О том, что мешает нам быть с Богом

 

Тема нашей с вами сегодняшней беседы будет такова: что мешает каждому из нас быть с Богом. С одной стороны, мы знаем, что цель христианской жизни и сущность спасения заключаются в том, чтобы человек обрел Бога на путях своей земной жизни – обрел способность пребывать с Богом, с тем, чтобы это пребывание с Богом стало его уделом в вечности. Однако очень часто бывает так, что человек не может до конца осознать, что такое вечные взаимоотношения души и Бога. Действие, присутствие Бога в своей жизни, конечно, каждый христианин переживал и время от времени переживает. В эти моменты мы ощущаем, что наше сердце, до того холодное, сухое, пустое, вдруг наполнилось радостью, любовью, в нем воцарились мир и тишина; нас оставили мучившие до того страсти и не беспокоят те скорби и невзгоды, которые лишали прежде состояния внутреннего равновесия. Это есть то, что мы называем словами «чувствовать благодать Божию» или же «быть в благодати». Но вместе с тем, все это переживая, мы не всегда задумываемся о Том, Кто это состояние дает.

Как бывает, что и все прочие блага мы от Бога принимаем и при этом порой о Нем очень мало помышляем, так же бывает, как ни странно, и в тех случаях, когда Господь дает нам непосредственно дары Своей благодати. Мы умудряемся принять эти дары, умудряемся ощутить то благо, которое в этих дарах для нас заключено и при этом каким‑то горьким образом избегаем личного отношения и личной благодарности к Богу. Так мы уподобляемся людям, о которых постоянно читаем в Евангелии, о которых слышим в проповедях, – людям, которые ходили за Христом, которых Он исцелял, которым Он благотворил и которые тем не менее этих личных отношений с Ним обрести так и не смогли, потому что, если бы они имели личное отношение, то не могли бы потом кричать: распни Его[1], не оказались бы ни в коем случае частью той толпы, которая, беснуясь, требовала смерти для Благодетеля всего человеческого рода.

Необходимо постоянно иметь центром своей христианской жизни стремление к тому, чтобы быть с Богом, к тому, чтобы наша душа Бога искала. Вы, наверное, хотя бы раз слышали за богослужением[2] такой умилительный прокимен: «Не отврати лица Твоего от отрока Твоего, яко скорблю, скоро услыши мя…» и далее. В одном из стихов, который следует за этим прокимном, говорится: «Взыщите Бога, и жива будет душа ваша», то есть все остальное вторично, а самое главное – это взыскать Бога. И именно это дает душе человека жизнь.

Часто бывает так, что мы вроде и понимаем, что необходимо для того, чтобы взыскать Бога, – бороться со своими грехами, со своими страстями, вести ту жизнь, которую принято называть благочестивой и которая предполагает, что мы ходим в храм, соблюдаем посты, регулярно приступаем к таинствам Исповеди и Причастия, молимся дома, стараемся хранить мир с нашими ближними… И мы все делаем, делаем, а душа остается пустой и холодной, поскольку мы прилагаем усилия, в какой‑то момент забывая, ради чего все это. И эта неправильность время от времени обличается, например, так: готовимся мы приступить к таинствам Исповеди и Причастия, а кто‑то или что‑то нам мешает. И вот рождается в нашем сердце досада, раздражение: мы виним того человека, который нам помешал. А почему? – А потому, что мы начинаем воспринимать свою по преимуществу внешнюю «благочестивую деятельность» как некое самодостаточное действие.

А нас на самом деле спасают не исповедь и не Причастие, а то, что в нашем сердце. Потеряли мы мир из благих каких‑то побуждений – и потеряли в этот момент Бога. Осудили кого‑то, кто, с нашей точки зрения, мешает спасаться нам или кому‑то другому, – и опять потеряли в это мгновение Бога; то есть все время нужно помышлять: а как бы Господь оценил то, что сейчас я делаю, как Господь относится к тому, что я сейчас переживаю? Это очень трудно – постоянно об этом помнить, и тем не менее надо знать, что важнее этого помышления, пожалуй, нет ничего, потому что, когда мы сами оцениваем ту или иную ситуацию, мы очень часто ошибаемся. Свое отношение понять нетрудно, но вот понять, правильно ли оно – очень и очень сложно. Когда же мы задаем вопрос: «А Ты, Господи, чего сейчас от меня хочешь? Ты, Господи, почему меня в такое положение ставишь, с какой целью?» – как правило, Господь нам на этот вопрос дает ответ, потому что Он желает, чтобы мы этого ответа искали, и, раз ищем, его нам всегда так или иначе подает – либо каким‑то прямым, непосредственным образом, так что наше сердце понимает, в чем смысл данных обстоятельств, либо же как‑то впоследствии, из других обстоятельств своей жизни мы ответ на этот вопрос получаем.

Безусловно, мешают нам быть с Богом прежде всего наши грехи и страсти – все наши страсти вообще и все наши грехи вообще, но тем не менее в первую очередь те грехи и те страсти, которые в каком‑то определенном виде свойственны не просто всем людям, а именно нам. И опять‑таки здесь требуется внимание к своей внутренней, сердечной жизни, то внимание, лишь при наличии которого можно понять, что конкретно меня лишает состояния душевного мира, что заставляет меня злиться, раздражаться, что заставляет тосковать, что заставляет унывать.

Наверняка каждому знакома такая ситуация: мы встаем для того, чтобы выполнить свое домашнее молитвенное правило, или приходим в храм, и возникает огромное количество мыслей и образов, вспоминаются какие‑то ситуации, имевшие место в нашей жизни, вспоминаются какие‑то люди – и вот наш ум начинает всем этим увлекаться, и вместе с тем всем этим занимается и увлекается наше сердце. Это и есть один из самых простых ответов на вопрос, что мешает нам быть с Богом. Именно то, что мы в это время вспоминаем, то, чем мы в это время занимаемся, – оно нам мешает быть с Богом. Мешает потому, что на данный момент это «что‑то» для нас дороже, чем Бог; мы можем говорить, что это, безусловно, не так, что никого и ничего в жизни для нас дороже Бога быть не может, но факт остается фактом. Если в тот момент, когда мы призываемся и сами себя призываем к молитве, то есть к общению с Богом, что‑то вытесняет из нашего сердца желание с Ним общаться, – значит, это «что‑то» на данный момент нас занимает больше, чем Господь. И это тоже очень важно понимать.

На самом деле молитва, как самое совершенное средство общения человека с Богом, является и неким совершенным показателем – показателем того, в какой духовной мере мы пребываем, потому что если бы мы в своей повседневной жизни не отдавали столько сил, столько внимания, столько сердечного участия той суете, которая во время молитвы в нашем сознании и в сердце всплывает, то, безусловно, мы могли бы ото всего упраздняться, как говорит Псалмопевец[3], могли бы стоять пред Богом и только лишь к Нему обращаться, только лишь о Нем в это время помышлять. А если это не так, то, значит, в нашей жизни есть какие‑то вещи, которые постоянно питают наши страсти, которыми эти страсти живут и за счет которых в нас укрепляются и благоденствуют. Поэтому совершенно очевидно: все то, что нас занимает, препятствуя общению с Богом, должно сметаться с нашего пути, как стоящая между нами и Богом преграда. Но сметаться оно может только лишь решимостью нашего сердца, только лишь повседневным трудом и в то же время молитвой. Поэтому если человек, отстраняясь от того, что ему мешает молиться, раз за разом понуждает свое сердце отвращаться от суеты, которая в это время сердце наполняет, и возвращаться мыслью к Богу, то постепенно ум и сердце его к Богу прилепляются.

В духовной жизни есть закономерность, не зная которой, человек может думать, что трудится бесплодно. Она состоит в том, что чем чаще ум и сердце человека к Богу обращаются, тем скорее в них водворяется к Богу любовь, потому что прекраснее и совершеннее Бога ничего нет – ни на земле, ни на Небе, и постепенно наше неразумное сердце и наш затемненный страстями ум все‑таки, различив эту красоту и это Божественное великолепие, начинают к ним прилепляться, начинают их искать, начинают по ним тосковать. А когда появляется в сердце человеческом чувство тоски по Богу, то эта тоска лучше, чем что бы то ни было, помогает отрешаться от всего прочего, что казалось в жизни более важным и ценным, чем Господь.

Ну и, безусловно, задаваясь вопросом, что мешает быть с Богом лично нам, мы должны иметь в виду следующее. В действительности ответ, что причиной этого являются наши грехи и страсти, верный, но очень общий, потому что никогда не было и никогда не будет на земле человека, у которого не было бы никаких грехов и у которого начисто умерли бы все страсти и никогда бы не возрождались. Но нельзя сказать между тем, что все люди не пребывают с Богом. Мы знаем достаточно много святых, в которых проявлялось каким‑то образом человеческое несовершенство и которые в этом человеческом несовершенстве порой погрешали. Погрешали по незнанию, по неведению, порой по ложной ревности – и вместе с тем они жили с Богом. Порою мы читаем жития даже каких‑то великих грешников, которые, едва‑едва отстав от своих грехов и к Богу с покаянием обратившись, опять‑таки этот союз и это единение с Богом обретали. И вместе с тем видим огромное количество людей, которые, не имея каких‑то тяжких, каких‑то страшных грехов, живут без ощущения Бога и не знают, что такое быть с Богом.

Почему так? Мне кажется, что ключевым моментом здесь являются не столько грехи, не столько страсти, сколько человеческая воля. Ведь на самом деле главный и единственный грех – это поступать против воли Божией. И здесь бывает по‑разному. Бывает так, что человек, ослепленный какой‑то страстью, согрешает, презрев заповедь Господню и поступив по своей воле, а потом кается и к Богу возвращается. А бывает иначе. Бывает так, что человек решается жить, противясь воле Божией. Как это происходит?

Я часто об этом сам думаю и часто об этом говорю. Каждый человек, пришедший в храм, рано или поздно переживает определенный кризис. Мы видим, как Господь постепенно нас в жизни христианской ведет и столь же постепенно подвергает испытаниям. Он показывает нам в нас самих – в нашем сердце и в нашей жизни – то, что нам на данный момент дороже, чем Он; то, от чего надо отказаться, чтобы можно было дальше за Ним идти. И вот бывает так, что наступает в жизни человека момент, когда он вроде бы и понимает, что надо от чего‑то отказаться, для того чтобы с Богом быть, но вот именно от этого, именно в этот момент отказаться не может, причем это не обязательно какая‑то страсть, удовлетворение которой приносит удовольствие, – это могут быть самые разные вещи: это может быть ревность, это может быть обида, это может быть чувство уныния, это может быть ощущение, которым мы часто страдаем, – ощущение, что никто тебя сейчас не понимает и вообще нет на свете человека, который мог бы тебя понять. Есть масса таких вещей, ради которых на самом‑то деле человек отказывается от Бога, что становится каким‑то глухим барьером между ним и Богом. И пока не преодолеешь его, никогда вновь не вернется чувство мира с Богом, никогда вновь не вернется то чувство радости, которое испытывал вначале. И если человек не потрудится, если человек не прыгнет в данном случае, что называется, выше своей головы – конечно, с помощью благодати Божией, – то постепенно его христианская жизнь угаснет. Она станет формальной, она станет холодной, и, в сущности, от его жизни во Христе останется только лишь внешняя оболочка, внутри которой может быть много такого, что с христианством совершенно не согласно и даже прямо ему противно и враждебно.

Поэтому задумайтесь, посмотрите: есть ли в вашей жизни такое препятствие, которое мешает за Богом идти? И может быть, не одно препятствие, а даже многие препятствия. Поймите, что вопрос преодоления этих препятствий на самом деле вопрос жизни и смерти. Да, человек порой бывает очень немощен. Господь принимает его со всеми этими немощами, когда видит, что человек к Нему устремился и идет. Бывает так, что на исповедь приходит злодей, который в буквальном смысле слова обагрил свои руки кровью. И Господь улавливает это встречное движение и человека к Себе призывает, чтобы тот предстал пред Ним в покаянии, в устремлении к Нему. А бывает так, что человек имеет возможность долгое время жить в Церкви и в какой‑то момент, остановившись, начинает движение от Бога – вроде бы и храм посещая, и исповедуясь, и причащаясь, и молясь. И в какой‑то момент он оказывается от Бога дальше, чем тот самый злодей, о котором я сказал.

Это на самом деле вещь очень страшная, и очень скорбная, и очень важная для понимания, потому что кризис, который переживаем мы, спотыкаясь о себя самих и что‑то предпочитая Богу, – это тот кризис, который так или иначе, однократно или многократно, каждый верующий человек переживает. И важно, чтобы он именно переживался, а не продлялся на все время нашей дальнейшей церковной и просто земной жизни.

 

Вопросы после беседы

 

– Если во время молитвенного правила одолевают мысли, что делать: прекратить молитву или предпринять что‑то другое, чтобы мысли пришли в покой?

– О чем мы чаще всего думаем во время молитвы? Это ведь обычно не какие‑то абстрактные вещи, а то, что происходит с нами в жизни. Это наши дела, это наши знакомые, это наша работа, это различные заботы, которыми мы отягощены. И совершенно очевидно, что если во время молитвы это до такой степени нами владеет, – значит, это владеет нами и в другое время, владеет настолько, что мы ради этого забываем о Боге. Мне кажется, что самый главный способ, как с этим справиться, заключается в том, чтобы в то время, когда мы этими делами занимаемся непосредственно, стараться вырывать себя из всецелой погруженности в них, напоминая себе, что все находится в руках Божиих. Тогда во время молитвы мы тем более сможем себе сказать: зачем я сейчас об этом думаю и об этом забочусь? И спокойно тогда можно будет молиться дальше. И мы должны верить, что раз от Господа все зависит, то Он ради нашего временного, по крайней мере, оставления этих попечений и забот Сам обо всем позаботится. Вот эта вера нам помогает во время молитвы обо всем забывать.

– Я читала, что есть три вещи, в которых заключается наше спасение: радоваться о Боге, непрестанно молиться и за все благодарить Бога[4]. Как правильно радоваться о Боге, в чем эта радость должна выражаться?

– Для того чтобы радоваться о Боге, недостаточно произносить те или иные слова. Радость – это чувство. Оно либо рождается, либо не рождается в нашем сердце. Но вместе с тем все рождающееся в нашем сердце неразрывно связано с тем, в чем мы поучаемся, как говорили святые отцы, умом. Если мы все время думаем о том, как все в нашей жизни плохо и несправедливо, то, конечно, этой радости в нашем сердце быть не может. Если же мы, напротив, вспоминаем, сколько в нашей жизни было моментов, когда мы могли пропасть, погибнуть физически или душевно, когда мы могли в своей жизни заблудиться и никогда не обратиться к Богу, но через все это Господь нас, как через какую‑то страшную пустыню, взяв за руку, провел и привел к Себе, в нашем сердце действительно рождается радость о Боге. Сначала чувство благодарности Богу и, может быть, даже удивления, насколько Господь милостив, насколько Он нас любит, а эта благодарность и это удивление не могут не привести к радости.

– Батюшка, правильно ли я поняла, что охлаждение веры происходит, если человек не хочет отказаться от чего‑то, отказа от чего ожидает от него Господь – понимает, но не хочет…

– Оно именно от этого и рождается, потому что с этого момента, по большому счету, вся духовная жизнь человека упирается в некий тупик. И его никак не преодолеть, пока он понимает причину охлаждения, но не устраняет ее. Хотя здесь возможно двоякое решение. Человек может перед этим тупиком упасть на колени и плакать до тех пор, пока Господь не даст ему силы отказаться от того, что встало на пути, а может, обманывая себя, пытаться жить, как‑то это обходя и делая вид, что этого нет. И, к сожалению, очень часто бывает так, что человек выбирает второй путь. Вернее, не сразу выбирает: он просто пытается найти какой‑то компромисс со своей совестью. Проходит какое‑то время, и человек даже перестает помнить, что он действительно находится в тупике, что действительно Господь от него что‑то ждет, а он этого «чего‑то» не делает. И пока человек из этого тупика не вышел, его духовная жизнь будет не жизнью, а жалким в духовном смысле существованием.

– А как понять, что от тебя хочет Бог? Что это не твои представления, а Божие веление?..

– Дело в том, что ответу на этот вопрос целиком посвящен весь Новый Завет. И, наверное, бывает очень мало ситуаций, когда мы, вспомнив, о чем говорит Господь в Евангелии, о чем говорят апостолы в своих Посланиях, действительно не можем понять, чего Господь от нас хочет. Бывают ситуации какие‑то житейские, когда нужно решить, как поступить – так поступить или иначе. И нередко у нас нет определенного ответа, потому что мы начинаем искать ответ в плоскости житейской: вот это лучше или это? Отталкиваясь от этого рассуждения, мы уже встаем на путь ошибочный. Если же человек действительно не выгоды в первую очередь ищет, а угодного Богу, то в девяноста девяти случаях из ста ему даст ответ на его вопрос та или иная евангельская заповедь. Если даже он в этом случае что‑то неправильно поймет и что‑то неправильно сделает, но в основе будет желание поступить по воле Божией, Господь его не осудит, потому что это будет уже несовершенство человеческого разума, а не сознательное противление, не упорство его воли. Неосознанное не может человеку вменяться так, как то, что он творит в полном сознании. Другое дело, что очень часто бывают такие ситуации: вот мы задумались, получили ответ, совершенно определенный, от собственной совести. А дальше начинается внутренний торг: ну, может быть, того‑то не делать, вот есть такие‑то обстоятельства… Если человек начинает углубляться в эту «торговлю», то спустя какое‑то время полностью теряет ту ясность, которую Господь ему дал вначале. Жизнь как бы подергивается какой‑то туманной завесой, за которой трудно уже что‑то разглядеть.

– Эта «торговля» в основном в материальной плоскости происходит?

– Необязательно, это могут быть совершенно разные вещи, и порой вещи ничуть вроде бы не привлекательные. Понятно, допустим, когда человек спотыкается об искушение богатством. Это, пожалуй, один из самых примитивных примеров: человек, одержимый жаждой обогащения, перестает регулярно ходить в храм, перестает молиться, а в своих рабочих делах идет на сделки с совестью. Здесь очень просто рассмотреть то, обо что человек споткнулся и что его от христианской жизни увело.

А бывают совсем другие случаи. Бывает так, что человек, например, на кого‑то обиделся и не может простить. Совесть подсказывает ему: ты должен простить, потому что все Евангелие говорит о необходимости прощать. А человек упорствует: «А я не могу простить». Или соглашается: «Я могу простить, я прощаю», но при этом лжет самому себе, потому что его сердце не прощает. И пока человек не простит, дальше он за Христом пойти не сможет. Он будет все что угодно делать, но без креста, а шествие без креста за Христом не признается Самим Богом, Господь об этом в Евангелии говорит, потому что в конечном счете мы выбираем тогда даже не что‑то, что предпочитаем Богу, а выбираем самих себя, себя со своими желаниями, со своими немощами – такое, как оно есть, собственное «я».

– А что такое «шествие без креста»?

Господь же говорит в Евангелии, что, кто не берет креста своего и следует за Ним, тот не достоин Его[5]. Он не говорит о том, что Его недостоин только тот, кто не идет за Ним, – Он говорит, что Его недостоин и тот, кто идет, но без креста. Крест – это борьба с собой, крест – это преодоление себя. А есть «христианство без креста»: человек посещает храм, молится, исполняет какие‑то внешние предписания, но при этом борьба с самим собой, со своим ветхим человеком отсутствует. Понимаете, вот человек порой говорит: «Я не совершаю блудных грехов, я не краду, не убиваю, не делаю того‑то и живу, в общем‑то, как должно». Но в этот момент понимаешь, что если бы этот самый человек, испытал искушение украсть и была бы реальная ситуация, позволяющая ему это сделать и не попасться, то он бы украл. И, как правило, слова: «я не краду и не живу в блуде» – говорит человек, которого искушает какая‑то другая страсть: страсть осуждения, страсть уныния, страсть зависти, страсть ревности… И вот их он «спрятал» куда‑то, а все остальные, отсутствующие, перечисляет.

– Скажите пожалуйста, что такое «окамененное нечувствие», от которого мы просим Бога нас избавить, и отчего оно бывает?

Окамененное нечувствие – это такое состояние нашего сердца, при котором оно становится глухим и слепым по отношению ко всему, что относится к области духовной, и даже не только к области духовной, но и к обычным человеческим проявлениям. Нам свойственно испытывать радость, скорбь, нам свойственно огорчаться, но бывает такое состояние, когда все эти чувства в нас притуплены. И сильнее всего мы это ощущаем, когда, согрешая, не обретаем в себе чувства покаяния, когда, вставая на молитву, чувствуем, что слова молитвы совершенно не трогают наше сердце. Это состояние того самого нечувствия, о котором мы говорим. Окамененное – это некая крайняя степень нечувствия, когда перед человеком лежит его мертвый друг, а он, глядя на него, не испытывает никаких чувств.

И такое бывает порой с человеком. Но всегда ли это является следствием греховной жизни? Нет, не всегда. Можно сказать, что греховная жизнь естественным образом приводит к этому состоянию, потому что каждый раз, когда человек попирает свою совесть, она становится все менее чувствительной и душа человека все более грубеет.

Но бывает и так, что Господь просто попускает человеку такое состояние нечувствия пережить. Почему? – Потому, что когда мы находимся под действием благодати, которая, наоборот, сообщает некую особую чувствительность нашей душе, тогда это не мы трудимся, а благодать Божия трудится за нас. И естественно, что мы в этом состоянии очень остро чувствуем опасность любого искушения, опасность любого греха, мы испытываем те утешения, которые нам посылает Господь, и они нас поддерживают и укрепляют и опять‑таки заставляют с грехами бороться, потому что мы понимаем, что иначе всего этого лишимся. Но, когда Господь дает нам переживать состояние нечувствия, остается только лишь наша воля, которая склоняется либо к одному, либо к другому. В данном случае наши действия совершенно бескорыстны, потому что в этом состоянии нечувствия мы делаем совершенно свободный выбор. Мы не чувствуем никакого утешения и даже не надеемся на него, не ожидаем его – мы просто либо сознательно поступаем хорошо, либо поступаем плохо.

Поэтому у всех святых отцов говорится о том, что время нечувствия, которое нам Господь именно попускает, а не которое мы своей греховной жизнью сами в себе созидаем, бывает для нас либо временем невыдержанных испытаний и падений, либо временем получения венцов за то, что мы эти испытания с честью перенесли и пережили.