Выгнула спину, задрала хвост и недовольно фыркнула. Илларион

Безо всякого вступления схватил Софью за загривок, открыл окно,

И не успел я опомниться, как Софья оказалась в снегу. Я

Объяснил Иллариону, что Софья - равноправный член нашей семьи.

Так же, по возможности, разъяснил Софье, что Илларион - близкий

Нам человек. Было достигнуто временное перемирие. Но

Восстановить прочный мир мне так и не удалось.

- Прогони ее к чертям, покоя от нее нет! - говорит

Илларион.

- А чем она мешает тебе? - говорю я.

- Как не мешает, когда я ночью боюсь пошевелиться, - еще

раздавишь ее, проклятую!

- А ты не шевелись!

- Может, мне перестать дышать?

- Куда же я ее денут

- Пусть дрыхнет под кушеткой!

- Под кушеткой холодно!

- Хорошо! Тогда под кушетку полезу я, а она пусть нежится

в постели!

- Пожалуйста! Лезь!

Илларион ничего не отвечает, хватает кошку за хвост и

Швыряет на пол. Софья жалобно мяукает, лезет под кушетку и

Терпеливо ждет, пока не раздастся храп Иллариона, чтобы вновь

Залезть в постель и занять свое законное место. Но Илларион

Долго не засыпает.

...Илларион болен. У него болит левый глаз, очень болит.

Любовь ко мне и болезнь привели Иллариона в Тбилиси. Илларион

Не трус, но идти к врачу боится, про больницу и слышать не

желает! А глаз болит все больше. По ночам боль становится

Просто нестерпимой. Бедный Илларион готов лезть на стену. Я

хожу за ним, успокаиваю, как могу, - напрасно...

Наконец я решаю, что ждать больше нельзя.

Мы одеваемся, заворачиваем в газету бутылку водки и один

хачапури и, по рекомендации тети Марты, отправляемся в Сололаки

К частному врачу. Правда, он сам одноглазый, сказала тетя

Марта, но зато самый искусный, самый знаменитый врач во всем

Городе, участник Отечественной войны, который, оказывается, за

Какой-нибудь месяц вылечил ее от ячменя. Поэтому мы очень

Удивились, не увидев перед домом  врача очереди ожидающих

Пациентов.

- Я погиб! Видно, у него сегодня нет приема! - простонал

Илларион.

- Ничего, Илларион, не волнуйся! Пойду, брошусь перед ним

на колени, уговорю принять! - успокоил я Иллариона и решительно

Постучал в дверь. В коридоре что-то загрохотало, потом раздался

Шепот, потом кто-то с шумом захлопнул дверь комнаты, снова

Раздался грохот, и дверь открылась. На пороге стояла маленькая

Испуганная женщина. В нечесаных волосах ее торчали пух и перья

Из подушки. Извините, пожалуйста, - начал я, - у уважаемого

Профессора сегодня, кажется, нет приема, но мой дядя приехал из

деревни, у него страш...

- Ну вас... - оборвала меня женщина, - а я думала - вы

инкассаторы! Женщина проворно вкочила на стул, достала из

кармана халата скрюченный кусок проволки - жулик", затолкала

Его под электрический счетчик и спрыгнула.

- Ну, что хотите?

- Уважаемый доктор должен обязательно принять нас. Без

этого мы не уйдем отсюда! - сказал я и приготовился к отражению

Атаки.

- Что вы, что вы! Сию минуту! Пожалуйста сюда, -

Засуетилась женщина. - А кто вас направил к нам? Пройдите,

пожалуйста, в комнату!.. Мамонтий! Мамонтий! Больные пришли!

Больные! Женщина схватила нас за руки, втолкнула в комнату,

снаружи заперла дверь на ключ и с криком ".Мамонтий! Мамонтий!"

Убежала. Спустя минуту в комнату ворвался высокий небритый

Мужчина в полосатой пижаме. Один глаза у него был зеленый, а

Другой - красный.

- Садитесь! - сказал он строго. Мы огляделись. В комнате

Стояли кровать, письменный стол и два стула.

- Сюда сядет больной, сюда сопровождающий, - указал он на

Стул и кровать; сам подсел к письменному столу.

Мы заняли указанные места.

- На что жалуетесь? - спросил врач.

- На глаз! - ответил Илларион.

- А в чем дело? Болит?

- Нет, танцует! Не видишь? Слепну.

- Чем лечился в деревне?

- Сперва чаем промывал, потом сырым молоком...

- А сахаром не пробовал?

- Смеешься?! - обиделся Илларион.

- Наоборот! Видать, много у тебя молока и чаю! Вино пьешь?

- Пью!

- Нехорошо!

- Я хорошее вино пью! - успокоил его Илларион.

- Ky ришь?

- Курю!

- Тогда дай закурить? - попросил врач.

- Угости его папироской! - сказал мне Илларион. Я протянул

Пачку. Врач достал две папиросы, одну тотчас же засунул себе в

Рот, другую - за ухо.

- Выкурю после обеда, - пояснил он.

- Возьмите, пожалуйста, еще!

- Так и быть, из уважения к тебе, после обеда выкурю две

штуки! - сказал врач, достал из пачки еще одну папиросу и

Заложил за второе ухо.

Хорошо еще, что у него было только два уха, иначе мы с

Илларионом остались бы в тот день без папирос. Накурившись, он

Пересел ближе к Иллариону и ткнул пальцем в больной глаз.

Илларион подскочил.

- Больно?

- А ты как думаешь?

- Нервный?

- Не то что нервный - сумасшедшим стал! На стенку готов

лезть! - сказал Илларион.

- Мда-а, на то и глаз... Вот, помню, у меня болел глаз,

так это была боль! Насилу меня из петли вынули!

- Что же с тобой стряслось! - спросил сочувственно