Революционный комитет на Пуэрта дель Соль

 

Парадоксом конца дня этого 14 апреля было то, что самым ре­шительным человеком в республи­канском лагере, пожелавшим под­нять плод, готовый упасть от ма­лейшего толчка, оказался новоис­печенный республиканец, ультра­консерватор Мигель Маура. Около восьми часов вечера он, встре­ченный бурными приветствиями толпы, появился вместе с Ларго Кабальеро перед порталом Глав­ного управления (безопасности), где стоял вооруженный отряд гражданской гвардии ( Benemerita ) *.

Обратившись к наемникам, оде­тым в их обычную зеленую уни­форму, с черными лакированными треуголками на головах, Маура произнес своим певучим голосом:

— Господа, пропустите прави­тельство республики.

В ответ гражданские гвардейцы расступились в два ряда и, взяв на караул, почтительно приветствова­ли обоих лидеров, а те, взбежав по монументальной лестнице, напра­вились прямо в кабинет министра и тут же им завладели.

По двое или один за другим к ним в конце концов присоедини­лись остальные члены Револю­ционного комитета, и, когда про­било девять часов, трехцветное знамя было водружено на фасаде здания.

Алькала Самора, воспользовав­шись ретрансляционной станцией, установленной в парадном зале министерства, обратился от имени Революционного комитета к ис­панскому народу по мадридскому радио. Он объявил, что республика провозглашена «без малейших бес­порядков» и Временное правитель­ство готово приступить к исполне­нию обязанностей.

Вслед за тем члены Революцион­но-политического комитета приня­лись за работу. За несколько часов они лихорадочно составили ряд де­кретов, ознаменовавших рождение Второй республики.

Первый же декрет объявил дона Нисето Алькала Самору председа­телем «Временного правительства республики».

_______

* Гражданская гвардия (испанская жан­дармерия) была создана в 1844 году для борьбы против бандитизма, распространив­шегося во время карлистских войн. Граж­данские гвардейцы служили в далеких от их родных мест районах, общение с населением было им запрещено, они проявляли край­нюю жестокость при подавлении народных выступлений. — Прим. ред.

28

В преамбуле можно прочесть, что власть была взята «без перего­воров и сопротивления»; что «на­род сам привел (это правитель­ство) к власти»; «что он и является источником всякой власти». И что функции главы государства будет отныне выполнять председатель Временного правительства.

Следующие декреты предусма­тривали распределение (времен­ное) министерских портфелей и ор­ганизацию переходного периода, в течение которого должна быть принята новая конституция.

Самым важным бесспорно яв­лялся декрет, известный под двой­ным названием: «Юридический статут Правительства» и «Основ­ная хартия прав гражданина».

Она представляла собой изло­женные в шести пунктах принципы, выражавшие волю покончить с «преступлениями и произволом» павшего режима, «уважать свободу верований и культа», «свободу лич­ности», «гарантировать частную собственность... [которая] может стать объектом экспроприации лишь во имя общественной пользы и с соответствующим возмеще­нием», а также «защищать наро­ждающуюся Республику от тех, кто, цепляясь за свои вековые при­вилегии... мог бы помешать ее консолидации».

Прежде чем разойтись в час но­чи — наступила среда 15 апреля, Временное правительство издало декрет о «широкой амнистии для всех преступлений в политической и социальной области и в области печати», объявило 14 апреля днем испанского национального празд­ника и, чтобы не откладывать на год ознаменование этой даты, ре­шило наступившую среду сделать праздничным днем.

Падение монархии вызвало по всей Испании небывалые проявле­ния мирной радости, столь редкие в ее бурной истории... На этом схо­дятся все серьезные исследователи независимо от их политических взглядов. Хоакин Аррарас, автор объемистой «Истории Второй ис­панской республики», которого трудно заподозрить в симпатиях к республиканцам, писал об этих ве­сенних днях: «Взрыв страстей, вы­званный бурей радости и безумия, бушевал в Мадриде...» Но Мадрид в данном случае был зеркалом всей Испании. Из конца в конец по­луострова заголовки газет слави­ли пришествие нового, «чистого и незапятнанного» режима. Одним лишь своим присутствием, мас­совым, спокойным и радостным, решительным и неустанным, в нер­вных центрах крупных городов страны живые силы нации вымели вон королевскую власть, приняв участие в обычных муниципальных выборах.

Некоторые историки не коле­блясь называют «чудом» эту рево­люцию, без единого выстрела со­гнавшую короля с его трона. «Чу­деса» существуют лишь для тех, кто верит в небесные силы. На про­тяжении всей истории события, бездумно называемые «чудом», при ближайшем рассмотрении оказы­ваются результатом, завершением долговременных кризисов. Непред­видимый фактор разрешает эти кризисы, увлекая нации и народы на завоевание будущего.

Если отвлечься от их внезап­ности, «чудеса» являются лишь кульминацией процессов, более или менее скрытых в экономиче­ской, политической, социальной и даже военной ткани страны, где они неожиданно возникают. Иные исследователи, пользуясь термино­логией генетики, сравнивают их с мутациями.

Таков был случай Испании в 1931 году, когда, по выражению одного испанского политического деятеля, «королевская власть усту­пила дорогу реальности». В конеч­ном счете монархия Бурбонов дол­жна была уже дышать на ладан, чтобы в два дня, без всякого крово­пролития родилась Вторая респу­блика. Эти два дня были, в сущно­сти, развязкой долгого кризиса.

 

Суровое испытание

 

Временное правительство, соз­данное в беспокойную ночь 14 ап­реля, отливало, как можно заме­тить, бледно-розовым цветом. Ан­тиклерикальные тенденции девяти из одиннадцати его членов были его доминирующей чертой. Что же касается его основной ориентации, то, судя по первым публичным вы­ражениям его позиции, в ней не бы­ло ничего особенно передового. Да и как могло быть иначе, если вспомнить, что трое социалистов оказались в окружении группы, со­стоящей из двух ярых консервато­ров (Алькала Самора и Маура), ра­дикал-социалистов, одного радика­ла дельца, левых республиканцев и автономистов, то есть в окружении политических деятелей, которые и думать не думали об изменении со­циального порядка.

Принимая во внимание экономи­ческую, социальную и культурную отсталость Испании по сравнению с крупными западноевропейскими державами, ее соседями, в лучшем случае можно было предположить, что Временное правительство, ос­вободив страну от политического анахронизма, поведет ее по пути буржуазно-демократической рево­люции, развитие которой блокиро­вала монархия Бурбонов. Одним словом, что оно откроет двери надежде.

Когда прошли первые недели эй­фории, надежда эта подверглась серьезному испытанию. Все про­блемы обрушились на новых пра­вителей одновременно. Назовем их: эффективная консолидация рес­публики; стремление миллионов испанцев к коренным социальным переменам, среди них на первом месте решение аграрного вопроса;

29

секуляризация государства и обра­зования; вмешательство армии в политическую жизнь; место церкви в новом государстве и, наконец, включение каталонской и баскской «национальностей» в республикан­ское государство.

Как и следовало ожидать, «четы­ре силы»: аристократия, буржуа­зия, армия и церковь, — пережив ми­нуты оцепенения, в каком они, не сопротивляясь, наблюдали рожде­ние республики, подали друг другу руки, чтобы подорвать деятель­ность нового режима и поскорее привести его к гибели.

С другой стороны, среди сил, сы­гравших роль в крушении монар­хической системы, была сила осо­бого и значительного веса: анархо-синдикализм, отнюдь не затруд­нявший себя конъюнктурными со­ображениями. Для руководителей Национальной конфедерации тру­да (НКТ) и для масс рабочих, со­стоявших в этой крупной проф­союзной организации, чья главная цитадель находилась в Каталонии, установление республики явилось как бы зеленым светом для гло­бального осуществления их целей. Связь рабочего движения с респу­бликанским казалась им излишней. Они отбрасывали самую мысль о парламентарной демократической республике, расчищавшей почву, на которой издавна господствовал крайний консерватизм.

Это обстоятельство не ускольз­нуло от внимания противников ре­спублики. Они сплотили свои ряды и наточили оружие, хорошо пони­мая, что разнородный состав анти­монархистской коалиции благо­приятствует их замыслам.

Из-за отсутствия единодушия в новой правящей группе, которую раздирали внутренние противоре­чия, из-за отсутствия больших по­литических партий, способных ускорить проведение тех реформ, которые менее робкие из правителей заставили бы вотировать, зна­чительные преимущества, коими располагали апрельские победите­ли, стали сходить на нет.

Наступило суровое испытание. Устоят ли антимонархическая коа­лиция и хрупкое юридическое со­оружение, созданное Учреди­тельными кортесами, перед сокру­шительным ударом, который гото­вились нанести им "четыре силы"? Смогут ли преодолеть свои разно­гласия миллионы рабочих, мелких крестьян, арендаторов, сельских поденщиков, мелких служащих, чи­новников, приветствовавших уч­реждение республики, чтобы до­вести до конца социальные преобразования, к которым устремля­лись их желания, их мечты, их общие действия?

История этого испытания есть, в сущности, история Испанской рес­публики до начала гражданской войны. Она делится на три пе­риода.

Первый соответствует тому, что принято называть «двухлетием ре­форм».

Второй — это «черное двухлетие» с его кровавыми репрессиями и от­казом от малейших уступок.

Третий — это период создания Народного фронта, его победы на выборах и последовавшего вскоре военного мятежа 18 июля 1936 года.

Далее последуют, заимствуя вы­ражение у кинематографа, «круп­ные планы» обоих «двухлетий». А предварительно — «одноактная пье­са» перед спектаклем, которая вве­ла Вторую испанскую республику в современную историю.

30