Азирафель выглядел слегка озадаченным, всё ещё стоя у входа в кабинет. Шум дождя на улице казался оглушающим.

— Ты планировал продолжить?

— Я… всё ещё разбираюсь, как это работает, — сказал Кроули и поспешил добавить: — У меня отлично получается.

— Рад это слышать, — ответил Азирафель, и на его лицо промелькнуло что-то — возможно, гордость? Да, дайте только ангелу возможность, и он будет праздновать любой самый жалкий успех, раздавая призы за участие, как будто… — Только, пожалуйста, не переусердствуй, пока ты болен.

— Я не болен, — несчастно сказал Кроули. Он заставил свои ноги двинуться вперёд, ища близости Азирафеля, даже не задумываясь об этом, не рассуждая, изменило ли его новое хобби что-то между ними, потому что когда бы он ни ощущал себя подавленным, Азирафель всегда был рядом, чтобы подбодрить его, чтобы поухаживать за ним, и ему нужно было…

— Иди сюда, — сказал Азирафель, и Кроули прижался своим лбом к его плечу, при этом сохраняя некоторую дистанцию между ними. Азирафель похлопал его по спине. — Ну, ну. Что такое?

— Слишком много думаю, — пробормотал Кроули. — Какой недоумок на Небесах изобрёл мозги? Больной ублюдок.

— Поосторожней с высказываниями, — сказал Азирафель, поглаживая его затылок. Он мог вытерпеть и большее богохульство. Кроули ничуть не сожалел. — Хочешь, чтобы я тебе помог? Может быть, я мог бы предложить руку помощи.

Кроули отстранился и уставился на него.

— Ты что, — сказал он, — ты что только что предложил подрочить мне?

Азирафель несколько раз моргнул, но его выражение лица осталось невозмутимым. И он всё так же продолжал выглядеть потрясающе привлекательным, даже горячим, настоящим лакомым кусочком. Ему бы ужасно не понравилось, если бы Кроули его так назвал. Или, может быть…

— Я имел в виду фигурально, — сказал Азирафель, — но я не был бы против и другого варианта.

— Ты не был бы против потрогать мой член? — переспросил Кроули.

— Ну, дорогой, это всего лишь твой… член.

— И часто ты трогаешь чужие члены?

— Я не давлю на тебя, — Азирафель поднял ладони, и аптечка в его руках скрипнула. — Я просто хотел дать тебе знать…

— Что ты не был бы против подрочить мой член, — закончил Кроули за него.

Взгляд Азирафеля опустился на его пах, а потом вновь вернулся к глазам Кроули. Это длилось всего мгновение, но это совершенно точно произошло.

— Если это то, с чем я могу тебе помочь.

— Ангел, — проговорил Кроули, — я нуждаюсь в срочной сексуальной помощи с тех пор, как…

— Нет, — прервал его Азирафель. — Никакого чувства вины сейчас, пожалуйста.

Он повернулся на пятках и направился в кабинет. Он не собирался уходить. У Кроули поплыло в голове.

Дождь всё продолжал идти.

— Я просто хотел сказать, что не знал, что такой вариант возможен.

— Что ж, я тоже, — чопорно ответил Азирафель и закрыл окно взмахом руки. Он повернулся к столу и вельветовому трону и кинул на него такой взгляд, как будто мог совершенно точно сказать, что на нём происходило.

— Значит, нас таких двое, — произнёс Кроули, и это прозвучало совсем не так воинственно, как он планировал. Это было связано с тем, что Азирафель… ну, он был здесь сейчас. Именно там, где Кроули хотел, в том месте, где он был ему нужен. С опозданием, да — как всегда с опозданием — но он был здесь.

— Ну что ж, тогда нам стоит?.. — спросил Азирафель, выпрямляясь — даже слегка привставая на носки, в попытке выглядеть более властно. Кроули пробормотал ответ. — Я не расслышал, извини.

— Кровать, — повторил Кроули. — Кровать там.

— Да, я припоминаю, — сказал Азирафель. Он звучал очень довольным собой — или, может быть, воспоминанием о той ночи, когда они выжили в неслучившемся Апокалипсисе. Лучший ночной сон в жизни Кроули.

Сон в обнимку.

Тогда не имело значения, что его задница была прижата к паху Азирафеля. В конце концов, они обменялись телами, так что технически он тёрся о собственный мягкий член. А вот быть в объятиях было куда более необычным. Они никогда не были… тактильными. Просто невозможно было бы правдоподобно объяснить подобное. Ад или Рай всегда наблюдали за ними. Но теперь они отвернулись, пристыженно закрыв глаза.

Азирафель сделал шаг ему навстречу и переплёл их пальцы вместе.

— Веди, — сказал он. Кроули сжал его ладонь, словно задавая вопрос. Счастливый кивок был ему ответом.

Спальня была точно такой же, какой они оставили её несколько месяцев назад. Кроули всегда сохранял её такой: пустой, как будто здесь никто никогда не находился, с единственным предметом мебели в виде кровати королевского размера, всегда аккуратно заправленной и холодной.

Кроули нравилось всё это пустое пространство, нравилось ощущать прохладный воздух своей кожей после удушающей тесноты Ада, где ты никогда не идёшь куда-то — тебя несёт бесконечный поток тел. Он подошёл к кровати, следуя собственному желанию, и Азирафель последовал за ним по своей воле.

У них не должно было быть свободы воли.

Они перехитрили судьбу.

Они сами выбрали это.

— Что именно ты хочешь, чтобы я сделал? — спросил Азирафель, сжимая его ладонь, прежде чем её отпустить.

Кроули окинул взглядом тёмное покрывало и пухлые подушки на кровати, словно оценивая варианты (он понятия не имел, что делать с возможностью выбирать варианты).

— Удиви меня, — в конце концов проговорил он.

Азирафель задумчиво причмокнул губами, подумал несколько мгновений, а затем с поспешной решимостью сел на кровать… и остался сидеть на ней, с хитрым блеском в глазах. Не предпринимая никаких действий, чтобы начать избавляться от одежды.

— Что ж, — признал Кроули. — Этого я не ожидал.

— Мне вполне комфортно так, — сказал Азирафель. — Не присоединишься ко мне? — Он похлопал по своим коленям.

— Думаю, я лучше лягу, — пробормотал Кроули, скользнув на матрас преувеличенно непринуждённым змеиным движением. Он положил голову на колени Азирафеля, ожидая, что эта позиция будет казаться неловкой, но был удивлён тем, насколько правильным это ощущалось. Он мог смотреть на Азирафеля, пока наслаждался комфортом кровати (матрас был с наполнителем из конского волоса; единственное, что Кроули нравилось в лошадях — это то, каким хорошим наполнителем для матраса они служили). Он решил, что может привыкнуть к такому виду, так же, как и к ощущениям: бёдра Азирафеля были для него мягче любой подушки, а его запах стал ощущаться ещё ярче.

— Хорошо? — спросил Кроули, его горло вновь пересохло.

— Хорошо, — ответил Азирафель мягко.

— Прикоснись к моим волосам, — почти взмолился Кроули. Это было… острой необходимостью. Влечение всё же было очень странной вещью. Ему казалось, что он умрёт, если немедленно не ощутит руки Азирафеля на себе, и когда его волосы уверенным движением убрали со лба, он почти застонал. Ощущение от пальцев в волосах было потрясающим — Кроули прочувствовал натяжение каждого волоска, и это прошило его тело волной удовольствия. Как его член был связан с его волосами — он не имел ни малейшего понятия. Наверное, это как-то относилось к рефлексологии.

— Мне всегда было интересно… — произнёс Азирафель, прерывая себя на середине предложения; Кроули ощущал вибрацию в его теле, когда ангел говорил. — Как перья. Они как перья на ощупь.

— Они примерно одно и тоже, — произнёс Кроули, думая: «Ты помнишь? У меня были красные крылья». — Тебе больше нравится, когда мои волосы длинные или короткие?

— Мне нравится, что ты постоянно меняешь их вид, — сказал Азирафель, легонько потянув.

«У меня были красные крылья, и они обгорели дочерна. Ты предложил привести их в порядок для меня в Эдеме. Должно быть, это больно, сказал ты. Тебе было не всё равно».

— Должен оставаться дьявольски привлекательным, — сказал Кроули. — Часть должностных обязанностей.

«Я был превращён в змея и отправлен в Эдем. Была причина для моего нахождения там. Они не говорили мне, что это была за причина. Какую роль я должен был сыграть. Сначала я встретил ангела Западных Врат. У неё был меч, который мог рассекать воздух, призывая молнию. Я никогда не рассказывал тебе этого, но она назвала меня червём и наступила мне на горло, сказав, что покрошит меня на кусочки. Мне просто повезло, что я смог сбежать. Я думаю, что мне повезло. А потом я увидел огонь твоего меча. Взобрался на Древо Познания, чтобы взглянуть на него. Я слышал, что ты охраняешь Восточные Врата. И я понял, что ты не причинишь мне вреда. Я видел, как ты сидишь там, свесив ноги со стены. Ты слушал первую песню Евы. Ты наблюдал за ней и Адамом и улыбался. Ты очень их любил, правда ведь? Тебе было всё равно, что Всемогущая любит их больше, чем когда-либо любила любого из нас. Ты никогда не ревновал.