Сельджукиды – вассалы Хулагуидов.

Упадок государства вынуждал султанов Коньи все чаще обращаться за поддержкой к монгольским ханам, теряя последние остатки своей самостоятельности. Тем временем и в самой Монгольской империи произошли серьезные изменения. Брат великого хана Мункэ‑каана Хулагу, направленный им для окончательного завоевания Юго‑Западной Азии, покончил с существованием Аббасидского халифата, захватив Багдад ( 1258), и создал для себя и своих потомков особый улус. В него наряду с Ираном, землями Закавказья и Месопотамии вошла и Восточная Анатолия. Румский султанат, так же как и Грузинское царство, Трапезундская империя, Киликийская Армения и островное королевство Кипр стал вассалом нового улуса, правитель которого принял титул "ильхана". Складывание государства Хулагуидов означало установление более регулярного и жесткого контроля монголов над ситуацией в Малой Азии.

Первоначально сельджукская правящая верхушка рассчитывала сохранить самостоятельность во внутренних делах государства, поскольку внимание ильханов было отвлечено затянувшейся борьбой с Айюбидами за Сирию. Именно таковы были намерения Муинеддина Сулеймана Перване, бывшего фактическим правителем страны в 1261–1277 гг. Его утверждение в качестве первого министра связано с окончанием династийного спора между сыновьями Кейхюсрева II. Еще в 1254 г. младший из них – Алаеддин Кейкубад II (сын грузинской царевны) был отравлен во время поездки ко двору монгольского хана, а в 1257 г. спор между оставшимися братьями пытался решить Мункэ, разделив земли султаната между ними. В дальнейшем младший из {79} соправителей Рукнеддин Кылыч‑Арслан IV сумел заручиться поддержкой Хулагу, обвинив своего брата Иззеддина Кейкавуса II в антимонгольском заговоре, заключенном с туркменскими беями и египетским султаном Бейбарсом. Узнав о появлении в Малой Азии монгольского войска, Кейкавус II, чьей матерью была гречанка, бежал в Константинополь, а оттуда в Крым. Вместе с ним ушла часть его сторонников, расселившихся затем в Добрудже (и получивших название гагаузов).

Сам Муинеддин Перване, названный в одной из эпиграфических надписей "королем эмиров и везиров", а в грузинских летописях – "султаном", стремился возродить авторитет центральной власти и сохранить целостность государства. С этой целью он вел борьбу с непокорными туркменами и одновременно – путем широкой раздачи икта – пытался привлечь на свою сторону влиятельных эмиров и сановников. Последствия его политики отмечает Ибн Биби: Кылыч‑Арслан, следуя советам своего министра, "сделал большую часть своего государства владениями знати и простолюдинов и повелел выдать каждому законные свидетельства, грамоты султана и дивана". Этот же курс продолжал Перване после убийства Кылыч‑Арслана IV в ставке нового ильхана Абаги (1265) и объявления султаном малолетнего Гияседдина Кейхюсрева III (1265–1284). Несмотря на все усилия первого министра сохранить хорошие отношения с монголами, ему не удалось избежать конфликта с Хулагуидами. Причиной тому стало все более увеличившееся присутствие представителей ильхана в Малой Азии, которые более не ограничивались получением дани, а требовали новых земельных угодий, денежных подарков и все более активно вмешивались в дела государственного управления. В конечном итоге один из близких к Перване сановников установил связи с главным противником Хулагуидов – Бейбарсом, пригласив его занять престол Румского султаната. Экспедиция Бейбарса в Малую Азию успеха не имела. Войска Абаги жестоко расправились со всеми, кто подозревался в антимонгольских настроениях. Казнен был и Муинеддин Перване. С его гибелью окончился период относительного спокойствия в жизни султаната.

Нашествие Абаги привело к значительному уменьшению владений правителей Коньи: за ними были сохранены лишь земли к западу от р. Кызыл‑Ирмак. Кроме того, под влиянием чиновников ильхана был осуществлен ряд административных реформ, включавших утверждение некоторых собственно монгольских институтов. С этого времени Хулагуиды сами стали назначать везира в Румском султанате. В 1284 г. по приказу ильхана был убит Кейхюсрев III, а на его место возведен один из сыновей Иззеддина Кейкавуса II – Гияседдин Масуд (1284–1293, 1294–1300, 1302–1304). Сами даты его правления свидетельствуют о том, что ему пришлось вести упорную борьбу за престол в Конье против других претендентов, в том числе против своего племянника {80} Алаеддина Кейкубада III (ум. 1302). Основной силой, удерживавшей Масуда на султанском троне, были монгольские войска, вновь и вновь приходившие в Малую Азию, сея смерть и разрушения.

Стремясь справиться с нараставшей силой сопротивления, ильхан Кейхату осуществил давно уже вынашиваемое разделение султанских владений, а вместе с ними и всех государственных учреждений, на две части. Эта акция вызвала рост соперничества, споров и беспорядков. Самостоятельность сельджукских султанов стала простой фикцией, а процесс распада государства на множество самостоятельных княжеств – бейликов и эмиратов еще более ускорился. Со смертью Масуда сельджукская династия фактически перестала существовать, власть в Конье окончательно перешла в руки монгольских наместников.

* * *

Сельджукский период составляет начальный этап турецкой истории. Отсюда берет начало процесс этногенеза турок. Тогда же впервые проявились и многие отличительные черты социально‑экономической, политической и духовной жизни турецкого народа.

Важнейший результат этого периода заключается в складывании нового социума. Сельджукское общество во многом типично для Средневековья – времени гигантского расширения поля исторического действия, столкновений и объединений в единых политических рамках общественных коллективов, различавшихся не только по языку, вере и обычаям, но и по принципам экономического и социального бытия.

В данном случае волны тюркской колонизации Малой Азии привели к соединению в пределах державы малоазийских Сельджукидов кочевников‑скотоводов и оседлых земледельцев, членов цивилизованного (средиземноморского) общества и варваров‑степняков, едва вышедших из стадии военной демократии, христиан, мусульман и язычников, представителей различных тюркоязычных этносов, греков, армян, курдов, персов и арабов. Если взять за основу показатели социально‑экономической и политической жизни, то можно констатировать, что столь гетерогенное общество оказалось весьма динамичным, по крайней мере с точки зрения усвоения пришлыми номадами достижений как византийского мира, так и ближневосточного (арабо‑иранского). По‑видимому, столкновение различных традиций общественного и культурного бытия привело к их взаимному ослаблению и определенной открытости сельджукского общества.

С феноменом социальной и культурной открытости связано и то обстоятельство, что сельджукское общество оказалось в состоянии воспроизвести не только черты традиционной восточной деспотии, но и феодальные порядки в их средиземноморской специфике. Характер {81} общественных отношений в Румском султанате до сих пор является предметом научных споров. Часть исследователей, в том числе многие турецкие историки, рассматривают их как выражение формационных порядков, связанных с азиатским способом производства. Другие, в том числе и авторы данной работы, склонны видеть в них одну из модификаций восточного феодализма, отличительной чертой которого является гипертрофированная роль государства.

Для сельджукского общества было характерно сосуществование двух систем земельной собственности, отражавших различное отношение к земле в кочевой и оседлой среде. Одной из них было присуще господство государственных форм собственности на землю как на территорию с подвластным населением ; ее историки считают типичной для азиатского способа производства. В основе другой лежала собственность отдельных лиц на землю как условие производства ; эта система могла воспроизвести феодальные порядки. Таким образом, поземельные отношения развивались в виде двух параллельных процессов: на основе складывания системы условных пожалований с правом сбора налога и путем экспроприации владельческих прав крестьян на землю и превращения их в арендаторов‑издольщиков. Соотношение этих систем на отдельных этапах сельджукской истории менялось.

Начало XIII в. было отмечено усилением значения государственной собственности. В общественно‑политической жизни эта тенденция связана с созданием централизованного государства с деспотической властью правителя. В середине XIII в. стала возрастать роль уклада, базировавшегося на крупной частной собственности, когда условные пожалования постепенно превращались в безусловные, а землевладельца‑налогосборщика вытеснял феодал, более заинтересованный в хозяйственной эксплуатации земли. В политической жизни общества усилились центробежные тенденции, власть центрального правительства заметно ослабела. Дальнейшее развитие отмеченной тенденции было прервано новым вторжением тюркских кочевников и монгольским нашествием.

Сельджукскому обществу было присуще преобладание государственных форм феодализма, при приоритете цивилизационных функций государства. Это объясняется устойчивым сосуществованием центров земледельческой цивилизации с обширной варварской периферией в лице кочевников‑скотоводов.

В общественно‑политической и культурной жизни нового социума утвердилось преобладающее влияние ислама. Его распространению правящие круги султаната уделяли особое внимание, видя в мусульманском населении важнейшую опору своей власти. Через мусульманское духовенство и религиозно‑культурные институты ислама обеспечивалось широкое восприятие традиций и достижений {82} ближневосточного (арабо‑иранского) общества. В каком‑то смысле приоритет, отдаваемый властями кораническим нормам, ограничивал возможности контактов с немусульманским миром, в частности со средневековой Европой. Однако нельзя не заметить, что пропаганда и утверждение ислама как в низах, так и верхах сельджукского общества осуществлялись при посредстве неортодоксальных, иногда просто "еретических" сект и братств. Поэтому сохранялись весьма широкие возможности для самых разных интерпретаций основ взаимоотношений мусульман и христиан. {83}

Период бейликов (конец XIII – первая половина XV в.)  

Глава 7