Милитаризация ордена Госпиталя

1120–1129. Девять лет; девять лет, чтобы добиться признания; девять лет, чтобы приучить монашеский орден к выполнению военной функции. Рыцарское общество было готово понять эту новацию, но многие клирики проявили настороженность и даже враждебность. Колебался и сам святой Бернард. Именно на это сдержанное и критическое отношение сделали упор историки антропологической школы, доказывая свою гипотезу о том, что понятие священной войны было позаимствовано у ислама и, следовательно, на создание военно‑монашеских орденов оказал влияние исламский институт – рибат. Это сложная проблема, которую во всех подробностях я решил рассмотреть в заключении к настоящей книге. Ведь был «образец» или нет, но такой военно‑монашеский орден, каким его узнал христианский Запад, некоторым образом концепция ордена, родился в Труа. То есть орден Храма был первым военно‑монашеским орденом, и существование другого ордена такого типа до 13 января 1129 г. немыслимо. Доводы в пользу того, что орден Госпиталя превратился в военный ранее этой даты, малоубедительны. Указывают, что в 1126 г. в ордене был коннетабль; это значит, что орден имел лошадей и конюшни, а не то, что он был военным[66]. Булла Иннокентия II за 1131 г., на которую ссылаются, – фальшивка, сделанная в 1180‑х гг. по образцу буллы «Milites Templi» (подлинной), которую тот же папа адресовал тамплиерам.

Факт, что госпитальерам очень рано доверили охрану замков, – аргумент более серьезный, но не столь показательный, как можно подумать. В 1136 г. король Иерусалима Фульк (тот самый граф Анжуйский, который прибыл в Палестину в 1129 г. вместе с Гуго де Пейеном) поставил под охрану госпитальеров замок Бетгибелин, построенный для блокады Аскалона, который все еще удерживали египтяне. Немного позже, в 1142 г., граф Триполитанский передал госпитальерам замок Крак, еще скромный. Стал ли тем самым орден Госпиталя военным? Ничто не доказывает, что охрана этих замков была вверена братьям‑госпитальерам: действительно, орден мог обратиться к вооруженным наемникам. Ни один замок, ни в Святой земле, ни в других местах, не выполнял только военную функцию: он был резиденцией власти, распространявшейся на жителей какой‑то территории, которую следовало колонизовать, контролировать, эксплуатировать[67]. Как церковный сеньор, орден Госпиталя вполне мог использовать рыцарей. Вильгельм Тирский пишет о некоем Рено по прозвищу Епископ, «примикирии (primicier) рыцарства Святого Георгия, рыцаре храбром и известном своими подвигами»[68]. Однако разве существовал военный орден святого Георгия? Примикирий был командиром воинского отряда, и речь идет просто‑напросто о контингенте, который епископ Святого Георгия в Лидде направил в королевскую армию в порядке феодальной помощи[69]. Так что король мог обратиться к ордену Госпиталя, равно как и к каноникам Гроба Господня или епископам Лидды, с просьбой принять участие в защите или заселении королевства; не забудем, что Госпиталь как милосердное учреждение существовал издавна. В Испании, в королевстве Арагон, Госпиталь до 1149 г. не воспринимали как военный орден, в отличие от ордена Храма, с тридцатых годов участвовавшего в сражениях Реконкисты и охране пограничных замков[70]. Впрочем, в Иерусалимском королевстве орден Храма привлекли к участию в блокаде Аскалона только в 1149 г., когда ему доверили охрану Газы; и даже на дороге из Яффы в Иерусалим, где в основном он и осуществлял свою функцию защиты паломников, похоже, башни и замки Казаль‑де‑Плен, Торон‑де‑Шевалье и Шатель‑Арнуль оказались у него во владении не раньше второй половины XII в.[71] Зато контроль над пограничной маркой на севере княжества Антиохии ордену Храма доверили с 1135–1140 гг. Как бы то ни было, обладание замками мне не кажется критерием милитаризации.

В «официальных» текстах милитаризация ордена Госпиталя обнаруживается лишь позже – упоминания о рыцарях и сержантах в этом ордене можно найти только в статутах Роже де Мулена за 1182.г. Военные структуры ордена впервые описаны в Маргатских статутах за 1203–1206 гг. Однако ничуть не исключено, что существовали и более ранние тексты, позже утраченные. Папа Александр III дважды – в 1168–1170 и 11 Zell 80 гг. – убеждал госпитальеров чтить свою первую миссию (заботы о паломниках) и просил не принимать участий в военных действиях, кроме случаев, когда король Иерусалима призывает их для обороны королевства[72]. Магистр Жильбер д’Ассайи широко использовал госпитальеров в египетских походах короля Амори I с 1164 по 1169 г. То есть нет никаких сомнений, что к тому моменту Госпиталь стал военным орденом. Что касается выяснения, с каких пор, – эта задача кажется мне довольно безнадежной. Историки разделились на тех, кто датирует эту милитаризацию поздним временем (около 1160 г.), и тех, кто относит ее к более раннему периоду (около 1136 г. и даже раньше). Бесспорно одно: она могла произойти только после 1129 г. После образования ордена Храма.

Орден святого Лазаря

Проказа была болезнью, очень распространенной в средние века – как на Западе, так и на Востоке. Обычно больных изолировали, но не всегда: король Иерусалима Балдуин IV (1174–1184) мог царствовать, несмотря на болезнь. В Иерусалиме прокаженные лечились в доме, расположенном за стенами города, близ ворот святого Стефана; этот дом находился под покровительством святого Лазаря, как и большинство западных лепрозориев. Он принимал всех больных независимо от социального положения, но прежде всего знатных[73]. В самом деле, рыцари, пораженные проказой, должны были направляться туда и там лечиться, и эта практика распространялась на представителей военно‑монашеских орденов. Но никакого принуждения не было, как доказывают две поздние (потому что датируются 1260‑ми гг.) статьи retrais из устава ордена Храма, советующих прокаженным братьям отправляться к святому Лазарю, но не обязывающих их к этому: «Когда с братом случится так, что волей Господа нашего он станет прокаженным и сие будет доказано, благоразумные обитатели дома должны предупредить его и молить уволиться из дома и направиться к Святому Лазарю, дабы надеть облачение братьев Святого Лазаря». Желательно, чтобы больной проявил инициативу сам, но если он не хочет покидать орден. Храма, он вправе остаться, однако тогда он будет жить отдельно от остальных[74].

Присутствие прокаженных рыцарей, которые уже принесли пожизненный обет, в сочетании со знатностью контингента несомненно способствовали преобразованию общины святого Лазаря в военный орден. Однако дату его образования точно указать невозможно. Среди документации сохранился фрагмент картулярия ордена святого Лазаря, сорок актов которого имеют даты с 1130 по 1248 г.[75] Это акты дарения земель, церквей, прав в Святой земле. Они адресованы «братьям» или «дому больных святого Лазаря», или же, как в 1185 г., «Братству прокаженных дома святого Лазаря в Иерусалиме»[76]. Единственный акт, который можно было бы связать с военными действиями, не показателен: в 1164 г. король Амори I даровал церкви святого Лазаря право брать одного раба – не рыцаря (sic) из всех пленных, взятых в каждом походе или набеге под его командованием, за собой он при этом оставлял десять рабов[77]. Однако надо отметить, что среди свидетелей, подписывавших акты, которые касаются ордена святого Лазаря, часто присутствовали тамплиеры. Среди них нередко фигурирует, например, Андре де Монбар, сенешаль, а потом магистр ордена Храма (1153–1156). Впрочем, в течение всего XII и XIII вв. орден святого Лазаря имел особые связи с орденом Храма.

Рыцари святого Лазаря приняли участие в сражениях при Ла‑Форби (1244) и Мансуре (1250) и понесли там тяжелые потери[78]; Жуанвиль упоминает также поражение магистра ордена святого Лазаря при Рамле в 1252 г.: тот со своим «отрядом» выехал, чтобы захватить стадо, но по возвращении его атаковали сарацины, и «из всех людей его отряда спаслось только четверо»[79]. Папские акты 1234 и 1248 гг. недвусмысленны: в первом Григорий IX упоминает долги, которые орден накопил из‑за своей деятельности по поддержке Святой земли[80], а в 1248 г. Иннокентий IV сокращает привилегии четырех военно‑монашеских орденов, действующих в Святой земле: орден святого Лазаря упоминается там наряду с орденами Храма, Госпиталя и Тевтонским[81]. Немногим позже, в 1256 г., Александр IV говорил о «монастыре знатных, деятельных рыцарей и прочих, прокаженных или нет, существующем с целью отражать врагов Христова имени»[82].

Есть все основания полагать, что орден святого Лазаря, так же как ордены Храма и Госпиталя, имел интернациональный состав. Король Людовик VII, возвращаясь из Второго крестового похода, наделил его имуществами и доходами в Буаньи, в области Берри. Позже, когда орден покинул Святую землю, это место стало его новой резиденцией. Он владел также имуществами в Англии.

Защита Иерусалима и латинских государств, которую взял на себя весь христианский мир, касалась всех христиан. Потому было логичным, чтобы ордены, зародившиеся на Святой земле, оказались интернациональными. Однако после потери Иерусалима в 1187 г. на Святой земле создали новые ордены, имевшие отчетливый национальный характер.

«Национальные» военные ордены на Святой земле

Успешней всех это осуществили немцы, но вся ранняя история их ордена сложна[83].

Несколько немецких крестоносцев основало «госпиталь для приема бедных и больных немцев» около 1118 г. или, согласно хронисту Иоанну Ипрскому, в 1127–1128 гг.[84] В 1143 г. папа Целестин II подчинил это заведение и братство, обеспечивавшее его деятельность, ордену Госпиталя. При раскопках в 1967 г. обнаружили остатки церкви Святой Марии Немцев и ее госпитальных пристроек; это была великолепная романская церковь, которую Иоанн Вюрцбургский около 1165 г. описал так: «На той же улице, что ведет к дому Храма, находится госпиталь с капеллой, который сейчас восстанавливается в честь святой Марии и который называют Домом немцев»[85]. Заведением руководил приор.

Естественно, в 1187 г. этот госпиталь исчез, но права его благотворителей взял под защиту папа Климент III в письме от 6 февраля 1191 г. Когда началась осада Акры, осенью 1189 г., два крестоносца, купцы из Бремена и Любека, основали полевой госпиталь. После отвоевания города они поместили этот госпиталь близ ворот святого Николая. Тогда никто его не связывал с прежним немецким госпиталем в Иерусалиме. 21 декабря 1196 г. папа Целестин III даровал новому госпиталю привилегии и также признал его автономию по отношению к ордену Госпиталя[86]. Последний выразил протест.

В 1197 г. император Генрих VI, он же король Сицилии, собираясь в крестовый поход, умер. Тем не менее немецкие крестоносцы прибыли в Акру; в феврале 1198 г. вожди этих крестоносцев, собравшись в доме Храма вместе с основными представителями светских и церковных властей королевства, потребовали и добились преобразования госпиталя немцев в военно‑монашеский орден. Он получил смешанный устав: тамплиерский в отношении военной деятельности и монастырской жизни, госпитальерский в отношении милосердной деятельности. Папа Иннокентий III 19 февраля 1199 г. утвердил это преобразование: «…и особо важно, дабы в своей церкви вы следовали обычаям тамплиеров в области религиозной и военной и госпитальеров в том, что касается бедных и немощных»[87].

Первые шаги «Госпиталя святой Марии тевтонцев в Иерусалиме» были трудными. Орден Госпиталя (святого Иоанна) до 1258 г. требовал, чтобы тот вернулся под его опеку[88]. Реальный подъем нового ордена начался только при магистре Германе фон Зальца, четвертом магистре (1210–1239); этот талантливый человек, несравненный дипломат, сумел ловко связать свой орден с интересами династии Штауфенов и императора Фридриха II. Отправившись в крестовый поход, Фридрих II добился от султана аль‑Камиля возвращения Иерусалима христианам (1229) и вернул тевтонцам прежнюю церковь Святой Марии Немцев. Однако резиденция ордена осталась в Акре, а потом, с 1230 г., ее перенесли в замок Монфор. Орден «святого мученика Фомы Акрского» можно рассматривать как национальный английский орден. Первоначально это был орден уставных каноников, основанный в Акре в честь Томаса Бекета. Хронист Рауль из Дисе, писавший в конце XII в., утверждает, что его собственный капеллан, дав обет основать орден, стал его первым приором. На деле здесь скорее надо видеть инициативу Ричарда Львиное Сердце, удачно обратившегося к помощи этого святого в момент, когда его в Сирии застал шторм[89]. Задача каноников «дома Госпиталя святого мученика Фомы Акрского» состояла в том, чтобы заботиться о бедных и заниматься освобождением пленных христиан[90].

Заведение получило в Англии некоторые дары (около 1220 г. – дом в Лондоне), но прозябало в Акре. Благотворители в Святой земле уже не очень интересовались учреждениями такого рода, несмотря на престиж его святого покровителя, Томаса Бекета: слишком сильной была конкуренция военных орденов. Епископ Винчестерский Пьер де Рош, побывавший на Востоке в конце двадцатых годов XIII в., отметив нерадение каноников и бедность ордена, реформировал его и решил преобразовать в военный. Он дал ордену тевтонский устав, сохранив тем самым за ним призвание творить милосердие. Это преобразование совершилось приблизительно в 1227–1228 гг. Орден, милитаризовавшись таким образом, покинул дом к востоку от Акры и обосновался в предместье Монмюзар, севернее города. 6 февраля 1236 г. это изменение утвердил папа Григорий IX[91]. Оставаясь по преимуществу английским, орден никак не набирал силы. Его хотели включить в состав ордена Храма. Но на это не согласились сначала король Генрих III (1271–1272), а потом дом ордена в Лондоне (1291). Из‑за падения Акры его пришлось перевести на Кипр, где он некоторое время кое‑как существовал[92]. В конечном счете орден не исчез, но утратил военный характер. Наконец упомянем, как на Святой земле пытались обосноваться ордены, основанные в Европе. Это относится к двум испанским орденам – Сантьяго и Монжуа. В сентябре 1180 г. князь Боэмунд III Антиохийский предложил магистру ордена Сантьяго Педро Фернандесу замки и территории в своем княжестве

на условиях, что с сего месяца сентября и в течение последующего года он и братья его ордена там обоснуются и что, с помощью Бога и князя, они смогут завоевать земли, каковые мы им уступили, дабы держать их в фьеф и передавать по наследству по постоянному праву[93].

Этот орден так и не устроился там всерьез. Что касается ордена Монжуа, основанного около 1174 г. в Арагоне, то с 1177 г. он получал в Иерусалимском королевстве дары от королевы Сибиллы. Возможно, поэтому он принял название «Рыцарство святой Марии Монжуа в Иерусалиме». Монжуа – так назывался холм, с которого восхищенные паломники могли впервые узреть святой город. Первые историки ордена хватались за это совпадение, делая вывод, что орден зародился в Иерусалиме. Очевидно, это место было престижней, чем Альфамбра – его самая первая, но реальная колыбель в Арагоне![94]

Глава 3