Как «Aldi» и «Suhrkamp» нашли общий язык

 

То, что душа и бизнес гармонично сочетаются, стало неожиданностью Франкфуртской книжной ярмарки 1981 года. В рекламной брошюре издатель доктор Зигфрид Унзельд и почетный доктор Тео Альбрехт объявили о совместном проекте издательства «Suhrkamp»

 

и дискаунтера «Aldi». Запуск нового «Edition Sual» предполагалось ознаменовать выходом 25 новых книг, которые должны были продаваться исключительно в магазинах «Aldi»,

 

«упакованные и представленные точно так же, как вся остальная тамошняя продукция» (доктор Унзельд).

 

Среди них были искусные произведения Петера Хандке, «сложная проза периода творческого расцвета» которого должна была продаваться под заголовком «Особая родина», и Тилмана Мозера, взявшегося за «Синтаксис сверления» с подзаголовком «К психоанализу домработника». Драматург Франц Ксавер Крец публиковал «Мариакрон. Как градусы научились бегать»; американский лингвист Ноам Хомский, изобретатель трансформационной порождающей грамматики, то есть порождающей трансформационной грамматики, должен был создать

«Трансформационную поваренную книгу»; из наследия философа Теодора В. Адорно анонсировались «Исследования образов кондитерского искусства» – ожидалось, что они построят мост между читающей интеллигенцией и клиентами «Aldi», ориентированными главным образом на материальные ценности. На это были рассчитаны такие предложения Адорно: «В кондитерском изделии его меновая стоимость концентрируется в его украшении, над которым однажды оно взялось доминировать. Кто не пасует перед кондитерским изделием, не преклоняясь перед размытым понятием уровня, упускает значимое в искусстве: историю его разложения»^[33]. Более легкую пищу для ума обещали неожиданно объявленные в той же программе «Тексты соединений» певца Майка Крюгера, прославившегося строкой из пес ни: «Нужно только протащить ниппель через соединение»^[34].

 

Во всем этом быстро распознали пародию. Мишенью была «особая родина» западногерманских интеллектуалов, которые взращивали «культуру Зуркампа»^[35] с ее оторванными от реальности дискуссиями как средство социального разграничения. Их репутацию, разумеется, поддерживал и укреплял предприимчивый издатель Зигфрид Унзельд, который также гордо представил своим читателям собственную «Речь перед межамериканским Обществом оборонного движения в Денвере / штат Колорадо»: «28 страниц. Свиная кожа. Ок. 47 немецких марок (специальное предложение!)» – в таком соотношении цены и качества ясно читалось посягательство на кошелек клиентов «Suhrkamp». Их упрекали в том, что хотя они и были очень большого мнения о своем критическом мышлении, совсем некритически скупали все кожаные переплеты издательства. Туда же метила книга «Н. Н. Без названия. Текст. 106 страниц. Мягкая обложка. Ок. 4,48 немецких марок».

 

Кто стоял за шуткой, долгое время оставалось неизвестным. Только Вольфганг Краусхаар, опубликовавший в 2011 году выдержки из рекламной брошюры в своей «Протестной хронике»

 

в журнале «Mittelweg 36», приподнял завесу над тайной. Во -первых, даже некоторые редакторы издательства «Suhrkamp» были недовольны политикой своего работодателя, ориентированной на избранных; среди них имели хождение сатирические аннотации, из которых в рекламную

 

брошюру в слегка измененном виде попали аннотации к Мозеру и Адорно. Однако основную роль сыграли Томасу Платт и Томас Шмид, состоявшие на тот момент в штате берлинского издательства «Wagenbach». С тех пор Платт прославился в качестве автора художественных и научно-популярных текстов, ресторанного критика и киносценариста («Домоправитель Краузе», «Вернер, поцелуй меня в…!»), Шмид сделал карьеру в издательстве «Springer», а в 2010 году занял должность ответственного редактора газетного объединения «Welt». Домоправитель Краузе или Аксель Шпрингер – в некотором смысле Платт и Шмид все еще ближе обычным людям, нежели презренной интеллигенции, хотя и совершенно другим, даже противоположным образом.

 

Унзельд был вне себя, в то время как некоторые из его подчиненных смеялись у него за спиной. Однако издательство продолжило работу в своем старом русле, поэтому история с «Aldi» оказалась не единственной пародией на «Suhrkamp». В 1995 году газета «Frankfurter Allgemeine Zeitung» позволила себе шутку, объявив о предстоящем литературном дебюте социолога, философа и постоянного автора «Suhrkamp» Юргена Хабермаса: в весенней программе издательства он впервые должен был выступить в роли романиста, представив «обширную картину нравов послевоенного времени в духе Бальзака» под заголовком «Над горами». В центре сюжета – «Хильдегард, специалист по лечебной гимнастике», попавшая «из ограниченности гуммерсбахского магазина скобяных изделий» во франкфуртский Вест-Энд, где познакомилась с «ослепительной средой университетских интеллектуалов» и после несчастной любви к «банкиру с темным вермахтским прошлым» «нашла себя» в реабилитационной клинике

 

в Рене. После воссоединения Германии, во время которого Хильдегард жила в Берлине вместе с курдским претендентом на статус беженца, она ускорила «восстановление популяции соек в Тиргартене» и, наконец, открыла свою писательскую практику в районе Пренцлауэр -Берг, чем Хабермас навел «коммуникационный мост от старой Рейнской республики до цветущих пейзажей Бранденбургской марки». Все это было фальшивкой, на что указывала уже дата: газета сообщила о первом романе ведущего западногерманского интеллектуала 1 апреля 1995 года.

Продукты питания и лжи

Земляничный йогурт не должен содержать землянику, колбаса из телячьей печени – телячью печень, как и баварский печеночный паштет. Это известно и допускается. Ни для кого также не секрет, что морской лосось^[36] – это только подкрашенная треска, а в безалкогольном пиве может содержаться до 0,5 % спирта: по результатам онлайн-голосования 2012 года, в котором принимали участие 130 000 покупателей, лидер на рынке пива «Clausthaler Classic» (0,45 %) оказался на четвертом месте среди самых дерзких рекламных обманов. Однако немногие знают, что в состав куриного концентрата супа не входит курица, но только 1 % куриного жира, а обычный лимонад не должен включать ни капли лимонного сока – достаточно лишь лимонной кислоты, которую могут получать из плесневых грибов.

 

Обмана или подделки в юридическом смысле здесь нет. С альпийским молоком из Гольштейна^[37]и фетой из коровьего молока (вместо овечьего молока, произведенного в Греции, как того требует закон) дело может обстоять иначе. Тем не менее компании находят лазейку в законе. Либо для передачи правильных сведений они используют мелкий шрифт, как в случае с концентратом супа «Thai Chef Ente», который хотя и привлекает внимание упаковкой с изображением хрустящей жареной утиной грудки, не содержит в своем составе утку, о чем и сообщается в списке ингредиентов. Либо же фирмы заставляют своих клиентов поверить в ложь через искусный подбор названий для продукции. Так, название мороженого «Cremissimo» ассоциируется с классическим мороженым из сливок и молочного жира^[38], но при этом «Cremissimo» делается из обезжиренного молока и растительного жира. Как бы то ни было, такие термины, как «высшее качество», не должны вводить в заблуждение: если на продукте стоит подобное обозначение, не стоит искать его подтверждение внутри.

 

Допустимые нормы определяет Комиссия продовольственного кодекса. Членов комиссии каждые пять лет назначает Федеральное министерство продовольствия; в равных частях они представляют органы надзора за пищевой продукцией, науку, потребителей и пищевую промышленность и вырабатывают стандарты качества продуктов питания. Решения принимаются только единогласно, и именно поэтому представители предприятий пищевой промышленности могут отклонить любое нежелательное для них предложение. Кроме того, заседания комиссии проходят за закрытыми дверями, а их протоколы не публикуются, так что остается тайной, каким образом достигаются соглашения. Более того, парламент и правительство не имеют эффективного инструмента воздействия на работу комиссии в случае ее очевидного промаха, а также не уполномочены снимать с поста того или иного ее члена.

 

Стандарты дают производителям большую свободу. Однако некоторым из них все равно ее не хватает, так что они пытаются пойти против закона. В 2013 году в мясе индейки было обнаружено 27-кратное превышение предельно допустимого содержания антибиотиков, в 2011 -м

в яйцах выявили диоксин. Не забыт до сих пор и винный гликолевый скандал 1985 года:

 

в течение многих лет нижнеавстрийские и бургенландские виноделы подслащивали и ароматизировали свои вина средством против замерзания – диэтиленгликолем. Крупные

 

немецкие разливочные предприятия, в том числе компания члена Христианско-демократического союза, политика Эльмара Пирота, смешивали эти вина с местными и продавали. Возможно, в дело было замешано даже Министерство сельского хозяйства и виноградарства земли Рейнланд-Пфальц, стремившееся помешать прокурорскому расследованию, – правда, вопрос об этом остался открытым.

 

Еще один случай всплыл на поверхность в 2013 году: в лазанье, каннеллони и мусаке люксембургского производителя «Tavola» содержалась не только говядина, но и конина. Этот эпизод интересен тем, что демонстрирует еще одну легальную возможность обмана: благодаря игре с названиями использовать чужую репутацию. Многочисленные продукты, каза лось бы, называются по-итальянски, не будучи таковыми, например сыр «Cambozola», кондитерское изделие «Hanuta», маргарин «Rama», губная помада «Labello», апельсиновый сок «Valensina», фруктовый сок «Granini» или уже упоминавшееся выше мороженое «Cremissimo».

 

В Германии клиентов очаровывают главным образом итальянским звучанием названий. В России же выбор падает на псевдонемецкие наименования, позволяющие фирмам имитировать

 

высокое качество своей продукции. Шоколад «Alpen Gold», офисные товары «Erich Krause», холодильники и стиральные машины «Kaiser», обувь «Thomas Münz» – все эти торговые марки следует отнести на счет российских компаний. Производящееся в сибирском Омске пиво «Bagbier» на российском телевидении рекламируется фразой на немецком языке: «Bagbier. Das

ist fantastisch!», между тем омская пивоварня принадлежит американской компании «Anheuser-Busch». На немецкий имидж на российском рынке полагается и ряд других иностранных компаний: в частности, моющее средство «Frau Schmidt» здесь продвигает британский концерн «Dylon International».

 

Изобретение названий – это повседневность, а то, что они внушают, должно вызывать подозрение. В том числе стоит подвергать сомнению и все продукты, отмеченные словами «био» или «органический», так как подобная маркировка никак не защищена. Соответственно производители пользуются большой свободой в ее употреблении, и случаи вопиющей лжи встречаются повсеместно. В 2011 году несколько итальянских компаний ввезли в Германию 700 000 тонн органических зерновых, которые на самом деле выращивались обычным способом.

 

В 2012 году была предпринята попытка аналогичного обмана с румынской соей, био -сертификат которой не имел законной силы, в 2014 году – с масличными культурами. Кроме того, в 2014 году было выявлено, что самый крупный поставщик компании «Neuland», продающей мясо кур, содержащихся в условиях, соответствующих их биологическим особенностям, на самом деле содержал свою птицу в обычных промышленных птичниках вместо ферм с участками для свободного выгула и без добавления в корм антибиотиков.

 

В том же году стало известно, что товары с маркировкой «Fairtrade»^[39] отнюдь не должны полностью соответствовать принципам так называемой справедливой торговли, но, как это ни удивительно, могут включать в себя результаты традиционного производства: сок, на котором написано «100 % Orange Fair», может быть более чем на 50 % произведен обычным путем. Тем не менее это считается законным.

Настоящие Феликсы Крули

 

«Кто я, а точнее, сколько во мне этих я?» – так называется книга Рихарда Давида Прехта. Подобный вопрос может задать себе любой человек, находящийся в поиске собственной так называемой идентичности или даже нескольких идентичностей, способный честно признать, что «идентичность» – это просто модное слово для «роли». Или наоборот. Есть особый тип людей, которые осознанно делают данный парадокс смыслом жизни: это самозванцы.

 

Юрген Харксен (род. 1960) выдавал себя за инвестиционного консультанта и между 1987 и 1992 годами вытянул из карманов богатых жителей Гамбурга по меньшей мере 30 миллионов марок. Он летал на частном самолете, позволял себе роскошные лимузины с шофером и рекламировал открытие гигантского нефтяного месторождения в Норвегии, которое обещало инвесторам 1300 % дохода.

 

На самом деле Харксен был помощником судебного пристава. Но он знал, как использовать стереотипы современной деловой жизни и пользовался жадностью богачей с тем же бесстыдством, которое было свойственно самим богачам. Тем не менее он все-таки попал на шесть лет за решетку.

 

Судебный секретарь Вилли Лухс (1953–2010) из Ремагена в 1993 году превратился в адвоката доктора Максимилиана Юнга, который проживал на Кёнигсаллее в Дюссельдорфе. В течение четырех лет этот «консул Коморских островов» клал на обе лопатки сливки рейнского и рурского общества. При бентли, ролексе и в качестве председателя правления спешно основанного «Союза по защите детей, подвергшихся насилию» на приемах и гламурных вечеринках мошенник «очищал» совесть за миллионы, пожертвованные высшим светом на благотворительность. Он был сфотографирован улыбающимся с Ханнелоре Коль и вице-канцлером Клаусом Кинкелем, принимал у себя дюссельдорфскую знать, а также знаменитостей из шоу-бизнеса, спорта и политики, в том числе радио- и телеведущего Макса Шаутцера и бывшего футболиста Уве Зеелера.

 

Правосудие настигло Вилли Лухса в 1997 году. Примерно через шесть лет, снова оказавшись на свободе, он вместе с Каем фон Баргеном, сотрудником концерна «Henkel», основал несколько подставных фирм, которые якобы имели к «Henkel» долговые претензии на 45 миллионов. Затем они почти за 20 миллионов евро продали эти претензии одной гамбургской финансовой компании и еще одной компании из Хюрта б лиз Кёльна. Кроме того, через фиктивную фирму «European Racing Events» они заключили спонсорское соглашение более чем на 90 миллионов евро с британской командой «Формулы-1» Brawn GP, принадлежавшей компании «Mercedes». В 2009 году дуэт провалился. И «Mercedes», и финансовые компании потребовали возмещения

многомиллионных убытков. Вилли Лухс умер до окончания процесса, соучастник был приговорен к тюремному заключению на четыре года.

 

Генри Рандмарк (род. 1925) был полковником американской армии и ветераном во йны во Вьетнаме, имевшим высокие награды. Он владел девятью языками, в том числе немецким с заметным американским акцентом, и занимал пост президента Гамбургского отделения Американо-германского делового клуба. Как сын графини Пороховой он был принят в «Со юз Бисмарка»^[40]; также Генри Рандмарк являлся членом элитарного гамбургского «Клуба Юберзее»^[41] и вращался в высшем обществе Гамбурга, пока весной 2002 года не стало известно, что он – всего лишь простой мойщик фасадов. Выходец из эстонского Таллина, он провел в Америке только первые полтора года своей жизни, никогда не служил в армии, а его медали за отвагу и ордена героя были подделкой. Потребность в общественном признании заставила Генри Рандмарка превратиться в лживого барона, которому также удалось обмануть Генеральное консульство США в Гамбурге. Каждый, кто входит в здание, тщательно проверяется, но «полковник Рандмарк» представился специалистом по выявлению наркотиков в американской армии и смог провести в консульстве мероприятие по борьбе с наркотиками.

 

Чтобы обманывать состоятельных пассажиров на океанских лайнерах во время игры в рулетку и в карты, Виктор Люстиг (1890–1947) из чешского Арнау (ныне Гостинне) обзавелся графским титулом. Позже он отправился в США, где наладил производство фальшивых денег и продажу машин для их печатания, которыми интересовался даже Аль Капоне. Самую большую свою аферу он провернул в Париже в 1925 году, когда ему удалось продать состоящую из 10 000 тонн железа Эйфелеву башню торговцу ломом. Пытаясь ускорить процесс выдачи разрешения на снос якобы ржавого символа, Андре Пуассон, как звали торговца, заплатил представившемуся государственным чиновником Люстигу взятку. Хотя разрешения не последовало, а сделка сорвалась, скомпрометировавший себя Пуассон не выдал мошенника. Тогда Люстиг снова провернул то же самое дело и продал Эйфелеву башню шотландскому скупщику металлолома. Последний, тем не менее, обратился в полицию, после чего Люстиг бежал в Америку.

 

В 1702 году в Голландии появился мужчина без имени, которого британский капел лан обратил в христианство и крестил под именем Джорджа Салманазара. В 1703 году чужестранец отправился в Лондон, где произвел фурор как уроженец острова Формоза (ныне Тайвань). Хотя он выглядел по-европейски, его происхождение засвидетельствовала книга «Историческое и географическое описание Формозы», вышедшая в 1704 году. То, что жители острова ходили обнаженными до лобка, питались змеями и сырым мясом казненных, ездили на верблюдах и практиковали многоженство, причем мужья могли съесть своих жен, не прос то заинтересовало широкую публику, но убедило также и ученых, которые зачислили его в Оксфорде на службу преподавателем формозского – языка, просто выдуманного Салманазаром. История Салманазара вызывала сомнения уже при его жизни, но только завещание и опубликованное посмертно признание умершего в 1763 году в преклонном возрасте француза смогли доказать мошенничество.

 

В 1817 году, более 100 лет спустя после Салманазара, в английском графстве Глостершир обнаружилась иностранка, странно одетая и бормотавшая на непонятном языке, так что из ее речи можно было разобрать только слово «Карабу». Лишь португалец по имени Мануэль Эйнессо, живший когда-то на Малайском полуострове, смог разгадать ее тайну, заявив, что неизвестная – это китайско-малайская принцесса Карабу с острова Явасу. Пираты похитили ее с Суматры с целью продажи в рабство. У английского побережья пираты потерпели кораблекрушение, и она смогла добраться до берега.

 

Принцесса стала центром внимания в салонах и снизошла до того, чтобы дать за деньги одно интервью журналистам и ученым. Год она жила на широкую ногу, пока читательница газеты в Бристоле не узнала в ней ее бывшую постоялицу. На самом деле принцессу звали Мэри Уиллкокс, она родилась в 1791 году, работала служанкой и горничной и долгое время перебивалась чем придется на лондонском дне. Чтобы получить деньги на поездку в Америку, она выбрала себе роль дальневосточной принцессы. Португальца она могла использовать в

 

качестве переводчика, уступив ему 50 % дохода.

 

Мэри Уиллкокс повезло – вместо суда она была принята в одной из семей, члены которой представляли ее как «Салманазара женского пола», и действительно смогла отправиться в

Америку. Через семь лет она вернулась, вышла замуж за некого Ричарда Бейкера, родила дочь и до своей смерти в 1865 году жила в Бристоле.

 

Фердинанд Уолдо Демара-младший (1921–1982) из Лоуренса, штат Массачусетс, был монахом из ордена траппистов, профессором психологии, биологом, юристом, гражданским инженером и директором тюрьмы, а во время Корейской войны служил в канадском подразделении военным врачом: удалял зубы, миндалины и ампутировал конечности. Мошенника разоблачили в 1956 году, когда он занимал должность преподавателя одной из государственных школ, однако по настоянию родителей и студентов обвинение было с него снято. Демара прославился по всей стране уже примерно с 1960 года, но в мелких городишках он продолжал перебиваться различными выдуманными ролями. Последней из них стала роль капеллана в больнице калифорнийского Анахайма.

 

Фердинанд Демара-младший был очень умен и обладал фотографической памятью, что позволяло ему быстро овладевать различными профессиями на базовом уровне или, по крайней мере, изображать владение этими профессиями. Его рецепт успеха состоял в нахождении «вакуума», как он это называл: он разнюхивал, чего не хватает какой-нибудь конторе или ведомству, предвидел, в чем там никто хорошо не разбирается, и знал, как наладить собственную сферу деятельности, чтобы никто не мог ему помешать. Беззастенчиво он признавался, что всегда стремился к власти, а побуждало его к переодеванию и ролевым играм только одно: «Гнусность, исключительно гнусность».

 

Фрэнк Уильям Абигнейл-младший (род. 1948) из Нью-Йорка сегодня в качестве главы «Abagnale & Associates» консультирует банки, компании, отели и авиакомпании по вопрос ам борьбы с подделкой чеков и документов. В этих вещах он знает толк, потому что сам был мошенником и подделывал чеки в 1960-х годах. В роли пилота, врача или адвоката он изъездил Северную Америку и Европу, оплачивая свою роскошную жизнь поддельными чеками, – это нравилось ему больше, чем участь нищего, который в 1964 году после банкротства отца без всяких средств к существованию автостопом отправился в Нью-Йорк. Через пять лет жизни на широкую ногу он был арестован во Франции, отправлен в США и приговорен к 12 годам лишения свободы. Провел же он в тюрьме всего пять лет, так как был готов перейти на другую сторону. С тех пор его доход обеспечивает та же подделка чеков, но уже законным образом.

 

Авантюрист и алхимик граф Алессандро Калиостро (1743–1795), родившийся в Палермо и на самом деле носивший имя Джузеппе Бальсамо, олицетворяет темную сторону выверенного разумом и освещенного лучами Просвещения XVIII века. Как целитель, ясновидящий, аферист, фальсификатор произведений искусства и алхимик Калиостро обманы вал и мещан, и аристократов, и простой народ. Иногда он изображал прусского офицера, иногда испанского графа, был даже тысячелетним египетским «Великим Коптом». Он продавал легковерным любовное зелье и порошок бессмертия и обещал умножать бриллианты с помо щью тайных заклинаний. Он выманивал деньги и у богатых, и у бедных, при участии своей жены, служанки Лоренце Феличиани, вынуждал откупаться клюнувших на приманку и всегда застигнутых врасплох горе-любовников, шантажируя их публичным разоблачением прелюбодеяния. Калиостро ездил туда-сюда по всей Европе, и почти всегда ему удавалось вовремя улизнуть. Окончательно мошенника арестовали только в 1789 году в Папской области. Сначала из -за оккультных практик еретика приговорили к смерти, но в 1791 году приговор бы л заменен на пожизненное заключение, а через четыре года Калиостро умер в подземелье замка Сан-Лео близ Урбино.

 

Гарри Домела (1904/05 – после 1977) примерил на себя дворянскую фамилию фон Ливен, намекая на свою ливонскую родину. В 1926 году в качестве «ливонского князя, лейтенанта 4-го кавалерийского полка Потсдама» он примкнул к студенческой корпорации «Саксо -Боруссия»

 

в Гейдельберге, а вскоре поселился в эрфуртском отеле «Erfurter Hof» под именем барона Корффа – причем это имя выдавалось за псевдоним, под которым скрывался принц Вильгельм Гогенцоллерн, старший сын бывшего германского кронпринца Фридриха Вильгельма Виктора Августа Эрнста Прусского и внук Вильгельма II. В реакционных, оплакивавших имперское

 

время кругах буржуазии «его высочество» производило фурор; его приглашали на охоту, в оперу и на приемы, но когда его имя появилось в списке разыскиваемых, аферисту пришлось ретироваться. В начале 1927 года Домелу поймали в Кёльне и приговорили к семи месяцам тюремного заключения. Его автобиография «Фальшивый принц. Жизнь и приключения Гарри

Домелы» была продана тиражом более 100 000 экземпляров. Курт Тухольский хвалил этот «срез культуры первого уровня», разоблачавший верноподданнический дух немцев и авторитарное, враждебное республике государство.

 

Смертями закончилась ролевая игра француза Жана-Клода Романа (род. 1954 году). После провала его попытки получить высшее медицинское образование он 18 лет обманывал соседей, друзей и семью, что работает во Всемирной организации здравоохранения в Женеве. Каждое утро он пересекал расположенную неподалеку от его дома границу со Швейцарией, где проводил день в прогулках или находился в гостиничном номере. В ежегодной налоговой декларации он честно указывал свой нулевой доход. Тем не менее у него было достаточно средств после продажи квартиры и благодаря сбережениям родителей, к которым кажущийся образцовым сын имел свободный доступ; кроме того, он использовал сберегательную книжку жены и средства своих родственников и друзей, передававших ему деньги для вложения в мнимый хедж-фонд.

 

В конце 1992 года над Романом нависла угроза разоблачения – его бывшая любовница потребовала вернуть свои вложения, 900 000 франков. Рождество и Новый Год Жан -Клод провел

 

в семейной идиллии, но затем перспектива финансового краха, морального падения, потери авторитета в глазах родителей, семьи и друзей разрушила все, что он любил: утром 9 января 1993 года он скалкой убил жену, а затем застрелил двух своих детей. В полдень он убил живших в часе езды родителей и их собаку. Вечером пытался задушить бывшую любовницу. Когда это не удалось, Роман извинился и отвез ее к ней в квартиру. Вернувшись в свой дом, он поджег его и наглотался снотворного. Вызванные в четыре утра пожарные спасли Романа, что, возможно, соответствовало его плану, потому что срок годности таблеток, которые он выпил, давно истек.

 

В тюрьме мошеннику и убийце было видение Иисуса. Преступник, получивший прозвище l’Adversaire (фр. соперник, сатана), стал религиозным. Он утверждал, что Бог избрал его для чего-то особенного, объясняя это тем, что даже страшные грешники становились великими святыми. В 2000 году писатель Эмманюэль Каррер написал по его истории роман, экранизированный в 2002 году; и книга, и фильм носят одинаковое название – «Соперник».