Ложные обвинения под присягой (с целью вымогательства или мести).

Не только жёны имеют привилегии выдвигать ложные обвинения, лжесвидетельствовать под присягой, и подкупать для таких деяний других людей. Все больше женщин активно разживаются деньгами на лжесвидетельстве, поощряемые абсолютной безнаказанностью. Жажда мести также играет определённую роль в мотивации женской клеветы под присягой — пусть и весьма незначительную. Жена Потифара здесь не имеет монополии на свои методы мести [1].

[1. Жена Потифара — безымянный отрицательный персонаж Ветхого Завета (Быт. 39:1-20), супруга Потифара, хозяина Иосифа, находившегося в египетском рабстве. Не получившая благосклонности Иосифа, супруга Потифара обвинила юношу в попытке изнасилования, показав в доказательство его плащ. За это невиновный еврей был брошен в тюрьму. Прим. переводчика.]

Эти трусливые преступницы знают, что самое худшее, чего им стоит опасаться — это снисходительные замечания о том, что они «несчастные, отчаявшиеся женщины».

За последние несколько лет значительно возросло число законодательных актов, предусматривающих уголовную ответственность за различные преступления против женщин и девочек, и усердие законодателей в защите женщин было с теплотой в душе подхвачено судьями при вынесении обвинительных приговоров. Именно в таких случаях предубеждения по признаку пола порождают вопиющую несправедливость. Нет обвинений, которые было бы так же легко выдвинуть и так же трудно опровергнуть, как обвинения в сексуальных преступлениях. При том всем очевидно, что любой невинный человек с радостью заплатил бы любую сумму, лишь бы не подвергаться такому обвинению.

На практике получается, что единственная защита от такого обвинения — это доказательство обратного, что всегда трудно, а порой и невозможно, даже если факт свершения преступления вызывает сильные сомнения. Хорошая репутация и нравственная жизнь в прошлом, благородный характер и уважение друзей — всё это пустой звук рядом с обвинением в изнасиловании. Более того — всё это может даже сыграть против обвиняемого. Как красноречиво отметил один судья: «Хороший характер человека означает только то, что мы о нём ещё ничего не знаем». 

Процесс защиты, и без того тяжёлый в силу самой природы предполагаемого преступления, может серьёзно осложняться бедностью обвиняемого. Богатый человек может защитить себя всеми средствами законной защиты; бедный же человек попросту брошен на растерзание судебно-правовым хищникам. Его бедность, пусть и даёт определённый иммунитет от мошенничества и шантажа, но всё же оставляет абсолютно беззащитным перед человеческой злобой. Англия, в отличие от континентальных стран, не предоставляет обвиняемым никакой юридической защиты за счёт государства. Это и в рядовых-то случаях создаёт небогатым мужчинам серьёзные неприятности, но в любом процессе, в котором замешана женщина, ведение защиты без профессионального адвоката становится для мужчины настоящей катастрофой правовой несправедливости. При этом публичное расследование предполагаемых преступлений против женщин возлагается на казначейство, то есть — на опытных королевских адвокатов, располагающих всеми средствами английского налогоплательщика для подготовки дел и привлечения свидетелей. Подсудимый же остается без защиты, один на один с предрассудками присяжных. Общественное мнение и пресса также будут настроены против него. Поэтому нет ничего удивительного в том, что обвинение от женщины — уже само по себе почти неминуемый приговор.

Нигде так не велика необходимость подробного изучения характера и прошлого свидетелей, как в случаях преступлений против женщин и девочек. Обвинения, которые так просто выдвинуть и так трудно опровергнуть, должны рассматриваться с величайшим подозрением, а не приниматься легко на веру. Добросовестность всех свидетелей и личность истицы должны быть тщательно изучены. Но для подсудимого, не имеющего защиты, добиться этого абсолютно невозможно. Даже когда защита присутствует, сентиментальные присяжные скорее послушают женщину, чем адвоката мужчины.

Если обвинительница имеет хорошую репутацию, она всё равно вполне может оказаться женщиной в высшей степени истеричного темперамента. Вот что говорит об этом типе женщин выдающийся французский ученый Бруардель: «Лживость — это главный признак истерической женщины. Известно, что одна такая женщина в течение нескольких лет держала в страхе суды, врачей, и свою собственную семью, сооружая для этого бастионы из лжи и вранья». Такие женщины запросто выдвигают обвинения в сексуальных преступлениях, уничтожая свободу и честь даже самого невинного человека, если тому не удалось убедить присяжных в беспочвенности заявлений женщины.

Один уважаемый судья, покойный барон Хадлстон, в своем обращении к присяжным однажды заявил, ссылаясь на поправки к уголовному праву, что, пронаблюдав практику применения этих поправок, он пришёл к выводу, что теперь мужчины несравнимо больше нуждаются в защите от женщин, нежели женщины — в защите от мужчин.

Масштабы дискриминации, связанной с обвинениями в сексуальных преступлениях, нельзя оценить лишь по делам, которые поступают в суд. В юридической профессии принято считать, что на одно такое дело, дошедшее до суда, приходится десять дел, которые решаются во внесудебном порядке. Иными словами, система женского шантажа в своём самом худшем виде стимулируется, поощряется и поддерживается исполнительной властью.

Нижеприведённая подборка случаев 1894-1895 годов дает некоторое представление о распространённости этих пороков в правовой сфере. Ни на минуту не следует думать, что, если эти дела закончились оправдательными вердиктами, то никакой реформы не требуется. По закону о клевете мы можем привести в книге только те случаи, когда обвинения не оправдались, но каждый адвокат по уголовным делам знает, что неудача обвинения здесь имеет место быть лишь в незначительном количестве дел. Следует также иметь в виду, что сам факт подобного обвинения влечёт за собой сильный удар по репутации обвинённого в глазах общества, если эти обвинения не были триумфально и публично опровергнуты — простого оправдательного приговора здесь недостаточно.

1. Доктор Патрик Лайонс Блю (из Вест Хэм) был обвинен в изнасиловании шестнадцатилетней Бесси Пейдж. На перекрестном допросе она сказала, что «не давала согласия, но и отказа тоже», «потому что слишком испугалась». Другим людям в приёмной она тоже ничего не сказала. Подсудимый был оправдан. 8 июля 1894 года.

[Стоит отметить, что, судя по словесным показаниям, этот случай сейчас назвали бы «секс под давлением», а по современным меркам если к сексу под давлением склоняет мужчина, то это однозначно трактуется как изнасилование. Так что Патрику Лайонсу Блю ещё повезло, что он не жил в двадцать первом веке, иначе его однозначно бы посадили. Прим.переводчика]

2. Ризник Альфред Ли был заключён под следствие на Боу-стрит по обвинению в непристойном поведении в общественном месте и в присутствии трех женщин. Из рапорта офицера, производившего дознание, явствовало, что свидетели происшествия не заметили ничего из ряда вон выходящего. Три джентльмена поручились за высокоморальную репутацию подсудимого, после чего тот был освобождён. 24 апреля 1895 года.

3. Сара Адамс (из Западного Лондона) ночью встретила Р. Б. Пирсона на улице и обчистила его карман. Когда он попытался вернуть деньги, она закричала и выдвинула против него «обвинения» в преступлении сексуального характера. В результате она получила один месяц заключения. 19 августа 1894 года.

4. 52-летний Джозеф Баркер, торговец продуктами, был обвинен своей 14-летней дочерью Элизой в домогательствах. Медицинские экспертизы не выявили никаких следов посягательства. Подсудимый отрицал все обвинения, но, тем не менее, 29 апреля 1894 года был признан виновным судом Ислингтона. После Верховный Суд снял с него все обвинения.

5. Уильяма Хьюза и его сына, угольщиков из Понтипридда, обвинили в изнасиловании 12-летней Мэгги, дочери главного надзирателя тюрьмы. Позже девочка сообщила, что составить обвинение её заставила Эллен Хейнс, экономка надзирателя. Врачи не нашли никаких медицинских доказательств изнасилования. Дело было прекращено. 8 апреля 1894 года.

6. Миссис Гуинн-Воган обвинила доктора Томаса Д. Гриффитса из Суонси в прелюбодеянии с ней, а также в совершении противозаконной операции и принуждении к аборту. Все обвинения оказались ложными. 8 и 15 апреля 1894 г.

7. 44-летний Томас Мур, управляющий чайным магазином, был обвинен в домогательстве к молодой девушке. Он утверждал, что сначала она поцеловала его, затем ткнула в ребра. Его оправдали. 27 мая 1894 года

8. Уолтер Хилл был обвинен Луизой Смарт в домогательстве к ней, а Эллен Уиндрам — в пособничестве ему. Хилл и Уиндрам также были обвинены в заговоре с целью склонить Марию Уэйкфилд, замужнюю женщину, к адюльтеру. Присяжные в Олд-Бейли прекратили дело и оправдали подсудимых. Следует отметить, что миссис Смарт также была истцом примерно в то же время по другому делу о домогательстве, и что Ада Уэйкфилд была истцом по аналогичному делу против её дяди, которое также было отклонено. Сентябрь 1894 года.

В статье, прочитанной в Бирмингемском (Мидлендском) филиале Британской Медицинской Ассоциации 9 ноября 1893 года, выдающийся хирург, доктор Лоусон Тейт, член Королевской Коллегии Хирургов, подводит итог значительному числу случаев, доведенных до его сведения властями:

Анализ случаев.

«Таким образом, я получил данные в общей сложности о почти ста случаях. Я констатировал факт правонарушения только в шести, и по каждому из них в итоге были вынесены обвинительные приговоры. В двадцати двух случаях решение по делу было оставлено на усмотрение следствия, и почти все из них были в конце концов закрыты во внесудебном порядке, за исключением семи: в двух случаях присяжные оправдали подсудимых, в четырех были вынесены легкие приговоры в общем порядке по обвинению в обычном нападении, а в одном случае наказание — скорее всего, вполне заслуженное — было получено по обвинению в нанесении телесных повреждений.

В остальных случаях — а их было около шестидесяти шести — я порекомендовал не тратить на расследование больше ни минуты, и полиция последовала моему совету. Я говорю «около шестидесяти шести», потому что в ряде случаев речь идет о обвинениях в отношении двух детей, так что истцов в этом списке больше, чем ответчиков. Но один случай из этого списка, на мой взгляд, весьма важный и показательный».

В дальнейшем анализе он рассказывает:

«После исключения особых групп, о которых я уже упоминал, и нескольких других, которые были выброшены из выборки по различным маловажным причинам, у меня остался список из почти пятидесяти дел, и в каждом из них не имелось ни малейшего хирургического доказательства того, что было совершено хоть какое-то насилие. В результате из такого огромного количества дел лишь пять или шесть случаев соответствовали заявленному правонарушению, и из этого факта становится ясно, что масштабы фальсификации обвинений такого рода ужасающи. В двадцати шести случаях имелись все доказательства того, что дела были сфабрикованы по злому умыслу, а в двадцать одном случае всё свидетельствовало о том, что обвинения были выдвинуты по ошибке, когда дети были замечены в обществе мужчин подозрительной внешности.

Бросается в глаза здесь то, что средний возраст детей из первой группы составлял около двенадцати лет, в то время как средний возраст детей второй группы — всего семь лет. При этом, в то время как вторая группа содержит значительную долю детей из респектабельных и даже состоятельных семей, первая группа полностью состоит из детей самого низкого класса населения».

Шантаж.

Далее он заявляет:

«В моем списке есть по меньшей мере двадцать случаев, когда материалы дела и свидетельства о местонахождении обвиняемых в момент предполагаемого преступления явно показывали, что никакого нападения не было и быть не могло. Тем не менее, в каждом из этих случаев был предпринят шантаж, и я с сожалением должен сказать, что он часто оказывался успешным. Одним из самых вопиющих случаев было дело об изнасиловании пятнадцатилетней девочки, якобы совершенном в 11 часов утра на одной из железных винтовых лестниц муниципальной художественной галереи. Заявительница описала это место и указала дату и время с поразительной точностью; столь же точно она дала описание произошедшего. Она детально описала служащего, назвала его по имени. Только две вещи были против неё. Во-первых, на ней не было абсолютно никаких следов насилия. Во-вторых, книга посещений учреждения убедительно показывала, что обвиняемый в тот день не мог быть в галерее».

«Блудные служанки» и женские комитеты бдительности.

Следующий отрывок из его статьи проливает свет на происхождение многих из этих обвинений:

«Мотивы этих обвинений порой были весьма необычными, но почти всегда — злонамеренными. Мотив «блудной служанки» является одним из наименее опасных и имел место быть в небольшом проценте дел. Тем, кто не понимает этой фразы, я могу её объяснить. Она означает, что девушка, которая, возможно, совершенно невинно отдыхала весь вечер, случайно пропустила час, когда она должна была вернуться обратно по правилам строгой хозяйки. Девушка не идет домой, а бродит всю ночь или спит во флигеле. Её либо находит полиция, либо утром она возвращается домой, и по дороге сочиняет историю об изнасиловании с мельчайшими подробностями, ни одна из которых не подтверждается при допросе; полиция не находит ни единой улики в подтверждение её рассказа. Но она может стать интересной добычей для какого-нибудь женского Комитета Бдительности. И тогда, если она и не отыщет какого-нибудь несчастного мужчину в жертву неуёмной гражданской активности суетливых женщин, взявшихся за её дело, то это, как говорят шотландцы, будет скорее благодаря удаче, нежели благодаря здравому смыслу. Одна такая загулявшаяся бедолага — из тех, о которых мне сообщили — избрала жертвой обвинения мужа председательницы такого комитета. За это на неё обрушился поток помоев, и в результате комитет развалился сам собой».