Мнимое смирение не выносит злоречий и обличений

Мнимо смиренный не выносит злоречий  или злых действий в свой адрес, а также правдивых обличений.

Истинное смирение проявляет себя не только в тех случаях, когда у человека все хорошо и спокойно или когда он сам говорит о своих грехах, а когда происходят неприятности и скорби, и тогда смирение должно проявиться не на словах, а в чувствах и действиях. Кратко напомним о том, как истинное смирение проявляет себя при укорах и злоречиях.

Тихон Задонский (Об истинном христианстве, ч.1, §70): «…истинно смиренный огорчиться и гневаться на укоры не может, поскольку считает себя всякого унижения достойным».

Что же происходит с играющими роль смирения тогда когда сталкиваются с каким-либо злым словом или делом в свой адрес? Во-первых, они гневаются, защищают себя, обижаются, мстят, добиваются «справедливости» и т.д. Т.е. весь их наигранный внутренний «мир» и благорасположение тут же превращается в бурю обид и гнева. Это происходит потому что гордость, прикрытая мнимым смирением, сидит тихо в человеке, но как только будет затронута его честь и интересы, она начинает защищает свое «чувство собственного достоинства»

Жития и подвиги преп. Синклитикии (Новый эклогион): «Одна­ко их (кажущихся смиренными) можно узнать по плодам дел их, потому что если их не­много обругать, они не выносят этого и тотчас же, как змеи, изблевывают свой яд».

Феофан Затворник (Ст. Мысли и изречения святых подвижников…): «Кто, отвергая славу человеческую, охужда­ет сам себя, а оскорбляется, когда поносят его другие, тот прельщается мнимым смирением, охуждая сам себя более по человекоугодию, нежели по добродетели».

Иоанн Крестьянкин (Опыт построения исповеди, 2-я запов.): «А если кто зацепил нашу гордыню каким-либо словом, где уж тут смолчать, хотя бы ради наружного смирения, – мы будем говорить до тех пор, пока наше слово не останется последним! Мало того, мы еще и потом не сразу успокоимся, а все будем жалеть, что мало наговорили, нужно было бы еще и то, и другое побольнее сказать обидчику. Вот наша гордыня, наш самоистукан».

Но бывает и так, что при укоре мнимо смиренный может промолчать, но в сердце чувствует обиду и гнев.

Тихон Задонский (Об истинном христианстве, ч.1, §70): «Многие себя называют грешниками, но другими так назы­ваться не терпят, и хотя многие из них язы­ком не отзываются, однако не без негодова­ния и огорчения сердечного принимают то. И так этим показывается, что языком только называют себя грешниками, а не сердцем; на устах смирение показывают, а на сердце не имеют».

А вот как охарактеризовал авва Антоний мнимо смиренного.

Древний патерик (гл.8): «Некоторые братия и монахи хвалили авве Антонию одного монаха. Антоний сравнениями испытывал, перенесет ли уничижение, и, увидев, что не переносит презрения, сказал ему: «ты подобен селу, которое спереди красиво, а сзади разграблено разбойниками».

Мнимо смиренный не переносит не только злоречия, но и не принимает правдивых обличений и наставлений.

Схииг. Савва (Семена сатаны и любовь Христова, гл. Мнимое смирение): «Обладающие мнимым смирением не выносят обличений и указаний на их недостатки. Они обиженно умолкают или начинают спорить, оправдываться, раздражаться и сердиться на своих обличителей, а потом и вовсе охладевают к ним».

Приведем пример такого мнимого смирения при духовном наставлении.

Иоанн Кассиан (Собеседование аввы Пиаммона. Гл.11): «Однажды пришел к нему (авве Серапиону) один человек, который видом и словами показы­вал большое самоуничижение; старец, по обычаю, пригласил его совершить с ним молитву; тот, никак не соглашаясь на его просьбу, кланяясь, уверял, что он подвержен стольким грехам, что недостоин даже дышать этим общим воздухом, и не садился на рогожу, а на землю, а тем более не согласился на омовение ног. По окончании обеда, когда обычай призывал к собеседованию, авва Серапион начал кротко, благосклонно увещевать его, чтобы он праздным бродягою, особенно когда он молод и так здоров, по легкомысленному непостоянству, не расхаживал повсюду, но, сидя в келье, по правилам старцев, содержался лучше своим трудом, нежели на чужой счет. Этого не допускал и апостол Павел, и хотя за труд пропо­веди Евангелия он имел право на пропитание от других, однако же, лучше хотел день и ночь рабо­тать, чтобы своими руками приготовлять еже­дневное пропитание себе и тем, которые служили ему, а работы производить не могли. На это он так оскорбился и опечалился, что не мог скрыть досаду в сердце, не обнаружить в лице. Старец сказал ему: "Сын мой! Ты приписывал себе все тяжкие преступления, не боясь бесславия столь грубых пороков, навлекал на себя худое мнение; почему же теперь на наше простое увещание, которое не только не содержит в себе никакого поношения, но и выказывает желание назидания и любви, ты, как вижу, возмутился таким негодо­ванием, что не мог не обнаружить его и на лице, даже притворно показывать вид спокойный? Или, может быть, когда ты уничижал себя, не ожидал ли, что я выскажу изречение: «праведный себе самаго есть оглагольник в первословии» («Первый в тяжбе своей прав, но приходит соперник его и исследывает его») (ср.: Притч.18,17)? Потому надобно стяжать истин­ное смирение сердца, которое состоит не в при­творстве наружном и на словах, а в искреннем уничижении духа. Оно проявится в ясных при­знаках терпения не тогда, когда кто сам будет тщеславиться своими пороками, невероятными для других, но когда не оскорбится, если припи­шут ему другие, и с кротостью сердца, благоду­шием перенесет обиды, причиненные другими"».

Как видим, святые отцы указывают на то, что гордый, обольщенный мнимым смирением, может легко ругать себя.

Иоанн Лествичник (Лествица. Сл.22, ст.17): «Не тот показывает смиренномудрие, кто охуждает сам себя (ибо кто не стерпит поношения от себя самого?)…».

Но гордый не может терпеть обличений от других. Отметим удивительный факт действия греха: человек может сам себя называть, например, глупым, злым и т.п., но если кто-либо назовет его также, то это вызывает бурю эмоций.

Иоанн Златоуст (т.12, ч.1, бес.24): «Бог вложил в нас судилище неподкупное и никогда неизменное, хотя бы мы впали в глубину зла; потому и сами порочные люди осуждают самих себя, и, если кто-нибудь назовёт их тем, что они на самом деле, стыдятся, гневаются, обижаются».

Схииг. Савва (Семена сатаны и любовь Христова, гл. Мнимое смирение): «Вот, например, мнимо смиренный в присутствии многих скорбит о своем ничтожестве, называет себя и грешным, и окаянным, и ненормальным... дурачком и другими нелестными именами. Присутствующие думают: "Спаси его, Господи! Какой он смиренный!.. Даже не стыдится при всех обзывать себя так". Но стоит только согласиться с ним и сказать: "Да, да! В тебе есть это!" как он тут же изменится и даже может возразить: "А ты откуда знаешь?" Но чаще он умолкает, затаив злобу и вражду на своего обличителя. Отныне он считает благодетеля своего врагом. Перестает здороваться, отворачивается, косится, при случае не прочь отомстить».

Ропот и негодование мнимо смиренного может проявляться и тогда, когда ему не дают делать то, чего он желал.

Иоанн Крестьянкин (Опыт построения исповеди, 2-я запов.): «А если кто, даже с добрым намерением, для пользы дела, скажет о твоей неспособности или незнании, да если еще отстранят по непригодности от какой-то работы, тогда все наше ложное смирение мгновенно испаряется из души, и мы начинаем обижаться, роптать, негодовать, браниться: "Чем я хуже других? Меня не понимают, меня напрасно уничижают, я этого не заслужила!" Вот наша гордыня и заговорила! Господи, прости нас, грешных!»

Также мнимое смирение не желает мириться с другими людьми и особенно просить прощения первым, независимо от того виноват он или другой.

Иаков Apхиеп. Нижегор. (из сборника «Цветник духовный»): «Думать, что мы смиренны, и не иметь твердости духа примириться с обидевшими или с обиженными, значит обманываться, значит приписывать себе смирение, которого мы не имеем».

Также истинное смирение – не только кротко и терпеливо, но и не сопровождается уменьшением любви к человеку, который тебя ругал или укорял, независимо от того справедливо это было или нет.