Начальные славяне как они есть

Кто были эти славяне? Какими качествами обладали, чтобы стать основой громадного и влиятельного суперэтноса? За счет каких свойств своей природы создали несколько интересных цивилизаций?

Начнем с устройства их общества.

Собственно, в основе своей оно мало отличалось от других варварских обществ. И, как видно на основе археологических изысканий, представляло собой типичную для индоевропейских цивилизаций модель:

Аналог уже упоминавшимся —

И основа главной первобытной дихотомии «мы, люди», и «не мы, другие».

Социальная организация этих свободных мужей-смердов базировалась на роде. Это была основа всего, гарантия жизни и свободы, экономическая база и социальная страховка.

Правда, за это и ты принадлежал роду со всеми потрохами. Ты был обязан на него работать, ты был обязан подчиняться его правилам и решениям, ты должен был отдавать ему всего себя и при необходимости – все свое.

Род тобою управлял, род тебя судил. Но род тебя и защищал. Именно на его кровную месть ты мог рассчитывать. Все родовые общества на этом стоят:

И, собственно, подобное положение вещей люди тогда воспринимали не только как должное – других-то вариантов общественного устройства все равно не было, – но и с радостью. Ибо – дальше смотри пункт о социальных и экономических гарантиях. Одиночки тогда выжить не могли по определению. Одиночка был никто и ничто. Он мог быть сколь угодно силен физически, но что он сделает с десятком нападающих? И за него некому было бы встать, за него некому было мстить. Наконец, в одиночку как мог он себя прокормить? Даже землю один не вспашешь – нужен как минимум брат или сын, чтобы тянуть соху, и, как минимум, женщина, чтобы направлять лемех. И если род от тебя отворачивался, ты был беззащитен физически, ничтожен юридически и безнадежен экономически. «Изгой», «выродок» – это и сегодня, в нашем обществе, остается довольно страшным определением.

Да, периодически люди из рода уходили. Обычно лишь тремя путями. Выделиться из рода на основе взаимного согласия со своим хозяйством и, по сути, с собственным новым родом. Раз. Переехать в город, если твой экономический потенциал это позволял (скажем, ты гончар товарнообильный или кузнец тонкодельный). Два. Уйти в армию, в племенную или чужую дружину. Три.

Роды состояли из семей и, скорее всего, населяли эти маленькие веси-деревеньки в 8 – 20 домов. А близкие роды и образовывали – во всяком случае, первоначально – те самые «задруги», «верви», «соты».

На уровне вервей уже формировались административные и промышленные прослойки. Первая воплощалась в старейшинах и аппарате их совета. Вторая – в ремесленниках, обслуживающих уже не род, а всю округу, кузнецах, гончарах, ювелирах и т.п. Возможно, на этом уровне существовала также и прослойка тех, кто специализировался на вывозе и обмене излишков продукции, то есть на торговле. Но для уверенности в этом не хватает археологических данных. По данному времени.

Вне – но на этом же уровне – стояло и низовое звено служителей культа и их аппарата. Возможно, в составе этого аппарата был лишь мальчонка, что зажигал костры на требище – но тем не менее предания и легенды зафиксировали для нас такую структуру. К тому же волхвам действительно нужны были ученики.

Есть также данные, что в задругах существовали некие ватажки воинских людей. Это не воины в полном смысле слова, но именно небольшие группы вооруженных молодых парней, образовывавших что-то среднее между разбойничьей бандой и наемной дружиной. Эти ватажки на лето уходили в свои лагеря в горах или лесах, где предавались воинским утехам и нападениям на чужие верви и земли. Свои же сородичи им отчисляли известную долю общественного продукта на содержание, за что ожидали защиты от нападений чужих лихих людей.

Я об этом уже говорил в главе о венедах и повторю ту же мысль: возможно и даже вероятно, что из таких ватажек и сформировались те дерзкие дружины славян, что так быстро дали Империи возможность оценить свою боеспособность.

Роды и семьи нередко владели несвободными людьми – рабами и холопами. Особенно в эпоху славянской экспансии, когда пленных выводили десятками тысяч. Старославянское «рабъ» идет от индоевропейского *orbu – работать. Нынешнее немецкое arbeiten – работать – того же корня.

Раб, как и во всех рабовладельческих обществах, был говорящей вещью, не более. Он не имел права на личную собственность и даже на создание семьи. Но современные авторы отмечали относительную гуманность устроения раба в славянском обществе. По сути, это был просто работник, слуга, разве что не на жалованье. Нередко рабов даже рассматривали как членов семьи, только с ограниченными правами. У них существовала возможность выкупиться на волю, «выработать» ее. Или заслужить. Рабы и пленные, как мы видели, входили даже в состав личных боевых дружин богатых сородичей.

Впрочем, точно так же легко и патриархально раб мог быть принесен в жертву, когда надо было срочно сбегать к богам и донести до них просьбу рода или племени. Опять же и перед решительной битвой оное сделать было небесполезно. После победы – сами боги велели. А после поражения – тем более. Правда, приканчивали прежде всего пленных. Но кто такой пленный, как еще не получивший ошейника раб?

А насколько долго продержался этот обычай, можно судить хотя бы по 1812 году. Когда крестьяне в складчину собирали по рублю, по два и выкупали у казаков пленных французов. Чтобы затем их и прирезать – на радость всей деревне и деткам на воспитание. Это, конечно, были сплошь добрые православные люди, которые, разумеется, и не думали приносить ритуальную жертву бесу Перуну. Но кого-то прирезать надо было. Как испокон веков пошло. Чтобы беды не было. А ради такого дела и рубля не жалко. Хоть и большая сумма, да…

Задруги, верви и прочие общины формировали племя. Структуру, в которой люди связаны общим языком, обычаем, законом и управлением.

Внутри племени формировалась уже племенная административная, военная и религиозная аристократия. Уже в источниках VI века при описании славян использовались термины: rex – «король», dux, princeps – «герцог, правитель», primi, primores, priores – «выдающиеся люди».

Ясно, что основным путем для попадания в слой знати был военный. У земледельцев просто не образовывалось достаточно свободного продукта, чтобы оплатить путь на верхи общества и пребывание там. Воину легче: кого убил – того ограбил.

Проблема состояла в том, что существенное богатство концентрировалось лишь в относительно немногочисленных источниках. И потому надо было убить довольно многих, чтобы собрать достаточно ценностей. А на этом пути существенно возрастал риск и самому лечь в чистом поле на потеху воронам.

Выхода из этого противоречия было два. Рассчитывать на удачу. И выбирать богатый объект для экспроприации.

В первом случае удача шла к сильному, умному и решительному, каковые качества в воинском обществе культивировались. И культ этот дошел до нас в легендах, сказках и былинах про витязей и богатырей.

Во втором случае выбор должен был останавливаться на тех объектах, овладение которыми приносит наибольшую норму прибыли на единицу риска. То есть на объектах, которые не имеют постоянной защиты, зато располагают привлекательным объемом движимой собственности.

Понятно, что путем недолгих размышлений любой заинтересованный в подъеме собственного благосостояния славянский гражданин приходил к выводу о крайней приспособленности Римской империи к удовлетворению его запросов. В самом деле: это не племя на родовой стадии, когда вооружен и способен сопротивляться каждый мужчина. И когда взять в случае удачи нечего, кроме женщины и, может быть, копья с ножом. Не горшки же реквизировать, в конце концов!

А вот общество, которое уже разделилось на профессиональных производителей прибавочного продукта и их профессиональных защитников, может удовлетворить самые взыскательные нужды. Пока еще гарнизон какого-нибудь Сирмиума выдвинется на защиту разоряемой вокруг местности! А ты уже на пару-тройку деревенек обрушился, виллу богатую между делом разорил – и исчез, подгоняя уколами в зад движимое имущество и унося в мешках золотишко-серебришко и изделия местной промышленности и народных промыслов.

И армия уже не догонит.

Так и происходило:

В общем, понятно, что именно Империю должны были держать перед мысленным взором удальцы да резвецы славянские, размышляя о том, как эффективнее поднять свое благосостояние.

Словом, когда внутри племени зарождалась знать, она была на 99 процентов знатью военной. В том числе и когда за возрастом не могла более лично участвовать в походах, а сосредоточивалась на чисто политической деятельности.

Оставшийся процент заполнялся высокопоставленными служителями культа – языческими патриархами.

Знать, естественно, обладала заметным материальным преимуществом по сравнению с простыми свободными мужами. «Богатый» и «убогий» пошло не от «бога», а от индоевропейского корня *bhag – доход, собственность.

Причем эту собственность – до обнародования тезиса о рае, верблюде и игольном ушке – было возможно забирать и на тот свет:

Велес в сером царстве Нави сразу понимал, как кого принимать, увидев прихваченные сокровища. Тем более что справедливо получал с них свою часть. Перун тоже был доволен, увидев на воине ценное оружие и лицезрея мнущуюся за ним толпу душ убиенных им.

Тем не менее эта аристократия еще не полностью конвертировала богатство в личную власть. Прокопий пишет, что у славян было не единовластие, а демократия:

 

Кривич. Реконструкция М.М. Герасимова

 

Ну и последнее, что вызывает споры, – культура.

Сегодня, пожалуй, трудно с уверенностью судить, насколько грамотными были славяне. Некоторые – определенно. В условиях живейшего соприкосновения с христианской цивилизацией иного просто не могло быть.

Что касается, так сказать, «глубинных» племен, например, на Волыни, то тут можно рассуждать только по аналогии. Языческая культура кельтов была очень развита, а знания друидов вызывали восхищение, связанное с ужасом, даже у цивилизованных римлян. Однако из чисто сакральных побуждений друиды не развивали письменность, но передавали свои знания изустно. Нет причин думать, что славянские языческие волхвы поступали иначе. В конце концов самая грамотность, самый алфавит изначально появились как светские отблески сакральных занятий, как некая «конверсия» сакральных производств для повседневных нужд.

Но культура не сводится только к грамотности. Например, мы знаем сначала кривичскую, а затем кривичско-славянско-скандинавскую крепость в Любше, что возле Ладоги. С точки зрения первоначальной географии славянской культуры она расположена аж за краем мира, куда ворон и костей не заносил. Но эта крепость на краю славянской ойкумены является зеркалом провинциально-римского фортификационного искусства дунайского лимеса.

 

Крепость в Любше. Реконструкция укреплений

 

А значит, даже на войне, или особенно на войне, славяне многое черпали для своего развития. Но! —

– но развивались-то все равно самостоятельно!

И в качестве иллюстрации этих их способностей к самостоятельному развитию можно привести пример из археологии далекого края – нашего русского Северо-Запада. Вот обычная, рядовая община так называемой культуры сопок VIII – Х веков в урочище Губинская Лука на Ловати:

Таким образом, легко определяется скорость славянского культурогенеза, причем, подчеркну, на периферии тогдашнего цивилизованного мира, где культурное влияние могли оказывать только стоявшие на более низкой ступени развития финские «индейцы»-охотники. За двести лет славяне от землянок и дротиков дошли до специализированного производства и почти современных деревенских домов. От нищеты и лепных горшков – до ювелирного производства.

Ну а судить, насколько это вписывается в тогдашний европейский культурный уровень, по этому факту может каждый.

И вот здесь и тогда, где и когда славяне вошли в соприкосновение с Империй, они вошли и в соприкосновение с бывшими родственниками-соотечественниками.

Некоторые историки считают:

В то же время археология отмечает и некоторые различия между ними – прежде всего в качестве керамических изделий:

Но современный славянам и антам автор не отмечал – или не захотел отметить – различий между этими племенами. Прокопий в уже приводимом пассаже —

– явно отражал реальное положение вещей – уж больно со знанием дела описано. Хотя, конечно, вот эта симптоматика —

– может заставить насторожиться внимательного врача.

А вот Иордан, соглашаясь, что оба народа происходят из одного корня, —

– все же четко разделяет их, так сказать, географически и государственно:

Да и в жизни византийцы-римляне четко различали эти два народа:

Что мы видим из этих данных?

Оба автора подчеркивают единство происхождения славян и антов, а также похожесть их образа жизни и обычаев. Это в очередной раз приводит нас к выводу, что оба племени восходят к одному корню. А именно – венедскому. Который, в свою очередь, вырастает из почвы киевской.

Так один это народ или два разных?

Что ж, пусть ответ даст археология.

Судя по ней, славяне не связаны с кочевничьим миром – а в селениях антов встречаются юртообразные дома. И в керамике их есть соответствующие заимствования. Фиксируется мирное существование открытых поселений «пеньковцев» в открытой степи, что, понятно, без согласия самих кочевников невозможно.

Погребения славян моноритуальны – погребения антов показывают явный биритуализм.

У антов не характерная для славян биконическая посуда – у славян она другая.

У антов пальчатые фибулы – у славян их нет.

Но самое впечатляющее: видно, как пражско-корчакские элементы постепенно подавляют пеньковские. Уже в VI веке в пеньковской культуре появляются пражские черты. Примерно на ону треть. Правда, только западнее Днепра. Тем не менее процесс ославянивания антов пошел и фиксируется археологически!

А это значит, что культурно это также были два разных народа.

Кстати, и политически – тоже. Источники говорят, что авары с антами воевали, авары антов сильно не любили, авары антов уничтожили. В то же время славяне с аварами постоянно находились во взаимных политических отношениях. И то, что первые были подчинены вторыми, роли тут не играет: подчинены – не уничтожены. Вместе с аварами славяне нападают на Римскую империю, штурмуют даже Константинополь.

А анты между тем до своего уничтожения являются союзниками Византии.

Иными словами, славяне и анты различаются по всем внятным признакам. Анты – не славяне, говорят древние авторы. У антов и славян, хоть и похожий, но разный материально-культурный уклад, говорит археология. Анты и славяне находились на разных участках тогдашней политической сцены, говорит история.

Но ничего особенно связного сказать о взаимоотношениях этих двух этносов мы не можем. Ясно – источники указывают, – что сотрудничали. Ясно, что и воевали друг с другом. Ясно, что затем мирились. Ясно, что временами вместе нападали на Империю. И раздельно – тоже нападали. И защищали ее один от другого – тоже было.

В общем, все было. Археология и источники доказывают: все у славян и антов было как у суверенных народов. И почему с таким упорством современные историки пытаются оба этих этноса записать в один народ – непонятно.

 

Глава 21

Экспансия по всем азимутам

И вот теперь мы подходим к самому загадочному.

Представим картинку.

В узком оконце хлюпает серым. Сырь, промозглая свежесть рассвета, когда Дажьбог еще протирает глаза и не успел подняться с черного ложа Ночи.

Самому вставать тоже не хочется. Да и есть еще время поспать. Пока баба по дому хлопочет. Пока накормит-напоит скотину, пока подоит, пока выгонит на пастбище… Спроворит завтрак… Конечно, спать будешь вполглаза – надо же время от времени на нее порыкивать, чтобы не много о себе думала и с кашею не опоздала. Но все ж поворочаться есть еще час малый…

А там уж и сам – вслед за солнцем. Старших сыновей криком вынести, в рало впрячь. Самому за сошки взяться, повести ряд. За ним – второй. Третий. Надо поднять поле, покуда погоды дают. Весна, оно дело такое. Ненадежное она дело в смысле погоды.

Долго орать надо. Егда только полуднем запечет – роздых и сделать. Дочки с кринками прибегут, в горшке каши принесут тож. Оно б, конечно, до дому дойти, поснедать в порядке. Да сезон! Ноне час – год кормит. Покидал тюрю в горло, молоком запил – и снова за соху!

Петух-от пел ли сегодня? И не услышал…

А теперь вернемся на твердую почву истории.

Молдавия, Румыния? Германия:

Польша:

Балканы:

Вопрос: тот вышеописанный земледелец – это он, что ли, практически мгновенно по историческим меркам расширился на пространства от Дании до Крита и от Эльбы до Волги? Не завоевал, не переселился – расширился!

Древнерусский летописец описывает причины славянской экспансии коротко:

 

Из жизни восточных славян. Художник С.В. Иванов

 

Височные кольца представительниц славянских племен

 

Иначе говоря, история славянства, и в частности русского, представляется так:

а) славяне произошли от 72 народов северных и западных мест,

б) первые славяне звались нориками,

в) затем норики сели по Дунаю на территории нынешней Венгрии и Румынии,

г) из этих переселенцев выделились моравы и чехи, переселившись на территории, которые так ныне и называются – Чехия и Моравия (в составе Чехии),

д) затем на оставшихся на Дунае напали некие волохи, отчего многие славяне ушли в район Вислы и южного побережья Балтики,

е) из этих привисленских славян образовались новые эмигранты, которые ушли на Днепр, Западную Двину, Припять, Десну и так далее. В общем, селились по рекам. В леса, горы и степи не забирались.

Территориальная экспансия славян действительно была очень быстрой: в начале VI века мы их фиксируем в относительно неширокой полосе Прага – Житомир, а уже к середине столетия они штурмуют Константинополь и к 80 м годам расселяются по всем Балканам и Греции! Меньше века! Отец еще землю на Волыни пашет, а сыновья уже Крит осваивают!

В относительно короткий исторический промежуток они заняли и хозяйственно освоили Чехию, Словакию, Польшу, Белоруссию, Украину, во взаимодействии с суковско-дзедзицкой группировкой – Восточную Германию, Венгрию, Румынию, Австрию, часть Северной Италии, все Балканы, Грецию, острова Греческого архипелага, часть Малой Азии.

Как это было, можно наглядно видеть в следующей табличке. Оговоримся: пока что мы не будем подступаться к этим записям с критическим анализом. Просто зафиксируем то, что дают нам различные источники.

 

 

А теперь подробнее (вновь благодаря Константину Егорову).

После смерти Аттилы племена гуннов (скорее всего, утигуры и кутригуры) остались на территории между Днепром и Уральскими горами. Они образовали ядро булгарской группы. Под этими двумя названиями булгары упоминаются в описаниях византийских историков, охватывающих период правления Зенона (474 – 491) и Анастасия (491 – 518). Их вторжения в Фракию отмечены в 493, 499 и 502 годах.

В 517 году «варвары» вторглись в Македонию и Фессалию, дойдя до Фермопил, то есть до границ Греции. Установлено, что «варвары» на самом деле были болгарами, к которым присоединились славяне и, возможно, анты.

В конце V и в начале VI века набеги кочевников на Византию сократились, но во времена правления Юстиниана (527 – 565) угроза вторжения со стороны славян вновь увеличилась. Юстиниан был сильно занят на западе и не смог противостоять захватчикам, обеспечивая должную безопасность северных границ империи.

Прокопий сообщает, что «склавины» двинулись из Славинии (так назывались их земли, расположенные к северу от Дуная) на запад. С собой они несли тяжелые щиты, пики, луки и отравленные стрелы. Прокопий сообщает, что у них не было доспехов. В некоторых источниках упоминается, что славянам не нравилось сражаться на открытых равнинах. Они предпочитали использовать пересеченную местность, прятаться в лесах или укрываться в узких горных проходах, за скалами и деревьями. Они специализировались на неожиданных атаках, прежде всего ночных вылазках. Славяне считались хорошими пловцами и умели прятаться под водой, дыша через длинные камышинки. Еще на родине они научились плавать по рекам.

Во время первых набегов славяне, так же как болгары и авары, не смогли покорить укрепленные города. Однако вскоре они научились штурмовать замки и городские стены, используя лестницы и осадные машины. Прокопий описывает жестокость славян во время их вторжений на территорию римской империи. Если они не хотели обременять себя пленными, то просто сжигали их вместе со скотом и овцами.

Некоторых римлян они проткнули острыми кольями или размозжили головы, привязав к столбам. В Иллирии и Фракии после одного из вторжений дороги были заполнены непогребенными трупами. Согласно византийским источникам, славяне обычно описывались как «варвары» и «дикие люди».

Почти все время правления Юстиниана Фракия, Иллирия и Греция подвергались постоянным нападениям со стороны славян и булгар. Они появились в Фракии в 528 году, и в последующие годы их давление усилилось.

Начиная с 540 года болгары и славяне постоянно совершали набеги на Фракию, Иллирию и Фессалию. В лучшее время года, с 550 по 551 год славяне опустошали Балканы, угрожали Константинополю и Фессалоникам. В 558 – 559 годах славяне совершили большой набег вместе с кутригурами. Переправившись через Дунай, они разошлись в разные стороны: через Македонию и Грецию достигли Фермопил, через Херсонес вышли во Фракию и двинулись по направлению к Константинополю.

Во время всех этих вторжений пришельцы сеяли разрушения, занимались мародерством и забирали большую добычу, увозя ее в свои земли, расположенные к северу от Дуная. Действия славян Прокопий вообще описывает как бессмысленно дикие. Сначала они просто не брали пленных, убивая самыми жестокими способами всех без разбора – сажали на кол, забивали палками, сжигали вместе со скотом. И только потом, как бы упившись морем крови, стали некоторых из попадавшихся им брать в плен, и поэтому уходили домой, уводя с собой бесчисленные десятки тысяч пленных.

Во второй книге «Описания чудес Святого Димитрия Солунского» показаны нападения славян на острова Эгейского моря, прибрежную Грецию и осада Салоник в период с 610 по 626 год. В этих походах участвовало пешее войско, состоявшее из дреговичей, садидатов, велегезитов, ваунитов, берзитов и представителей других племен.

Славяне захватили всю Фессалию, затем, пересев на лодки, заняли острова Киклады, Ахею, Эпир, почти всю территорию Иллирии и часть Малой Азии, оставляя за собой разоренные города и деревни. Им не удалось взять Фессалоники, потому что неожиданный шторм уничтожил их корабли.

В союзе с аварами славяне совершили еще один поход, который продолжался в течение 33 дней, но снова не смогли взять город. Но под их контролем осталась вся Иллирия, за исключением Фессалоник. Только в 626 году объединенные войска аваров, славян, болгар, гепидов и персов (пришедших со стороны Азии) потерпели поражение в битве под Константинополем, приведшее к ослаблению аваров.

Далее славяне постоянно расширяли свое присутствие на Балканском полуострове. В «Истории» Исидора Севильского (ок. 570 – 636 гг.), говорится о том, что славяне взяли Грецию у римлян («Sclavi Graeciam Romanis tulerunt») в первые годы правления Геракла, в то время, когда персы заняли Сирию и Египет (611 – 619 гг.) http://www.gumer.info/bibliotek_Buks/History/gimb/03.php – _ftn2.

В большинстве исторических источников отмечаются набеги славян и аваров на южную и восточную части Балканского полуострова. Совершенно иная жизнь была на западном, адриатическом побережье. В то время, когда славяне разрушали города и опустошали земли в восточной части Греции, почти до конца VI века здесь жили относительно мирно. Только в конце VI века масса славян из Паннонии двинулась через Восточные Альпы в Истрию, а затем в Далмацию. Об этих событиях мы узнаем из переписки папы Григория I (590 – 604) и солонского епископа Максима. В 600 году он сообщает папе о большой опасности, которую представляет движение славян (de Sclavorum gente).

Лангобардский историк Павел Диакон (720 – ок. 800) сообщает в «Истории Лангобардов», что в 603 году авары послали славян из Каринтии и Паннонии на помощь лангобардскому королю Агиульфу, чтобы тот смог захватить Кремону, Мантую и другие итальянские города. В 611 году славяне нанесли поражение римским войскам в Истрии и сильно разорили страну. Спустя год они уже находились у стен Салоны (около современного Сплита), самого большого римского города на Адриатическом побережье. К 614 году он был полностью уничтожен и больше не восстанавливался.

В руинах остались и другие крупные поселения – Скардона, Нарона, Рисиний, Доклея, Эпидавр. Спасавшиеся от опустошений беглецы основывали новые города, например Рагузу (совр. Дубровник) и Каттаро (Котор). Только к середине VII века набеги славян прекратились.

Краткий комментарий о ходе славянской колонизации можно найти в «Географии Армении», составленной в 670 – 680 годах и приписываемой Моисею Хоренскому (407 – 487) http://www.gumer.info/bibliotek_Buks/History/gimb/03.php – _ftn3. В ней сказано про двадцать пять славянских племен, живших во Фракии:

Позже славяне пересекли Дунай, покорили земли в Фракии и Македонии и распространились на юг в Ахайю и на восток в Далмацию.

Византийские хронисты Феофан и Никифор пишут, что в 679 году между Дунаем и Балканскими горами находилось семь славянских племен.

Затем появились болгары. Вторгаясь в пределы Византии, они тоже стали нападать на города и деревни. В 681 году им удалось подписать договор с императором Константином IV, после чего византийцы начали выплачивать им ежегодную дань и признали их независимость от империи.

Начиная с этого времени болгаро-славянское государство стремительно увеличивалось. Между 803 и 814 годами были покорены славянские земли к северу от Дуная вплоть до Венгерской равнины. А потом болгары и славяне захватили всю Македонию до озера Охрид на западе. Вплоть до VIII века византийские источники различали славян и болгар, но затем Болгария была признана страной со славянской культурой, основанной на византийских традициях.

Словом, как-то подозрительно неробко заносят руку на Империю люди только что возникшей культуры! И снова спросим: это – тихие земледельцы? Бросил сошку, пошел и разбил римскую армию? Оставил бабу со скотиною, взял сыновей и ринулся Грецию завоевывать с Ионическими островами?

Не вяжется как-то… Особенно, если вспомнить еще раз, что такое пражско-корчакская культура. Небольшие поселки в несколько квадратных полуземлянок 4  4 м с печкой-каменкой в углу, металлических изделий почти нет, посуда однообразна, вылеплена вручную, без гончарного круга.

Гунны, конечно, тоже не российские олигархи были. Но их боевые свойства объяснимы – сплоченная и умелая кочевническая конница. Прочие готы, гепиды, герулы воюют много, воюют лихо, воюют так, что об этом все вокруг говорят и пишут. И вдруг на их месте оказываются смерды, что землю пашут, даже не имея железного плуга! Но при этом их войско имеет сравнимые с гуннами и германцами боевые свойства!

А откуда оно, мастерство-то воинское? Ведь земледелец – не воин. Нет, конечно, как всякий человек родовой стадии развития общества – да даже и стадии военной демократии! – он в состоянии держать меч и умело действовать копьем. Но против профессионального воина он все равно – пешка. А если к тому же тот профессионал, как солдат Римской империи, обучался всю жизнь, да обучался к тому же не только (и не столько) индивидуальному воинскому мастерству, а – боевым действиям в строю, в составе подразделения, части, соединения; когда им командуют опытные профессиональные офицеры, а генералы имеют за плечами заученную информацию о стратегических и тактических решениях из тысячелетнего военного опыта… —

– полноте! Какой житель полуземлянки, довольствующийся роскошью в виде вручную вылепленного горшка, в состоянии этому противостоять?

Из лесов они свое боевое искусство вынесли? Включая тактические и оперативные навыки, позволяющие обыгрывать и побеждать римскую армию Византии?

К тому же вот какие интересные языковые аллюзии приводит wiederda:

Подтверждают это и византийские авторы:

По Маврикию, каждый славянский воин… «вооружен двумя небольшими копьями». По словам Иоанна Эфесского, это было основное, чаще всего единственное оружие словен, предназначенное для метания.

Вот он, земледелец. Вот с чем он в Империю ворвался! С луком и копьем! И так много завоевал? Буквально за пару десятков лет прошел путь от лепных горшков и жизни в клетушке до организации войсковых соединений, с которыми не всегда удавалось справиться регулярной римской армии? Где материальная база такой экспансии? За счет каких ресурсов она осуществлялась?

И то, что славяне действовали совместно сначала со степными наследниками гуннов – утигурами и кутригурами, а затем с аварами, проблему не решает. Этим в какой-то степени можно объяснить чисто военные успехи.

Но славяне-то, повторюсь, переселялись! С женами, детьми, скотом, утварью. Причем своих городов и сел на прежнем месте не сжигали. Там люди тоже оставались и продолжали традиционное свое житье-бытье.

И это – еще один вопрос. Ведь одна семья не займет очищенную от прежних жителей иллирийскую деревню. Одна деревня не займет все Фессалоники. Но между тем славян появляется сразу много. Славяне чуть ли не мгновенно заселяют Дунай на всем протяжении от Альп до Черного моря.

И откуда, собственно, брались все эти массы переселенцев? Ведь в целом миграции славян привели к захвату территории, в восемь раз превосходившую по площади ту, из которой они вышли! Ясно, что чисто физически их не могло возникнуть так быстро и так много, чтобы заселить все эти земли. И тем не менее из небольшой группы земледельцев славяне буквально на глазах превратились в бурно развивающийся народ с постоянно увеличивающейся численностью. Этот народ активно мигрирует, но при этом, что характерно, плотность его расселения заметным образом не уменьшается. Кажется, даже увеличивается. Так откуда их взялось так много, чтобы добиться того, чего до них не смогли ни германцы, ни гунны, – очистить половину Империи от ее населения и занять его место?

Как сочетаются землянки – и мгновенное распространение по тогдашней ойкумене? Как сочетаются дротики и плетеные щиты – и завоевание громадных пространств в битвах с армиями, унаследовавшими боевую культуру и стратегические возможности Древнего Рима? Как сочетается откровенная нищета славян – и неспособность сильнейшей империи той эпохи остановить их натиск на свои территории?

А никак. Никто не знает. Объяснения этому феномену очень быстрой, очень тотальной и очень фундаментальной экспансии нет.

Как хотите, а вижу я за этим только одно: реакцию сродни химической. Внезапную кристаллизацию пересыщенного раствора.

А откуда он взялся, раствор?

Чтобы подойти к ответу на этот вопрос, давайте-ка еще раз обратимся к истории событий, предшествовавших появлению славян на границах Империи.

 

Рис. 39

 

А следующий кадр – и одного года разницы нет! – вырастают славяне. И тут же заносят руку на Римскую империю!

Откуда прыть?

А где ее взять? Одни других вырезали, третьи на север ушли, четвертые с пятыми лютуются… На чей меч ни обопрешься – вскоре под другим лежать будешь.

И вот тут самое время вспомнить те свободные ватажки вооруженных венедских юношей, что курсировали по вервям-задругам, защищая «своих» от чужих и получая за то кормление. Сдвинувшись к Дунаю, потомки венедов славяне и анты угодили в такой пересыщенный насилием и добычей раствор, в котором те ватажки должны были ощутить себя как рыбы в воде. Именно к ним должны были прибиваться невостребованные герои и отставные солдаты, дезертиры и авантюристы.

Потому, кстати, так мало и имен предводителей славянских и антских воинств донесли до нас хронисты, что не было это постоянным войском, военачальников которого знать полезно для здоровья. Нет – сговорились, стакнулись, сбились, напали, ограбили и разбежались. По своим задругам. Хвастаться добычею и звать с собою молодежь на следующие набеги. Именно они, ватажки, и должны были сбиваться в комки варварских войск, что катились опустошать Империю.

Вот сообщение:

Все понятно. Некий харизматический парень сколотил банду из всякого агрессивного сброда. Ибо угонщики скота и разбойники – ясно, кто такие, а о скамарах дает нам свидетельство тот же аббат Евгипий, составивший в 511 году уже упоминавшееся «Житие св. Северина»:

В общем, этакий Стенька Разин во главе дунайских отморозков. И клич наш Мундон наверняка бросал такой же: «Сарынь на кичку!» Ибо чем еще завлечь собравшихся вокруг него высоконравственных людей? А кто у нас «кичка»? А кичка тут – жирные ромеи. Перебирайся через Дунай и дави…

Вот он, этот элемент, с необходимостью и неизбежностью обязанный появиться во взбаламученном 300 летним террором —

– пограничье. В условиях едва ли не атомарного распада и разложения придунайского этногеополитического континуума основную адсорбирующую роль должны были играть даже малые осколки организованных структур. Или вовсе отдельные сильные личности. Во всех ипостасях – от этнической до бандитской. Это одиночные, свободные человеческие атомы – с очень острыми зубами и клинками. Вот они-то, отколовшиеся от ушедших в дальние края племен воины, уцелевшие и вызверившиеся от необходимых для этого убийств поселяне, сбежавшие из самых разных войск солдаты, удачливые предводители шаек, – жестокие, энергичные, «пассионарные» деятели —

А поскольку у всех этих кристаллов маячила цель куда более сладкая, нежели то, что можно добыть у такой же, как твоя, соседней банды, то общий вектор движения неизбежно оказался направлен на Византию.

Почему это было и почему это было неизбежно, помогают представить русские народные былины. В которых, по мнению очень интересного автора книги «Славянская Европа V – VI вв.» С.В. Алексеева, отразились предания еще того, легендарного времени первого натиска славян на Византию. Вот как о том говорится в былине о Волхе:

При этом, однако, Волх наш не теряется: проводит разведку, подслушиает разговор царя с женой, портит оружие врага. Но самое главное, отмечает С.В.Алексеев, —

Действительно, подчас складывается впечатление, что древний Прокопий и северный русский сказитель говорят об одном и том же:

Прокопий, современник первых натисков славян на Империю:

Красавцы, в общем. Помните того же Прокопия? —

Вот такие богатыри славянские, удальцы и резвецы!

А впрочем, о чем говорить! – извечный конфликт того, кто хочет забрать, с тем, кто не хочет отдать. Вопрос в данном случае лишь в том, что все эти Мундоны, эти предводители ватажек, эти «бойники» – да, и «раз-бойники»! – добились воистину тектонического сдвига в этнопространстве вокруг Дуная. Вместо броуновского движения общественных элементов и групп, постепенно слипающихся в единую структуру, превращающуюся в племя, этнос, народ, – движение однонаправленное, хотя и состоящее из самых разных слагаемых.

И раскаленная лава все новых примыкающих к славянским ватажкам бойцов, их семей и родов все шире разливалась по Византийской империи, вызывая цепную реакцию присоединений и поглощений. Ибо брать доб<