Чудное вразумление от Матери Божией

Однажды приехала Дарья в Семеренки, пришла в Церковь и пела как обычно, на клиросе, в хоре. Во вре­мя Литургии батюшка, отец Иоанн, говорил проповедь, которую она приняла, как обращенную лично к ней: «Сегодня Воскресение, даже не Двунадесятый празд­ник, а Церковь наша полна народа и большинство здесь женщины, да и причащались почти все. А мог ли я, со­блюдая Церковный закон, причащать всех? Вот тут из вас девяносто девять и девять десятых процентов жен­щин я не должен был причащать, ибо по Апостольским канонам двадцать лет нельзя допускать убийцу к при­частию, а я причащаю вас, и этот грех я беру на себя... - и горько заплакал, а потом говорит сквозь слезы: - Ах вы маменьки родные, зачем безвинных чад своих ото­слали томиться во ад?! Ныне устрашайтесь Подателя всех благ - Бога - и воспряньте в милосердие Божие -покаянием, да загладит Господь беззакония ваши!»

Дарья, как и многие женщины, была в этом грехе и очень переживала за свою участь после смерти, ког­да пред Богом ответ держать придется. Когда приехала домой, то скорбь не отошла от нее, и была Дарья так поглощена горем этим, что слезы почти не высыхали на глазах ея. И чтобы ни делала она по дому, мысли у нее были о своей грешной жизни и заполнена она была вся слезной жалостью к деточкам своим, кото­рых убила, а могла бы растить их, одевать, гладить по головке...

Однажды, когда пошла она за водой к колодцу, то даже прошла его, не заметив куда идет и зачем. Так в слезах и заснула Даша в тот вечер. Вдруг кто-то трогает ее за плечо» настойчиво говорит:

- Слушай! Слушай! Слушайте!

Даша проснулась, смотрит - стоит перед ней Жена высокая, статная, в темном одеянии, и держит в руках подносик, а от лица Ея, от рук и подносика такое сия­ние, что вся комната озарена им. И слышит Даша, что говорит Сия Достойная Жена:

- Ваши дети, о которых вы так сильно ПЕЧЕТЕСЬ - спасены! А теперь вы позаботьтесь о себе...

Дарья взглянула на лице Жены, но из-за сильного сияния не рассмотрела его, глаза так сами у нее и при­крылись. Рук тоже не рассмотрела, ибо и от подносика, и от рук Жены Светоносной струился сильный Свет. Но успела рассмотреть Даша, что на подносике, кото­рый держала в руках Сия дивная Жена, лежали золоти­стые ленточки, а на них большие частицы просфоры, и было ленточек этих шесть - столько, сколько соделала убиений Даша с врачами, которые это убийство абор­том называли.

И вспомнила тут Даша слова отца Иоанна на про­поведи и рассказы старца Самуила, что все матери-убийцы идут во ад! И занимают после своей смерти ме­ста, где находились их убиенные безвинные деточки... а детей тех забирает Матерь Божия на Третье Небо. Но кто из людей молится Богу, а это убийство совершает и за грех его не признает, тот напрасно молится: он пой­дет туда, куда предпослал безвинных чад своих.

А в это время Жена Та дивная и Светоносная стала отходить, отходить от кровати, где лежала Даша, и по­том Ея не стало видно совсем, только светлое сияние еще чуть-чуть оставалось на том месте, где стояла Она, но вскоре и оно рассеялось.

 

 А Даша сидит на кровати и плачет от счастья, что деточки ея спасены, о чем Сама Матерь Божия расска­зала и даже показала на золотые ленточки с частицами, ибо столько деточек ея теперь на Небе. Но плачет она и от страха, ведь деточки-то спасены, но теперь нужно всей жизнью своей, молитвой и милостью Божией за­служить спасение и себе. И так нужно делать каждой из женщин, которые творили это страшное деяние, а это в суете современной жизни совсем не просто...

А сколько рассказов о Небесном услышала за эти годы от дедушки Самуила Дарья! Она щедро делилась услышанным со своими близкими, знакомыми, да еще стали приходить от дедушки письма, которые можно было и читать всем и перечитывать, а многие стали и переписывать великие слова ИСТИНЫ Божией, воз­вещенные Боговидцем, через которого Бог возвещает слово Спасения, особо тем, которые по свободной воле возлюбили поношение Христово и за то предназначены Богом быти спасенными: «О, людие, имущие ум! Чем же заменится эта короткая суматоха жизни каждого с переходом в ВЕЧНОСТЬ всех сынов Адамовых? Пра­ведным - радованием Ангельским, а нераскаявшим­ся - тьмою адскою... Вот тебе, человек, объяснение простое и прямое, а если захочешь, что больше сего - проси молитвенно, и Бог откроет тебе все нужное ко спасении»).

Да это я, Параска...

Пришло время и в 1962 году Дарья повезла свою сестру Пашу к дедушке Самуилу. Эта первая поездка своей необыкновенностью особо запомнилась Праско вье Ивановне. Отпросилась Паша у мужа и свекрови на три дня помочь делать ремонт маме своей, Пелагее Ивановне, которая жила с Дашей в поселке, находящем­ся километрах в пятидесяти от Рогани. Отпросилась на ремонт, а сама с Дашей поехала к дедушке Самуилу на праздник Петра и Павла.

Приехали они рано утром в Семеренки, в Церковь Святителя Николая, и Дарью сразу забрали в хор, а Паша ходит по храму от иконы к иконе, прикладыва­ется с умилением, а как дошла до иконы Святой Пара­скевы Пятницы, как увидела ее - слезы просто поли­лись из глаз. Икона Святой была в рост человеческий, чудно написанная, в окладе, в цветах, а Паша впервые видит свою Святую; встала она перед ней, прислони­лась головкой своей к иконе, стоит и плачет, и плачет. В Церкви ее и увидела Аннушка, стоящую у иконы Свя­той Параскевы. Смотрит она на женщину плачущую и думает: «Может быть и она Параскева? Да скорбит-то как,.помоги ей Святая Параскева в горе ея...»

Народу в Церкви было много, но никто не ходил без дела, громко не разговаривал, служба была величе­ственная, благочестивая; «Как на Небе», - подумалось Паше, да еще исповедовались они с сестрой и прича­щались, и все с таким трепетом внутри, с такой радо­стью!

После службы Дарья подошла к сестре, а тут про­ходит Самуил Иванович и Даша говорит:

- Брат Самуил, благослови!

- Бог благословит тебя, Дарьюшка! А это кто с то­бой?

- Да это я, Параска!

- А, Параска, Параска! Вот я в этот пост Петров был взят на Второе Небо и меня встретила небесная красавица розово-солнечная. А я нес будто такую ношу большую, то ли железо тяжелое, то ли что, и она со спи­ны моей своими нежными ручками сняла эту тяжесть. Куда она дела ее - не знаю, но мне так легко стало и я спрашиваю ее:

- Как твое святое имя?

А она отвечает весело так:

- Да это я, Параска! - улыбнулся Самуил Иванович и говорит мне: - Вот так и ты сказала сейчас мне.

Да, на Земле сейчас трудно спасаться...

«И нет твари, сокровенной от Него, но все обнажено и открыто пред очами Его: Ему дадим отчет» /Евр. 4:12/.

И через некоторое время святая Параскева Пятни­ца, а это именно была она, беседует со мной, и вдруг у нее в руках оказалось два брусочка деревянных. Один брусочек ровный, чистый такой, полированный, а вто­рой - со всех сторон как обгрызай, шершавый, со стру­пьями. Святая Параскева соединила их, прислонила один брусочек к другому, и шершавый брусочек стал грызть и рвать полированный. Через некоторое время шершавый брусочек сделал полированный таким же, как и сам - шершавым, обгрызенным, так что и не от­личишь их уже один от другого. Спросил Самуил свя­тую Параскеву:

- Что это за брусочки? И что означает действие сие?

И святая Параскева объяснила:

- Это сейчас на Земле так трудно спасаться хорошим людям. Окружающие безверники, или специально посланные врагом обвивают их своими делами, прося помощи и заботы о себе, ввязывают их в трясину зла и греха, пожирают их время и тянут их на самое дно, де­лая их такими же безверниками, как и сами.

И во время нашей беседы, которая происходит пе­ред вратами на Второе Небо, подходит колонна человек триста, идут по шесть человек в ряду и все поют «Бла­женства». А через врата к ним летят веночки из неувя­даемых цветов, летят вначале к дальним и опускаются на головы, так дошли и до ближних, вот уже все стоят в благоуханных веночках. Спрашиваю святую Параскеву:

- А что это за люди? И куда они идут?

- Это уже воскресшие, по достоинству своея жиз­ни, люди из умерших, с кладбищ, определены Спасите­лем на Второе Небо.

И когда открылись входящим врата, то эти люди прыгали отрадости, как бы взлетая на высоту до четырех метров, от счастья великого и от благодарности Иисусу Христу за свое спасение. Ибо, как сказал Спаситель: «Отец Мой делает, и Я делаю доныне» /Ин.5:17/.

 

Господь совершает спасение

Это все рассказывал дедушка Самуил, когда они с Дашей, Пашей, Аннушкой шли в дом к ним. Тогда же мы, рассказывает Прасковья Ивановна, узнали, что это Господь не через священника делает спасение грешным людям и чадам их безвинноубиенным, а через дедушку Самуила или некоторых других избранников Божиих. Да диво ли это? Ведь по истории ветхозаветной и по жизнеописаниям святых Нового завета мы знаем столь­ко примеров спасения людей Пророками, Апостолами, Святыми, которые не были священниками или диако­нами, но были старцами, девами, старицами, отрока­ми...

Это была пятница, и хотя был праздник Петра и Павла, но день постный, то и трапеза должна быть постной. Спрашивает Самуил Иванович, когда вошли они в маленькую горницу:

- Аннушку подождем или сами обедать начнем, или побеседуем еще?

А нам так хотелось узнать больше о Небесном, что мы попросили беседовать еще.

Дивны были беседы и слова Самуила:

- Возлюбленные дети Небесного Отца! Я греш­ник, а по избранию Божию - Апостол-Боговидец. По
воле Божией видел все это и от усердия рад передать вам обо всем, что видел и слышал в безсмертных ми­рах, но о многом воздерживаюсь рассказывать, ибо это будет многим во вред. Потому что современное челове­чество и даже многие из христиан не только действия Силы Духа Божия не знают, но и свою безсмертную душу уподобляют какой-то маленькой кукле, а то и воз­духу, которым мы дышим. А нужно внимать со страхом и благоговением на всяк час Духу Святому, живущему в тебе, дабы не оскорбить Его ни словом, ни делом паче всего, дабы не изгнать Его из себя.

Только когда пришла Аннушка, мы заметили, что уже темнеет, прошло много времени и мы беседова­ли, вернее, слушали старца Самуила долгое время.

Аннушка подошла к печке, открыла ее и пошло такое благоухание пищи, что лучше и ароматнее запаха я не помню до сего дня, а в печке стоял борщ постный, не-зажаренный, с горохом. Но вкуснее и ароматнее его я никогда, ничего не ела. А Старец посмотрел на нас до­брыми глазами, и мы поняли, что это его молитвами было такое праздничное угощение нам, такое, что вот уже больше сорока семи лет я слышу благоухание этой праздничной трапезы и ощущаю ее дивный вкус.