Истоки венгерского взгляда на историю

После завершения Первой мировой войны и распада Австро­Венгерской империи Венгрия в результате подписания Трианонского мирного договора (4 июня 1920 года) потеряла две трети своей территории и населения. Три миллиона венгров оказались в Румынии, Словакии, Сербии, Австрии и Украине.

Этот факт был для Венгрии тем более болезненным, что на протяжении XIX века главными элементами венгерской национальной идеи были сохранение единой и неделимой Венгрии, недопущение федерализации страны или предоставления автономии другим народам. В идеологическом плане венгерские политики и мыслители вели непримиримую борьбу с пангерманизмом, панславизмом и дако­румынской идеологией.

Именно обиды и претензии, связанные с Трианоном (так назывался дворец в Версале, где был подписан договор), обусловили реваншистскую политику диктатора Хорти в 1920–1930 годах и подтолкнули Венгрию к союзу с Гитлером.

Национальная катастрофа в годы Второй мировой войны заставила Венгрию в корне пересмотреть свою политику. Во второй половине XIX века Венгрия постепенно отмежевывалась от ошибок межвоенного периода, отошла от стремлений сформировать венгерское государство в прежних границах, начала активный поиск путей примирения со славянством и румынским народом, преодоления антисемитизма.

Но вопрос соплеменников и сегодня остается ключевым в отношениях Венгрии с соседними государствами. Это связано с тем, что Венгрия, признавая установленные границы, не считает удовлетворительным положение венгров в этих странах, отстаивает права на национально­культурное развитие 15 млн. венгров, разделенных между шестью государствами, пытается предотвратить ассимиляцию венгерского этноса в соседних странах.

УКРАИНА НА ВЕНГЕРСКОЙ ИСТОРИЧЕСКОЙ КАРТЕ

В силу указанных выше причин на Украину в Венгрии обратили внимание только в 1918 году, когда в лице западноукраинских политиков видели ситуативных союзников по отделению Закарпатья от бывшей Российской империи.

Освещая историю Закарпатья, венгерские ученые не слишком акцентируют внимание на таких моментах, как насильственная мадьяризация края во второй половине XIX века (когда закрывались русинские школы, алфавит переводился на латиницу и т.п.) и война против Карпатского украинского государства, провозглашенного в марте 1939 года (когда 150-тысячная венгерская армия разбила 15-тысячный корпус карпатских сечевиков). Тот факт, что во время Второй мировой войны половина венгерских вооруженных сил (свыше 900 тыс. человек) находилась на территории Украины, тоже предпочитают не выпячивать.

Как отмечал академик Андраш Гере, в период социализма Венгрии было не до Украины. После изменения общественного строя и формирования демократического государства в 1990-е годы произошло становление действительно независимого внешнеполитического курса Венгрии. Его наиболее существенные элементы — признание нерушимости границ, равноправие, интеграция Венгрии в Европейский союз, сближение с НАТО и вступление в альянс, защита венгерских национальных меньшинств только международно­правовыми средствами.

Венгерско­украинские отношения после развала СССР были доброжелательными и конструктивными. Венгрия безоговорочно признала независимость Украины (6 декабря 1991 года) и первой из всех соседних государств подписала с ней Договор об основах добрососедства и сотрудничества — пока что единственный договор такого характера между Венгрией и сопредельными государствами.

Венгерские политики хотели видеть Украину независимой и сильной, чтобы противостоять возможному возрождению СССР, чтобы Украина по мере своего укрепления становилась активным союзником Будапешта в защите интересов венгерского национального меньшинства и в развитии интеграционных процессов в Европе.

При этом полноценное венгерско­украинское сотрудничество обусловлено благоприятным положением венгерского национального меньшинства в Закарпатье.

КАРПАТСКИЙ УЗЕЛ

10 мая 2014 года вновь избранный премьер­министром Венгрии Виктор Орбан, лидер правящей партии Фидес, в инаугурационной речи заявил, что венграм Карпатского бассейна полагаются двойное гражданство, коллективные права и автономия. «Это наши ясные ожидания от новой Украины, которая формируется и которая ощущает нашу поддержку в процессе построения демократического общества», — подчеркнул Орбан.

Слова премьера вызвали в Украине негативную реакцию, которую пришлось сглаживать министру иностранных дел Яношу Мартоньи, объяснившему, что под автономией Орбан имел в виду самоуправление, а не территориальную автономию.

Ситуацию обострило и то обстоятельство, что в те же дни венгерские националисты из партии «Йоббик» выразили поддержку аннексии Крыма Россией и публично намекнули, что это может быть примером для Венгрии по отношению к Закарпатью.

Здесь в очередной раз проявилось отношение венгров к закарпатскому вопросу. Речь идет о территории, где проживали русины (закарпатские украинцы), венгры и словаки и которая после Первой мировой войны досталась Чехословакии, а после Второй мировой — Украине (тогда в составе СССР). Если отвлечься от политической конъюнктуры, то необходимо уяснить: венгерское общественное мнение твердо считает исторической несправедливостью отторжение от Венгрии Закарпатской области и иную национально­государственную принадлежность этого края.

Венгерские историки давно утверждают, что русины, православные по вероисповеданию, стали переселяться на территорию Закарпатья, когда оно уже стало составной частью Венгерского королевства. Можно игнорировать дискуссии о том, какой народ в Закарпатье является «коренным», а какой «пришлым», однако следует отметить, что венгерское общественное мнение не интересуют предъявляемые ему те или иные проценты национального состава Закарпатской области, полученные в результате очередной переписи. Об украинцах в Венгрии, конечно, слышали, но кто это такие, знают плохо. А венгерские этнологи указывают, что украинская идентичность Закарпатья — явление достаточно новое, которое является плодом советской культурной работы и миграций в период УССР.

В то же время венгерские политологи отмечают, что положение венгерского национального меньшинства в Закарпатье (порядка 150 тыс. человек) является лучшим в сравнении с положением венгров в Румынии, Словакии и Сербии. В крае есть венгро­язычные детсады, десятки школ с венгерским языком обучения, есть венгерский институт в Берегове и венгерский факультет в Ужгородском университете. Все это финансируется не только за счет спонсорства из Венгрии, но и из государственного бюджета Украины и из местных бюджетов.

Поэтому критерий отношения венгров к Украине был и будет простым: если венграм Закарпатья живется хорошо — значит и Украина хорошая. Все остальное — нюансы меняющейся политики.

«Румынские казаки» и «Бессарабский вопрос» КОНСТАНЦА ФЛОРЕСКУ Сегодня в Румынии уже не гордятся взятием Одессы

КАК И в Украине, в Румынии история была, прежде всего, средством консолидации нации, а с начала ХХ века — и обоснованием ирредентизма, необходимости объединения земель, населенных румынами, в число которых включены и земли, населенные родственными румынам молдаванами.

ЗАПОРОЖЦЫ ЗА ДНЕСТРОМ

Румынских историков этого периода роднит с украинскими коллегами весьма активное участие в политической жизни. Мэтр румынской истории Николае Йорга по своей роли в истории и историографии схож с Михаилом Грушевским. Он был не только автором десятитомной «Истории румын», но и создателем Национал­демократической партии и премьер­министром Румынии. Еще один историк, буковинец Ион Нистор, в 1918–1919 годах был министром по управлению Буковиной.

Соседство румын и украинцев предопределило и спорные взгляды на ряд исторических событий. Стремление обладать той или иной территорией выливалось в стройные исторические концепции, которые со ссылками на археологические данные доказывали право на первенство. Так, одним из спорных вопросов являлся и является вопрос о славянском влиянии на становление предшественников румын — молдаван и валахов. Мало кто, кроме специалистов, знает, что знаменитая трипольская культура, которая считается чуть ли не протоукраинской, была распространена на территории современной Республики Молдова и в Восточной Румынии не меньше, чем в Украине, и при желании может быть отнесена и к «проторумынской».

Был период частичного или полного отрицания влияния славян на формирование румын (знаменитый тезис о том, что «румыны — потомки даков и римлян», получивший развитие в эпоху коммунистической Румынии). Но сегодня румынские историки все чаще говорят о культурном синтезе, выразившемся во включении в румынский язык многих славянских слов, распространении кириллицы как основы румынской письменности вплоть до второй половины XIX века, принятии христианства восточного образца. Как утверждают авторы «Истории Румынии» Иоан­Аурел Поп и ИоанБолован, «славянское влияние в эпоху становления структур средневекового общества в Карпато­Дунайскомрегионе наложило глубокий отпечаток на все институционное, религиозное и культурное развитие румын в средневековый период».

Еще одной яркой страницей в истории украинско­румынских отношений была эпоха казачества. В условиях противостояния с Турцией украинские казаки становились естественными союзниками двух княжеств — Валахии и Молдавии. Молдавские господари нередко обращались к ним за помощью.

Вместе с тем некоторые румынские историки имеют свой собственный, специфический взгляд на истоки казачества и роль в нем «румынского» компонента. Некоторые из них утверждают, что украинские казаки «вместили в себя москалей и румын». Вот пример одного из таких подходов: «Высший гетманский ранг казаков принадлежал еще и следующим заднестровским румынам: Ион ГригореЛободэ, Тихон Байбуза, СамоилэКишкэ, Ион Сакру, Трофим Волосанин (Румын), Ион Сарпила, ТимотейСгурэ, ДумитруХуну, а также легендарному герою казаков в битве за независимость Украины Дэнилэ Апостолу. На всем протяжении XVI–XVIII веков высокие ранги среди казаков имели полковники ТоадерЛободэ (в Переяславе), Мартин Пушкариу (в Полтаве), Павел Апостол (в Миргороде), ЕремиеГанжу и ДимитриеБэнческу (в Умани), ДумитрашкуРайчя (в Переяславе), командиры ВарламБухател, ГригореГамалие (в Лубенске), Ион Урсу (в Рашкове), Петру Апостол (в Лубенске)». Незнакомым с румынской транскрипцией написания славянских личных имен будет, пожалуй, сложно узнать в этих людях Григория Лободу, Самийла Кишку, Мартына Пушкаря и прочих персонажей украинской истории.

Авторы подобных опусов чаще всего опираются на труды уже упоминавшегося Иона Нистора, одного из наиболее ярких и одновременно одиозных историков, освещавших историю Украины. Среди его работ — «Румыны и украинцы в Буковине», «Украинский вопрос в свете истории», «Украина в зеркале молдавских хроник», «История Бессарабии» и другие. Собственно, труды Иона Нистора «Румыны за Днестром», «Транснистрянские румыны», «Давность румынских поселений по ту сторону Днестра» сыграли существенную роль в разработке геополитических концепций правящих кругов Румынии накануне Второй мировой войны и их претензиях на территорию между Днестром и Бугом, так называемую Транснистрию.

Интерес к работам Иона Нистора возрос в 90-е годы, когда был поднят вопрос о воссоединении Республики Молдова и Румынии (унионизм), а также возвращении «утраченных земель», принадлежащих Украине, — Южной Бессарабии и Северной Буковины.

ВОЙНА И МИР

Именно «бессарабско­буковинский» вопрос и проблема участия Румынии во Второй мировой войне остаются и сегодня одними из самых болезненных в восприятии украинцев и румын.

Как известно, 22 июня 1941 года Румыния совместно с нацистской Германией напала на Советский Союз, а после переворота 23 августа 1944 года и смещения маршала Иона Антонеску перешла на сторону СССР, Великобритании и США. Если в коммунистической Румынии основное внимание было уделено как раз периоду после 23 августа, то после крушения коммунистического строя маятник качнулся в другую сторону. Новыми героями стали Ион Антонеску и его генералы, которых представляли едва ли не мучениками коммунистического режима (действительно, практически вся румынская верхушка после окончания Второй мировой была репрессирована — кто за надуманные, а кто за реальные военные преступления). Усилиями историков в 90-е годы стал формироваться едва ли не культ Антонеску, которого называли не иначе как «Маршал». Появились многочисленные исследования, в которых воспевались успехи румынского оружия во Второй мировой, биографии Антонеску. Достаточно упомянуть заголовки книг, подготовленных группой румынских военных историков: «Герои Восточного фронта», «Маршал Антонеску: я вел «священную войну» против большевизма» и другие.

Дошло до того, что 5 декабря 2006 года Апелляционный суд Бухареста вынес решение, которым признал Антонеску и членов его правительства невиновными в преступлениях против мира, так как, по мнению суда, война Румынии против СССР была «превентивно­оборонительной», а также юридически оправданной существованием на румынско­советской границе «постоянного и неизбежного чрезвычайного положения». И хотя в 2008 году Верховный суд Румынии отменил это решение, в румынской историографии начальный период участия румынской армии в войне именуется «войной за освобождение Бессарабии и Буковины». И в центре спора оказывается вопрос о том, насколько прав был Антонеску, когда после восстановления власти Румынии над Бессарабией и Северной Буковиной принял решение перейти Днестр и участвовать в других кампаниях совместно с немецкой армией — битве за Одессу, захвате Крыма, боях на Дону и под Сталинградом.

И хотя есть еще сторонники крайностей, готовые оправдывать действия Антонеску и его генералов, в том числе и преступления против населения на территории Транснистрии, находившейся под румынской оккупацией, сегодня все чаще среди румынских историков начинает пользоваться популярностью взвешенная позиция. Так, если в 90-е годы говорилось о взятии Одессы, как о «славной победе румынского оружия», то заголовок одной из последних публикаций в одном из исторических журналов — «Одесса: победа дорогой ценой».

Вместе с тем следует отметить, что румынские архивы и исследования румынских историков, несмотря на ряд спорных тезисов, содержат немало интересных фактов, которые могут существенно дополнить знания украинцев своей истории. И это создает возможности для широкого диалога историков двух стран.

Взгляд из-за Босфора МУРАТ ОСМАНОВ   Украина и Турция обречены на сотрудничество — географией и экономикой

УКРАИНУ и Турцию разделяет не только Черное море, но и этнические и религиозные различия, и войны давних времен. Украину и Турцию объединяет не только исторический сюжет о Роксолане, но и геополитическая ситуация, которая держит обе страны у дверей Евросоюза.

ИСТОРИЯ ОТНОШЕНИЙ

Еще основатель Турецкой Республики Мустафа КемальАтатюрк говорил: «Если посмотреть на географическую карту региона, можно заметить, что единственное препятствие на пути к сближению двух стран — Черное море. Если же хоть на секунду представить, что оно исчезло, то Украина и Турция окажутся непосредственными соседями, «обреченными» на развитие дружеских отношений». Сегодня, когда, по выражению премьер­министра Турции РеджепаТайипаЭрдогана, «волны сотрудничества омывают берега Черного моря», это представить значительно легче, чем раньше.

Турция и Украина имеют очень глубокую историю взаимоотношений и общее прошлое. Турция была одной из первых стран, признавших независимость Украины в 1991 году. Хотя официально консульские отношения между современной Украиной и Турецкой Республикой были установлены 20 ноября 1991 года, первые дипломатические миссии в Киеве и Стамбуле были открыты еще в 1918-м — тогда это были представительства соответственно Украинской Народной Республики (прекратившей свое существование в 1920 году) и Османской империи (распавшейся в 1923 году).

В конце прошлого века, после распада СССР, Турция тщательно разработала планы развертывания отношений с Украиной, что было весьма охотно воспринято в Киеве. За истекшие годы политика Турции в отношении Украины носила более­менее корректный и умеренный характер. Турция не смогла предложить Украине инвестиций стратегического характера, но так или иначе экономические отношения между двумя странами развивались весьма продуктивно и в широком диапазоне.

Сегодня украинско­турецкие отношения строятся на основе многочисленных договоров и соглашений, охватывающих практически все сферы жизни — от военно­политического и экономического сотрудничества до культурного обмена и совместных образовательных проектов (по данным МИДа Украины, в общей сложности более 70 двусторонних соглашений). Базовый документ — Договор о дружбе и сотрудничестве между Украиной и Турецкой Республикой был подписан 4 мая 1992 года во время официального визита в эту страну Леонида Кравчука.

ОТНОШЕНИЕ ИСТОРИКОВ

Политические и военные лидеры украинского народа, которые на протяжении многих веков вели борьбу за независимость Украины, вынуждены были неоднократно обращаться за помощью к Османской империи. Но при этом они прекрасно понимали, что данное государство — не самый надежный и приемлемый союзник и партнер. Турция всегда имела собственные взгляды на будущее Украины, стремясь либо подчинить ее, либо использовать в своих целях установления и сохранения господства над Северным Причерноморьем и другими землями. Украинские деятели апеллировали к Турции и в XVII веке, и после распада Российской империи. Но, по признанию турецкого историка ИсметаМироглу, отношения Украины с Турцией никогда не носили доверительного характера, особенно если принять во внимание историю многовековой борьбы украинцев и поляков с турецко­татарской агрессией.

В зависимости от личных взглядов и симпатий турецкие историки дают разные оценки такой символической фигуре, как Роксолана (Хюррем) — жена султана Сулеймана Великолепного (XVI век). Одни рассматривают ее как выдающуюся благотворительницу и реформатора и подчеркивают ее украинское происхождение: Анастасия Лисовская из Рогатина (Буковина). Другие считают ее коварной интриганкой и полагают, что она происходила из Польши.

Куда больше единства у турецких историков по отношению к знаменитому письму запорожских казаков турецкому султану. Его достоверность дружно ставят под сомнение, указывая на разные даты, разные подписи и разных адресатов — по официальной украинской версии речь идет о султане Мехмеде IV, но в источниках приводятся и другие имена.

Впрочем, эти древние сюжеты в Турции являются исключительно предметом интереса специалистов. Простые турки об украинцах знают в основном по летнему отдыху на турецких курортах, из­за Майдана (по аналогии с событиями вокруг парка Гези) и в связи с Крымом.

КРЫМСКИЙ ГАМБИТ

Аннексия Крыма Россией внесла смятение в турецкую внешнюю политику. Ведь на полуострове проживают крымские татары — братья туркам не только по вере, но и по языку и культуре. В Турции насчитывается несколько миллионов граждан, имеющих крымскотатарские корни, среди которых есть даже члены правительства и парламента. Турция стабильно оказывала поддержку крымским татарам — вновь освоиться на исторической родине, получить хорошее образование, сохранить культурную идентичность в Крыму. При этом Анкара никогда не настаивала на статусе арбитра взаимоотношений официального Киева и крымских татар, считая это внутренним делом Украины.

Мартовский референдум о статусе Крыма вызвал негативную реакцию Анкары, которую озвучил министр иностранных дел Турции АхметДавутоглу. В Украине некоторые горячие головы полагали, что Турция активно вмешается в ситуацию в интересах крымских татар — от уверений, что авианосец «Джордж Буш» вот­вот пройдет Босфор, до требований перекрыть проливы для военных кораблей РФ или передислоцировать турецкий флот к украинским берегам.

Однако при этом забывали, что стратегический характер двусторонних отношений во многом зависит от контактов на уровне первых лиц государств. А добрые отношения Владимира Путина с РеджепомЭрдоганом хорошо известны. К тому же Россия для Турции является важным экономическим и торговым партнером. Поэтому ни о каких действиях на Черном море не может быть и речи.

ПУСТИТЕ НАС В ЕВРОПУ

Но и с Украиной за последние шесть лет Турция прошла путь от спорадических контактов до полноценного стратегического партнерства. Товарооборот между нашими странами, упавший вдвое вследствие кризиса в 2009-м, вернулся на прежний, докризисный уровень в $6 млрд.

Для Украины Турция — вторая страна после РФ по объемам экспорта, и именно с Турцией у Украины самое большее позитивное торговое сальдо. Уже второй год действует безвизовый режим, на повестке дня — соглашение о свободной торговле.

Есть еще один важный момент: и Турция и Украина хотят стать членами Евросоюза. Но обе страны имеют проблемы, которые препятствуют им на пути в Европу. И дело не только в исламском факторе Турции или неустойчивости украинской экономики. Членство Турции и Украины в ЕС под знак вопроса ставит география. В случае вступления в ЕС этих двух территориально больших стран границы союза расширятся до России, Ирана, Ирака и Сирии. Учитывая нестабильность данного региона, европейцы боятся, что Турция и Украина могут стать не мостом коммуникации, как это утверждают сторонники расширения ЕС, а каналом, по которому эта нестабильность просто затопит Европу.

Что же до двусторонних отношений, то видный турецкий политолог Мустафа Айдын высказался по этому поводу следующим образом: «Украина достаточно сложная страна — как в политическом, так и в социальном аспекте. Украина весьма удобна для многих договоренностей, но в силу своих национальных и общественных особенностей непредсказуема и не будет легким политическим партнером для Турции».

Пребывание за пределами ЕС позволяет Украине не признавать геноцид армян 1915 года. Не навлекая на себя гнев Брюсселя по этому поводу, Киев набирает очки в глазах Анкары, для которой чувствительный вопрос признания геноцида армян является крае­угольным камнем в отношениях с любой страной.