местью в баре… чем хочешь.

Она издала смешок.

– Спасибо, но я тебя не использовала.

– Но можешь.

– Но не буду.

Я вскинул брови игриво, и она рассмеялась. Как мне нравился этот звук!

Через миг она отстранилась. Она подняла украшения и посмотрела на меня. Улыбка стала ухмылкой.

– Что-то не так? – спросил я.

Она молчала. Она задела пальцем мой подбородок.

– Что с этим?

– Что? – я провел ладонью по челюсти. – Я думал, девушкам нравится небольшая щетина.

– Некоторым, – признала она.

– А тебе нет?

– Я этого не говорила.

Я прищурился, пытаясь понять ее.

– Тогда что ты говоришь?

– Просто это другое. Ко многому в тебе нужно привыкнуть.

Вот как? Я посмотрел на себя, а потом на нее. Я был в лучшей форме, чем когда-либо.

– О чем ты? Хочешь сказать, что я себя запустил?

– Ах, нет.

Она покраснела, отвела взгляд и встала. Я услышал, как она бормочет «наоборот», собирая гирлянды. С полными руками она сменила тему:

– Поможешь?

Я потянулся за украшениями и замер. Она думала, что я хорошо выглядел. Это был идеальный шанс поиграть. Друзья ведь шутили друг над другом? Я скрестил руки.

– Значит, я привлекательный.

– Кайл, – она попыталась посмотреть на меня возмущенно, но не справилась.

– Если мы будем друзьями, мы должны быть честными друг с другом. Мы обещали не врать, – я склонился. – Так я привлекательный?

Она отошла, часть гирлянд выскользнула из ее рук. Я не помог ей, а сделал вид, что изучал потолок.

– Я не помогу, пока не ответишь.

Эддисон раздраженно вздохнула.

– Это тебе нужна моя помощь, помнишь? Я могу сейчас же уйти.

Я посмотрел ей в глаза и пожал плечами, словно это было не страшно. Я врал. Это будет проблемой. День будет испорчен.

– Ладно, – фыркнула она. – Хочешь правду?

Я улыбнулся и шагнул ближе, готовясь к ее признанию. А она хитро вскинула бровь.

– Ты не выдержишь правду.

– Фу! – застонал я. – Это было ужасно! Ты не Джек Николсон.

Она рассмеялась.

– Давай заканчивать, а то опоздаем.

 

* * *

 

Почти в пять мы с Эддисон и Сэмом направились к нашему месту в параде. Мы были за марширующей группой школьников, перед старой пожарной машиной. Я припарковал грузовик, но двигатель не выключал. Была первая неделя декабря, и уже значительно похолодало. На День благодарения выпал снег, и он все еще не растаял.

В окно постучали, Эддисон опустила его. Женщина в желтом жилете с рацией в руке поприветствовала нас.

– Привет! Спасибо, что пришли. Вот расписание, если вам еще не дали, – она дала Эддисон листок. – Выезжаем через десять-пятнадцать минут и заканчиваем у старшей школы. Вопросы есть?

Эддисон посмотрела на меня, я покачал головой.

– Вопросов нет, – сказала она волонтеру.

– Отлично. Милая собака, – сказала женщина, Сэм пытался выглянуть в окно.

– Спасибо, – улыбнулась Эддисон.

Волонтер ушла, и Эддисон посмотрела на меня.

– Ты не говорил, что парад – часть фестиваля.

– Кевин все делал, я не слушал, – я посмотрел на листок в ее руках. – Что они задумали?

Она стала читать расписание.

– Резьба по льду, пение, зажигание елки… о! Салюты! – она радостно посмотрела на меня. – Стоит задержаться и посмотреть их.

– Ты хочешь?

– Да. Не помню, когда я видела салюты.

Ее ответ был странным.

– Ты не видела их Четвертого?

– Нет.

– Вы с Дереком не патриоты?

Она рассмеялась.

– Нет. Он подрабатывает на праздниках. День памяти, Четвертое июля, День труда. Но не на Рождество. Так могут отдыхать сотрудники с семьями.

Дерек – святой?

– Я смотрю салюты по телевизору.

– В этом году планы другие, – решил я. – Четвертое июля. Салюты. Ты и я, – я огляделся. – И Сэм.

Она улыбнулась.

– Это свидание.

Если бы.

Начался парад. Событий толком не было. Мы двигались по городу, и группа играла по кругу «Jingle Bells», «Rockin’ Around the Christmas Tree», и «Louie Louie». Последняя звучала в любое время года. Мы ехали медленно, бросали угощения, и я радовался, что Эддисон их купила. Люди сюда приходили семьями. Пожарная машина, ехавшая за нами, тоже раздавала конфеты.

Парад закончился, и я нашел место на парковке у местной церкви. Отсюда можно было дойти до центра, где проходили события фестиваля. Мы вышли из машины, взяли Сэма на поводок и пошли в сторону огней и толпы.

– Спасибо, что согласился остаться, – Эддисон ткнула меня плечом. – Мне весело.

– И мне, – улыбнулся я. Она была удивительно милой с белыми пушистыми наушниками. – Ты похожа на Маппетов, – я коснулся ее уха.

Она сморщила нос.

– Спасибо, но я не на это рассчитывала.

– А на что? Сексуальный снежный зайчик?

Я это сказал?

Эддисон издала смешок.

– Нет!

Она не обиделась, и я вскинул бровь.

– Сексуальный Маппет?

Она уставилась на меня в смятении.

– Такие существуют?

– Шутишь, что ли? – я сделал вид, что я в шоке. – Мисс Пигги ужасно горяча.

– Да? – она взглянула на меня с пониманием, мы обходили группу людей. – Я думала, Кевину нравятся блондинки.

Черт. Я пытался вспомнить другую женщину-маппета, но мне не удалось.

– Что, язык проглотил? – пошутила она.

– Я пытался просто сказать, что ты мило выглядишь, – защитился я.

– Мило или сексуально? – спросила она с ухмылкой.

Черт. И почему она замужем?!

Мы приближались, запах ванили и корицы заполнял воздух. Торговцы устроили прилавки вдоль дороги, и я увидел вывеску миндаля в сахаре. Отличное отвлечение. Я замер и указал:

– Хочешь?

Эддисон закивала.

– Прошу, – она посмотрела на вывеску рядом. – И горячий сидр. Большой.

Я подошел к прилавку, чтобы сделать заказ, а Эддисон увела Сэма в сторону и ждала. Пока мужчина за прилавком насыпал миндаль в пакетики, я взглянул на Эддисон. Она не заметила мой взгляд, теребила бант на ошейнике Сэма. Я не мог поверить, что она здесь. Она присела перед Сэмом и почесала его за ушами, и мои сердце и разум стали воевать. Разум ругал меня за желание быть с ней, а сердце отказывалось отпускать ее.

Я забрал угощения и прошел к ней, протянул ей сидр. Она попыталась сунуть мне в руку деньги.

– Что это? – я нахмурился.

– Я заплачу.

– Нет.

– Да.

– Нет.

– Да.

– Нет, – я вытащил деньги из ее пальцев и подошел ближе, сунул купюры в карман ее куртки. – Я угощаю.

Эддисон недовольно посмотрела на меня. Я подмигнул, и она расслабилась. Она забрала у меня сидр и постаралась выглядеть строго.

– Ты не можешь получать так все.

– Как?

– Подмигивая мне своими сине-зелеными глазами.

Я улыбнулся.

– Тебе нравились мои глаза.

Она открыла рот, но передумала говорить. Она подула на сидр и сделала робкий глоток.

– Так куда пойдем? – я огляделся. – До салютов еще есть время.

– Ледяные скульптуры? – предложила она.

Мы пошли по дорожке на звук бензопилы. Издалека я видел луг и три станции с нарезанием льда на расстоянии нескольких футов. Резчик подальше от нас терзал кусок льда, снег летел вокруг него, он превращал застывшую воду в произведение искусства. Он начал недавно, потому что лед еще не напоминал фигуру. Отсюда казалось, что он хочет выпилить оленя.

Мы подошли, другой резчик готовился приняться за дело. Мужчина был крупным, с белыми усами и бородой. Он поймал мой взгляд на миг. Я не успел сказать Эддисон, что он похож на Санта Клауса, как он остановил нас.

– Добрый вечерок, – он поднял шапку. – Могу попросить помощи?

– Конечно, – сказал я. – Что вам нужно?

– Идея, – он улыбнулся Эддисон. – Что мне вырезать?

Эддисон посмотрела на «Санту» с недоверием.

– Хотите, чтобы я выбрала?

Он кивнул.

– Что хотите.

Она склонила голову и посмотрела на меня. 

– Что думаешь?

Я пожал плечами.

– Елку.

Резчик тут же отказался. 

– Слишком просто.

– Снеговика?

– Еще проще.

– Венок?

Снова нет.

– Ты ужасен в этом, – пошутила Эддисон. Она повернулась к джентльмену. – Хотите что-то сложное, да?

– И уникальное.

Эддисон пожевала нижнюю губу, а потом ее глаза загорелись.

– Есть идея.

Она поманила мужчину к себе и зашептала на ухо. Его глаза расширились на миг, он кивнул.

– Это я могу, – он отошел от Эддисон, а потом посмотрел на меня. – Я согласен, чтобы вы знали.

– С чем? – спросил я.

Эддисон не дала ему ответить.

– Увидишь, – она улыбнулась. – Это сюрприз.

Мужчина надел варежки и лыжную маску и принялся за дело. Собралась толпа, и я был поражен талантом резчика. Нужна была изобретательность, чтобы из куска льда сделать фигуру бензопилой. Я пару раз управлял такими, но мне не приходило в голову использовать по такому назначению.

Шли минуты, стало ясно, что Эддисон выбрала что-то с крыльями. Стала проявляться фигура. Я подумал, что она выбрала птицу, типа голубя. Но скульптура стала четче, и я понял, что ошибся.

– Это ангел, – сказал я, вытряхнув миндаль на ладонь.

Эддисон протянула руку, и я отдал угощение.

– Да, но какой?

Я не знал, что у них есть виды, если не учитывать «Victoria’s Secret». Вряд ли она попросила бы вырезать ангела в трусиках. Я растерялся.

– Небесный ангел? – спросил я.

Она улыбнулась и бросила пару орешков в рот.

А потом девочка рядом со мной сказала:

– Мама! Это свинья! – и я понял.

– Он вырезает мисс Пигги? – поразился я.

Эддисон рассмеялась.

– Как ангела. Я сказала, что ты считаешь ее сексуальной.

Я покачал головой с улыбкой.

– Поверить не могу, что он согласился.

Она пожала плечами.

– Ты его слышал. Она ему тоже нравится.

Когда мужчина закончил, раздались аплодисменты, я тоже хлопал. Резчик снял очки и подошёл к нам с Эддисон.

– Ну как?

– Потрясающе, – сказала Эддисон. – Очень похоже.

Я протянул ему руку.

– Молодец. Вы, наверное, считаете нас безумцами.

Он снял варежку и пожал мою руку.

– Нет. Чего я только не создавал.

– Например? – с любопытством спросила Эддисон.

Мужчина потер шею.

– Скажем так, я был на паре вечеринок холостячек.

 Я посмотрел на Эддисон широко открытыми глазами. Что просили его сделать женщины? Большие члены изо льда?

– У вас есть визитка? – хитро спросила Эддисон.

– Конечно.

Мужчина вытащил из куртки визитку.

– Меня зовут Рик. Звоните, если что-то понадобится.

– Спасибо, – Эддисон забрала визитку. – У наших знакомых как раз намечается свадьба.

Рик рассмеялся.

– У меня есть портфолио. Хорошей ночи.

Он ушел, а я пронзил Эддисон взглядом.

– Только не говори, что ты об этом думаешь.

– О чем? – невинно спросила она. – Я помогаю Эшли. Мне планировать ее вечеринку.

– И вам нужна скульптура изо льда?

Она подавила улыбку.

– Это знают девушки, а тебе это знать не надо, – она повела Сэма к творению Рика. – Идем. Я хочу фотографию.

Эддисон выбросила пустой стакан от сидра и заставила меня встать с ангелом Пигги. Она сделала пару фотографий на свой телефон, а потом я подозвал ее к себе. Я обнял её рукой за талию, она сделала идеальный кадр с первого раза. Я вспомнил лето, когда я пытался сделать фото.

– Та камера все еще у тебя? – она будто читала мои мысли.

Да, но я держал ее в коробке. После пропажи Эддисон я просматривал фотографии снова и снова, чтобы проверить, что не выдумал ее. Батарейки в камере сели, я их не заменил. Это был знак, что она не вернется.

– Да, – ответил я, салют взорвался над нами.

Мы подняли головы и увидели, как тают искры.

– Поищем место получше, – я взял ее за руку.

Эддисон пошла за мной в центр, где собрались люди. Еще два залпа в небе, яркие красные и зеленые искры озарили ночь. Толпа охала и ахала, а я все-таки нашел место для нас и Сэма. Эддисон отпустила мою руку, усадила пса у ног. Хоть я был в перчатках, руки мерзли без ее руки.  Я мог еще раз взять ее за руку?

Или нет?

Следующие фейерверки были огромными золотыми вспышками. В воздухе появились фонтаны искр. Я поймал взгляд Эддисон, мы улыбнулись друг другу. Она повернулась к небу и шагнула ко мне. Еще взрыв, и я оказался ближе к ней.

Эддисон поправила поводок Сэма и подвинулась. Я огляделся и шагнул к ней. Мы словно пытались скрываться, но оба знали, что делаем. Еще шаг, и моя рука коснется ее. Она этого хочет?

Я этого хотел.

Напряжение росло, мы не делали последний шаг. Между нами пробегали искры, вопрос, кто шагнет первым, был почти осязаемым. Шоу закончилось быстро летящими залпами искр с грохотом, и мой пульс бился с ними в такт. Двигаться или нет? Пожалею ли я, если шагну? Или если не шагну?

Мою нерешительность прервали аплодисменты после салюта. Толпа стала расходиться. Я вопросительно посмотрел на Эддисон.

Она вскинула бровь.

– Что ж, это было интересно.

Точно.

 

 

 

Глава пятнадцатая

 

– Три, два, один…

– С Новым годом!

Толпа бушевала вокруг меня. Гремели хлопушки, летало конфетти. Брат целовал суженую, и я отвел взгляд.

Привет, 2014.

Я поднял пиво к губам, но было неловко, ведь все вокруг целовались. Не только в спорт-баре, но и по телевизору. Там был Таймс-сквер, и обычно я не переживал из-за поцелуев толпы, но этой ночью я ерзал, стараясь не видеть их.

Кевин и Эшли целовались под звон Нового года, а мне было неудобно на стуле. Я ерзал, кашлянул и сделал еще глоток. Они позвали меня с собой, и я чуть не отказался. И я жалел, что не отказался. От любви вокруг, мне казалось, что я лишний. У меня три года были девушки для поцелуя в полночь. А в этом году не было.

И я не мог забыть ту, что была недоступна.

Я не видел Эддисон после парада. Несколько недель спустя тело все еще реагировало на мысли о напряжении между нами в ту ночь. Нас словно притягивало магнитом, такого я еще не ощущал. Я вспоминал это, любил и ненавидел каждую минуту.

После парада Эддисон прислала мне сообщение. Сказала, что ей понравилось, и поблагодарила, что я разрешил ей украсить машину. Я ответил, что мне тоже понравилось. Через несколько дней я отправил ей пожелание безопасной дороги к сестре. Она ответила и пожелала счастливого Рождества, сказала, что я был хорошим, и Санта принесет мне то, что я хочу.

Если бы.

Брат и Эшли разъединились, она повернулась и обняла меня за плечи. Она прижала меня к себе.

– С Новым годом, Кайл! – она чмокнула меня в щеку. – Это будет лучший год!

Я скептически посмотрел на нее.

– Откуда такая уверенность?

– Из-за свадьбы с твоим братом, глупый, – она схватила бокал, что Кевин поставил перед ней, и осушила, как шампанское. Последние пять стаканов уже сказывались на ней. Она ударила стаканом по стойке и улыбнулась мне. – До мая еще немного осталось, – она повернулась к Кеву, – да, детка?

– Точно, – он снова притянул её к себе. – Через пять месяцев ты будешь моей.

– Я уже твоя, – хихикала она.

Меня сейчас стошнит.

Телефон завибрировал в заднем кармане, и я схватил его, радуясь, что смогу отвлечься от Ромео и Джульетты. Сообщение возникло на экране, и я улыбнулся, поняв, что оно от Эддисон.

С Новым годом! Веселись и помни о безопасности ;)

Она думала, что я веселился. 

Я держал телефон в ладони, думая, как ответить. Хотелось сказать, что я не развлекаюсь. Эшли заглянула через мое плечо.

– С кем говоришь?

– Какая тебе разница?

– О, это Эддисон! – выпалила она, увидев сообщение. Ее глаза расширились. – Она обещала, что между вами ничего нет!

Я нахмурился.

– Ничего и нет.

Эшли фыркнула.

– А что Эддисон? – включился в разговор Кевин. – Она разве в городе?

– Утром вернулась, – сказал я. – У Дерека работа.

Старина Дерек снова вызвался на смену в выходной. Я позвал Эддисон к нам, но она отказалась. Она сказала, что Эшли пригласила ее раньше, но она утомилась от дороги и разбирала вещи.

Эшли скрестила руки на груди и смотрела на меня.

– Ты пишешь ей.

 Я ухмыльнулся.

– Спасибо, Капитан очевидность.

Эшли вскинула бровь и повернулась к Кевину.

– Ты видел их фотографию на параде?

– Перед скульптурой? Да, – брат посмотрел на меня. – Если ты не скрыл другую.

– Не скрыл, – ответил я. Эддисон сбросила мне фотографию, пока я был на работе, и я показал ее Кевину.

– И что думаешь? – спросила Эшли у Кевина.

– Хорошая фотография, – пожал плечами брат.

Эшли вскинула драматично руки.

– Вы два балбеса! Как можно не видеть этого?

Я нахмурился.

– Чего?

–Того, что перед тобой, – сказала Эшли. – Прочитай сообщение еще раз.

Я послушался в смятении.

– Она поздравляет с Новым годом и хочет, чтобы я берег себя. Она думает, что я кадрю девушек. Или напиваюсь. Или все сразу.

– Бинго, – Эшли указала на меня. – И зачем ей просить тебя беречь себя?

– Потому что мы друзья? – я не сдержал сарказм.

– Я кое-что тебе скажу, – Эшли придвинулась ближе. – Это уловка. Она хочет знать, что ты делаешь без просьбы, и она хочет, чтобы ты написал ей, что не зависаешь с девушками.

Я и хотел так сделать, но не сказал Эшли. Я спросил:

– А какое ей дело до меня? Это она замужем, а не я.

Эшли склонилась ко мне.

– Слушай, я скажу лишь раз. Я – лучшая подруга Эддисон, я ее хорошо знаю. Она может это отрицать, но ты нравишься ей больше, чем следовало бы. Будь осторожен.

Это алкоголь, или она верила в это?

– Я серьезно, Кайл. Это не игра.

– Кто говорил об игре? – спросил я. – Я не наврежу Эддисон.

– Хорошо, – Эшли окинула меня взглядом и успокоилась. – Мне нужно пописать. Я быстро.

Я скривился.

– Спасибо, что сообщила.

Она поцеловала Кевина и ушла. Брат сидел рядом со мной, он занял это место, чтобы в полночь целовать суженую.

– Так что происходит? – спросил он, взяв меню бара. – Мне переживать, что Дерек побьет тебя?

– Нет, – едко сказал я. Гадкое у него имя. Я допил пиво, опустил бутылку на стойку и отодвинул от себя. – Мы с Эддисон флиртуем, но я теперь во фрэнд-зоне, – но я не этого хотел.

– Понятно, – Кевин открыл меню и стал просматриватьь закуски. – Любопытства ради, если она сказала бы, что хочет большего, что бы ты сказал?

– Большего? Быть больше, чем друзьями?

Брат посмотрел мне в глаза и кивнул.

Было бы круто услышать эти слова, но я не хотел интрижку с Эддисон. Мне этого было мало. Я хотел настоящего. Я хотел, чтобы она была только моей. Я не буду делить ее с Дереком. Ни за что.

– Вряд ли она собирается бросать мужа, – сказал я. – Придется сказать «нет».

– Молодец, – Кевин хлопнул меня по плечу. – Я хотел услышать этот ответ.

– А как ты думал? Я не папа, – измена отца все еще злила меня. Даже после тринадцати лет.

– Любовь толкает на странные поступки. Эддисон сломала тебя в прошлом. И она все еще влияет на тебя. Я просто хочу, чтобы ты думал головой, а не маленькой головкой.

– Кого ты назвал маленьким? – фыркнул я.

– Что маленькое?

Эшли подошла к нам сзади, и я обернулся.

– Ты хоть когда-нибудь не лезешь не в свое дело?

– Редко, – она встала между мной и Кевином, закинула руки нам на плечи. – Кто готов для выпивки?

 

* * *

 

Вроде в дверь позвонили, но это невозможно.

Еще слишком рано.

Я перекатился, сминая простыни, и застонал. Голова болела. Я не помнил, когда у меня в последний раз было похмелье. Чертова Эшли и выпивка! Я столько не пил с двадцать первого дня рождения.

Кто-то постучал в дверь, и я буркнул в подушку:

– Уходите.

Секунды тишины, а потом стук.

Прозвенел звонок.

Я не двигался. От одной мысли, что свет ударит по глазам, болела голова. Хорошо, что я назначил Эли сегодня отвечать за работу. Я из кровати не вылезу.

Я услышал ключ, повернувшийся в замке. Я поднял голову слишком быстро и выдохнул:

– Что такое?

– Кайл?

Это была моя мама.

Дверь закрылась, я услышал ее шаги по коридору. Я накрыл голову подушкой, но ощущал, как она заглянула в комнату.

– Ты живой? – спросила она с порога.

– Да, – сказал я в подушку. – Ты чего так рано?

– Полдвенадцатого.

– Почему ты здесь? – растерянно спросил я.

Она скрестила руки и посмотрела на меня, ее глаза были отражением моих.

– Потому что я звонила, а ты не ответил.

– Телефон в штанах.

Мама огляделась.

– И где штаны?

Я потер глаза ладонью.

– В ванной.

Она вздохнула.

– Не говори, что ты ехал домой пьяным.

– Нет. Кевин ехал, и он подвез меня.

– Что?! – ее голос стал выше. – Ты дал брату выпивать и быть за рулем?

– Нет! – ее голос был пронзительным. – Он подвез меня. Эшли была с нами. Он не позволил бы ничему случиться с ней.

– О, – плечи мамы расслабились. – Вылезай из кровати. Я приехала сюда, могу и приготовить тебе поесть.

От мысли о ее еде вместо холодных хлопьев желудок заурчал.

– Спасибо.

Ее тревожный взгляд пропал, она ушла. Я услышал, как она шумит на кухне.

Я сел, свесил ноги с кровати, склонился и поднял с пола футболку. Не так я хотел проснуться, но я не жаловался. Я могу поспать, когда мама уйдет. Я встал, поправил штаны, прикрыв зад. Затем вытащил из шкафчика в ванной аспирин и запил водой из-под крана. Я нашел вчерашние джинсы на полу и вытащил телефон. Пропущенный был только от мамы. Она делала на кухне омлет с беконом, ветчиной и сыром. Мой любимый.

– Ты не должна готовить для меня, – я пошел к холодильнику за апельсиновым соком. Я взял пачку, замер и огляделся в поисках стакана. – Но я тебя не остановлю.

Она улыбнулась, укладывая полоски бекона в сковороду.

– Ясное дело.

Я наливал сок, а она продолжила:

– Я – твоя мама. Моя работа – приглядывать за тобой. От еды тебе станет лучше.

– И когда мне будет пятьдесят, а тебе семьдесят, ты будешь заботиться обо мне?

Она покачала головой.

– Надеюсь, тогда ты уже будешь женат. И ты будешь заботиться обо мне. Толкать коляску и менять памперсы.

Я хотел сказать ей, что этого не будет. Я не женюсь, а она не будет в коляске.

– Как прошлая ночь? – спросил я. – Ты была с тетей Дженис? – мама и ее сестра раньше любили вечеринки. Когда дискотеки были на пике, Донна и Дженис развлекались, как могли. А потом мама стала бухгалтером, а тетя забеременела. Она вскоре вышла замуж за моего дядю Иена.

– Да. Дженис взяла меня в бар байкеров Иена, – мама насторожилась. – Рок-музыка и кожа – не мое. Надолго мы там не задержались.

Я улыбнулся. Я бы заплатил, чтобы увидеть маму среди байкеров. Она точно выделялась с ее идеальным каре и кардиганом.

– Ты повеселился ночью? – спросила она.

Я пожал плечами.

– Бывало и лучше.

Она растерялась, выливая взбитые яйца на другую сковороду.

– Что случилось?

– Я любовался праздником любви Кевина и Эшли.

Она понимающе кивнула.

– Сколько выпил, чтобы справиться?

– Не помню.

Она сосредоточилась на готовке. Она добавила ветчину и тертый сыр.

– Не переживай, милый. Однажды, ты тоже будешь таким. Девушка найдется.

Я хотел сказать, что она уже нашлась, и она жила в получасе езды от меня. Мы переписывались, и она хотела дружить, но была замужем. И что у нее есть тату в честь прозвища, которое я дал ей, когда нам было по семнадцать лет.

Но не сказал.

Мнение мамы об Эддисон всегда было плохим, особенно, когда ее исчезновение сделало меня невыносимым. Когда она узнала, что Эддисон – лучшая подруга Эшли, и мы будем на свадьбе вместе, я увидел недовольство на ее лице. Но когда она узнала, что Эддисон замужем, мама успокоилась.

Я допил сок, мама доделала омлет. Она поставила тарелку передо мной и взлохматила мне волосы, как в детстве.

– Съешь, и я уйду.

Я слушался, потому что голодал, несмотря на головную боль.

Мама включила воду и стала мыть посуду. Я, пока ел, сказал ей расслабиться и сесть. Она хмуро посмотрела на меня, но села напротив. Мы поговорили о зиме, о прогнозе со снежной бурей на эту неделю. Я напомнил ей, что буду занят уборкой снега с дороги, если буря пройдет.

– Почему ты хочешь привести меня в чувство? – я опустил вилку на пустую тарелку. – Нужно что-то сделать в доме?

– Нет. Я хотела знать, когда лучше зайти.

– Зачем?

Она встала и схватила свою сумочку со стойки.

– Причина, – сказала она, расстегнув сумочку, – в этом.

Она вытащила простой белый конверт и протянула его мне. Я растерянно взял его. Мое имя было написано снаружи, и я удивленно моргнул, узнав почерк.

Бабушкин.

– Где ты это взяла?

– Нашла вчера, когда перебирала бумаги в ее столе, – сказала мама. – Она хотела передать тебе что-то важное.

Я нахмурился.

– Почему она тогда просто не рассказала?

Мама пожала плечами.

– Кто знает? Может, она боялась, что забудет.

Бабушка ничего не забывала. У нее была хорошая память.

– Как думаешь, что там?

– Когда откроешь, дай знать, – мама пошла к куртке.

– Погоди. Ты не хочешь узнать, что там?

– Хочу. Но это личное письмо бабушки к тебе. Я не буду подглядывать. Открой и прочитай, а потом скажешь, что там, – она улыбнулась.

Я не знал, зачем бабушка написала мне.

– Как скажешь.

Я провел маму до двери, и она быстро обняла меня на прощание.

– Отдохни немного, – с сарказмом сказала она.

– Собираюсь.

Она ушла, и я уставился на конверт в руках. Там точно было не письмо, а какой-то документ на дом. Я сел в любимое кресло, оторвал край конверта и вытащил несколько листов.

3 июня 2012

Дорогой Кайл,

Я пишу это, сидя в саду на скамейке, которую ты сделал мне на день рождения. Она прекрасна. Моя соседка Лоретта обзавидуется! Мой внук очень талантливый.

Когда ты прочтешь это письмо, пройдет много дней с этого момента. Я хочу напомнить тебе, как сильно я любила твой талант, и как гордилась тобой и всем, чего ты достиг. О