Четверг, 20 февраля – пятница, 7 марта

 

В последнюю неделю февраля Лисбет Саландер работала по особому графику и по особому заданию, которое сама же себе и поручила: она составляла досье на адвоката Нильса Эрика Бьюрмана, 1950 года рождения. Саландер почти по шестнадцать часов в сутки изучала подробности личной биографии своего персонажа и работала гораздо тщательнее, чем обычно. Она привлекла все доступные архивы и официальные документы, изучила все его ближайшее окружение, вникла в финансовое положение и детально исследовала карьеру и каждое дело в отдельности.

Результат оказался зубодробительным.

Бьюрман был юристом, членом Коллегии адвокатов и автором пространной, но исключительно скучной диссертации по торговому праву. Адвокат обладал безупречной репутацией. Он ни разу не облажался. Один‑единственный раз на него заявляли в Коллегию адвокатов – обвинение в посредничестве при нелегальной покупке квартиры около десяти лет назад, – но ему удалось доказать свою непричастность, и дело закрыли. Его финансовое положение не вызывало никаких нареканий. Адвокат Бьюрман считался человеком вполне состоятельным, его капиталы исчислялись как минимум десятью миллионами. Он исправно платил налоги – иногда даже больше, чем требовалось, – являлся членом «Гринписа» и «Международной амнистии», а также жертвовал деньги в Фонд помощи страдающим сердечными и легочными заболеваниями. В массмедиа его имя фигурировало редко, но несколько раз он подписывал официальные воззвания в поддержку политических заключенных в странах третьего мира. Он жил в пятикомнатной квартире на Уппландсгатан, неподалеку от площади Уденплан, и являлся секретарем своего жилищного кооператива. В графе «Семейный статус» Лисбет отметила: разведен, детей нет.

Саландер сосредоточилась на его бывшей жене Елене. Та родилась в Польше, но всю жизнь прожила в Швеции. Она работала в реабилитационном центре и, похоже, обрела счастье во втором браке с коллегой Бьюрмана. Придраться решительно не к чему. Брак с Бьюрманом продлился четырнадцать лет, а развод прошел без осложнений.

Считалось, что адвокат Бьюрман помогал молодежи, у которой возникали проблемы с правосудием. До того, как стать опекуном Лисбет Саландер, он был наставником четырех подростков. В этих случаях речь шла о малолетних, и по достижении ими совершеннолетия по решению суда его освободили от этой роли. Один из его бывших подопечных по‑прежнему пользовался услугами Бьюрмана как адвоката, так что и здесь, похоже, никаких конфликтов не скрывалось. Если даже Бьюрман регулярно злоупотреблял доверием своих подзащитных, то он очень хорошо это скрывал. Словом, сколько Лисбет ни копала, ей так и не удалось обнаружить никаких намеков на что‑либо противозаконное. Все четверо его подопечных вполне благоденствовали: у них были «половинки», работа, жилье и кредитные карточки.

Лисбет позвонила каждому из четырех клиентов и представилась социальным работником, занимающимся изучением того, как дети, ранее имевшие наставника, организуют свою жизнь по сравнению с другими детьми. Разумеется, гарантируется полная анонимность. Саландер составила анкету из десяти вопросов, которые и задавала по телефону. Несколько вопросов она сформулировала так, что клиентам приходилось рассказывать о пользе наставничества. И если бы они затаили что‑нибудь против Бьюрмана, это бы обязательно всплыло. Но никто не сказал о нем ни единого худого слова.

Завершив свое досье, Лисбет Саландер собрала всю документацию в бумажный пакет из супермаркета ICA и выставила его в прихожую к двадцати другим мешкам с газетами. Адвокат Бьюрман оказался безупречен – по крайней мере, с виду. В его прошлом вообще не было ничего такого, что Лисбет могла бы использовать как компромат. Она твердо знала, что он подонок и мерзавец, но так и не нашла ни единого факта, который помог бы ей это доказать.

Придется искать другие варианты. После того как она проанализировала все, оставался лишь один. И этот вариант казался ей наиболее привлекательным или, по крайней мере, вполне реалистичным. Самый простой выход из создавшегося положения – если бы Бьюрман попросту исчез из ее жизни. Внезапный инфаркт, и все кончено. Но в том‑то и вся загвоздка – у омерзительных пятидесятипятилетних мужиков не случается инфарктов на заказ.

Хотя над этим можно поразмышлять.

 

Микаэль Блумквист общался с Сесилией Вангер очень бережно. Сесилия требовала соблюдения трех условий.

Никто не должен знать об их встречах.

Ему следовало приходить только по ее звонку, когда она бывала в хорошем настроении.

И он должен был ночевать у себя дома.

Для Микаэля она стала настоящей загадкой. Когда они невзначай сталкивались в «Кафе Сусанны», она держалась вполне дружелюбно, но прохладно, и держалась на расстоянии. У себя же в спальне эта женщина сбрасывала маску и становилась просто неукротимой дикаркой.

Микаэлю не хотелось копаться в ее личной жизни, хотя его ведь наняли именно для того, чтобы копаться в личной жизни всего семейства Вангеров. Он испытывал двоякие чувства – ему было немного не по себе и в то же время его не оставляло любопытство. Однажды он спросил у Хенрика Вангера, за кем была замужем Сесилия и что у них произошло. Он задал свой вопрос, когда занимался биографиями Александра, Биргера и других членов семьи, находившихся на острове в день исчезновения Харриет.

– Сесилия? По‑моему, она не имела к Харриет никакого отношения.

– А ее прошлое?

– Она вернулась сюда после учебы и начала работать учительницей. Тогда же познакомилась с неким Джерри Карлссоном, который, к сожалению, работал в концерне «Вангер». Они поженились. Я думал, что они стали счастливой парой – по крайней мере, поначалу. Однако через пару лет я стал замечать, что у них далеко не все ладится. Он ее избивал. Обычная история – он над ней издевался, а она терпела и защищала его. В конце концов Карлссон перегнул палку, и Сесилия попала в клинику с серьезными травмами. Я поговорил с ней и предложил помочь. Она переехала сюда, на остров, и с тех пор не желает встречаться с мужем. Я распорядился, чтобы его уволили.

– Но она по‑прежнему официально замужем за ним.

– Не знаю, почему Сесилия не оформила официальный развод. Но поскольку она так и не собралась снова замуж, это, вероятно, было неважно.

– А этот Джерри Карлссон, он мог иметь какое‑то отношение к…

– …к Харриет? Нет, в шестьдесят шестом году он в Хедестаде не жил и в концерне еще не работал.

– Ясно.

– Микаэль, я люблю Сесилию. С ней не всегда легко, но она одна из самых лучших представительниц нашего семейства.

 

Целую неделю Лисбет Саландер с бюрократической дотошностью планировала устранение адвоката Нильса Бьюрмана. Она репетировала – и отвергала – разные сценарии, до тех пор пока не отобрала несколько вполне реальных вариантов. Никаких импульсивных действий. В самом начале ей пришло в голову попытаться организовать несчастный случай, но вскоре Лисбет пришла к выводу, что с таким же успехом можно осуществить и откровенное убийство.

Требовалось соблюсти лишь одно условие. Адвокат Бьюрман должен умереть таким образом, чтобы ни одна ниточка следствия не привела лично к ней. То, что она будет фигурировать в предстоящем полицейском расследовании, ей казалось более или менее неизбежным. Ее имя рано или поздно всплывет, когда начнут изучать деятельность Бьюрмана. Но ведь она была лишь песчинкой из целого потока его нынешних и прежних клиентов и встречалась с ним всего несколько раз. Если только сам Бьюрман не записал у себя в ежедневнике, что заставил ее делать ему минет – а это казалось ей маловероятным, – у нее не возникло бы никакого мотива убивать его. Не должно быть ни малейших намеков на то, что его смерть каким‑то образом связана с его клиентами. В конце концов, имеются бывшие подруги, родственники, случайные знакомые, коллеги и так далее. Кстати, сплошь и рядом случается даже то, что на юридическом языке принято называть random violence[63], когда преступник и жертва вообще не знают друг друга.

Если же речь зайдет о ней, то выяснится, что она – всего лишь беспомощная недееспособная девушка с документами об умственной неполноценности. Значит, было бы очень хорошо, если бы Бьюрмана убили таким изощренным способом, чтобы умственно отсталую девушку никак нельзя было в этом заподозрить.

Стрелковое оружие Лисбет отвергла сразу. Раздобыть его не составило бы для нее особого труда, но полиция как раз очень хорошо разбирается во всем, что связано с оружием, и таким образом сможет вычислить ее.

Следующий вариант – нож, который можно купить в ближайшей скобяной лавке. Но Лисбет отвергла и его. Даже если она появится внезапно и вонзит ему в спину нож, нет никакой гарантии, что он умрет сразу и без звука или что он умрет вообще. А значит, может подняться шум, который привлечет всеобщее внимание, и на ее одежде могут остаться пятна крови, грозящие стать вескими уликами против нее.

Саландер даже подумывала о какой‑нибудь бомбе, но этот вариант казался ей чересчур сложным. Изготовить бомбу самой ничего не стоит – в Интернете полно инструкций по производству самых смертоносных орудий. Однако взрывное устройство проблематично установить так, чтобы не подвергать риску невинных обывателей, случайно оказавшихся в радиусе поражения. Кроме того, опять‑таки никакой гарантии, что Бьюрман действительно погибнет.

Как раз в эту секунду зазвонил телефон.

– Привет, Лисбет, это Драган. У меня есть для тебя работа.

– У меня нет времени.

– Это важно.

– Я занята, – сказала Лисбет и дала отбой.

В конце концов она остановилась на неожиданном варианте – выбрала яд. Этот вариант поначалу удивил даже ее саму, но при ближайшем рассмотрении Лисбет сочла эту идею оптимальной. Несколько суток она провела, тщательно прочесывая Интернет в поисках подходящего яда. Вариантов предлагалось много. Например, можно взять один из самых смертоносных ядов, известных науке, – цианистый водород, именуемый также синильной кислотой.

Цианистый водород используется как компонент в некоторых химических производствах – например, для изготовления красителей. Чтобы убить человека, достаточно нескольких миллилитров. А один литр в резервуаре с водой вполне может уничтожить город средних масштабов.

По понятным причинам производство и хранение этого смертоносного вещества находится под строжайшим контролем. Однако если какой‑нибудь фанатик, задумавший скандальное политическое убийство, не может зайти в ближайшую аптеку и попросить десять миллилитров цианистого водорода, то на обычной кухне этот яд можно произвести в почти неограниченных количествах. Требуется лишь элементарное лабораторное оборудование, которое продается в составе детских химических наборов за несколько сотен крон, и набор ингредиентов, которые легко найти в самом обычном хозяйственном магазине. Инструкция по изготовлению есть в Интернете.

Следующим вариантом был никотин. Из одного блока сигарет можно извлечь достаточное количество миллиграммов, а потом сварить быстро испаряющийся сироп. А еще более подходящим веществом – правда, и более сложным в производстве – является сульфат никотина. Он обладает свойством впитываться через кожу. То есть достаточно надеть резиновые перчатки, наполнить водяной пистолет и выстрелить адвокату Бьюрману в лицо. В течение двадцати секунд он потеряет сознание, а через несколько минут помрет.

До сих пор Лисбет Саландер даже представления не имела о том, что так много самых обычных продуктов из ближайшего хозяйственного магазина можно превратить в смертельное оружие. Посвятив несколько дней изучению этой темы, она убедилась, что никаких технических препятствий для того, чтобы разобраться с опекуном в кратчайшие сроки, не существует.

Оставалось только две проблемы. Во‑первых, смерть Бьюрмана еще не гарантирует ей возможности самой распоряжаться своей жизнью. А во‑вторых, как знать, вдруг преемник Бьюрмана окажется во сто крат хуже его?

Прежде чем предпринять какие‑либо действия, нужно досконально проанализировать последствия.

Как бы ей сделать так, чтобы взять своего опекуна под контроль и тем самым управлять собственным положением? Целый вечер Лисбет просидела на старом диване в гостиной, вновь и вновь обмозговывая ситуацию. К концу вечера она похоронила идею убийства с помощью яда и создала альтернативный план.

Возможно, он и не был идеальным и предполагал, что она вновь позволит Бьюрману на нее наброситься. Но если у нее все получится, то она выйдет победительницей.

Так ей казалось.

 

К концу февраля Микаэль уже адаптировался в Хедебю, и его жизнь шла по накатанной колее. Каждое утро он вставал в девять, завтракал и до двенадцати изучал новый материал. Затем, невзирая на погоду, совершал часовую прогулку. Во второй половине дня он продолжал работать у себя или в «Кафе Сусанны» – обрабатывал прочитанное утром или набрасывал фрагменты будущей биографии Хенрика. Между тремя и шестью часами дня Блумквист чаще всего бывал свободен. Ходил за покупками, стирал, ездил в Хедестад и занимался другими хозяйственными делами. Около семи вечера Микаэль навещал Хенрика Вангера и задавал накопившиеся за день вопросы. Часам к десяти он возвращался домой и читал до часу или двух ночи, систематизируя собранные Хенриком Вангером документы.

Микаэль обнаружил, что работа над биографией Хенрика, как ни странно, движется вперед семимильными шагами. Он уже записал около ста двадцати страниц чернового варианта семейной хроники, охватывающей период от прибытия Жана Батиста Бернадота в Швецию и приблизительно до 1920‑х годов. После этого работа застопорилась, и он продвигался вперед с изрядным трудом.

Через хедестадскую библиотеку Микаэль заказал книги о возникновении нацизма в Швеции, и в частности, докторскую диссертацию Хелены Лёв «Свастика и сноп Васы». Он написал еще примерно сорок страниц о Хенрике и его братьях, причем Хенрика поместил в центр всего повествования. Микаэль составил подробный план своих изысканий. Ему нужно было понять, как выглядело и как работало в разное время семейное предприятие. Так, он обнаружил, что клан Вангеров был тесно связан с империей Ивара Крюгера[64] – еще одна боковая линия сюжета, которая требовала внимания. В общей сложности ему оставалось написать триста страниц текста. По его собственному графику, он намеревался к первому сентября представить Хенрику Вангеру полный черновой вариант, а осенью заняться доработкой текста.

Но в деле Харриет Микаэль не продвинулся ни на йоту. Он читал и перечитывал объемистый материал, вникал в каждую деталь, но у него так и не появилось ни единого повода заподозрить, что в расследовании были допущены какие‑то огрехи.

Как‑то субботним вечером в конце февраля Блумквист довольно долго беседовал с Хенриком. Он уверял, что не смог добиться успехов. Вангер терпеливо слушал, пока Микаэль перечислял все тупики, в которых ему пришлось блуждать.

– Короче говоря, я не нашел в расследовании никаких изъянов.

– Я понимаю, что ты имеешь в виду. Я и сам бился до потери пульса. И все же не сомневаюсь, что мы что‑то упустили. Идеальных преступлений не бывает.

– Но ведь мы даже не можем с уверенностью утверждать, что преступление действительно было совершено.

Хенрик Вангер огорченно вздохнул и развел руками.

– Не останавливайся, – попросил он. – Пожалуйста, доведи работу до конца.

– Это бессмысленно.

– Вполне возможно. А ты не сдавайся.

Микаэль вздохнул.

– Номера телефонов, – произнес он наконец.

– Да.

– Они должны что‑то означать.

– Должны.

– Они записаны не просто так.

– Согласен.

– Но мы не можем их расшифровать.

– Не можем.

– Или просто расшифровываем неправильно.

– Вот именно.

– Это не номера телефонов. Они означают нечто другое.

– Возможно.

Микаэль снова вздохнул и отправился домой, чтобы продолжить штурм.

 

Адвокат Нильс Бьюрман вздохнул с облегчением, когда Лисбет Саландер вновь позвонила ему и заявила, что ей опять нужны деньги. От их последней запланированной встречи она отказалась, сославшись на то, что у нее много работы. Но что‑то все‑таки угнетало его, что‑то беспокоило. Неужели Саландер снова становится неуправляемым проблемным тинейджером? Но в любом случае она пропустила последнюю встречу и не получила карманных денег, так что рано или поздно ей все равно придется к нему обратиться. К тому же адвокат беспокоился: а вдруг Саландер рассказала кому‑нибудь о его поступке?

Ее звонок с просьбой выдать ей карманные деньги убедил Бьюрмана в том, что он контролирует ситуацию. Но девчонку следует обуздать, решил опекун. Ей нужно дать понять, кто тут все решает, и только тогда у них смогут сложиться более приемлемые отношения. Поэтому на сей раз он назначил ей встречу не в офисе, а у себя дома, на Уденплан. Услышав это, Лисбет Саландер на другом конце провода надолго замолчала – чертова тупая сучка! – но потом все‑таки согласилась.

Она‑то планировала встретиться с ним так же, как и в прошлый раз, у него в офисе. Теперь же ей придется общаться с ним на незнакомой территории. Встречу адвокат назначил на вечер пятницы. Код к домофону он продиктовал Лисбет Саландер по телефону. Она позвонила в дверь квартиры только в половине девятого, на полчаса позже назначенного времени. Эти полчаса на темной лестнице потребовались ей для того, чтобы в последний раз уточнить свои планы, взвесить альтернативные варианты, сосредоточить всю волю в кулак и решиться.

 

Около восьми вечера Микаэль захлопнул лэптоп и надел куртку. Он не стал выключать свет в кабинете и вышел на улицу – ясное небо было усыпано звездами, температура приближалась к нулю градусов.

Микаэль быстро поднимался вверх по дороге, ведущей в Эстергорд. Сразу за домом Хенрика Вангера он свернул налево и пошел по нерасчищенной, но протоптанной тропинке вдоль берега. На воде мигали бакены, а в темноте живописно светился огнями Хедестад. Микаэлю требовался глоток свежего воздуха, но самое главное, ему бы не хотелось попасть в поле зрения бдительной Изабеллы Вангер. Возле дома Мартина он опять вернулся на дорогу и в самом начале десятого оказался у Сесилии. Они сразу направились в ее спальню.

Встречались они не более пары раз в неделю. В этой глуши Сесилия стала для Микаэля не только любовницей, но и человеком, которому он начал доверять. Кстати, журналист извлекал гораздо больше пользы, обсуждая историю Харриет Вангер с ней, а не с Хенриком.

 

План Лисбет чуть не провалился.

Адвокат Нильс Бьюрман открыл ей дверь, одетый в халат. Он уже был раздражен ее опозданием и просто махнул ей рукой. Лисбет была одета в джинсы, черную футболку и неизменную кожаную куртку. На ногах черные ботинки, а на перекинутом через грудь ремне висел небольшой рюкзачок.

– Ты что, даже на часы не научилась смотреть? – раздраженно поприветствовал ее Бьюрман.

Саландер не ответила. Она осматривалась. Квартира выглядела приблизительно так, как она и представляла себе после изучения ее планировки в архиве Городского управления жилищного строительства. В квартире стояла светлая мебель, из березы и бука.

– Заходи, – сказал Бьюрман уже более приветливым тоном.

Он слегка обнял ее за плечи и повел через холл, в глубь квартиры. Никаких тебе экивоков. Он просто открыл дверь в спальню. Никаких сомнений в том, каких именно услуг он от нее ожидал, не оставалось.

Лисбет Саландер поспешно оглядывалась. Холостяцкая меблировка. Двуспальная кровать с высокой спинкой из нержавеющей стали. Комод, он же одновременно и ночной столик. Торшеры с приглушенным светом, гардероб с зеркалом вдоль стены, ротанговый стул и маленький столик в углу, возле двери.

Бьюрман взял ее за руку и подвел к кровати.

– Поделись, зачем тебе понадобились деньги на этот раз. Опять компьютерные игрушки?

– На еду, – уточнила она.

– Ну конечно. Я мог бы и сам догадаться, ты ведь пропустила нашу последнюю встречу…

Он взял ее за подбородок и поднял ее лицо так, что их взгляды встретились.

– Как ты себя чувствуешь?

Лисбет пожала плечами.

– Ты обдумала то, что я сказал в прошлый раз?

– Что именно?

– Лисбет, не притворяйся глупышкой. Я хочу, чтобы мы с тобой стали друзьями и помогали друг другу.

Саландер не ответила. Адвокат Бьюрман сдержался, хотя ему захотелось влепить ей пощечину, чтобы немного взбодрить.

– Тебе в прошлый раз понравилась наша игра для взрослых?

– Нет.

Он поднял брови:

– Лисбет, давай без глупостей.

– Мне нужны деньги, чтобы купить еду.

– Именно об этом мы и говорили в прошлый раз. Если ты будешь добра ко мне, то и я буду добр к тебе. Но если ты начнешь со мной ссориться, то…

Его рука еще крепче сжала ее подбородок, но она высвободилась.

– Мне нужны мои деньги. Что вы хотите, чтобы я сделала?

– Ты прекрасно знаешь.

Он схватил ее за плечо и потащил к кровати.

– Подождите, – быстро сказала Лисбет.

Она бросила на него покорный взгляд и коротко кивнула. Потом сняла рюкзачок и кожаную куртку с заклепками и огляделась. Положила куртку на ротанговый стул, поставила рюкзак на круглый столик и сделала несколько нерешительных шагов в сторону кровати. И остановилась, словно призадумавшись.

Бьюрман подошел поближе.

– Подождите, – произнесла Лисбет так, словно надеялась его привести в чувство. – Я не хочу, чтобы вы заставляли меня делать минет каждый раз, когда мне будут нужны деньги.

У Бьюрмана мгновенно изменилось выражение лица. Внезапно он ударил ее ладонью по лицу. Саландер вытаращила глаза, но прежде чем она успела хоть как‑то отреагировать, он схватил ее за плечо и швырнул на кровать, лицом вниз. Неожиданная атака застигла Лисбет врасплох. Она попыталась перевернуться, но Бьюрман придавил ее к кровати и сел на нее верхом.

Все повторилось, как и в прошлый раз: девушка безнадежно уступала ему в физической силе. Оказать сопротивление она могла, только если бы вцепилась ему в глаза ногтями или врезала по голове каким‑нибудь предметом. От разработанного ею сценария пришлось отказаться. «Ах ты, скотина!» – подумала Лисбет Саландер, когда он сорвал с нее футболку. Холодея, она поняла, что ситуация снова складывается не в ее пользу.

Потом Бьюрман открыл ящик комода, и Саландер услышала звяканье металла. Она не сразу поняла, в чем дело. Но потом увидела, что на ее запястье защелкивается кольцо наручников. Опекун вытянул ей руки вверх, пропустил цепь кольца вокруг одного из столбиков спинки кровати и замкнул его на другом запястье. Ему не составило большого труда стянуть с нее обувь и джинсы. Наконец Бьюрман сдернул с нее трусы и выпрямился, держа их в руке.

– Лисбет, ты должна научиться доверять мне, – сказал он. – Я научу тебя играть в игры для взрослых. Если ты будешь артачиться, я тебя накажу. А если будешь мне угождать, мы станем друзьями.

Он вновь уселся на нее верхом:

– Значит, тебе не нравится анальный секс…

Лисбет Саландер открыла рот, чтобы закричать. Бьюрман схватил ее за волосы и пропихнул в рот трусы. Она почувствовала, как он чем‑то обматывает ей щиколотки, раздвигает ноги и крепко привязывает; Лисбет оказалась обездвиженной и полностью в его власти. Она слышала, как он перемещается по комнате, но видеть его не могла, поскольку лицо ей закрывала футболка. Несколько минут он медлил. Лисбет с трудом вдыхала воздух. Потом, когда он с силой вонзил ей что‑то в задний проход, она ощутила невыносимую боль.

 

Одно из незыблемых правил Сесилии Вангер по‑прежнему гласило, что Микаэль должен ночевать у себя дома. В начале третьего ночи он стал одеваться, а она продолжала голая лежать на кровати, улыбаясь ему.

– Ты мне нравишься, Микаэль. С тобою мне хорошо.

– Ты тоже мне нравишься.

Сесилия притянула его обратно к кровати и стащила с него рубашку, которую он только что надел. Блумквист задержался еще на час…

На обратном пути, когда Микаэль шел мимо дома Харальда Вангера, он заметил, как ему показалось, что одна из занавесок на втором этаже дрогнула. Правда, было слишком темно, чтобы утверждать это наверняка.

 

Только ранним субботним утром, около четырех часов утра, Лисбет Саландер смогла одеться. Она взяла кожаную куртку и рюкзак и поплелась к выходу, где ее уже поджидал только что принявший душ и аккуратно одетый Бьюрман. Он протянул ей чек на две с половиной тысячи крон и сказал, открывая дверь:

– Я отвезу тебя домой.

Переступив порог адвокатской квартиры, Лисбет обернулась и взглянула на него. Она казалась изломанной, лицо ее опухло от слез, и, когда их взгляды встретились, Бьюрман даже отпрянул. Еще никогда ему не доводилось сталкиваться с такой откровенной ненавистью. Лисбет Саландер производила впечатление именно такой сумасшедшей, как ее описывал журнал.

– Нет, – произнесла она так тихо, что он едва расслышал. – Я доберусь сама.

Он положил ей руку на плечо:

– Ты уверена?

Она кивнула. Рука у нее на плече сжалась.

– Не забудь, о чем мы договорились. Ты придешь сюда в следующую субботу.

Лисбет снова кивнула. Она казалась покоренной.

Бьюрман отпустил ее.

 

Глава 14