Глава 1. ПЕРЕГОВОРЫ: идеология, наука, практика

Илларионов В.П.

Переговоры с преступниками

М., 1993

СОДЕРЖАНИЕ   Введение. Глава 1. Переговоры: идеология, наука, практика. Глава 2. Переговоры с преступниками. 2.1. С точки зрения криминологии. 2.2. Правовые и нравственные основы переговоров с преступниками. 2.3. Организационное обеспечение переговоров с преступниками. 2.4. Тактические и психологические основы переговоров с преступниками. Литература.

 

 

 

В В Е Д Е Н И Е

 

Переговоры с преступниками... Непривычное сочетание слов. В самом деле, возможен ли диалог и достижение каких-либо соглашений с лицами, преступившими уголовный закон, подлежащими преследованию силой государственной власти, юридическому и нравственному осуждению?

О каких переговорах идет речь? Несколько примеров из многих, известных читателю газет.

Лето 1991 года. В центре Москвы, у гостиницы «Россия», остановился автобус с экскурсантами, знакомившимися с достопримечательностями столицы. Неожиданно один из пассажиров приставил нож к телу сидевшей рядом девочки и объявил ее заложницей, требуя выкупа и добиваясь встречи с представителями власти. Офицер милиции вступил в ПЕРЕГОВОРЫ с преступником. В них принял активное участие, оказавшийся рядом, кандидат в Президенты России. В результате переговоров заложница освобождена, преступник задержан.

Авиалайнер ИЛ-86 Внуковского производственного объединения выполнял рейс Москва — Сочи с 351 пассажиром на борту. В воздухе один из пассажиров, угрожая взрывом, через бортпроводника передал экипажу требование: после посадки в аэропорту Сочи дозаправить самолет и лететь в Лондон. В 10 часов 48 минут самолет совершил посадку в аэропорту Сочи. В результате ПЕРЕГОВОРОВ с угонщиком удалось вывести из самолета всех пассажиров. Угонщик задержан.

В г. Термезе преступники похитили 4-х летнего мальчика, запросив за него 150 тысяч рублей. Состоялись переговоры по телефону, в которых приняли участие работники милиции и госбезопасности. Учитывая, что вымогатели отвели на раздумье всего три часа, решено было передать им часть выкупа. Во время переговоров удалось узнать местонахождение мальчика и задержать лицо, требующее выкуп.

Двадцать заключенных следственного изолятора № 5 в Иркутской области захватили при их выходе из бани в качестве заложников двух инспекторов и контролера. С помощью отобранных у инспекторов ключей они открыли 22 камеры изолятора и выпустили около 300 заключенных. Забаррикадировавшись на втором этаже, зачинщики потребовали вызвать руководство изолятора для объяснений о нарушении сроков рассмотрения дел судами. В результате состоявшихся ПЕРЕГОВОРОВ заложники освобождены, а арестованные разошлись по камерам.

В г. Донецке иностранные студенты, в основном выходцы из стран Африки, захватили в заложники двух граждан, требуя от местных властей расследования фактов дискриминации и убийства одного из чернокожих студентов. После ПЕРЕГОВОРОВ заложники были освобождены.

Сотрудники ГУВД Мосгорисполкома вели ПЕРЕГОВОРЫ с авторитетами одного из цыганских кланов, добиваясь выдачи ими некоего Шевченко, находившегося во всесоюзном розыске по делу об убийстве. Двое суток авторитеты обсуждали предложение милиции, но переговоры зашли в тупик: согласие на добровольную сдачу получено не было. Шевченко задержали путем проведения розыскных мероприятий, он осужден¹.

«Войной заложников» — так называют драматические события в Нагорном Карабахе и вокруг него, в Абхазии, Северной и Южной Осетии, Таджикистане и других регионах бывшего СССР, беспрецедентные по числу насильственно захваченных людей. Заложниками становятся жители городов и сел, старики, женщины, дети, больные. Парламентарии и министры, военнослужащие и работники милиции, прокуроры, и судьи, журналисты, общественные деятели.

В этих преступных акциях перемешиваются мотивы политических и этнических, религиозных и клановых конфликтов, спекулятивные интересы. Сложился «Прейскурант цен». Земляки и родственники собирают требуемую сумму выкупа. Переговоры имеют сложную, многоступенчатую форму: через посредников, третьих, четвертых лиц. Сложились формы торга, напоминающие обычаи средневековья. Переговорам предшествует предъявление взаимных обвинений. Перечисляются жертвы той и другой стороны, исторические счеты народов. Договоренности нередко не соблюдаются, владычествует то, что принято сейчас называть «беспредел». Уголовные дела возбуждают формально, следствие по многим из них не ведется. Виновные не устанавливаются и зачастую избегают ответственности. Единственным способом их освобождения являются ПЕРЕГОВОРЫ усилиями государственных органов и общественных организаций, путем народной дипломатии.

В нашей стране и за рубежом, кроме захвата заложников, все более многочисленными становятся факты похищения людей, в т. ч. детей, произведений культуры и искусства для получения выкупа, угроз осуществить вооруженные нападения, убийства, взрывы, поджоги, массовые отравления, чтобы добиться выполнения выдвинутых условий. Практически во всех подобных случаях силы правопорядка и общественной безопасности ВЫНУЖДЕНЫ вести ПЕРЕГОВОРЫ, чтобы спасти высшее благо земного бытия — ЖИЗНЬ, среду обитания людей, достижения человеческой цивилизации.

Кроме того, правоохранительным органам зачастую приходится прибегать к переговорам с отдельными преступниками и преступными сообществами по своей инициативе в целях предупреждения, раскрытия и расследования преступлений, а также оказания воспитательного воздействия на лиц, совершивших уголовно-наказуемые деяния.

Таким образом, приходится констатировать, что переговоры с преступниками получили значительное распространение во всем мире. О них чаще говорят средства массовой информации, газеты, радио, телевидение, сводки происшествий. Можно сказать, что они стали привычным явлением социальной и правовой деятельности, характерной чертой современного образа жизни, одним из направлений правоохранительной деятельности.

За рубежом еще в начале 70-х годов осознали, что переговоры с преступниками относятся к «новым подходам, новым мерам», позволяющим во многих ситуациях обеспечить устранение опасности, предупредить совершение тяжких преступлений, избежать применения силы. Причем нередко ЕДИНСТВЕННЫМ реальным средством. Отсюда их социальная, правовая и моральная ценность, в этом их смысл и предназначение. Когда без них обойтись нельзя — их надо применять; смело идти на диалог с преступником.

Переговоры с преступниками в наши дни как криминальный феномен не может обойти молчанием правовая идеология, уголовная политика государства, законотворчество, практика работы по предупреждению и раскрытию преступлений, система подготовки юридических кадров. Они требуют углубленной научной проработки, теоретической интерпретации, обобщения опыта, выдачи необходимых рекомендаций.

Министерством внутренних дел России изданы «Методические рекомендации по организации и тактике ведения переговоров с лицами, захватившими заложников» (№ 1/2511 от 17 июня 1992 г.); снят учебный кинофильм по этой тематике «Вынужденный диалог», иллюстрирующий практику переговорного процесса.

Автор благодарит всех, кто словом и делом поддержал стремление с научных позиций разобраться с вопросами переговоров с преступниками.

Для кого предназначена эта работа? Волей судеб и читательского спроса хотелось бы, чтобы ее прочитали те, кто первыми встают на защиту прав личности, общества, государства — сотрудники правоохранительных органов, работники суда, прокуратуры, милиции, госбезопасности, авиации, следователи, военнослужащие. И те, на кого ложится бремя переговоров по профессиональным обязанностям, гражданскому долгу, по доброй воле и совести. Практика переговоров с преступниками показывает, что в них участвуют государственные и общественные деятели (Президент США Рейган, например, брался за телефонную трубку, чтобы вступить в диалог с преступником, захватившим работников президентской канцелярии). Парламентарии, народные депутаты, муниципальные власти, сотрудники внешнеполитических, международных и других ведомств, медики, священнослужители. Просто граждане, оказавшиеся на месте происшествия, пассажиры, близкие и знакомые преступников, соседи по дому. Все, кому дорога человеческая жизнь и общественная безопасность.

Проблема переговоров с преступниками должна быть рассмотрена и широком контексте состояния переговорного процесса, поскольку они являются составной частью тех усилий, которые предпринимает государство, общество в целях обеспечения прав и интересов личности, укрепления законности и правопорядка, общественной безопасности, предупреждения социальных отклонений и причин, их порождающих.

 

С точки зрения криминологии

 

У каждой истории есть начало. Несмотря на то, что переговоры¹⁸ с преступниками велись испокон веков, западные исследователи определили современную точку отсчета интереса к этой проблеме с летних Олимпийских игр 1972 года в Мюнхене. Там 5 сентября произошло событие, потрясшее людей планеты. Нарушив заповедь мира в дни игр, боевики-террористы захватили в олимпийской деревне 9 заложников, требуя вылета в одну из стран Ближнего Востока. Полиция во время переговоров заявила, что условия террористов приняты. Но в аэропорту их ждали снайперы. Итог — гибель всех заложников, убито 5 преступников, пилот вертолета и трое полицейских ранены, один убит. В прессе назвали этот случай «мюнхенской мясорубкой». Обстоятельная научная проработка показала, что пресечение преступных действий силой — обоюдоострое оружие, которым надо пользоваться с сугубой осторожностью. Тогда же была названа и альтернатива таким силовым акциям — переговоры.

В нашей стране подобным драматическим днем было 3 ноября 1973 года. Около 14 часов 30 минут из московского аэропорта «Быково» поступило сообщение о том, что самолет ЯК-40, следующий рейсом Москва — Брянск, захвачен преступниками. Преступники тяжело ранили одного из пассажиров и бортинженера, потребовали 2 миллиона долларов США или 3 миллиона западно-германских марок, приказали командиру корабля взять курс на Стокгольм. Командир корабля через стюардессу пояснил, что для рейса в Скандинавию требуется две дополнительные заправки горючим. В связи с этим самолет совершил посадку во «Внуково» и был отведен на запасную взлетно-посадочную полосу. Группа захвата скрытно выдвинулась под фюзеляж самолета, готовая остановить преступников. В это время с командной вышки аэропорта начались по радио переговоры, в результате которых удалось освободить раненых пассажиров в обмен на передачу требуемой суммы валюты. Спешно сделали «куклу», обклеив сверток бумаги пятидесятидолларовыми купюрами, и положили ее в кейс-дипломат. С ним к самолету направился офицер милиции В. С. Скобелев. Его спасло только то, что к этому времени преступники обнаружили засаду. В завязавшейся перестрелке погиб один из преступников. Остальные сдались. Никто из пассажиров не пострадал.

Участники штурма и лица, проводившие переговоры, были поощрены. Сам случай стал предметом анализа в органах внутренних дел и госбезопасности, в результате которого были приняты меры к улучшению организационной стороны дела, улучшению технической оснащенности группы захвата и тактики их действия. Переговоры названы в качестве тактического способа решения задач, возникающих в связи с захватом заложников¹⁹.

С тех пор прошло около двадцати лет. Число криминальных ситуаций, при которых приходится применять переговоры с преступниками, возросло. Но опыт переговоров с преступниками складывается нелегко. Воспитанное десятилетиями стремление побыстрее ликвидировать конфликт силой, в том числе силой оружия, отодвигал переговоры на задний план, отводя им роль обманщика, а порой и провокатора. Тем более, что спрос за допущенные жертвы был невелик. Синдром «героизма», утвердившийся в нашей стране за многие годы во всех сферах общественной жизни, подменивший практику нормальной человеческой деятельности, основанной на здравом смысле, актами экзальтированного самопожертвования, внес серьезную деформацию в работу по предупреждению и пресечению преступлений. Трагической страницей истории советской правоприменительной практики останется варварски осуществленная акция пресечения выезда за рубеж семьи Овечкиных.

Вспомним, 8 марта 1988 года (уже в эпоху «перестройки») семья Овечкиных, члены самодеятельного оркестра народных инструментов, вооружившись обрезами, решили поискать на Западе более благопристойные, как они полагали, условия для своей деятельности. Захватив пассажирский самолет, летевший по маршруту Иркутск — Курган — Ленинград, под угрозой взрыва, потребовали от экипажа изменить курс и лететь в Лондон. В ходе переговоров была достигнута договоренность, что самолет якобы может перелететь в Финляндию. Однако он, по требованию правоохранительных органов, совершил посадку под Выборгом, где была задействована группа захвата. Во время штурма, Овечкины, поняв, что их" обманули, привели в действие взрывное устройство, пятеро из них покончили жизнь самоубийством, погибли три пассажира, 35 граждан получили ранения, сгорел самолет, стоимостью по тогдашним ценам более 1,5 миллиона рублей, уничтожены личные вещи пассажиров²⁰. Панический страх перед допущением «угона воздушного судна за границу» не позволил реализовать возможности переговоров.

Неотработанность технологии переговоров с преступниками отрицательно сказалась, в частности, в известном случае захвата заключенными самолета для перелета за границу, в Пакистан, имевший место в августе 1990 г., хотя в его ходе удалось освободить из числа пассажиров женщин, дете^й, больных. По существу была достигнута договоренность об освобождении и других заложников, оставшихся на воздушной судне, но ока была сорвана неумелым «подключением» к работе переговорщиков одного из начальников. И все же итог переговоров оказался положительным: никто из заложников не пострадал, самолет возвращен обратно, заключенные осуждены пакистанским судом к пожизненному заключению и денежному штрафу. Сейчас они просятся, чтобы их вернули на Родину, недавно пытались покончить жизнь самоубийством, объявили голодовку²¹. Можно привести и другие случаи умелого использования возможностей переговоров с преступниками. Например, при освобождении пассажиров автобуса в марте 1992 г. в Ставропольском крае. Опыт накоплен немалый. Поэтому изучение его с позиций различных отраслей юридических и иных знаний представляет несомненный интерес и пользу, поскольку позволяет сформулировать научные рекомендации, направленные на повышение роли таких переговоров в борьбе с преступностью.

Первое слово за криминологией — наукой о преступлениях, преступнике и предупреждении правонарушений. Очевидно, что предупреждение правонарушений (преступлений) будет более эффективным, если дифференцировать подход к этой деятельности в зависимости от классификации объектов воздействия. В одних криминальных ситуациях переговоры необходимы, в других — в них нет нужды. Что отличает первые случаи от вторых? Криминологическая характеристика позволяет выявить особенности видов преступлений, по которым, как правило, проводятся переговоры с преступниками, а также дать типологию этих лиц, чтобы воздействие на них было более целенаправленным и эффективным²².

По каким же преступлениям ведутся переговоры?

Захват заложников²³... Этим словом называют насильственный захват или удержание людей, жизнь, здоровье, свобода которых становится гарантией выполнения требований захватившей стороны. Жизнь человека превращается в «разменную монету» властолюбия, фанатизма, корыстных интересов и прочих низменных побуждений. Человечество сравнительно недавно стало осознавать, что захват заложников — это преступление. Во времена Римской империи не видели ничего предосудительного в том, что принцип «договор должен соблюдаться» подкрепляется оставлением заложников из знатных и известных особ. В Средние века русские княжичи ехали в Золотую орду, половецкие ханы в Киев, грузинские царевичи в Персию, французские аристократы в Англию. Но уже тогда корыстолюбивые властители поняли, что за жизнь человеческую можно получить деньги. Исторический и литературный герой Ричард Львиное Сердце просидел довольно долго в заложниках, прежде чем европейское сообщество королей и герцогов, после долгих переговоров, внесло за него выкуп.

Первые признаки отрицательного отношения государств к захвату заложников проявились при заключении Вестфальского мира 1648 года, когда было признано неправомерным задержание лиц, имеющих дипломатический иммунитет. В остальном все оставалось по-прежнему. Во время войн взятие заложников среди мирного населения было обычным явлением, можно сказать, традицией. Как правило, социальные потрясения (революции, восстания, гражданские войны) приводили к увеличению числа заложников. Французская революция превзошла все «достижения» прошлого, за что удостоились похвалы В. И. Ленина, сказавшего, что эта революция «велика своим террором». Санкюлоты брали «пачками» заложников из числа дворян, священнослужителей и прочих неугодных им социальных типов. Наконец, в 1907 году была подписана известная Гаагская конвенция, запрещавшая захват заложников во время состояния войны, что явилось важным шагом в правовом и нравственном осуждении этого варварского обычая. Однако Октябрьский переворот 1917 года в России и последовавшая за ним гражданская война перевернули надежды цивилизованного человечества. Заложников брали и «красные» и «белые», обвиняя друг друга в злодействе. Одни — в «происках контрреволюции», другие — в «зверствах большевиков». Новая власть поспешила легализовать захват заложников. В приказе Наркома внутренних дел Петровского прямо предписывалось: «Из буржуазии и офицерства должны быть взяты большие количества заложников». Заложничество стало массовым явлением, одним из средств системы репрессий, к которой оказались так склонны коммунисты, вставшие на путь построения «светлого будущего» в мировом масштабе. Заложники, вместе с расстрелами, концентрационными лагерями, принудительным трудом рассматривались в качестве эффективного средства «перековки» людей из человеческого материала капиталистической эпохи. (Н. И. Бухарин) «...На наших глазах воскресало средневековье. Оно воскресло и в факте коллективной ответственности. За преступления одного убивались десятки и сотни лиц, не имеющих к нему никакого отношения. За покушение на Ленина, Урицкого, Володарского были расстреляны тысячи людей, не имеющих к нему никакого касательства....За выстрел в агента власти убивались десятки «заложников», сидевших в тюрьмах обширной России. Институт «заложничества» стал нормой, «бытовым явлением» нашей действительности. Поистине воскресли первобытные времена и нравы...»— писал крупный ученый Питирим Сорокин, высланный из РСФСР²⁴.

Во второй мировой войне заложничество широко применялось как метод борьбы с партизанским движением и выявлением лиц, выступавших против оккупационных режимов. С пятидесятых годов наступает новый этап, вызвавший озабоченность мирового сообщества. Призрак новых сражений вновь стал бродить по свету. В 1949 году в Женеве подписана конвенция «О защите гражданского населения во время войны», запрещавшая захват заложников. Живы еще были воспоминания о минувшей войне и международный акт, касающийся заложников войны, вызвал всеобщее одобрение. Но надвигалась другая беда. Мировое сообщество, расколотое враждующими идеологиями, требовало новых жертв. Волна народно-освободительных и антиколониальных движений, охватившая Латинскую Америку, Африку, Юг Азиатского континента, создала глобальный пояс ожесточенной вооруженной борьбы, в которой стороны не брезговали ничем. Тоталитарные режимы, бывшие метрополии ужесточали репрессии, партизанское движение в городах и селах отвечало дерзкими ударами, террористическими акциями, взрывами бомб, в условиях необъявленной войны вновь появились заложники. Участились случаи захвата повстанцами дипломатических представителей, бизнесменов с целью получения выкупа и освобождения из-под стражи единомышленников. Так «революционные» движения стали добывать деньги. Захват в 1975 году двух аргентинских бизнесменов братьев Борн принес доход в 65 миллионов долларов, в среднем выкуп составлял от 5 до 10 миллионов долларов. Алжир, арабо-израильский конфликт расширили географию захвата заложников, которая затем охватила Индию и другие страны Востока. Жертвами захвата стали и граждане европейских государств.

Чтобы разработать эффективный ответ на действия лиц, захватывающих заложников, естественно надо разобраться с масштабами этого явления, с кем приходится иметь дело, с целью и мотивами их действий, продумать научно-обоснованную классификацию самих преступных акций.

По данным зарубежных исследователей в 1970—1988 гг. совершено 34.864 террористических акта, 5.791 убийство, 16.355 взрывов, 169 захватов самолетов, 1408 захватов людей, 138 причинений им увечий, 11.003 нападения на объекты, число убитых 66.623, раненых 48.848 (по данным Интерпола число захватов самолетов более значительно: 1980—1985 гг.— 182).

Многие авторы предлагают классификацию по способу преступных действий: путем угона самолетов, морских судов и других транспортных средств, в ходе партизанских действий террористов в городах и сельской местности, вооруженной атаки на объекты (посольства, офисы гостиниц, по месту жительства, в местах заключения и др.), полагая, что конкретное рассмотрение обстоятельств совершения преступлений, позволяет выявить цели и мотивы захвата, характерные криминологические особенности личности преступников. На такой позиции стоит, например, английский ученый и аналитик адмирал в отставке Р. Клаттербак.

В недавно вышедшей монографии Р. Уорд (США) классифицирует более детально этот вид преступлений: по масштабу (международный, транснациональный, внутригосударственный), по уровню вооруженности, численности преступных групп, мотивам и целям совершения преступлений, по способам действий, особенностям жертв преступлений (виктимологический аспект). По мнению Уорда такой подход позволяет конкретизировать направленность ответных акций, в том числе практику ведения переговоров.

Другие исследователи сосредоточили свое внимание на типизации преступников, с которыми полиции приходится вести переговоры. Предлагаются различные варианты их классификации: по мотивам действий, по состоянию психологического здоровья и психологической направленности личности. Политические мотивы характеризуют широкий круг людей, захватывающих заложников и учиняющих другие преступные акции, от «прогрессивно» настроенных участников общественных движений, стремящихся привлечь внимание к проблемам социального бытия, требующих позитивных перемен, до фанатиков-экстремистов, охваченных «духом разрушений» в отстаивании своих националистических, идеологических и иных политизированных установок. Большую группу составляют преступники с корыстной направленностью поведения: грабители, вымогатели, воры, социально опустившиеся люди, стремящиеся таким путем поправить свое материальное положение. Особую категорию составляют лица, которых на преступные действия толкает находящаяся в реактивном состоянии психика, страдающие неврозами различного происхождения и степени запущенности, иными аномалиями психического статуса²⁵. Среди них выделяют лиц с суицидальными наклонностями, неоднократно искавшими повод совершить самоубийство, в том числе и путем захвата заложников в надежде, что они будут убиты в ходе штурма силами правопорядка. Немало субъектов, охваченных гиперболизированным чувством мести по личным и иным мотивам, стремящихся свести счеты с конкретными лицами, группой людей, обществом в целом, впавшие в отчаяние заключенные, проходящие лечение алкоголики и наркоманы, т. н. «сексуальные меньшинства», с некоторых пор и больные СПИДом. Разумеется, как и всякая классификация, ранжирование людей, с которыми приходится вести переговоры в криминальных ситуациях, относительно, неустойчиво, условно, поскольку и «идейный» террорист и вымогатель могут быть нездоровы с психологической точки зрения. Однако поиск типизации преступников имеет серьезное прикладное значение, т. к. позволяет моделировать ответную реакцию на усилия правоохранительных органов по разряжению конфликта, предусматривать набор аргументов и действий, стиль ведения с ними диалога, снижающих агрессивность преступного поведения и расширяющих возможности освобождения заложников.

В 1977 году Федеративная Республика Германия выступила с инициативой в ООН с целью заключения конвенции о борьбе с заложничеством в мирное время, представила проект этого документа. Длительное обсуждение, в котором СССР занимал в общем-то достаточно пассивную позицию, не желая идти в колее «происков империализма». Однако перед лицом подавляющего большинства стран, и в принципе выступая против актов международного терроризма, СССР подписал конвекцию на 34 сессии Генеральной Ассамблеи ООН.

17 декабря 1979 года Генеральная Ассамблея ООН приняла Международную конвенцию о борьбе с захватом заложников, согласно которой «Любое лицо, которое захватывает или удерживает другое лицо и угрожает убить, нанести повреждение или продолжать удерживать другое лицо (а здесь и далее именуемое как «заложник») для того, чтобы заставить третью сторону, а именно: государство, международную межправительственную организацию, какое-либо физическое или юридическое лицо или группу лиц — совершить или воздержаться от совершения любого акта в качестве прямого или косвенного условия для освобождения заложника, совершает преступление захвата заложников...». Эта формула вызвала ряд критических замечаний: в определении речь идет об ответственности физического лица, между тем захват заложников, как правило, осуществляют группы лиц, при отсутствии общепринятого понятия «международный терроризм», неясно к какой категории преступлений (международное преступление или уголовное преступление, затрагивающее международные отношения), поскольку в конвенции сказано, что она «не применяется в тех случаях, когда преступление совершено в пределах одного Государства, когда заложник и предполагаемый преступник являются гражданами этого Государства и когда предполагаемый преступник находится на территории этого Государства»²⁶.

В соответствии с этой Конвенцией приняты Указы Президиума Верховного Совета СССР от 7 мая 1987 года об присоединении СССР к этой Конвенции и от 10 июля 1987 года об установлении уголовной ответственности за захват или удержание заложника. На основании этих Указов 17 июля 1987 года Президиум Верховного Совета РСФСР принял соответствующий Указ, в котором преступлением были признаны «Захват или удержание лица в качестве заложника, соединенные с угрозой убийства, причинением телесных повреждений или дальнейшим удержанием этого лица, в целях понуждения государства, международной организации, физического или юридического лица или группы лиц совершить или воздержаться от совершения какого-либо действия как условия освобождения заложника». Аналогичные указы были приняты и в других союзных республиках.

Однако субъектами преступления могли быть только иностранцы и лица без гражданства (примечание к ст. 126—1 УК РСФСР). Таким образом законодатель не увидел необходимости вводить понятие «захват заложников» в систему уголовного законодательства страны. Мы продолжали жить в мире иллюзий, вне уголовно-правовых реалий сегодняшнего дня. Практика правоохранительных органов не знает случаев совершения преступления, предусмотренного ст. 126—1 УК РСФСР — международно-правовой захват заложников. Однако включение в указанные Законы понятия «захвата заложников» все же означает признание законодателем существования такого социального явления, как захват заложников, не являющийся актом международного терроризма.

Вместе с тем число захвата заложников внутри страны неуклонно росло. Чтобы выйти из такого явно ненормального положения, на практике применяются нормы уголовного закона, лишь косвенно отвечающие уголовно-правовой специфике подобных случаев (умышленное убийство или покушение на умышленное убийство, причинение тяжких или иных телесных повреждений, действия, дезорганизующие работу ИТУ, побег, насилие в отношение должностных лиц, выполняющих свой служебный долг и т. д.)²⁷. Пока же специальная норма об ответственности за захват заложников содержится лишь в проектах Уголовного кодекса России.

Почему так произошло? Ужасы захвата людей по т. н. «идейным мотивам» (политическим, национальным, религиозным) в нашей стране долго наблюдали издалека, как проявление чуждое социалистическому обществу. Что греха таить, акции революционеров, нередко весьма сомнительные с правовой и моральной точки зрения, казались единственным выходом, естественным протестом против «империалистического засилья» в Латинской Америке, на юге Африки, в Палестине, на Ближнем Востоке.

Но колокол тревоги звонил и для нас. В стране участились, случаи захвата преступниками воздушных судов, когда заложниками становятся пассажиры и экипаж самолета.

Густая пелена секретности окутывала эту сторону деятельности бывшего КГБ, на который была возложена функция предупреждения и пресечения таких захватов. Лишь в 1991 г. ведомство представило обзор своей деятельности по этой линии. В частности, было сообщено, что «В системе центрального аппарата КГБ СССР функционирует специальное подразделение, непосредственно участвующее в локализации террористических акций, сотрудники которого неоднократно принимали участие в захвате террористов и освобождении заложников²⁸.

Криминологический анализ фактов, приведенных в обзоре, свидетельствует, что основным мотивом захвата воздушного судна было стремление совершить акт выезда из страны вне рамок существующих процедур, которые в то время были чрезмерно сложными и не соответствовали международным стандартам. В стране по существу не было случаев захвата заложников из чисто «политических» побуждений. Случаи захвата самолетов, чтобы покинуть страну, предпринимали уголовные преступники (отец и сын Бразинскасы, вина за уклонение которых от правосудия лежит на властях США, не применивших в данном случае международный принцип «или выдай или суди», разного рода эмоционально и нравственно неустойчивые субъекты, выдававшие себя за «инакомыслящих», лица, желающие проявить свою «творческую» индивидуальность на Западе (семья Овечкиных). Но, похоже, положение меняется. Во время «чеченского кризиса» (ноябрь 1991 года) группа вооруженных лиц захватила самолет, следовавший рейсом аэропорт «Минеральные воды» — Екатеринбург и потребовала изменения курса для перелета в Анкару (Турция). Как выяснилось, 171 пассажир оказался заложником политической акции, направленной против введения чрезвычайного положения в Чечено-Ингушетии. После состоявшихся переговоров самолет вылетел в Грозный, где сошли лица, захватившие самолет, а пассажиры доставлены в порт назначения.

Захватывают самолеты нередко и психически больные люди, а также страдающие алкоголизмом и наркоманией. 18 апреля 1990 года в самолете, следовавшем по маршруту Москва — Ленинград, неизвестный потребовал совершить посадку в аэропорту г. Каунаса и организовать ему встречу с председателем Верховного Совета, угрожая при этом взрывом воздушного судна с 76 пассажирами на борту. После посадки в Каунасе неизвестный был задержан. Им оказался Калугин, ранее наблюдавшийся в медучреждениях по поводу параноидальной шизофрении.

Практически во всех случаях захвата воздушных судов с преступниками велись переговоры, которые подтвердили свою эффективность. Приведем пример.

В декабре 1990 года управлением госбезопасности по Ленинградской области арестован 23-летний рабочий одного из строительных кооперативов города на Неве Герман Герасимов, осужденный в прошлом году за незаконные валютные операции на три года условно с отсрочкой исполнения приговора на два года. Он решил захватить авиалайнер. Герасимов успешно пронес на борт ТУ-154, выполнявшего рейс Ленинград — Мурманск, самодельное взрывное устройство. Спустя час после взлета самолета, на борту которого находились 120 пассажиров и 7 членов экипажа, воздушный пират через бортпроводника передал записку пилотам с требованием следовать в Швецию, в противном случае угрожал взрывом. В процессе переговоров вначале удалось освободить всех пассажиров, а через полтора часа группа захвата обезвредила преступника²⁹.

Весьма распространенными остаются случаи захвата заложников в исправительно-трудовых учреждениях, следственных изоляторах, ЛТП. В 1981—1990 гг. по данным А. Т. Лоскутова было совершено 160 таких преступлений, в которых участвовало 655 осужденных и заключенных под стражу. Ими захвачено 347 заложников. В каждом третьем случае применялось оружие. За последние годы убито 50 участников и 34 ранено. При этом погибли три сотрудника и два заложника, ранено соответственно 6 и 18 человек³⁰. По сообщению Прокуратуры СССР в 1990 году совершено 42 захвата заложников в местах лишения свободы³¹. Во всех случаях велись переговоры. Приведем два примера из многих.

В Тульской области 14 августа 1990 года в 20 часов работницы магазина исправительно-трудовой колонии, расположенной в городе Плавске, после продажи товаров осужденным собирались домой. Как только они открыли дверь, двое из осужденных втолкнули женщин в магазин и заперли засовы, потребовали предоставить им автомашину, 2 автомата с патронами, гранаты, рацию, водку и дать возможность беспрепятственного выезда с территории колонии. В противном случае угрожали убить заложниц.

В переговоры с преступниками вступили сотрудники учреждения, чуть позже прибыли исполняющий обязанности начальника УВД, первый заместитель прокурора области, представители органов госбезопасности, внутренних войск. Все попытки убедить Орлова и Андреева отказаться от задуманного ни к чему не привели. Не помогли ни уговоры родственников, ни просьбы и увещевания священнослужителей Сергиевской церкви г. Плавска. Из магазина постоянно доносились крики женщин о помощи. Пришлось применить оружие. Преступники убиты, женщины освобождены.

В той же области недавно, в октябре 1992 г., двое заключенных, отбывающих наказание в Щекинской колонии строгого режима, вооруженные ножом, зашли в медицинский кабинет и захватили в заложницы медсестру. После пяти часов переговоров, в которых принимали участие сотрудники органов внутренних дел и безопасности, родители одного из преступников, заключенные отказались от своих намерений, медсестра освобождена³².

Как видим, по-разному складываются переговоры с заключенными, но без них не обойтись в подобных ситуациях.

Переговоры в ИТУ ведутся не только в связи с захватом заложников. Тревожные события начались в октябре 1991 года в ИТК-6, расположенной в жилом массиве одного из районов Красноярска. 40 суток длился бунт 2000 заключенных, все это время с ними велись непрерывные переговоры, которые успеха не имели. Массированный штурм с применением БТР и другой техники завершился успехом. К счастью, никто не пострадал.

Подобные факты имеют место не только у нас. Особенно часто такие проявления отмечаются в США, странах Латинской Америки, Франции, Канады. Стены ИТУ сотрясают крики массовых неповиновений, за решетками в качестве заложников оказываются те, кто призван охранять, перевоспитывать, лечить, кормить преступников. Начальники учреждений и их заместители, врачи, контролеры, обслуживающий персонал, инженерно-технические работники. Охваченные массовым психозом, осужденные ломают ограждения, производственные мастерские, столовые, выпускают из к<