Глава тринадцатая. Печальное зеркало

 

 

1

 

Дочь волшебника, Иранна, жила в собственном дворце, утопавшем в цветах. Два невольника ввели Елочку по мраморным ступеням в ее покои. Иранна в чадре сидела в кресле, в углу богатой, обставленной в восточном вкусе спальни.

– Госпожа, – сказали невольники, – мы привели тебе новую рабыню. Разреши удалиться?

Она махнула рукой и обратилась к Елочке:

– Как тебя зовут?

Голос у Иранны ласковый, успокаивающий, и девочка совсем перестала бояться. Она рассказала о дружбе с Егором, о том, как разыскивала его, узнала, что он в Чинар‑беке. Разумеется, она умолчала лишь о том, что привело Егора в Страну Жаркого Солнца и в Чинар‑бек.

Иранна выслушала, потом медленным движением подняла чадру и открыла лицо.

– Какая вы красивая! – всплеснула руками Елочка.

Иранна улыбнулась. Ее лицо в самом деле сияло волшебной красотой. Но большие золотистые глаза смотрели гордо, и что‑то злое появилось в них, когда Иранна остановила свой взгляд на Елочке.

– Так ты говоришь, что чужеземец любит тебя? – спросила она.

– Мы очень дружим с ним! – подтвердила Елочка.

По лицу Иранны пробежала тень.

– Ты останешься у меня, – сказала она.

– Ладно, – кивнула Елочка. – Но мне хочется…

– Желания возникают лишь у того, кто сумеет их осуществить, – прервала Иранна. – Только я имею такую возможность.

– Почему? – удивилась Елочка.

– Видишь на стене веер?

– Да.

– Стоит взмахнуть им, как желания исполнятся.

– А мне можно… потрогать?

– Один раз можно, – кивнула Иранна.

Елочка подбежала к вееру и мысленно пожелала стать невидимкой и быть возле Егора. Но чуть только она прикоснулась к вееру, как сильная боль кольнула ее. Девочка вскрикнула, послышался треск, вспыхнуло облачко дыма и… Елочка превратилась в овальное зеркало в белой резной оправе на белой, отделанной серебром, подставке!

– Глупая, – рассмеялась Иранна. – С этой минуты ты будешь отражать все, что произойдет в моей комнате, и я буду смотреться только в тебя. А Егор станет моим рабом.

Зеркало помутнело, точно кто‑то подышал на него.

– Ты недовольна! – злорадствовала Иранна. – Зато мне хорошо.

Зеркало потемнело.

– Ты уже злишься! Не таким еще станешь…

Иранна подошла к кровати, сняла чадру, скинула домашние туфли, легла в постель и задумалась.

И долго еще оставалось зеркало печальным, и крупные прозрачные слезы, медленно скользя по стеклу, падали на узорчатый ковер…

 

2

 

Женщина в чадре остановилась у высокой скалы и сказала:

– Отворись, чтобы уменьшилось, и закройся, чтобы не полнилось.

Скала раздвинулась, в проходе показался Егор.

– Выходи, – предложила женщина.

Егор повиновался. Кто скрывался под чадной, не было ему известно, и он почувствовал беспокойство.

Не проронив ни слова, они вошли в грот, в глубине которого Егор обнаружил слабо освещенную лестницу. Они встали на первую ступеньку, и лестница поехала вверх.

«Эскалатор», – подумал Егор.

Когда движение прекратилось, вспыхнуло голубоватое освещение, и Егор увидел дверь с изображением царицы цветов – розы.

– Отворись, чтобы полнилось, и закройся, чтобы не уменьшалось! – услышал он снова, и они вошли в ярко освещенную комнату.

В углу стояло красивое зеркало в белой оправе. При появлении Егора оно засияло, пуская по стенам десятки трепещущих «зайчиков».

Женщина устало опустилась в кресло.

– Садись, – сказала она, указывая на диван.

– Кто ты? – спросил Егор.

– Иранна.

– Я слышал о тебе; спасибо за то, что ты спасла меня от Абдул‑Надула.

Иранна кивнула.

– Я постараюсь отблагодарить тебя, но не знаю, чем…

– Хочешь прислуживать мне?

Зеркало помутнело, и Егор невольно повернул голову в его сторону. Иранна тоже глянула на зеркало и засмеялась.

– Так будешь моим рабом?

– Нет, не хочу.

– Но ты посмотри, чужеземец, какая у тебя будет госпожа! – встала Иранна и стремительно сбросила с себя чадру. – Ну, что ты скажешь теперь, пришелец?

– Я не отнимаю у тебя твоей красоты, – сказал Егор, – но все равно прислуживать тебе не буду.

В глазах Иранны мелькнул страх.

– У нас в киностудиях столько красивых актрис, – продолжал Егор, – что если каждая из них захочет иметь рабов, то и народа не хватит…

– Слушай, пленник, что я предлагаю тебе, – не отступала Иранна, – забудь свою страну и оставайся со мной, половина богатств Чинар‑бека – твоя!

– Вон куда клонишь?! – возмутился Егор. – Тысячи чинар‑беков беднее моей страны! Разве я могу променять свою Родину, где живет столько умных, дорогих мне людей, на это обиталище глупцов? Ни за что!

Зеркало вновь засияло, заливая комнату нежным серебристым светом.

– Чужеземец, – умоляла Иранна, – раз для тебя ничто богатства Чинар‑бека, то пощади меня: если ты откажешься, я погибну.

– Нет, ни за что!

 

 

Из груди Иранны вырвался болезненный стон. Она закрыла лицо руками, опустилась на ковер и вдруг на том месте, где она сидела, появился куст с белым цветком.

Егор удивленно смотрел то на белую розу, то на чадру – это все, что осталось от Иранны.

За спиной юного летчика раздался счастливый возглас:

– Егор! Милый, верный Егор! Мы снова вместе…

Егор обернулся: это была Елочка!

Радость друзей была безмерна. Перебивая друг друга, они принялись рассказывать о своих приключениях.

 

3

 

Время летело незаметно, а бездействие было опасно. Первой забеспокоилась Елочка.

– Пока я стояла здесь, превращенная в зеркало, – рассказала она, – я кое‑что узнала. Под дворцом Иранны, где‑то под нашими ногами, есть тайник, и в нем хранятся чертежи Чао.

– Вот удача! Значит, мы найдем их. Но зачем он их похитил?

– Дело в том, что многие волшебники считают, будто Луна покровительствует им. Мур‑Вей случайно услышал по радио о роботе, изобретенном твоим отцом для полетов на Луну. И похитил чертежи, чтобы этого не случилось. Потом он взмахнул своей волшебной палочкой, и то, что было нарисовано в чертежах, превратилось в Меса, которого ты уже видел.

– Но как тебе удалось все узнать?

– Сюда иногда приходит отец Иранны…

– Этот противный паук!

– Почему паук? Обычный человек и даже симпатичный. В халате.

– Так, так. Продолжай.

– Из их разговора я поняла, что Иранна взяла у отца шапку‑невидимку и похитила чертежи Чао, да еще готовилась в новый поход.

– Теперь конец ей! – воскликнул Егор.

– А сам Мур‑Вей сейчас так болен, что даже не может покидать свои владения.

– Так ему и надо!

– Он просил Иранну чаще проверять какую‑то железную шкатулку. Насколько я поняла, там есть нечто важное для Мур‑Вея, и спрятана она где‑то внизу.

– А ты, хоть примерно, знаешь где?

– Смотри сюда, – Елочка подошла к кровати Иранны и задернула полог с вышитыми рисунками. – Это план пути в тайник. На левой половине изображен вход в подземелье, а на правой – выход.

– Молодец, Елочка! – похвалил Егор и начал перерисовывать план в блокнот, стараясь не упустить ни одной мелочи. Тут его окликнули, он обернулся и ахнул: за его спиной стояла… Иранна!

Егор забежал за круглый стол и приготовился к обороне. Из‑под чадры донесся веселый смех:

– Не бойся, Егор! Это я в шутку примерила чадру Иранны.

Егор подошел к Елочке и снял с нее мрачное одеяние.

– Забрось его подальше, – посоветовал он.

– А знаешь, Егор, – подумав, решила Елочка, – я пока похожу в чадре. Ладно? Меня примут за Иранну, если кто зайдет сюда. Мы же не знаем, какие тут порядки.

– Здорово! Тогда приступим к делу. Подожди меня, а я спущусь в подземелье…

– Нет, Егор. Отправимся вдвоем. Я не хочу больше оставаться одна. Не забудь – в чадре Иранны я могу оказаться полезной.

Егор согласился и, глянув на занавес, сказал:

– Судя по плану, вон та дверь, слева, ведет вниз.

Они подошли к черной узкой двери в боковой стене комнаты, и Елочка, стараясь подделаться под голос Иранны, сказала:

– Отворись, чтобы полнилось, и закройся, чтобы не уменьшилось.

Дверь распахнулась с металлическим лязгом, пропустила их и захлопнулась.

 

4

 

Егор и Елочка вошли в коридор, стены которого были выкрашены светящейся краской. Взявшись за руки, они осторожно продвигались вперед, ежеминутно ожидая подвоха. Вокруг стояла такая тишина, что Егор даже стал говорить шепотом.

Пройдя шагов семьдесят, они достигли лестницы и, не раздумывая, стали на первую ступеньку. Тяжесть их тел включила электромоторы – и лестница поехала вниз.

Спуск длился долго, как на станции Кировская московского метро. У Елочки зарябило в глазах, когда наконец внизу показался свет и лестница остановилась.

Почти у самых их ног плескалось спокойное голубое озеро. На стене нарисован воин в шлеме и старинных доспехах, пьющий воду из ручья.

Открыв блокнот, Егор заметил, что в плане на этом месте имеется крестик. А на стене крестика нет. Ощупывая руками рисунок, Егор отыскал белую кнопку и нажал ее.

Поверхность озера заволновалась, заходила кругами и слегка вогнулась внутрь: мощные насосы откачивали воду голубого бассейна.

В обнажившемся дне открылся люк.

– Под ним должна быть пружина… – сказал Егор.

Но когда они глянули в люк, то вместо пружины увидели на дне углубления квадратный коврик – и все!

– Странно, – пробормотал Егор, опустился на руках и помог Елочке.

Осматривая стенки углубления и ощупывая их, они присели на коврик. Тут же в стене открылась дверца, пол накренился, и они заскользили вниз по крутой спирали.

Теплый ветер подземелья бил им в лицо, гирлянды разноцветных электрических лампочек мелькали по сторонам, увеличивая ощущение скорости.

Вскоре спуск стал ровнее, движение затормозилось, и коврик остановился у входа в небольшой грот.

На тонкой паутине висит стальной меч. Под ним каменная чаша, заполненная родниковой водой. Егор подумал и лег на землю, осторожно подсунул голову под острие меча, чувствуя затылком холодное прикосновение металла, посмотрел в воду…

Елочка наблюдала, затаив дыхание.

Вот Егор, не торопясь, окунул правую руку в воду, что‑то достал из нее и так же спокойно выбрался из‑под меча, не выпуская из руки… длинной железной шкатулки!

– Какая удача! – воскликнула Елочка и захлопала в ладоши.

Тяжелый меч дрогнул от звуков ее голоса, паутинка оборвалась, и меч, с хлюпом войдя в воду, вонзился в каменное дно, да так и остался стоять…

– Выйдем отсюда, – сказал Егор, с опаской посматривая на меч.

Выбрав плоский камень, они уселись под электрическим фонарем и открыли шкатулку. В ней хранились…

Да, друзья мои, в шкатулке лежала папка с чертежами профессора Чембарова!

– Вот и порядок! – обрадованно сказал Егор. – Пора выбираться, Елочка, наверх. Вон в той нише должен находиться лифт, который поднимет нас во дворец Абдул‑Надула…

– Идем, – сказала Елочка. – Я снова становлюсь Иранной.

 

Глава четырнадцатая. Чао побеждает Мур‑Вея

 

 

1

 

Увидев Елочку и приняв ее за Иранну, Абдул‑Надул пал ниц:

– О благородная дочь Мур‑Вея! Я след твоих ног… Гвоздь твоего гнева… Язык твоей воли…

– Поднимись, высохшее дерево, – не скрывая удовольствия, произнесла Елочка. – Я пришла послушать тебя. Но берегись, если не сумеешь прогнать мою скуку! Я согну тебя в кольцо, как поросячий хвост… Почему я не вижу здесь халвы?

– Радость души моей, – воскликнул Абдул‑Надул, поднимаясь и хлопая в ладоши. – Сейчас я прикажу невольницам угостить тебя.

– Это может сделать и Мес, твой механический слуга, – заметила Елочка, ища взглядом робота.

– О Несравненная, Мес стал глуп, как осел, и я приказал высечь его… Представь себе: этот наглец, сын железной кастрюли и кухонного ножа, заснул во время моего рассказа и своим храпом посмел заглушить мой голос!

– И ты не мог справиться с ним?

– Не все дается сразу, Красивейшая из Красивых. Целый склад палок обломали об его железные подошвы мои люди, но он не смиряется и не хочет просить прощения…

– Вон как! Где же он сейчас? – спросила Елочка, с трудом скрывая свою жалость к механическому человеку.

– Рядом, за стеной, о Красота и Совершенство!

– Хорошо, я прикажу моему пленнику проучить Меса, – она повернулась к Егору, сделав ему величественный знак рукой.

Егор поклонился и пошел разыскивать робота.

 

2

 

Бедный механический человек! Гордость его не выдержала унижений, и он взбунтовался, отказавшись подчиняться кому бы то ни было.

Стойко перенес он жестокое наказание, но, оставшись один в холодной каменной комнате, обхватил свою умную металлическую голову сильными руками и залился масляными слезами.

Пусть с ним делают что угодно, – решил Чао, – больше не станет он прислуживать Великому Врачевателю и сносить оскорбления.

Приход Егора обрадовал его. Он достал из кармана кусочек чистой пакли и насухо вытер глаза.

– Здравствуй, Егор. Я выполнил твое поручение: вертолет цел и находится у входа в Чинар‑бек.

– Здравствуй, Чао. Спасибо тебе.

– Ты опять зовешь меня чужим именем…

– Нет, Чао. Теперь я докажу тебе, кто ты… Вот папка с чертежами. Прочти и узнай правду.

Робот с интересом взял из рук Егора папку и углубился в историю своего рождения. По мере того как он читал техническое описание и знакомился с чертежами, все механизмы и лампы в его груди наполнялись гордостью.

– Я – Чао, я – Чао! – радостно восклицал он и пустился в пляс. Абдул‑Надул услышал за стеной его железный топот, но по‑своему понял происходящее там.

– Пленник не глуп, – заключил он. – Видно, крепко достается непокорному. Так ему, так ему! Рука бьющего всегда расточает нравоучения, и чем длительнее наказание, тем благотворнее его влияние, не будь я Абдул‑Надул и Великий Врачеватель…

– Тише, – смеялся Егор. – Надо уметь сдерживать себя, Чао.

– Да, да, я буду сдерживать себя. Но как хорошо узнать, что я космонавт! Я буду летать на другие планеты?

– Будешь, Чао.

– Расскажи мне о доме, – попросил Чао.

Егор описал их скромную квартиру на Лесной улице. Рассказал о своих книгах, о коллекции кактусов, которых у него было почти сто штук в глиняных и пластмассовых горшочках.

– Это такие забавные растения с колючками, – объяснил Егор. – Бывают и высокие очень, но я собираю маленькие. Есть опунции, цереусы, мамиллярии, в общем, много видов…

Чао с уважением пожал руку Егору. Ведь сам он не настоящий человек, а механический и поэтому никогда не смог бы заняться коллекционированием кактусов, марок, монет или еще чего‑нибудь. Такие увлечения свойственны только людям.

– Возвращайтесь домой, – сказал Чао, – а я останусь здесь, чтобы расправиться с Мур‑Веем.

– Это опасно, Чао.

– Поэтому я и должен остаться, – настаивал Чао. – Если я и погибну, то меня снова сделают по чертежам. Я правильно понял?

– Правильно.

– Вот видишь. А если погибнешь ты, то не помогут никакие чертежи и техника!

За стеной послышался громовой голос Мур‑Вея. Чао прислушался.

– Идем туда, – решительно сказал он.

 

3

 

Большой телевизионный экран на стене засветился, и на нем появилось изображение Мур‑Вея. Сейчас он явился в своем обычном облике, но стал таким худым и изможденным, что Елочка едва узнала его. Даже Великий Врачеватель долго смотрел не мигая на своего пациента, пока не сообразил, кто это: здоровье слововоеда явно ухудшалось.

– Чем занимаешься, Родной Брат Глупости? – гневно спросил Мур‑Вей простуженным голосом.

– Великий Властелин Чинар‑бека, – испугался Абдул‑Надул. – Я… я…

– Не топчись на месте, Пустой Колодец! Я съел ровно тысячу штук твоего дурацкого лекарства, но от этих эскимошек у меня только появился насморк и заболело горло… Так‑то ты возвращаешь мне здоровье?!

– О Хранитель Разума и Море Скромности, – торопливо бормотал Великий Врачеватель, – разреши извлечь из души конец моей фразы, раз уж я показал тебе ее начало.

– Греми, Чертов Бубен, да поскорее.

– По всей вероятности, при счете порций моего лекарства ты допустил ошибку и вкусил на одну больше положенного.

– Ну и что ж с того?

– А это все равно, что пройти по улице на один дом дальше того, который тебе нужен…

– Не морочь мне голову, Дождливое Небо. Я спросил, чем ты занимаешься сейчас?

– Услаждаю слух твоей дочери рассказами, о Враг Угодничества!

– Моей дочери?!

Мур‑Вей сошел с экрана телевизора в комнату и взмахнул рукой. Чадра упала, открывая взорам присутствующих растерявшуюся Елочку.

– Смотри, Пожиратель Халвы, – вскричал волшебниц. – Теперь не будет пощады вам обоим!

– Остановись! – раздался спокойный голос, и ошеломленный волшебник отступил на шаг.

Это сказал Чао. Робот уверенно встал между ним и Елочкой.

– Ты будешь иметь дело со мной, – добавил он.

– С тобой? С Месом, которого придумал Повелитель Чинар‑бека?! – угодливо проговорил Абдул‑Надул.

– Неправда! Я – Чао.

Комната, где произошел этот неожиданный разговор, мало‑помалу заполнилась любопытными.

– Сгинь! – приказал Мур‑Вей и замахнулся волшебной палочкой на Чао.

Мгновение… и исчез… только не Чао, а сам Мур‑Вей!

Впрочем, он тут же появился вновь, слегка смущенный своей неудачей.

– Я болен, да вдобавок еще и простужен, – объяснил он. – Возможно, оттого, что съел лишнюю порцию лекарства.

– Дело не в простуде…

– Ты забыл с кем разговариваешь! Я стал волшебником пять тысяч лет назад; если бы время имело надо мной власть, я выглядел бы таким… – Мур‑Вей повернулся, и его лицо, с мгновенно выросшей белой бородой, стало старым и морщинистым.

– Ты был когда‑то всемогущим волшебником, – гремел Чао, – то время ушло… Сейчас в тебе остались лишь кожа, да кости…

– Чем докажешь ты это, Железная Кукла? – возмутился волшебник.

– Повернись и посмотри на экран, с которого ты сейчас сошел.

Чао говорил так повелительно, что Мур‑Вей невольно повернулся. Робот воспользовался замешательством волшебника и осветил его сзади рентгеновыми лучами. Все увидели на экране слабые очертания одежды хозяина Чинар‑бека и отчетливый рисунок его скелета.

 

 

Абдул‑Надул помертвел от страха и потерял сознание. Почти все присутствовавшие отшатнулись, кое‑кто пустился в бегство. Сам Мур‑Вей долго рассматривал свое прозрачное отражение на экране. Темные мешки его легких замерли, а сердце – это видели все, кто нашел в себе достаточно самообладания и не отвернулся, – сжималось и разжималось все быстрее.

– Вот и все, что осталось в тебе, – с усмешкой сказал Чао. – Больше всего пустоты…

Мур‑Вей яростно набросился на Чао и схватил его за горло. Взгляд робота потемнел. Грудь его засверкала электрическими искрами. Волшебник закричал от боли и разжал пальцы. Невидимая сила электричества отбросила его в угол.

– Я могу убить тебя током, – сердито сказал Чао, – но если ты не боишься, давай соревноваться с тобой: покажи, что ты умеешь. Я жду!

 

4

 

Трудно сказать, как поступил бы Мур‑Вей, будь они один на один с Чао. Но присутствие посторонних задело самолюбие волшебника. Азарт борьбы охватил его, как в далекие годы молодости. «Соревноваться? – подумал он. – А почему бы и нет? Разве не приходилось мне раньше даже в присутствии самого халифа Гарун‑аль‑Рашида одерживать победы над сонмом джинов и магов?! А сейчас моим противником стало железное чучело, набитое проводами и механизмами… Пфу!..»

Вызов был принят.

Гордо посмотрев сверху вниз на Чао, Мур‑Вей царственно махнул рукой, и одна из стен дворца Великого Врачевателя отвалилась и неторопливо легла на землю, превратившись в бесконечную, песчаную долину с заснеженной горной цепью на горизонте.

Сложив ладони ковшом, волшебник поднес их ко рту и крикнул: «Эге‑ге‑ге‑е‑ей!» Затем, быстро комкая свой крик, как делают снежок из мягкого рыхлого снега, размахнулся и бросил его в сторону гор.

Почти минуту было тихо, потом издалека донеслись звуки, напоминавшие звон разбиваемого стекла, и примчалось могучее эхо: «Гге‑ге‑ге‑е‑е‑ей!». Поднялась буря, Великого Врачевателя, как пушинку, закрутило в вихре под самым потолком и швырнуло на шелковые подушки, где он и пришел в себя.

Лишь одному Чао удалось устоять на ногах. Сейчас же он включил маленький тумблер на правой стороне груди.

– Твой крик уже пойман и связан, – сказал он Мур‑Вею. – Я записал его на магнитную пленку и могу распоряжаться им по своему усмотрению.

– Ты объелся самомнением, Железный Истукан, как Великий Врачеватель объедается халвой, – разозлился волшебник. – Мой крик невозможно поймать…

– В таком случае возьми его, – сказал Чао, включил свой динамик на самую большую мощность – и из груди его загрохотал голос Мур‑Вея да с такой силой, что волшебник заткнул уши.

– Довольно, – взмолился он. – Я покажу тебе другое.

Шум стих. Мур‑Вей отдышался и глянул вверх: из‑за туч выскользнул золотистый солнечный луч. В руке волшебника блеснул меч, и он принялся рассекать им луч. На землю падали только куски.

– Грубая работа, – остановил его Чао и, подняв кусок луча, пропустил его через трехгранную стеклянную призму. – Смотри… Разве ты умеешь расщеплять солнечный луч вдоль?

Из призмы вышло семь тончайших полосок, всех цветов радуги!

Мур‑Вей начал терять терпение. Отчаянно жестикулируя, он принялся ругать робота, как только мог.

– Ты кончил? – спросил Чао. – Я заснял тебя на кинопленку, чтобы показать всем, как ты смешон в гневе. Смотри.

Он повернулся к экрану, открыл правый глаз, чуть‑чуть покрутил его, наводя на фокус, и все увидели на стене пляшущего человечка, в халате, размахивающего руками.

Абдул‑Надул не выдержал и засмеялся, сперва тонко и сдерживаясь, потом все громче, упал на спину и схватился за живот.

– Что ты нашел в этом смешного, Бочка Смеха и Пузырек Разума?! – вспылил Мур‑Вей и повернулся к Чао. – Смотри…

Он щелкнул пальцами, и Абдул‑Надул превратился в дохлого цыпленка, которого волшебник бросил в Чао. Робот ловко поймал его, облучил ультразвуком, отчего все перья посыпались на пол. Положив голого цыпленка на свою могучую ладонь, Чао включил тепловые лучи, в две секунды поджарил его и кинул обратно.

Мур‑Вей не сдавался. Превратив жареного цыпленка в железную горошину, он забросил ее наугад через левое плечо и хитро улыбнулся.

– Пока ты будешь искать ее, – сказал он, – я отдохну.

– Короткий же у тебя отдых, – ответил Чао и включил электромагнит, спрятанный у него в руке.

Горошина притянулась к электромагниту, и Чао с насмешливым видом подал ее волшебнику. Мур‑Вей топнул ногой, горошина упала на пол каплей воды. Чао направил на нее тонкий, как игла, луч света – и вода испарилась.

– Доигрались, – засмеялась Елочка. – Теперь от Великого Врачевателя ничего не осталось.

Мур‑Вей торопливо накрыл тюрбаном облачко пара и произнес заклинания.

– Что ты видишь здесь, Громыхающее Железо? – спросил он; отходя в сторону.

Чао лег на пол, вытянул из левого глаза окуляр микроскопа, посмотрел в него, достал крошечные инструменты и принялся что‑то ими делать.

– Долго ты будешь возиться? – обеспокоенно спросил Мур‑Вей и тоже лег рядом, пытаясь разгадать действия робота.

– Сейчас, – ответил Чао. – Одну минуту… Готово. Я снял с него чувяки, хоть он и брыкался…

– Кто брыкался? – спросила Елочка.

– Абдул‑Надул. Мур‑Вей сделал его меньше пылинки, но этим меня не возьмешь.

Волшебник зло хлопнул в ладоши, и все увидели Мудрейшего из Мудрых, целого и невредимого, но… без халата и босого! Трясясь от испуга, Великий Врачеватель упал на колени и обнял ноги волшебника.

– О Повелитель Чинар‑бека, – плача, просил он. – Позволь мне остаться твоим рабом. Есть испытания, которые не под силу даже мне.

– Ты смеешь прикасаться ко мне, Окно Трусости! – вспылил Мур‑Вей. – Станешь отныне червем…

– Превращения уже были, – прервал его Чао. – А в соревновании нечестно пользоваться одним приемом более трех раз. Покажи мне что‑нибудь новое, Повелитель Чинар‑бека.

Мур‑Вей отшвырнул от себя Абдул‑Надула и извлек из халата блюдечко и золотое яичко. Яичко покатилось по блюдечку, показывая города и страны.

– Хороший аппарат, – похвалил Чао, – но маленький. Показывать, так всем. Смотри…

На экране телевизора виды Урала и Сибири сменялись пейзажами Кавказа, Египта, Африки. Как завороженные, все смотрели на экран, и даже Мур‑Вей, один из самых любопытных волшебников на свете, увлекся, сел на ковер, точно приготовившись к длительному сеансу.

– Хватит, – сказал Чао, – это тебе не в кино.

Экран погас, но волшебник еще долго сидел в раздумье. Телевизор не был ему в новинку, но он не знал, что с помощью такой выдумки можно видеть многие земли и народы, а не только смотреть одни и те же спектакли и кинофильмы.

– Что же еще покажет Повелитель Чинар‑бека? – спросил Чао.

Мур‑Вей пошарил руками в широких карманах халата, о чем‑то вспомнил, обрадовался и извлек на свет старую, потрепанную шапчонку. Торопливо натянул ее на свою бритую голову и… исчез!

Чао весело засмеялся.

– Не выручит тебя и шапка‑невидимка, – сказал он. – Вот ты сейчас пошел вправо… влево… поднял руку… Хочешь убежать? Не пущу!

С неожиданной для всех ловкостью Чао стремительно прыгнул вперед, хватая руками воздух. Произошла короткая борьба, и все опять увидели волшебника, растрепанного и без шапки‑невидимки.

– Шапку‑невидимку я оставлю для дальнейшего исследования, а тюрбан можешь надеть, – милостиво разрешил Чао.

– Скажи, пожалуйста, – тяжело дыша, спросил Мур‑Вей, – как же ты мог увидеть то, что невидимо?

– Очень просто: от твоего тела исходит тепло, а у меня имеется аппарат, улавливающий это тепло и позволяющий мне как бы видеть тебя. Не так хорошо, как сейчас, но достаточно, чтобы поймать…

– Может быть, ты умеешь ловить и холод? – иронически спросил Мур‑Вей.

Ни слова не говоря, Чао налил себе в металлический карман немного воды из графина, подождал минуты две‑три и извлек… кусок голубоватого льда!

Пока волшебник пытался придумать что‑либо свое, Чао расставил ноги, развел в стороны свои пластмассовые руки для равновесия и повернул голову сперва вправо, затем влево, потом все быстрее и быстрее его голова стала вращаться, точно глобус на оси.

– Он сейчас закружится и упадет! – воскликнула Елочка.

Но Чао, как ни в чем не бывало, перестал вращать головой и коротко сказал:

– Теперь попробуй ты…

– Пожалуйста, – согласился волшебник и повернулся к Абдул‑Надулу: – А ну, Потухшее Пламя, иди сюда!

Великий Врачеватель, выпучив глаза, сделал два шага и замертво грохнулся на пол: страх лишил его сознания.

– Нечего пробовать на других, – недовольно крикнул Чао и осекся: Мур‑Вей произнес заклинания и поднялся в воздух.

Чао мгновенно нажал кнопку на левом плече, и: несколько маленьких реактивных двигателей, расположенных вокруг его пояса, подняли облако пыли, а сам Чао уже отделился от земли, и догонял волшебника.

Мур‑Вей ловко увернулся и принялся выписывать в воздухе замысловатые фигуры. Чао на этот раз не отставал от него, точно опытный летчик‑ас, севший на хвост самолета противника.

Когда воздушные пируэты ему надоели, Чао поднял левую руку, и ладонь ее вдруг превратилась в вогнутое серебристое зеркало. Собрав, точно в пригоршню, жаркие солнечные лучи, Чао направил острый жалящий пучок прямо на лысину волшебника…

Мур‑Вей взвизгнул от боли и неожиданности, беспомощно взмахнул руками и ринулся вниз. Чао засмеялся и принялся дуть на обожженное место.

– О аллах‑иль‑аллах! – запричитал волшебник. – Какая‑то муха укусила меня!

– Это не муха, – возразил Чао. – По моей просьбе солнце уделило тебе больше внимания, чем следовало. Если ты не веришь…

– Верю, верю, – замахал руками волшебник.

– Ну тогда отдохни и продолжим наше соревнование.

– Что еще ты умеешь, Величайший из Джинов, принявший железный облик? – спросил Мур‑Вей.

– Я не джин, а сложная машина, изобретенная человеком. Люди, а не волшебники наделили меня такой силой! Я умею считать быстрее всех, вести любую научную работу по заданию человека. Я вижу горы на Луне, облака на Венере и каналы на Марсе. Могу летать на другие планеты и помогать космонавтам; мне не страшны ни жара, ни холод, ни опасность. Я могу читать мысли людей, чтобы без промедления выполнять их поручения…

– Читаешь мысли?! – усомнился Мур‑Вей. – Этого не умеет никто!

– Я докажу… Ты сейчас думаешь: чем бы победить меня? Ковер‑самолет? Он уже такой ветхий, что не выдерживает собственного веса… Летающий сундук? Он расклеился, и в нем далеко не улетишь, даже маленький учебный самолет обгонит его… Сапоги‑скороходы? Они износились от частого употребления, и подошвы их едва держатся… Теперь тебе страшно оттого, что я разгадываю твои мысли… Ты думаешь…

Мур‑Вей замахал трясущимися руками, пытаясь остановить Чао, но робот не позволял прервать себя.

– Ты думаешь, – продолжал он, – известно ли мне, где хранятся чертежи профессора Чембарова? Вот они!

Вспыхнул яркий свет, и у всех, находившихся в Чинар‑беке, померкло сознание…

 

5

 

Если вы внимательно читаете мое повествование, то давно заметили, что я стремлюсь к возможно большей точности, описывая даже самые, казалось бы, невероятные приключения. Да и почему не быть точным, коли я люблю только сущую правду?

Немало хлопот мне стоило узнать, сколько времени прошло, пока герои нашей книги пришли в себя и осознали происшедшее. Теперь я могу сообщить вам, что неприятное их состояние между жизнью и смертью длилось ровно один час и сорок минут. Когда же Елочка, а затем Егор пришли в себя, было шесть часов тридцать минут утра по местному времени.

Внешне все выглядело так, точно никакой драмы в глубине земли, под корнями Чинар‑бека, не произошло. Но когда Егор увидел внизу, у подножия холма, Бен‑Али‑Баба, выбегающего на Столетнюю дорогу, он: понял, что пережитое ими происходило не во сне, а на самом деле.

Чуть поодаль стоял их вертолет «Снежинка», а за их спиной, раскинув руки, лежал Мур‑Вей.

Елочка подбежала к волшебнику и приподняла его голову.

– Он сильно ушибся, – сказала она.

– Все кончено, – тихо проговорил Мур‑Вей. – Нет больше Чинар‑бека и Волшебного Лабиринта, потому что я побежден.

– Куда вы дели нашего Чао? – спросил Егор.

– Я не смог тогда разобраться в чертежах и взмахнул волшебной палочкой… – объяснил Мур‑Вей. – И то, что было нарисовано, превратилось в Железную Куклу, погубившую меня… А теперь твой Чао просто вернулся в чертеж, и все. Не покидайте меня, дети, я больше не стану причинять вам зла… Отвезите меня туда, где мне помогут вернуть здоровье!

– Что нам делать с ним? – развел руками Егор.

– Только не оставлять без присмотра, – категорически заявила Елочка. – Он же болен!

– Но у меня, наверное, давно закончились каникулы, в школе достанется!

– Я останусь с ним, а ты лети домой.

– Тогда летим втроем. Мотор мощный, выдержит.

Сборы были не долги. Освободив в грузовой кабине место и устроив в ней подобие матраца, они перенесли Мур‑Вея в вертолет и заняли пилотские кресла.

 

Глава пятнадцатая. Дома!

 

 

1

 

Весь день летела маленькая «Снежинка», пересекая горы и моря, теплые южные озера и жаркую пустыню, скованные льдом реки и заснеженные колхозные поля.

Диспетчеры Аэрофлота радостно приветствовали маленьких путешественников и, узнав голос Егора, поздравляли его с победой.

От Ростова‑на‑Дону и до самого села Отрадное в Московской области они летели в густых облаках. Штурман Внуковского аэропорта помог Егору рассчитать правильный курс полета и вывел его вертолет почти к самому дому дедушки Осипа, куда они прилетели перед заходом солнца.

Егор покружил над домом, подлетел к окну и замигал яркими фарами. Дедушка открыл им форточку.

Посадив вертолет на середину комнаты, Егор выключил мотор, славно поработавший столько часов, и выбрался из кабины.

За ним, кряхтя, вылез Мур‑Вей и тут же произнес заклинания. Егор почувствовал головокружение, в глазах его потемнело, а когда неприятные ощущения прошли, он и Мур‑Вей стали большими. Теперь он увидел, что Мур‑Вей и дедушка Осип были одного роста.

– Гм… гм… – смутился Осип Алексеевич, увидев чужого человека.

– Дедушка, познакомься, – сказал Егор. – Это волшебник Мур‑Вей… А это – мой дедушка Осип.

Старики понравились друг другу и разговорились, как добрые приятели.

– Мой добрый дедушка Осип, было время, я очень любил детей, – рассказывал Мур‑Вей о своей жизни. Он так расстроился, что едва не заплакал. – Несчастный, – стонал он, – ну кому я нужен теперь, слабый, больной волшебник?.. Люди стали обходиться без меня и научились делать такое, что не под силу ни одному из чародеев! Горе мне, горе… Теперь и в сказках не будут рассказывать обо мне. И никто из самых знаменитых мудрецов и гадателей так и не может сказать, чем я болен…

– Ну, ничего, ничего, – успокаивал дедушка и вдруг взволнованно воскликнул: – А ведь, знаете, я, кажется, понял причину вашей болезни.

– Вы?! Говорите немедленно, я осыплю вас жемчужинами!

– Жемчуг мне не нужен, – отмахнулся Осип Алексеевич. – Слушайте… Раньше, когда человек многого не знал и не умел, вы были в славе и удивляли всех своими чудесами. Когда же человек создал науку и технику, ваше здоровье пошатнулось! Поняли? Вы же сами говорите, что человек научился многому такому, что не под силу даже вам, волшебникам… Ваше состязание с Чао тому пример. Вероятно, это профессиональная болезнь волшебников.

– Верно! – яростно блеснул глазами Мур‑Вей. – Я уничтожу науку и технику и верну свое здоровье! Я превращу в пыль всех ученых… Жаль, что раньше никто не рассказал мне, в чем дело!

– Да как же вы уничтожите науку и технику, если вы так ослабли, что уже больше чем наполовину утратили свои волшебные силы? – спросил дедушка.

– И это верно, – опечалился Мур‑Вей.

– Да и к чему это? Ведь есть иное средство…

– Не мучайте меня, – взмолился Мур‑Вей. – Что это за средство? Оно должно называться очень коротко…

– Знание! – ответил дедушка Осип. – Короче и не скажешь.

– Знание, – повторил волшебник. – Разве оно поможет?

– Я так понимаю, – продолжал развивать свою мысль дедушка Осип. – Теперь, когда наука и техника достигли высокого развитая, вам, волшебникам, просто невозможно без образования… Да, да! Поступайте в школу, затем в институт или в университет, и вы вновь станете здоровым, да еще и с образованием. Получите диплом и научитесь творить такие чудеса, какие вам раньше не снились! Будете проникать в тайны жизни и в глубины Земли. Работы вам хватит, да еще какой увлекательной. Можете стать и писателем…

– Нет, не смогу: сиди и пиши день и ночь. Терпения не хватит.

– Ну тогда актером.

– При моем возрасте? – обиделся Мур‑Вей. – Неудобно…

– А если врачом?

– Ни за что! – сердито произнес волшебник. – Двести лет я обращался к ним, и никто не придумал для меня лекарства. Даже словоедство не помогло…

– Наши врачи хорошие, настоящие. Но как хотите… Тогда – художником. Нравится?

– Нет. Всех рисуешь, а тебя – никто.

– Ученым?

– Это другое дело, но трудно очень…

– Б<