Что, если я все это пропустил?

Как быть, если вы не увидели во всем этом смысла или не согласились с этим типом аллегории? Не отчаивайтесь. Большинство людей не готово принять это с первой или второй встречи. Если мы не смотрим на Гарри как на «Всечеловека» или на образ Христа, мы можем пережить жертвенную любовь, которую он демонстрирует нам, и очищение, переживаемое им в процессе добровольной смерти в лесу. Если мы не можем «видеть» Христа, мы все же можем понять, что Гарри действует из любви к своим друзьям.

Верите вы или нет, аллегория – это просто место, сквозь которое нужно пройти, чтобы достичь настоящей глубины читательского опыта, анагогического пласта и мистического смысла. Захватывайте ваш факел Губрайтового огня и ваш непробиваемый гоблинский шлем, подарите себе возможность вырости выше, чем роулинговский великан, после открытия смыслов аллегории в «Истории Хагрида» (ГПиОФ, гл. 20) для исследования того, что легендарное искусство и литературный критик Джон Раскин называют сокровищем, доступным только для тех, кто прошел «глубинные раскопки» с помощью созерцательного и уединенного чтения, приобщился к нашему опыту «героического путешествия», литературной алхимии и волшебной, духовной сути реальности, скрытой под внешностью всего того, что происходит во время приключений Гарри.

Часть 4

Мистическое, или духовное, значение

Глава 8

Магический центр круга

Мистическое значение героических путешествий Гарри с Тисовой улицы до Кингс-Кросс

Признаюсь, когда я в первый раз открывал каждый из романов о Гарри Поттере, я читал не в поисках серьезного содержания или глубокой идеи, скрытой в тексте. Я переворачивал страницы как можно быстрее, потому что подпрыгивал от волнения и желания знать, как же Гарри и его друзья разгадают тайну и переживут неизбежную конфронтацию со злыми силами волшебного мира.

Но даже при первоначальном быстром прочтении замечаешь восхитительные и необъяснимые реплики и события. Я всегда загибаю уголок страницы, чтобы отметить эти моменты, так что потом, уложив детей в постель, я легко могу их найти (впервые последние четыре книги я читал своим детям после «полуночного безумия» в местных книжных магазинах). Вот три примера.

• В ГПиДС дверь, ведущая в общую комнату Равенкло задает два вопроса: «Что было раньше, феникс или огонь?» и «Куда деваются исчезнувшие предметы?» На первый успешно ответила Луна («круг не имеет начала»), а профессор Макгонагалл справилась со вторым («в небытие, то есть во все»). Дверь хвалит Луну за «рассудительность» и Макгонагалл за «формулировку».

• После жертвы в Запретном лесу Гарри очнулся в месте, которое, по его мнению, «похоже» на вокзал Кингс-Кросс. В конце разговора он спрашивает Дамблдора: «Это все правда? Или это происходит у меня в голове?» Исчезая в тумане, Дамблдор отвечает: «Конечно, это происходит у тебя в голове, Гарри, но кто сказал тебе, что поэтому оно не должно быть правдой?»

• И все эти глаза в ГПиДС! Голубой глаз Дамблдора в осколке зеркала, найденный глаз Грюма, «треугольный» глаз из символа Даров, любовь Снейпа к зеленым глазам Лили и красные глаза Тома Риддла-младшего в медальоне-хоркруксе. Так в чем причина всего этого?

У этих загадок нет поверхностного, морального или аллегоричекого объяснения. Они требуют вдумчивых «медленных раскопок», которые, по словам Джона Раскина (Прим. - Джон Раскин (также Рё́скин], англ. John Ruskin; 1819 — 1900) — английский писатель, художник, теоретик искусства, литературный критик и поэт. Оказал большое влияние на развитие искусствознания и эстетики второй половины XIX — начала XX века), в случае с лучшими образцами искусства и литературы вознаграждают жемчужинами смысла:

[Аксиома, что история учит лучше проповеди, верна] не только в отношении Илиады, но и всего остального искусства. Ведь все произведения подобного рода поучительны в самом чистом смысле, косвенно и скрыто, так что вначале они только сделают вас лучше, если вы уже работаете над собой. И когда вы станете лучше благодаря им, частично это произойдет через общее принятие их влияния, такого постоянного и незаметного, что вы будете осознавать его не больше, чем здоровое переваривание пищи, а частично через дар неожиданной истины, которую вы обнаружите только медленно раскапывая ее, и которую намеренно утаивают и надежно запирают, а добраться до нее можно только выковав ключ в собственноручно разожженном горне.

Раскин – титан иконографической критики, и это его высказывание о глубинном содержании искусства стоит разобрать подробнее. Во-первых, он говорит, что поучительное, или «дидактическое», свойство искусства в его «чистом» смысле – это совсем не явное поучение, но нечто скрытое, даже тайное. Марк Твен, давая совет писателям, призывает их использовать подобные завуалированные идеи: «Если вы хотите, чтобы ваши произведения жили вечно, вы не должны ни поучать, ни учить открыто, но вы должны скрыто поучать и скрыто учить».

Развивая эту идею, Раскин предполагает, что способность читателя уловить скрытый смысл отражает не столько его ум или предварительное образование, сколько степень читательского стремления понять и принять. Вы сможете «выковать ключ», чтобы открыть тайный смысл произведения, если вы уже «трудитесь над собой». Когда вы уловите смысл, это будет не откровение вроде «ага! я понял!», но скорее нечто, похожее на переваривание пищи, – постоянная, незаметная и по большей части неосознанная трансформация.

Художественные средства не должны быть поверхностно фееричными, совсем наоборот. Как писал Льюис в эссе «Литературное воздействие авторизованного перевода Библии»: «Влияние, которое не способно ускользнуть от нашего сознания, не будет слишком глубоким». Развивая вкусовую аналогию Раскина, Мартин Лингс, исследователь Шекспира, говорит, что великое искусство вообще не учит. Вместо этого оно предлагает образец питательной пищи, т. е. мудрости, которую каждый получает, насколько это позволяют его собственные намерения и способности:

Рассматривая то, как Шекспир передает нам свою идею, мы должны помнить, что истинная функция искусства не дидактическая. Великая драма или эпос могут содержать мало или много нравоучительного, но не за счет этих поучений они оказывают свое основное воздействие. Их функция не столько выделить духовную мудрость, сколько привить нам вкус к этой мудрости, каждому в зависимости от его способностей.

Но Раскин добавляет, что, кроме готовности принять, в этом процессе должно присутствовать и некоторое усилие. Мы, читатели, должны стать чувствительными к подсказкам в тексте, которые автор оставляет как указатели для тех, кто имеет глаза и видит, – маленькие загадки вроде вопросов двери Равенкло и полной коллекции глаз, которые повсюду встречаются в ГПиДС.

Приступая к тем трем анагогическим главам нашей книги, в которых мы будем искать скрытую духовную, анагогическую мудрость историй о Гарри («анагогический» буквально означает «ведущий вверх» или «учащий»), давайте начнем с вопросов двери и ответа Луны: «Круг не имеет начала». Во всей литературе круг является излюбленной скрытой формой для повествования о путешествии героя (включая Гарри). В ГП он становится местом действия для его наиболее волнующих столкновений с Лордом Волдемортом. Роулинг не сама это придумала, но переняла у своих любимых писателей, древних и современных.

«Таинственный сад» в школе чародейства и волшебства Хогвардс

Когда на заре поттеромании Роулинг спросили о возможности создания фильмов о Гарри Поттере, она обнаружила свое знакомство с наиболее известными книгами Фрэнсис Ходжсон Бернетт.

Среди того, что подтолкнуло меня к компании Warner Bros., были фильмы «Маленькая принцесса» и «Таинственный сад»... Они с уважением отнеслись к книгам и внесли изменения там, где это было полностью обосновано.

Хотя, насколько я знаю, она никогда не упоминала Бернетт или ее классические произведения для детей в качестве источника, вдохновившего ее на написание ГП, это высказывание отражает хорошее знание ею каждой книги. И она знает их достаточно хорошо, чтобы ее впечатлили изменения и отступления от оригинала в ходе съемок фильма. Однако даже без этого комментария мы можем об этом догадаться: в ГП присутствуют достаточно явные отголоски «Таинственного сада», так что связь можно установить и без того, чтобы автор привлекла к ней наше внимание.

Набор персонажей «Таинственного сада» аналогичен тому, который мы видим в ГП. И там, и там истории о двух мальчишках и девочке. В «Саду» мальчиков зовут Колин и Дикон, а девочку – Мэри. Все действие в романе длится один год — с ранней весны до позднего лета и задействует трех детей от 10 до 12 лет. Приключения в ГП, хотя и длятся семь лет, начинаются, когда Гарри, Рону и Гермионе 11, и в основном повествуют об этой «ужасной троице», как называет их Снейп.

И у Колина, и у Гарри есть дом, и в обоих домах есть изображение матери за занавеской, которое вызывает у сына беспокойство. Колин и Мэри постоянно описывают этот дом как «странное место», а Колин закрывает улыбающееся лицо матери на портрете: «…не люблю, когда она на меня смотрит... Мне всегда грустно, а она улыбается... Это моя мама. Моя! Не хочу, чтобы любой мог глядеть на нее» (гл. 13 «Колин»). Позже Колин отодвигает занавеску при лунном свете и оставляет картину открытой: «Теперь я всегда хочу видеть, как моя мама смеется. По-моему, в ней тоже есть волшебство».

Соответственно, дом Блэков, который унаследовал Гарри после смерти Сириуса уж точно странное место, и портрет матери Сириуса в холле хранится за изъеденными молью бархатными шторами. В ней определенно «есть волшебство», хоть и не лучшего толка.

Однако наиболее очевидное и убедительное свидетельство влияния историй Бернетт – это глаза главных героев. У Сары Кру в «Маленькой принцессе» большие, чудесные и серьезные зеленые глаза, которыми в книге все восхищаются и замечают при первой встрече. Глаза Колина Крейвена не зеленые, а серые, но почти каждый персонаж книги говорит о том, что они напоминают глаза его покойной матери Лилиэс, женщины на портрете. Смерть Лилиэс ускорила рождение Колина и несколько раз мы встречаем намек, что она все еще опекает его.

Конечно же, мать Гарри зовут Лили, и все всегда говорят, что его зеленые глаза «совсем как у матери», ее смерть спасла Гарри от Темного Лорда, и она сопровождает Гарри на пути к его участи в Запретном лесу.

Вот это и приводит нас к магии круга. Каждый, кто входит в окруженный стеной таинственный сад из романа Бернетт (включая животных и калек), оглядывается вокруг в изумлении. «Молитвенные собрания» Колина и научные эксперименты, призванные исследовать и вызвать Волшебство этого места (всегда с большой буквы), проводятся в том, что Бернетт называет «мистическим кругом».

Как только они по-факирски расселись в кружок, их словно окутал покров тайны. Проняло даже старого Бена, и он почувствовал такую тоску, словно его завели на собрание секты. Ко всяким молитвенным сборищам старый Бен относился с большим подозрением и предпочитал на них не ходить. Но сегодня все обстояло совсем по-другому. Этот эксперимент связан со здоровьем молодого хозяина. Бен очень гордился, что его позвали на помощь, и готов был терпеть до конца.

«Какой Колин сейчас красивый! – подумала Мэри. – Он просто как жрец. И солнце на него светит совсем по-особенному!» (гл. 23 «Волшебство»).

В теософии – оккультном учении, которое в основном и сформировало личную веру Бернетт, группы адептов называют кружками. Пение, шествия, заклинания и лекции по магии в «мистическом круге под сенью вишни» в «таинственном саду» – романтическое изображение встреч теософского общества. Однажды Колин переживает особенно сильное озарение после своей лекции в кругу, он вдруг осознает: «Я выздоровел! Выздоровел!» и «Я буду жить долго-долго!» Старый садовник затем советует ему спеть англиканское славословие «Восславьте Господа, ибо от Него благодать!». Колин удивлен и очарован этим христианским гимном, которого он никогда не слышал: «Как раз именно это я собирался сказать» о Волшебстве и «это моя песня!».

Волшебство Роулинг, как мы увидим через минуту, не связано с теософией или движением, называющимся «новое мышление». Но магия у Роулинг, как и Волшебство Бернетт, имеет связанную с кругом тайную грань, которая может быть столь же христианской, как и славословие. Чтобы добраться до нее, нужно лишь немного почитать любимого автора Роулинг – Э. Несбит в поисках отрывка, необходимого для понимания ответа Луны на вопрос двери Равенкло.

«Думаю, я отождествляю себя с Несбит больше, чем с любым другим писателем»

Автор, с которым Роулинг, по ее же словам, «отождествляет себя больше всего» – это не Джейн Остин, ее самая любимая писательница, и не «социалист-самоучка» Джессика Митфорд, в честь которой назван первый ребенок Роулинг. Почетная роль быть рассказчицей, образцу которой следует Роулинг, принадлежит автору очень «смешных сказок» Э. Несбит. «Я следую тому, как она пишет. Ее дети очень реалистичны, и она была настоящим новатором в свое время».

Влияние Несбит в работах Роулинг ощущается повсюду. Когда Гарри грозит год в школе для неисправимых подростков имени святого Брутуса, читатели, знакомые с книгами Несбит, вспоминают о Морисе, которого отправляют в школу для отсталых и трудных детей в «Детстве Мориса» («Волшебный мир», 1912). Феникс Фокс почти наверняка получил свое имя потому, что феникса в сказке Несбит «Феникс и ковер» (1904) обнаруживают в Ночь Гая Фокса (английский национальный праздник). Но именно новаторство Эдит Несбит, в фэнтезийных произведениях которой действуют живые дети, а не картонные Маша и Ваня, оказало самое большое влияние на Роулинг. Самая знаменитая серия книг Несбит о волшебстве – это трилогия, которую иногда именуют «Псаммеад» (по названию волшебного существа из романов). В этих книгах пятеро очень убедительных (и очень забавных) детей спорят и помогают друг другу избежать смерти или чего похуже в давнем прошлом, далеком будущем и в Британском Музее.

Несбит не вписывается в наш стереотип викторианского автора детских книг. Например, она жила в открытом браке и в ее жизни важное место занимала политика. Она была одной из основательниц Фабианского общества – зерна, из которого выросла лейбористская партия Великобритании. Тревис Принци в своей замечательной книге «Гарри Поттер и воображение» (изд. Zossima, 2009) обоснованно утверждает, что политические идеи, выраженные Роулинг в историях о Гарри Поттере, агитируют за постепенный переход к социализму, который поддерживало Фабианское общество Несбит. И так как Роулинг назвала большинство членов Ордена Феникса в честь исторических лидеров Фабинского общества, можно думать она не слишком скрывает этот факт.

Возглавляя относительно радикальное по тем временам политическое движение, Несбит, помимо этого, была также членом Ордена Золотого рассвета. Эту группу можно воспринимать как подобие литературного крыла теософского общества, потому что в него входили Брэм Стокер, Чарльз Уильямс, Арнольд Беннет и Уильям Йейтс (Прим. - Чарльз Уолтер Стансби Уильямс (англ. Charles Walter Stansby Williams, 1886—1945), британский писатель, поэт и литературный критик, теолог. Член литературного общества «Инклингов»; Арнольд Беннет (англ. Arnold Bennett, 1867-1931)- английский романист и новеллист). Если в двух словах, целью Ордена было практиковать магию через ритуалы, церемонии и призывание духов, чтобы повлиять на отношения или общение с божественным (Прим. - подобное смешение оккультных практик с христианством наблюдалось и в России в период "серебряного века". Вероятно, главным "церковным" идеологом этого смешения (слава Богу, только теоретического) следует считать свящ. Павла Флоренского и круг, подверженный его влиянию, из которого наиболее яркими представителями являются прот. Сергий Булгаков и А.Ф. Лосев. Думаю, не надобности подробно говорить о том, что это путь отступления от Христа. Жаль, что автор говорит об этих вещах достаточно невнятно, так что может создаться впечатление, что он поддерживает подобное смешение). Поскольку феникс как «воскресающая птица» – алхимический символ Христа, секретный Орден Феникса – это литературный отголосок Золотого рассвета.

Что приводит нас к волшебному кругу Несбит.

В «Истории с амулетом», одной из самых популярных книг Несбит, пятеро детей находят египетский амулет. Они садятся в круг, и один из них произносит древнее слово. Комната погружается в темноту.

Но прежде чем они успели как следует испугаться, слабый приятный свет начал зарождаться посреди кружка и тут же послышался тихий и очень приятный голос (гл. 3 «Прошлое).

Как и Фрэнсис Ходжсон Бернетт, Несбит верит в чудесные свойства «мистических кругов». Чтобы это понять, нужно поговорить о священной геометрии и раскрыть метафизический символизм круга и центра.

Немного Эвклида, чтобы объяснить, что же мы подразумеваем под «кругом» и «центром»: круг есть расхождение одинаковых по величине отрезков прямых из одной точки – центра – в пространство. Все точки круга равноудалены от центра, так? (Прим. - Вообще-то, если говорить строго, то это определение окружности, а не круга. Круг - совокупность точек, удаленных не более, чем на расстояние длины этих самых отрезков). Тогда этот центр и определяет круг, который есть лишь расширение, разрастание этой точки. Вспомните круги, расходящиеся от упавшего в пруд камня. Камень в центре вызывает и определяет своим действием (падением) круги, расходящиеся от него. Круг, который мы видим, четко различим и понятен лишь благодаря определяющему его бесконечно малому центру, обычно невидимому и непознаваемому самому в себе.

Надеюсь, пока все понятно. Теперь перейдем к более сложному. Причина, по которой волшебники (или дети, которые хотят поговорить с волшебным предметом) садятся в круг – желание пробудить силу центра. Являясь его расширением или видимой стороной, круг по своей сути – единое целое со своим центром или источником. Если магия имеет форму – это форма круга, а его неуловимый и определяющий центр – сердце волшебства, дающее ему силу. Сесть в круг и произнести волшебное слово – хотите верьте, хотите нет – символически равнозначно произнесению имени Бога.

Круг – традиционный и глубокий способ изображения Бога как Троицы в христианском искусстве и литературе. Бог Отец – это Центр, Слово (или Логос) – это видимый круг или сфера, а Дух Святой – лучи, исходящие из центра. Отец познаваем только через Его Слово в Духе Святом. Св. Бонавентура сравнивает Бога со сферой (трехмерный круг), центр которой всюду, а внешняя граница нигде (Прим. - Бонавенту́ра (настоящее имя Джованни Фиданца; 1221— 1274) — средневековый теолог, кардинал и еп. Альбанский, францисканский схоласт. Алхимик. Участвовал во Втором Лионском соборе. Сикст IV причислил Бонавентуру в 1482 году к лику святых, а Сикст V в 1587 году к величайшим учителям церкви. Как мистика, его высоко ценил даже Лютер. Францисканцы противопоставляли его, как своего величайшего учёного, столпу схоластики, доминиканцу Фоме Аквинскому).

Центр круга в «Амулете» Несбит особенно нагружен алхимической христианской символикой. Центр ее круга проявляет себя в виде неземного света и слова. Христиане верят, что Творец – Вторая Ипостась Троицы – это Логос, или «Слово», и что Он – «Свет истинный, Который просвещает всякого человека, приходящего в мир» (Ин. 1, 9). Иисус из Назарета – воплощение этого божественного Света и Слова, которое было «в начале» у Бога. Здесь Несбит рассказывает это основополагающее христианское учение в художественной форме. Волшебный «голос» и «свет» в данном случае – сторона космического Логоса, который все творит и является внутренней сущностью человеческой мысли.

Видит ли это большинство читателей? Наверное, нет. Однако связь Бернетт и Несбит с оккультными кружками и доктринами ясно указывает на подобное прочтение. Внутренние свидетельства, т. е. то, что мы знаем из приключений Гарри, а не из интервью Роулинг, указывают, что она следует тем же путем. Ключевые моменты повествования включают круги: это циклическая структура ежегодного путешествия Гарри и даже его имя.