Мая 1889 года, два часа пополудни

 

За ночь вода в озере поднялась на два фута. Старая дамба в Саут‑Форк трещала по швам. Давно пора было ее ремонтировать, но горожане и в ус не дули. Все думали, что сойдет и так. Каждые год после дождей люди почесывали головы и удивлялись: надо же, выстояла! Однако никто и пальцем не шевельнул, не помог ей сдерживать озеро.

Городок стоял в четырнадцати милях ниже по течению реки, в пойме. Добрые жители поругивали владельцев дамбы, но больше для того, чтобы разговор поддержать: надо же было обсудить что‑то кроме погоды. Год за годом горожане ворчали, дамба скрипела, и никто ничего не делал. Вода прибывала, давила все сильнее. В дамбе появилась крошечная дырочка, из нее поползла трещина.

Ее заметили, и теперь несколько человек старались как‑то уменьшить нагрузку на дамбу. В числе прочего они попробовали спустить воду, открыв новый канал, но этого было мало, и меры приняли слишком поздно. Дамба стонала, сдерживая толщу воды в шестьдесят футов глубиной.

 

Клер Катерс была счастлива. Эта мысль пришла ей в голову внезапно, когда она подметала крыльцо. Женщина оперлась на ручку метлы и посмотрела на мокрую улицу. До заката осталось всего ничего, дождь ненадолго перестал. Через час‑другой вернутся муж и дочка.

Вспомнив о маленькой Джинни, Клер улыбнулась. Своенравная непоседа, красавица. Настоящая Катерс. Конечно, этого и следовало ожидать: кровь Катерсов всегда брала свое, а у Вирджинии другой и не было.

Если бы пять лет назад кто‑то сказал Клер, что она выйдет замуж за своего четвероюродного брата, Питера, того самого, который дразнил и мучил ее в детстве, она бы решила, что этот человек рехнулся.

Старый Саймон Джонс остановился перед ее домом и приподнял шляпу.

– Здравствуйте, миссис Клер.

– Здравствуйте, Саймон. Как поживаете?

– Да что мне сделается, пока дамба стоит.

Женщина тихонько рассмеялась. Это сооружение было предметом беспокойства, разговоров и шуток, сколько она себя помнила. И до сих пор ничего страшного не произошло.

Небо потемнело. На землю упали тяжелые капли.

– Доброго вам вечера, Саймон, – сказала она вслед старику.

– Дай бог, чтобы воды в речке не прибыло.

Клер улыбнулась. Жизнь была прекрасна. И совсем не похожа на ту, какой она ее себе представляла. Она рано потеряла мать. Отцу ничем было не угодить. Он во всем уступал старшим сестрам, а злость срывал на Клер. Он хотел, чтобы она стала настоящей леди, а это значило вести себя тише воды, ниже травы. Целый год прошел, прежде чем она осмелилась посмотреть мужу глаза.

Питер занимался торговлей. Это у них было семейное. Катерсы могли любого уболтать, и все‑таки никто из них не умел говорить так красиво и складно, как ее Питер.

А самое главное, он любил и баловал жену с дочкой. В день, когда родилась Джинни, он поклялся, что никогда не станет обращаться с ней так, как отец – с Клер. И сдержал обещание. Питер всегда говорил малышке, что женщина – ровня мужчине. Всюду брал ее с собой, даже когда уезжал по делам. Как в этот раз.

Клер прижала руку к животу. Сегодня Питера снова ждет сюрприз. Она улыбнулась. Вот бы Господь подарил им сына! Повитуха дала ей особые травы, сказала, если держать их под кроватью, будет мальчик. Клер сначала отмахнулась, она в эти сказки не верила, но потом взяла пучок – сына ей ужасно хотелось. Даст бог, так и выйдет.

Снова полил дождь. Клер смела мусор и воду с крыльца и ушла в дом. Было промозгло, зябко, и она подбросила в очаг поленья. По улицам неслись настоящие реки. В Джонстауне такое каждый год случалось.

Хозяева лавок и ремесленники поднимали свое добро повыше. Мужья и жены тащили вверх по лестницам съестные припасы и мебель. Клер уже отнесла на второй этаж все, что могло понадобиться семье.

Она взглянула в окно, на залитую дождем улицу. Сердце кольнула тревога. Что‑то было не так, словно в воздухе витала какая‑то странная сила. Клер отогнала от себя эти мысли, и зашептала молитву. Только бы с Питером и Джинни ничего не случилось. Она уже и не знала, ждать ли их через час. Может, они остановились где‑то, пережидают непогоду?

Мимо дома пробежали два парня.

– Дамбу прорвало! Дамбу прорвало!

Тот, что был выше ростом, наскочил на кузнеца. Тот махнул рукой.

– Слышали мы такое. И не раз.

– А теперь и правда случилось! – крикнул другой.

Они бросились дальше, вопя что было мочи:

– Дамбу прорвало!

– Приезжие, наверное, – сказал кузнец. – Совсем с ума сошли!

Клер рассеянно кивнула, прислушиваясь. Издалека доносился какой‑то странный шум. Что‑то он ей напоминал. Может, рев океана?

И тут Клер увидела, что по склону холма несется гигантская стена воды. Женщина остолбенела. Такого потопа она себе и представить не могла. В жизни не знала, что огромные, бешеные волны могут сметать деревья, как одуванчики. На миг зрелище ее парализовало. Клер в своем клетчатом платье просто стояла и таращила глаза.

– Господи! – наконец вскрикнула женщина, выскочила из дома и побежала по улице.

Соседи спасались от воды на верхних этажах домов. Слева по водомоине пронеслось, подскакивая, дерево. За спиной ревел поток. Впереди стояла постройка с открытой дверью. Не раздумывая, Клер бросилась туда. От ужаса она совсем потеряла голову.

С улицы донеслись вопли, гром, и тут…

 

– Господи! Только не это! – воскликнул Питер Катерс.

Со склона он смотрел на развалины Джонстауна и покачивался, как пьяный. Мужчина прижимал к груди дочку и кричал, до хрипоты звал жену. Вода хлынула, поглощая все на своем пути, Разлилась, вытянула во все стороны безжалостные щупальца. Сначала над бурлящими волнами торчали крыши, затем исчезли. Потоп смывал со склонов целые рощи, и древесные стволы прошибали стены домов.

Тела животных и людей плавали, точно пробки.

– Клер! Клер!

 

Он и не подозревал, что видела в это время его дочка. Она испуганно зажмурилась, и в темноте под веками почему‑то поплыл серый туман. За ним бушевал шторм, ветер рвал паруса какого‑то корабля. И маленькая девочка – точь‑в‑точь как она сама! – упала за борт.

На палубе матросы держали за руки женщину. Она кричала, билась, хотела броситься в море.

Клубы тумана сгустились, а когда они уплыли, Джинни услышала мысли женщины, словно бы та стояла рядом и говорила с ней: «Теперь нас, Катерсов, осталось трое. Дочь я потеряла, род продолжить некому. Хорошо хоть у мальчиков есть немного колдовской силы. Может, так оно и должно быть? Может, Богиня дала нам знак, что дом Каоров и в самом деле уничтожен… и магия должна умереть вместе со мной?»

Два мальчика подбежали к ней, что‑то крича. Один обнял ее за пояс, другой обхватил колени. Младший посмотрел прямо на Джинни и жутким, потусторонним голосом произнес: «Я твой предок, Вирджиния».

Девочка широко раскрыла глаза, сгребла ручонками длинные пряди отцовских волос и уткнулась ему в плечо, всхлипывая:

– Папа, тетя такая страшная!

А затем маленькая Джинни увидела кое‑что еще – письмо.

 

…Знай же, дорогая моя Ханна, что в Салеме не всех повесили. К стыду своему, должен сказать, что некоторых мы подвергли испытанию водой, как в Старом Свете. Мы привязывали этих несчастных к табуретам и опускали в реку. Тех, кто уходил под воду, объявляли невиновными. Я имею в виду, они тонули, и мы молились за упокоение их души.

Когда Абигайль Катерс показала нам свое истинное лицо, я понял: мы погубили невинных женщин, которые знали о ведовстве не больше нас с тобой.

Пусть же Господь смилуется надо мной. Груз вины слишком тяжел.

Прощай.

Джонатан Корвин

 

А потом, в воображении, Джинни увидела маму. Она плавала в какой‑то комнате вместе со стульями и столом. Под водой. Ее глаза были открыты, а волосы колыхались, окружая голову, точно нимб.

Девочка расплакалась.

– Мама утонула, – простонала она. – Утонула!

 

Во время наводнения в Джонстауне погибло десять тысяч жителей. Тела Клер Катерс так и не нашли, но все равно сочли ее мертвой. Питер Катерс решил уехать на запад, увезти дочку подальше от водяной могилы и поселиться в самом сухом краю, какой только сможет найти.

Джинни больше никогда не говорила о своих видениях и со временем забыла о них.

В Калифорнии удача им не улыбнулась. Отец с дочерью отправились на север, в Сиэтл, где, по слухам, было вдоволь всего, кроме людей.

Они погрузили в фургон пожитки – в основном ненужные теперь инструменты старателей – и отправились в долгий путь на северо‑запад, к побережью. Джинни почти исполнилось девять, и все, кто знал ее, говорили, что она умница и красавица.

Однажды вечером они остановились в лагере золотодобытчиков, где их накормили жарким с настоящим мясом, картошкой, луком и морковью. За ужином суровые мужчины говорили о каком‑то докторе Деверу, торговце патентованным средством от всех недугов на свете.

– Он и сегодня заедет, – сказал Питеру один из старателей, пока Джинни вычищала тарелку, подбирая сухарем остатки жаркого.

Они сидели за длинным столом под холщовым навесом. Горели лампы. Джинни казалось, что она попала в сказку.

– Сначала устроит представление, а после начнет снадобье продавать. – Мужчина кивнул на Джинни. – Что‑то она у тебя бледная. Может, и для нее микстуры прикупишь?

Отец пожал плечами.

– Там видно будет.

– Папочка, а мы останемся на представление?

Питер ласково улыбнулся.

– Конечно. – Он с удовольствием хлебнул кофе из жестяной кружки и спросил у золотоискателя: – За представление он платы не берет?

– Нет, сэр. Деверу продает свой эликсир, это и покрывает все расходы.

Примерно часом позже в лагерь въехали два ярко раскрашенных фургона. Старатели оживились, загомонили. Питер посадил Джинни на плечо, чтобы ей было лучше видно.

– У него черные волосы и черные глаза, – сообщила девочка.

– Карие, – поправил отец.

– Нет, папа. Черные как уголь. И он смотрит прямо на меня.

Питеру отчего‑то стало не по себе.

– Не бойся. Я рядом.

– Конечно. Ой! А теперь он всем улыбается.

– Друзья мои! – прогудел низкий голос. – Благородные джентльмены! Прошу, садитесь, чтобы все могли насладиться зрелищем! Мы с моими спутниками исколесили эту страну вдоль и поперек и повидали множество диковин. Кое‑какие из них я покажу вам прямо сейчас!

Старатели расселись за столом, и Питер получил возможность рассмотреть господина Деверу, стоявшего в повозке. Это был высокий, широкоплечий мужчина в черном костюме‑тройке и белоснежной рубашке. Он приподнял цилиндр, и на плечи упали черные вьющиеся пряди. Доктор носил длинные усы, а его глаза и правда были черны как ночь. Питер таких в жизни не видел.

На тенте фургона кривились нарисованные ли чины странного человека из листьев. Глядя на зловещие рожи, Питер засомневался, что дочери стоит смотреть это представление.

Второй фургон был разрисован зелеными и красными вихрями. На козлах сидел мускулистый гигант в леопардовой шкуре. Он картинным жестом отбросил поводья, встал и взял концертину. Маленькая гармоника выглядела в могучих руках совсем игрушечной.

Из того же фургона вышли две девушки в изысканных золотистых платьях, легко сбежали по ступенькам и закружились в танце. Джинни затаила дыхание.

Великан в леопардовой шкуре стал показывать зрителям свою невероятную силу: поднял над головой двух старателей вместе с табуретками, согнул лопату и завязал узлом железный прут.

– Утром, днем и вечером Силач Шандор принимает три столовые ложки моего эликсира жизни! – объявил доктор Деверу. – Всего один доллар, и флакон ваш!

– Пап, и нам тоже надо купить, – сказала Джинни.

– В другой раз. Целый доллар – это дороговато.

Старатели охотно покупали средство. Кое‑кто начал принимать его сразу же, не откладывая в долгий ящик.

– А теперь, друзья мои, смотрите и удивляйтесь! Сейчас я продемонстрирую вам чудеса магии! – воскликнул доктор Деверу.

Он хлопнул в ладоши, щелкнул пальцами – и его руки окутались пламенем. Все ахнули. Доктор взмахнул руками над головой, и в небо взлетел огненный столб.

Питер захлопал глазами. Джинни опять восхищенно вздохнула.

– Папа, как это у него получается?

Огонь погас, Деверу поклонился, и старатели оглушительно захлопали. Прекрасные ассистентки кружились, делали реверансы. Доктор указал на девушек, и те с очаровательными улыбками медленно поднялись в воздух. Они взлетели высоко над фургонами, порхая словно бабочки.

Наступила тишина. Все замерли как громом пораженные.

– Это проволока, – шепнул Питер.

Джинни наклонилась к нему.

– Не волшебство?

– Конечно нет, – ответил он, помедлив, будто сам не верил своим словам.

Девушки спустились на землю. Старатели захлопали, принялись топать ногами, кричать, свистеть, улюлюкать.

– Благодарю, джентльмены! – Доктор Деверу сорвал с головы цилиндр и приложил его к сердцу. – А теперь обратите ко мне свой слух. Я поведаю вам, какие чудеса творит мой эликсир. С ним вы излечитесь от любой болезни, как по волшебству. Однако все это – плоды науки, друзья мои. Никаких эльфов и цветочных фей! Только наука открывает нам новые горизонты с такими чудесами, как мой патентованный эликсир жизни!

Ассистентка порхнула к нему с флакончиком из зеленого стекла. Она подала бутылочку доктору, словно это был драгоценный камень.

Деверу вынул пробку и поднес бутылочку к губам.

– Эта жидкость придаст вам силы десятерых! С ней шевелюра станет гуще, а в глазах появится блеск!

Он сделал глоток, обнял девушку за талию и легко поднял ее над головой, а сам тем временем сделал еще один глоток.

– Да, джентльмены! Мой патентованный эликсир наполнит вас жизнью!

Доктор поставил девушку, спрыгнул на землю и подошел к фургону сзади. Присев, он оторвал повозку от земли.

– Папочка, – шепнула Джинни, – разве такое бывает?

Питер засмеялся.

– Это все фокусы, – сказал он недоверчиво.

– Сними меня, – попросила девочка. – Мне не нравится, что меня видит.

– Он тебе ничего не сделает, – успокоил отец.

Она помолчала и добавила:

– Папа, он такой сильный, что мог сломать дамбу.

– Джинни, – прошептал Питер. – Бедная моя девочка!

И вдруг доктор посмотрел прямо на нее. Взгляд его черных глаз был как пощечина. Деверу прищурился, сдвинул брови… Ни дать ни взять сам дьявол – только и ждет, чтобы сцапать ее и съесть.

Девочка прильнула к отцу и закричала:

– Папочка, забери меня отсюда!

На них стали оборачиваться. Старатели усмехались, глядя на испуганную малышку, будто сами они, взрослые, рассудительные мужчины, только что не глазели на трюки доктора Деверу, как малые дети.

– Не бойся, девочка. Это всего лишь представление, – прошамкал морщинистый, седой старик и похлопал Джинни по коленке. Девочка вздрогнула, будто ее обожгло.

– Папочка! Ну пожалуйста!

Она вырвалась и юркнула в толпу.

– Джинни! – крикнул Питер и стал протискиваться между зрителями, бормоча: – Простите. Извините, пожалуйста. Джинни!

И куда она только успела подеваться? Никто ее не видел. Питер весь лагерь обыскал. Представление шло своим чередом, новые покупатели выстраивались в очередь за эликсиром. Несчастный отец запаниковал.

– Вам помочь? – наконец спросил доктор.

Он продал последнюю бутылочку средства. Ассистентки ушли в фургон, а силач в леопардовой шкуре сидел на козлах, уплетая за обе щеки жаркое.

– Я везде смотрел, – признался Питер, вытирая пот со лба.

Он встретился взглядом с доктором и замер, приоткрыв рот.

Голова закружилась. Да что там голова. Ему стало так плохо, будто он заболел. Глаза Деверу… Они были совсем черные. Если смотреть в них долго, тогда… тогда…

Питер встряхнулся, приподнял шляпу и быстро сказал:

– Благодарю вас, сэр, я сам разберусь.

Доктор величественно кивнул.

– Как хотите, мистер…

И до самой смерти Питер не мог понять, почему ответил:

– Кавендиш. Мартин Кавендиш.

– Кавендиш, – медленно повторил Деверу. – Приятно познакомиться.

Он еще раз приподнял цилиндр.

– Если вам понадобится помощь, смело обращайтесь ко мне. Мы с труппой остановимся неподалеку от лагеря.

– Спасибо за предложение, сэр.

Питер кивнул и отошел. Он нутром чувствовал подвох. Неизвестно почему, но на Деверу он взглянуть не мог без содрогания. Лучше было убраться отсюда побыстрее.

Джинни. Она прячется в фургоне. Внезапно он почувствовал это с такой же уверенностью, с какой понял, что девочка не зря испугалась доктора. Что‑то здесь было не чисто. Им грозила беда.

Не оборачиваясь, Питер зашагал к своей повозке. Вскочил на сиденье, схватил вожжи. Вот хорошо, что лошадей не распряг!

– Джинни? Ты тут? – позвал он через плечо.

– Тссс, – шепнула девочка. – Он услышит!

– Все будет хорошо. Поехали.

Он стегнул лошадей. Деверу как раз садился в свою повозку. Приподняв шляпу, он поглядел вслед фургону. В темноте лица было не разглядеть, но Питеру представилось, что в глазах доктора горит неутолимая злоба. Катерса неизвестно почему бросило в дрожь, но он, как ни в чем не бывало, дернул вожжами и крикнул:

– Ийи‑х‑ха!

Лошади пустились галопом, и повозка исчезла в ночи.

«Не остановлюсь, пока до Сиэтла не доедем», – подумал Питер.

Доктор Деверу, которого на самом деле звали Поль Деверо, проводил взглядом фургон Кавендиша. Почти неразличимый в темноте шарабан, чьи деревянные борта освещали одни лишь звезды, увозил весьма любопытный груз: мужчину и девочку. В ее жилах текла ведовская кровь. Деверо чувствовал это, как если бы девчонка пахла как‑то особенно.

Кавендиш. Надо запомнить эту фамилию.

Прошло несколько месяцев. Он путешествовал, устраивал представления и продавал свой эликсир. В Сан‑Франциско его нашло письмо от друзей из Верховного ковена, которые хранили верность дому Деверо и не отказались бы свергнуть нынешних правителей. Муры по‑прежнему сидели на троне и грозили недругам своей властью над временем сновидений, в тайны которого проник старый сэр Ричард, правитель Земли Ван‑Димена.

Правда, Мурам было невдомек, что с помощью друзей этот секрет узнали Деверо.

«Нужен только Черный огонь, и тогда мы вернем себе трон», – сказал себе Поль Деверо, читая письмо при свете костра.

Его союзник, некий Эдвард Монро, писал: «Ходят слухи об одном знахаре, который утверждает, что умеет вызывать «пламя черных туч». Как знать, может, он расскажет что‑то стоящее. Его племя живет в лесах близ Сиэтла».

– Сиэтл, – задумчиво произнес Поль Деверо. – Очень любопытно.

 

ХРИЗОЛИТ

 

 

Все мы – прах и в прах уйдем –

Вот наш мир и судьбы в нем.

Нас веди, Рогатый Бог,

Повелитель всех дорог.

 

О Луна, услышь наш зов!

Дай свободу от оков,

Обнови и возроди,

В сердце радость посели.

 

 

Холли окончательно вымоталась, нервы были на взводе. Как же она не хотела покидать Сан‑Франциско! Разлука с городом далась еще тяжелее, чем год назад. При виде родных мест ее охватили мир и покой, хотя она и понимала: это лишь кажется. И все‑таки, закрывая глаза, Холли не могла поверить, что события прошедших месяцев – правда, а не кошмарный сон.

Все ушло. Осталось позади вместе с домом, гулом большого города и туманом, который плотной завесой отделял ее от мира. Теперь вместе с тетей Сесиль и Дэном они пыталис тайком переправить в Сиэтл Барбару Дэвис‑Чин и дядю Ричарда.

«Странно! Мы ведь только что его оттуда увозили…» – думала Холли.

Дядя Ричард стал другим. Таким она его никогда не видела. Он хоть и боялся, зато был полон сил и решимости встретить любую беду лицом к лицу.

С Барбарой дела обстояли гораздо хуже. Когда Холли сообщила, что собирается забрать ее из больницы, врачи почти не возражали. Женщина пролежала в коме больше года, и они не знали, как ей помочь.

В Сиэтле кругом подстерегала опасность. Тройственному ковену пришло время показать, чего он стоит. Оставалось надеяться, что вместе они сильнее, чем порознь. Иначе как же им выстоять против Илая, Джеймса и Майкла?

Ехать оставалось минут десять, не больше. Холли казалось, что машина еле ползет, но девушка понимала: если Дэн поедет быстрее, то лишь привлечет ненужное внимание обычных людей и магов.

Со времени отъезда в Сиэтле, похоже, ничего изменилось. Не отъезда, а бегства, поправила себя девушка, вспомнив панику в аэропорту. Городом все еще правил хаос.

Да, Майкл Деверо бросил вызов, и дальнейшие действия тройственного ковена целиком зависели от Холли, но сначала нужно было позаботиться о безопасности и вылечить Барбару.

Холли с опаской взглянула в окно: нет ли соколов? Небо заволокли низкие, отяжелевшие от влаги тучи. Близился очередной потоп. Никаких птиц видно не было. Тетя Сесиль бормотала заговоры, поддерживая Барбару. Ричард настороженно смотрел по сторонам.

Холли тоже начала читать заклинания, чтобы усилить защитные чары и скрыть ковены от посторонних глаз. Вдруг на нее будто ледяным ветром повеяло. Майкл! Она нутром это чувствовала. Колдун знал, что она близко! Девушка вздрогнула. Высоко в небе замаячила одинокая птица. Она плавно, кругами снижалась все ближе и ближе к машине.

За окном вспыхнул синим светом магический покров. Холли затаила дыхание. Сокол повисел над машиной и взмыл в небо. Девушка с облегчением откинулась на спинку. Вскоре они остановились у дома Картера.

Навстречу вышли Арман и Филипп.

– Это ты спрятал нас от птицы? – спросила Холли последнего.

Тот покачал головой.

– Пабло увидел, что вам грозит беда, а покров сотворили Арман и Саша.

Все стало ясно. Уж что‑что, а защитные чары в Материнском ковене умели делать. Холли была очень благодарна и Арману с Филиппом, и Пабло, хотя ее и смущал телепатический дар юноши. Ведьма изо всех сил старалась оградить свой разум от Пабло, который хранил суровый и непроницаемый вид – не поймешь, известно ли ему что‑то или нет.

Аманда и Николь бросились на шею отцу. Сильвана обняла тетю Сесиль, а Кари поздоровалась с Дэном. Все вокруг плакали от счастья. Холли была за них рада, и все же сердце кольнула обида. Ее саму никто не встречал. Жеро стоял поодаль, в глубокой задумчивости, недвижный, словно изваяние.

– А мы уже начали волноваться, – сказала Аманда.

– Я и сейчас волнуюсь за всех, – ответила Холли. – Похоже, Майкл знает, что мы тут.

Николь побледнела. Мысль о Джеймсе повергала ее в ужас – и не без причины. Холли отлично понимала, каково ей.

– Пока он только догадывается, – тихо сказал Пабло.

Холли встретила его взгляд, и по спине побежали мурашки. Нет. Сейчас надо было думать, какую пользу принесет юноша им всем, а не о том, как он опасен для нее лично.

 

Ричард еле сдерживался, глядя, как разрушают его город. На своем веку он повидал достаточно и знал, что такое война. Только вот здесь действовали совершенно загадочные силы. А ведь Сунь Цзы правильно писал: «Знай врага, знай себя, и всегда одержишь победу».

Ричард смотрел в окно. Он снова стал прежним солдатом. Понимал, в чем его слабость, а в чем – сила. Враг оставался тайной, но старый вояка изучал его понемногу.

При мысли об Аманде и Николь сердце старого воина сжалось. Когда умерла их мать, он дочек не поддержал, а теперь любой ценой был готов искупить свою вину. Холли сказала, что девочки живы и здоровы, но разве мог он поверить в такую радость, пока не увидит их своими глазами и не обнимет? Он вздохнул. Надо потерпеть.

Наконец машина остановилась перед каким‑то домом. Оттуда выбежали два незнакомца. Ричарду они понравились, особенно тот, который заговорил с Холли: волевой парень с твердым взглядом, и голову высоко держит.

Они быстро вошли в дом, и тут Ричард увидел девочек. Аманда и Николь подбежали к отцу, и по щекам у него покатились горячие слезы. Дочки были целы и невредимы, но что‑то в них переменилось. Такими он их не помнил. Ричард прижимал девочек к груди и все повторял: «Милые мои. Родные».

Больше он их не подведет. Ни за что.

 

Пока все обнимались и разговаривали, Дэн подошел к Холли.

– Думаю, тебе надо в парильню. Восстановить силы и подумать.

Она благодарно кивнула.

– Точно. Спасибо!

Девушка незаметно улизнула. Она разделась и вошла в тесную комнатку. Дэн уже развел огонь в жаровне, и воздух наполнился священным дымом и жаром. Холли села, закрыла глаза, медленно вдохнула, очищая разум от мыслей.

Спина у нее словно окаменела. Кулаки не разжимались. Ведьма попробовала расслабиться, но совершенно забыла, как это делать. Привыкла, что в жизни есть только два состояния: усталость и тревога.

«Я все время жду, что сделает враг, – подумала она. – А надо составить план. Понять, как с этими гадами справиться».

По коже заскользили капельки пота. Она отодвинулась подальше от дыма, стала следить за дыханием.

Холли вдруг почувствовала, что не одна. Она вздрогнула. Кто‑то тронул ее за руку. Жеро.

– Ты? – шепнула девушка.

Он приложил палец к ее губам, и каждая клеточка ее тела сосредоточилась на этом прикосновении. Холли открыла глаза и в кромешной темноте представила Жеро таким, каким он был раньше: красивым и чувственным. Она протянула к нему руку. Жеро словно увидел это. Он поймал ее ладонь и прижал к груди. Его сердце бешено колотилось. Она вспомнила шум соколиных крыльев и подалась к нему, беззвучно моля о поцелуе.

– Жеро…

Холли вдруг оказалась одна.

– Ой! – вскрикнула она и поводила перед собой руками.

Жеро пропал. Неужели это был сон? Девушка осторожно поднялась на ноги, нашарила выключатель. Вот жаровня, вот полотенце. Холли стыдливо завернулась в него и засеменила к двери.

В коридоре никого не было. На другом конце появился Дэн.

– Ты закончила?

– А где… – Холли осеклась и кивнула. – Огонь еще горит.

– Я все уберу. Прими душ.

Он ушел, чтобы не смущать ее. Холли шмыгнула в ванную и закрыла дверь. Руки тряслись. Она встала под прохладные струи.

 

Николь открыла глаза. Рядом спал Филипп. Было так хорошо чувствовать рядом его теплое, сильное тело. Прежде чем уснуть, он подарил ей самый страстный из поцелуев и даже сейчас не выпускал из объятий.

Что же ее разбудило? Она мысленно прощупала остальных, стараясь не потревожить Филиппа. Холли с Амандой проводили какой‑то ритуал. Николь чувствовала, как пульсирует в ней самой магическая энергия. Ведьма закрыла глаза. Сила, наполнявшая тело и пространство вокруг была такой знакомой и вместе с тем непривычной.

Николь тянуло к сестрам. Она встала и пошла к двери, еще не осознав до конца, что делает. Ее звала кровь. Та самая ведовская кровь, что текла в жилах сестер. Попытка забыть о ней принесла Николь столько страданий! Разве могла она такое представить?

Когда Николь проходила мимо другой спальни, из темноты на нее взглянул Пабло. Его глаза по‑кошачьи светились в темноте. Юноша кивнул и снова уронил голову на подушку. Николь тихонько пошла дальше.

Настало время принять свой дар. Наследие. Судьбу. Николь вошла. Сестры взглянули на нее. Пламя свечей отбрасывало причудливые отсветы на их лица.

В глазах Аманды сияли радость и прощение. Николь вдруг поняла, как недооценивала сестру.

«Она не сдается, – подумала девушка. – Поддерживает Холли. И меня».

Во взгляде Холли светилась мудрость, словно она читала самые сокровенные мысли Николь.

«Холли – огонь, согревающий всех нас. Она ведет, озаряет нам путь, – сказала себе Николь. – Как там было в старой пословице? Пламя что горит ярче всех, быстрее сгорает».

Силы верховной жрицы были на пределе, Николь это чувствовала. Сегодня она впервые посмотрела Холли в глаза.

Свечи стояли, образуя треугольник – могущественный символ. Перед каждой из вершин сидела девушка. Пустовало лишь одно место.

«Мое», – подумала Николь.

Она опустилась на пол и взглянула на дрожащий огонек. Вот где ей следовало быть! Только с ней сестры обретали настоящую силу. Больше она их не предаст.

Свечи одновременно вспыхнули. Раскаленные добела огоньки вытянулись к потолку.

– Мы втроем предстали перед тобой, Богиня, – начала Аманда. – Возьми же мою душу.

– Возьми мое сердце, – продолжила Холли.

А что могла предложить Николь? Только то, что всегда скрывала.

– Возьми мои помыслы.

– Посвящаем себя тебе и никому больше. Мы – духовные сестры и ведьмы по крови.

– Я – рот, что говорит правду, – сказала Аманда.

– Я – глаза, что видят врагов издалека, – произнесла Николь.

– Я – рука, сокрушающая тех, кто поднимет против нас меч, – объявила Холли.

Перед каждой девушкой бесшумно появилась кошка. Баст и Фрейя приняли Астарту. Николь мысленно помолилась за Гекату, свою погибшую спутницу. В этот миг она увидела кошку так отчетливо, словно это происходило наяву. Геката сидела у ног прекрасной женщины – самой Богини.

У Николь гора упала с плеч. На глаза навернулись слезы. Она так долго винила себя за то, что бросила помощницу. Геката этого не заслужила. Правда, взять ее с собой было бы невозможно. Но все обстояло гораздо хуже – Николь и не хотела ее брать, ведь кошка напоминала о магии, о той жизни, которую так хотелось поскорее забыть.

– Мир, – прошептала Аманда и махнула рукой над свечкой.

Николь поспешила сделать то же самое и повторила одновременно с Холли:

– Мир.

 

Аманда знала, что сестра придет, и все‑таки невольно улыбнулась, увидев Николь на пороге. Хорошо, что они снова вместе. Когда сестра уехала, она словно забрала с собой всю злость и плохие воспоминания.

Теперь Николь вернулась, и, забыв обиды которые годами копились в сердце, Аманда наконец поняла, как любит ее. Богиня давала им второй шанс, и Аманда благодарила ее за это. Ведь все могло кончиться по‑другому.

Взять, к примеру, маму и дядю Даниэля. Они много лет не общались. Холли даже не знала, что у ее отца есть сестра.

Может, время и правда все исцеляло, но Аманда знала точно, что настоящая перемена произошла в ней самой. За год она повзрослела, перестала по‑детски соперничать с Николь, поняла, что такое семья.

Николь тоже стала другой. Судя по всему, жизнь в Европе была для нее сущим кошмаром. Ее сделали женой Джеймса Мура. Поверить невозможно!

Аманда покачала головой. Даже когда она думала, что ненавидит сестру‑предательницу, все равно не пожелала бы ей такой участи. Теперь, когда Николь стояла напротив, Аманда наконец чувствовала – сердце у нее на месте.

 

Девушки высоко подняли свечи. Пахнуло горячим ветром, и язычки пламени вытянулись, подпрыгнули и слились в огненное кольцо над головами трех ведьм.

– Неважно, какие таланты у каждой из нас, вместе мы намного сильнее! – восхищенно прошептала Аманда.

Николь кивнула, Холли слабо улыбнулась. Хорошо, что они снова вместе и что сестры видят в этом источник сил. Она любила обеих, но пропасть между ними росла. Все боялись Холли, а потому она никогда не сказала бы Аманде и Николь, что она в одиночку создала кольцо огня. Пусть думают, что это итог их общих усилий, магия трех.

 

Кари так долго смотрела в монитор, что глаза заболели. Девушка сидела в крошечном кабинете Дэна. Одну стену полностью занимали полки с книгами о шаманизме. Повсюду висели ловцы снов и лежали мешочки с травами.

В доме заскрипели полы. Кто‑то уже проснулся. Может быть, колдовал. В горле пекло, и девушка сглотнула, прогоняя тошноту.

«Сейчас только одну вещь уточню, и все», – пообещала она себе.

Кари не знала, куда пойдет. Главное – подальше отсюда. Черт бы всех побрал! Надо же, какой она пережила пожар, а никто даже не спросил, как она себя чувствует. По щеке покатилась горячая слеза.

Накануне Пабло сумел на миг проникнуть мысли Барбары. То, что он описал, показалось Кари знакомым. Недаром же она столько лет изучала мифы, религии и мистику. Девушка помнила кое‑что о верованиях австралийского континента, поэтому знала, с чего начать.

Она зашла в Интернет, но не стала тратить время на популярные сайты. Кари искала страницы, где хранились тайны, доступные только посвященным, людям, которые знали, что искать.

Наконец Кари с торжествующим вздохом откинулась на спинку стула и помассировала глаза. Теперь она поняла, что случилось с Барбарой и что нужно сделать, чтобы ее спасти. Впрочем, докопаться до правды было не так уж трудно. Впереди ждала задача посложнее.

 

 

ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ ОСТАРА

 

Тот, кто умирает, будучи в этом измененном

состоянии, умирает и наяву. Так перед нами

встает вопрос: правда ли, что сны – это просто

сны и ничего больше?

– Цезарь Филипс, 1874 –

 

CОДАЛИТ

 

 

Пусть огонь везде горит

И Каоров опалит!

Пусть сгорают и кричат,

Слух наш плачем усладят.

 

Мы взлетаем над землей,

Мы парим во тьме ночной,

Гибель ведьмам не страшна

Там, где властвует Луна.

 

Земля Ван‑Димена, 1790 год

 

– Сэр Ричард. – Каторжник у дверей подобострастно шаркнул ногой и поклонился.

Беззубый, вместо одежды – какие‑то лохмотья. На него смотреть было противно, но Ричард Мур все равно взял его прислуживать в доме. Ни в фермеры, ни в лесорубы этот кокни не годился: в Лондоне его полечили, когда поймали на краже хлеба.

Ричард перестал читать и вопросительно поднял брови. Слуга пригнулся, будто ему плетью по спине хлестнули. По правде говоря, так с ним и поступали, пока негодяй не выучился уважать господ.

– Пришла та женщина, из аборигенов, за которой вы посылать изволили.

– Отлично. Приму ее через минуту‑другую.

– Слушаюсь.

Человек попятился вон из комнаты и тихонько прикрыл дверь.

Ричард снова принялся за чтение. Вести пришли неплохие. Письмо было от младшего брата, Эдварда.

 

Дом Муров по‑прежнему правит ковеном. И тем мы в немалой степени обязаны невероятной магии, которую ты обнаружил в этой далекой, богом забытой земле. Мы с отцом ждем от тебя новых открытий.

Деверо усердно трудятся в Новом Свете, но поиски Черного огня так и не принесли плодов. Это семейство – посмешище для всего ковена. Думаю, опасаться их не стоит. Рогатый Бог благоволит нам и смеется над их приношениями. За что я и возношу ему хвалу.

Э.

 

– Отлично, – промолвил сэр Ричард.

Он сложил плотную белую бумагу, отпер верхний яшик стола, где хранил личную переписку, и добавил послание брата к пачке, перехваченной красной лентой.

В дверь постучали.

– Войдите, – благосклонно разрешил Мур.

– Вот она, сударь, – сказал кокни.

Сэр Ричард вздрогнул. Он еще никогда не встречал такой красивой женщины. Мур и представить не мог, что он, благородный джентльмен, станет о таком думать. На туземке было европейское платье из дорогой синей ткани, плечи укрывала кружевная косынка, на голове белел чепец, которые носили добропорядочные хозяйки. Она присела в грациозном реверансе, и сердце мужчины забилось чаще. Он снизошел до благосклонного кивка.

Кокни вышел.

– Закрой дверь, – бросил ему вслед Мур.

Женщина окинула его взглядом. Глаза у нее были изумрудно‑зеленые.

– Как твое имя?

– Зовите меня Алики, – сказала она с кокетливой улыбкой. – По‑нашему это «Алиса».

– Это какая‑то шутка? – Сэр Ричард не понимал, к чему она клонит.

– Однажды все узнают историю девочки Алисы, которая путешествует по колдовскому миру.

Но это будет потом.

Он прищурился, не зная, как себя с ней вести.

– Понятно. И эта история – о тебе?

Она пожала плечами.

– Может быть. Мне все равно.

Ее ответы сбивали сэра Ричарда с толку. Он решил перейти к делу.

– Я слышал, ты сильна в колдовстве.

Она игриво уперла руки в бока.

– А я слыхала, что тебе хочется разузнать о нем побольше.

Мур взглянул на нее свысока.

– Ты оделась так, чтобы меня привлечь?

Женщина рассмеялась и не ответила. Она оглядела комнату.

– Я устала и хочу пить, сэр Ричард.

Он вызвал слугу. Тот принес второй стул, бутылку портвейна и два кубка. Мур выпил за госпожу Алики.

Она с достоинст<