Да где же вы имена таких берете?

Часто старец Самуил выговаривал Даше и Паше, чтобы людей не тащили насильно спасаться, но они имена в записках привозили - всегда и много. Перепи­сывали имена на кладбищах, на могилках, брали запи­ски из Церквей, даже выписывали имена из календарей. Однажды выписывала Прасковья Ивановна из календа­ря имена людей, туда же записала Розу Люксембург и Карла Либкхнехта и среди многих отправила эти имена Старцу Самуилу, а он отслужил по всем службы и ког­да забирал спасенных томленников из ада, не увидел этих двоих и спрашивает у Архангела:

- Где же те Роза Люксембург и Карл Либкхнехт, я что-то их не забирал и не видел их?

Архангел говорит:

- Пойдем, дедушка Самуил с Богом, покажу тебе, где они находятся, пойдем.

Шли они и вызволяли других, а далеко внизу, сре­ди обрывов и скал, подошли к пропасти, над которой надпись - «Плачьте и рыдайте во веки вечные». А из пропасти крики, вопли, стоны... Даже много повидавшему старцу Самуилу с Богом скорбно стало:

- Да кто же здесь страждет?

Архангел отвечает:

- И эти двое, о которых ты, дедушка Самуил, спра­шивал, там же находятся, они уже осуждены Господом на веки вечные за деяния свои безбожные и злые, ко­торые они сотворили при жизни своей, ведь миллионы людей они совратили с пути истинного. Таким уже не поможешь, это по определению Божиему они воскре­шены и несут наказания душой и телом.

 И когда летом приехала Паша к старцу Самуилу с Богом, то он в разговоре спросил ее:

- Да где же вы имена таких берете? Эта Роза с Карлом и многими друзьями-кощунниками друг перед другом хулили имя Духа Святаго и тысячи тысяч дру­гих людей по поколениям, даже до наших дней, сдела­ли безбожниками и хулителями, ведь общение с таки­ми людьми заразно и вредоносно. Как сказал Господь наш Иисус Христос, «Много грехов прощает Господь, но хула на Духа Святого не простится ни в этом веке, ни в будущем» /Мк.3:29/.

Разбойника покаявшегося Иисус Христос со кре­ста в Рай возвел, а безбожных хулителей Духа Святого, воскресивши, на веки вечные в аду определил.

По воле Божией буду совершать дело сие

Однажды, лет шестнадцать назад, в Церкви, в той приходской, куда ходила Елена, она познакомилась с Дарьей Ивановной. Та стала рассказывать ей о старце Самуиле, его рассказах о Небесном и о его служении людям. Восприняла Елена это все как великую ИСТИ­НУ и полюбила избранника Божия всей душой. Все пе­речитала лет за шесть Елена, все переписанные письма и тетради старца Самуила, которые были у Дарьи Ива­новны, и постоянно просила рассказывать о нем еще, но как-то Дарья Ивановна сказала, что «...теперь тебе уже надо познакомиться с Прасковьей Ивановной, она тебе много расскажет».

И вот уже около десяти лет Елена приезжает к Пра­сковье Ивановне, которая просто кладезь рассказов о старце Самуиле; она помнила многие письма почти наизусть, сохраняя текст, смысл и речитатив письма, ко­торое как-бы пересказывает ее любимый дедушечка.

Прасковья Ивановна рассказывала очень эмоцио­нально, с верой и любовью к Богу, поэтому слушать и смотреть на эту хрупкую, но сильную духом дочь стар­ца Самуила было интересно, поучительно, полезно. Скольких людей она призвала к Богу, сколько привела в Церковь - этого не перечесть. Удивительно трепет­ное, такое сейчас редко увидишь, было ее отношение и к священникам, она говорила:

- Он, священник - служитель Божий, его Матерь Божия особо опекает.

Никогда Прасковья Ивановна не разрешала осуж­дать священника, что бы видимо не совершал он, какие бы грехи не имел, она говорила:

- Грехи, которые вы видите, от врага, от немощи людской, а скорби, которые он несет за свое служение Богу, вы не видите - прошу вас, не осуждайте. Людей осуждать грех, а священника - очень большой грех, но я и слушать об этом не хочу.

Вот с таким священником, иереем Николаем, и по­знакомилась Прасковья Ивановна вскоре после смерти старца Самуила, в конце восьмидесятых годов. Когда Прасковья Ивановна рассказала ему о старце Самуиле, он принял это сразу, без сомнений, и сказал, что еще лет десять назад читал его письма у одной верующей женщины.

А чуть позднее, прочитав тетради старца, расска­зал Прасковье Ивановне, что вымаливать абортом уби­енных детей ему предсказано лет двадцать тому назад одной блаженной, когда он не только священником не был, но и воцерковленным человеком был только на­чинающим.

Работал Николай в ту пору водителем и было ему лет двадцать восемь. Привез он однажды в один дом у Козелыцанского монастыря какие-то вещи, ему нужно было зайти в дом и сказать об этом хозяйке. Он зашел, а там громко говорила одна женщина, а другая, всхли­пывая, слушала ее. «Ну, - думает Николай, - чем встре­вать в такой разговор, подожду у двери».

Вдруг женщина, которая громко говорила, обраща­ется к нему:

- Подойди сюда, шофер, пусть несчастная эта уви­дит тебя и потом найдет, когда ты уже священником бу­дешь, Коля, и младенцев, абортом убиенных, вымали­вать будешь.

От неожиданного оборота событий - вот тебе и ме­бель привез - я как-то странно засмеялся и говорю:

- Вы наверное другого ждали, а меня-то вы и не знаете.

Но та женщина, войдя, я теперь увидел ее - пожи­лая, с очень благородным лицом, голосом, сидела на кровати и разговаривала с заплаканной молодой жен­щиной, а теперь посмотрела на меня и говорит так, будто я с ней давно знаком, но я-то видел ее впервые:

- Да, тебя, Коля, мы ждем, тебя, ведь тебе еще и в семинарию поступить нужно, да ты поспешишь и успе­ешь, в этом же году и учиться начнешь.

То, как говорила эта женщина, обращаясь ко мне, - тихо, немного устало, но именно ко мне, меня совсем выбило из моего бодрого состояния; я'.донял, что это

говорится очень серьезно и обо мне, и о моем будущем: Эта женщина не дала мне ничего ни спросить, ни ска­зать, а продолжила: «Оставь вещи на веранде, потом их заберут. А на работе ты так прямо и скажи, что по-дтупать, мол, еду в семинарию, тебя отпустят и уволят быстро. Иди с Богом, а Ольга тебя найдет потом, ты и ей поможешь освободить деточек».

Вышел я совершенно опешившим, молча разгру­зил вещи, еду домой и думаю: а как же я жене скажу, что в семинарию поступать буду? Да так прямо и ска­зку: как на работе, так и дома.

Почему я не рассуждал, надо ли мне вообще де­лать это? Почему не отнесся к этому предсказанию, как сейчас говорят молодые, с юмором? Да потому, что и мы были другие, и слова той женщины так легли мне на душу, успокоив разом мои метания - как жить, кем быть, что делать, как семью растить.

Так и случилось, как говорила та женщина: с рабо­ты меня уволили по-доброму, жена приняла мое наме­рение чуть удивленно, но доброжелательно. Поступил в семинарию я с первого раза, закончил ее и вот уже десять лет здесь священнодействую; но где-то в глуби­не души все ждал другого ее предсказания - «и будешь ты младенцев, абортом убиенных, вымаливать». А что это должно произойти, я не сомневался, ведь поступил в семинарию на удивление самому себе очень легко и, уже учась там, я уверовал, ибо любовь к Богу объяла меня и тогда только я стал истинно верующим чело­веком. Вот сейчас, когда познакомился чрез тебя, Пра­сковья Ивановна, со старцем Самуилом, понял - вот то дело, о котором говорила мне та старица блаженная, и я за эти годы ожидания приготовился ко встрече с ним, хотя и считаю себя недостойным, но, видно, это воля Божия и я ей буду следовать.

Многим скорбящим женщинам помог отец Нико­лай, совершая службы, часто вздыхал о своем недосто­инстве и говорил: «Господи, прости меня, я, грешный, делаю, что могу, но Ты Сам добавь к деланию сему то, что совершать я не могу». И Господь добавлял, дабы совершились дела Его в ИСТИНЕ.