Глава 19. Политический детектив

 

Существо в кресле рассмеялось правой стороной лица, неторопливая струйка мутной слизи потекла изо рта по подбородку. Смех был похож на дребезжание.

— Щепка… — сказало оно, успокоившись… Нет, не оно. Все‑таки она. — Давненько меня так не называли.

Правая рука женщины в кресле отпустила ручку управления, медленно, рывками поднялась к лицу, тыльной стороной ладони вытерла подбородок. Рука была в черной кожаной перчатке.

— Великий Многоуст… — потрясение прошептал Монах. — Щепка… Ты!

— А когда в последний раз тебя называли Визари? — изо всех сил стараясь оставаться невозмутимым, спросил Сварог.

Щепка! Япона мать, вот это — Щепка!..

— Визари? Визари! — кресло лихорадочно дернулось туда‑сюда. — Ты‑то что знаешь о Визари!..

Движение пальцами в перчатке — и стоявший сзади близнец двинул Сварога прикладом в шею. Несильно, но боль леденящей волной прокатилась вдоль позвоночника. Сварог пошатнулся, устоял на ногах, выпрямился и заметил вполголоса:

— Раньше ты была добрее.

«О господи…»

— Раньше? Когда это — раньше?.. Подожди, — опять едва заметное движение пальцев в сторону близнеца, вновь занесшего приклад для удара. — Мы что, были знакомы? А‑а… Нет, не были. Я понимаю, — она задумалась. Кресло сделало небольшой круг по свободному пространству и вновь замерло. — Предатель, некогда носивший прозвище Монах, а теперь пришедший сюда под видом полицейского, рассказал обо мне. Но не мог же ты узнать меня по его словам, когда он сам не узнал… А здорово я изменилась, да. Монах?

Она опять рассмеялась этим дребезжащим смехом, от которого у Сварога все переворачивалось внутри. А особенно от этого изумрудно‑зеленого платья… надетого на чудовище.

— Я изменился еще больше, — выдавил он. — Настолько, что даже Монах меня не узнал за несколько дней тесного общения. Вряд ли и ты признаешь…

— Ага, все‑таки мы были знакомы, вот как… — в ее глазах появилось любопытство. — Ну и кто же ты? Попробуй‑ка меня удивить.

— Я Сварог, — сказал Сварог.

Монах сзади булькнул что‑то нечленораздельное.

…На этот раз Щепка дребезжала долго. Сначала смотрела на него несколько секунд, открыв безобразный слюнявый рот, потом со стуком откинулась на подголовник и захохотала, со всхлипами, стонами и слезами из глаз.

Сварог почувствовал, как у него дрожат руки, и мысленно приказал себе не распускаться. Сказал спокойно, когда смех прекратился:

— Могу доказать, что я это я.

— Ну‑ка, ну‑ка? — чудовище в кресле по имени Щепка подкатило поближе.

— Ночь. Камин, — сказал Сварог. Очень хотелось закрыть глаза, чтобы только не смотреть на нее, но он пересилил себя. — Шкура какого‑то зверя на полу. Вино в бокалах. И очаровательная девушка. У нее две крошечные родинки на левом плече. Небольшой розовый шрам на внутренней стороне бедра…

— Молчать!!! — крик был таким громким, что зафонили динамики.

— Подожди, подожди… — она мучительно над чем‑то думала, бессознательно натягивая платье на колени.

А потом вдруг усмехнулась:

— Ты был знаком с настоящим Сварогом, он тебе рассказал все… до мельчайших подробностей. До мельчайших…

— Но он не мог предвидеть все твои вопросы, — мягко возразил Сварог. — Спроси сама, о чем хочешь.

— Спросить… О чем хочу… — она опять задумалась. Принялась бессознательно теребить воротник платья. — Да, я спрошу тебя… А ты мне ответишь. Слушай. Замок‑на‑горе. Прибытие этого…

Что‑то случилось. Та часть Щепкиного черепа, что не была металлической, вдруг налилась багровым румянцем. Щепка мелко задрожала, глядя на Сварога невидящими глазами, но очень быстро взяла себя в руки. Продолжала как ни в чем не бывало:

— В общем, прибытие… Мар… Кифая. Мар‑Кифая, да, его. Сели за стол. Яства на столе были сотворены человеком по имени Сварог… Скажи мне, что было на столе?

— Скажу, — произнес Сварог. — Это просто. Может быть, я что‑то и упущу, потому что тогда нас — ну разумеется, исключая Босого Медведя — еда интересовала в последнюю очередь. Нас тогда занимали вопросы отнюдь не гастрономического характера… А было на столе: штучек пять блюд с жареной птицей под разнообразными соусами, куски ветчины с луком на деревянных подносах, головки сыра со слезой, пучки зелени… еще два кувшина с деревенским пивом, пузатый кофейник… И, конечно же, вино, которое изготовила Щепка.

— Ты забыл фрукты, — медленно проговорила она, глядя куда‑то в сторону. — В остальном все верно, — и опять пронизывающий взгляд с кошмарного лица. — Кроме одного: ты не Сварог. Ты меньше ростом, ты изменил цвет волос, которых у тебя осталось, смотрю, совсем немного, обрел другой голос, пальцы твои короче, ступни чуть косолапы… Успехи магии огромны, но я не слышала, чтобы магия могла изменить человека столь полно…

— Ты права, — вздохнул Сварог, судорожно пытаясь выработать логику поведения.

Щепка, господи, это же Щепка…

— Это тело — не Сварог, — сказал он. — Сварог внутри него. Я заперт. И у меня нет ключа, чтобы выйти… Какая‑то магия… Помнишь, мы говорили об Ордене Ожидающих?

— Помню, — прошелестели динамики.

— Так вот: он был разрушен. Его сровняли с землей, тебе известно? А я в тот момент находился внутри. Помню только белую вспышку, которая поглотила весь мир и меня вместе с ним… А потом я открыл глаза и обнаружил, что вокруг меня мирная домашняя обстановка, что я жив и даже, судя по ощущениям, здоров. А вскоре я, разумеется, обнаружил, что жив и здоров со всем в другом теле… Каким‑то образом меня забросило на пятнадцать лет вперед и поселило вот в это тело, в тело некоего парня по имени Ирви‑Лонг… Щепка, можешь мне не верить, это твое право, однако я…

— Как ты сказал? — вдруг перебила калека и выпрямилась в своем инвалидном кресле. — Ирви‑Лонг?

— Именно так. Ирви‑Лонг, — Сварог опять насторожился.

— Вот это тело, в котором ты находишься, — с расстановкой проговорила Щепка, словно для того, чтобы не осталось неясностей, — это тело Ирви‑Лонга? Частного детектива?

— Ну… да… — осторожно сказал Сварог.

— И как давно ты его носишь, позволь спросить?

— С неделю… А откуда ты…

На этот раз Щепка смеялась так долго, что смех окончился судорожным кашлем с мокротой. Потом она, восстановив дыхание, не вытирая и даже не закрывая рот, из которого слизь стекала уже прямо на платье, сделала еще один круг на своем кресле. Левая рука ее, насколько понял Сварог, была протезом, потому как лежала на подлокотнике совершенно неподвижно. И ноги ее под платьем были совершенно неподвижны… Сварог сглотнул и отвел взгляд.

— Ну тогда все ясно, — сказала Щепка, вытирая слезы. — А я‑то все думала, почему не сработал столь блестяще продуманный и столь безупречно исполненный план моего друга. А он просто не знал, с кем имеет дело! Ой, не могу… Это тебя, тебя, Сварога, министр Ролн‑Терро пытался сделать «мешком»! Наш добрый друг Чофо‑Агайр попытался поймать в ловушку — кого — Сварога! Тогда понятно, почему у него ничего не получилось…

Настала очередь челюсти Сварога отвиснуть.

— Ты знаешь об убийстве?..

Щепка посмотрела на него самодовольно:

— Более того: я сама этот план и придумала.

— Визари, слушай… — подал голос молчащий до сих пор Монах, но продолжить ему не дали.

— Не смей меня так называть!!! — опять надрывный визг — не то зашкаливших микрофонов, не то покалеченной гортани.

— Хорошо, хорошо… — Сварог почувствовал, как тело детектива покрывается липким потом. — А как нам тебя называть? Щепкой?

— Щепка умерла. А я вернула себе родовое имя…

— Ахт‑Логон, — вспомнил Сварог.

— Да. Зови меня так… Эй, принесите стул для господина Ирви‑Лонга.

Последняя фраза была обращена к близнецам, все еще столбами застывшим у стены.

— А второго господина уведите, он мешает, — закончила Щепка. И рявкнула:

— Стоять!

Крепкие руки вцепились в плечи Сварога.

— Спокойно! — сказала калека, откатываясь чуть дальше. — С нашим милым Монахом, который предал меня, предал революцию, перешел служить в Каскад, — с ним ничего не случится. Пока ничего не случится. Даю слово. Пока мы с тобой разговариваем, он посидит в комнате для гостей, а там я решу, что с вами делать…

Появилось небольшое креслице, а затем близнецы подхватили Монаха под локти.

— Прочь, чертово семя! — дернулся было напарник, но держали его крепко.

— Ведите, ведите, — махнула перчаткой Щепка. — И сами выматывайтесь, вы мне мешаете.

Сварог тихо сказал Монаху:

— Я тебя вытащу. Даю слово.

И повернулся к собеседнице. Монаха увели, и еще долго в полукруглом зале было слышно, как он насылает проклятия на головы близнецов.

— Ну так и что там произошло с Ирви‑Лонгом? — вкрадчиво напомнил Сварог. Надо было заболтать бывшей боевой подруге зубы, заставить разговориться, вытянуть как можно больше информации, усыпить бдительность, а уж затем…

Что затем, Сварог и сам не знал.

Щепка… то есть Ахт‑Логон криво усмехнулась.

— Ничего особенного. Если не считать того, что он спутался с женой министра Ролн‑Терро.

— Извини, я перебью… — тут же вставил Сварог. — Насколько я знаю, сам министр с ней не очень‑то путался. Она была всего лишь, так сказать, светской женой, женой для выхода в люди.

— Какая разница! — Щепка презрительно скривила здоровую половину лица. — Эта похотливая сучка заключила с мужем деловое соглашение и обязана была его выполнять. Всего‑то и требовалось, что изображать любящую супругу и не путаться с кем попало. Она не дурой была, понимала, что она — супруга не булочника и не дворника, а министра, одного из самых заметных лиц в Короне. В общем, Ирви‑Лонг и эта… женщина познакомились. Совершенно случайно, никто их не сводил. Просто по роду своей… деятельности ты бывал в доме, в котором бывала и эта женщина. Вы стали встречаться. Может быть, Ирви‑Лонг и полагал себя великим сыщиком, считал, что раз ему открыты все секреты тайных любовных встреч, то сам он всегда сумеет замести следы. Однако их связь очень быстро открылась Ролн‑Терро. И тогда в голове министра сложился великолепный план, как можно одним мазком кисти нарисовать целую картину. С этим он пришел ко мне.

Сварог, очевидно, не смог сохранить лицо, потому что Щепка довольно хихикнула:

— А к кому же еще? Ролн‑Терро — мой слуга. Он обязан мне своим положением министра. Только я смогу его сделать одним из правителей будущей страны. Без меня он вообще — ничто.

«Так‑так‑так, — подумал Сварог. — Все запутывается в еще более сложный узел…»

— Ну а в чем была главная цель этого… Ролн‑Терро, Чофо‑Агайра? — спросил он. — Неужели только в том, чтобы разделаться с такой незначительной фигурой как сыщик Ирви‑Лонг?

— Да кому нужен этот Ирви‑Лонг! — Щепка ударила кулаком по подлокотнику. — Захоти я с ним разделаться, мне хватило бы и полстражи!

«Это не Щепка, — вдруг отчетливо понял Сварог. — Что‑то осталось, конечно, от той взбалмошной девицы‑революционерки, но сейчас это не она. Это вообще не человек…»

Он вообще слабо понимал, зачем поддерживает этот бредовый разговор с уродцем в кресле, сидит вольготно и, точно в дрянной пародии на английский детектив, беседует об убийцах и мотивах. Взять калеку ничего не стоит, если она не врала и магические проявления на территории завода подавляются некими устройствами. Скрутить чертовку и… и там посмотрим.

Хотя, признаться, из этой беседы он узнал много интересного. Щепка ничего не скрывала — то ли хотела выговориться, не с кем ей было поделиться знанием, то ли… То ли она Сварога уже списала в расход.

Тем не менее…

 

* * *

 

Оказалось, что у Щепки есть цель в жизни — появилась, когда десять лет назад, в результате заговора она оказалась не у дел в руководстве Монитрии и попала в плен инвалидного кресла и собственного уродства. И цель это была — отомстить обидчикам (точнее, обидчику) и вернуться в Корону на белом коне. Разогнать нынешних горлопанов у власти. Вернуть отобранный заговорщиками пост Президента. Совершить, иными словами, государственный переворот.

Для чего и был разработан план «Стеклянный дождь», родное детище Щепки, любимая ее игрушка. Поначалу в этот проект был посвящен только один человек — министр Внешней безопасности Ролн‑Терро. Он курировал строительство звездолета «Искупитель», а поскольку всеми фондами и субсидиями для «Искупителя» распоряжался тоже лично он, то министр сумел сэкономить часть средств и организовать на прилегающей территории завода секретное производство со своим, закрытым для отчетности финансированием — производство, о котором в правительстве не знала ни одна живая душа. Пришлось, правда, в тонкости игры посвятить директора завода, иначе ничего не получилось бы. И вот в черте завода, поставляющего механизмы для «Искупителя», появился новый, жутко засекреченный цех. Где ковалась будущая победа Щепки над Короной. Проект «Стеклянный дождь».

Но. Тон‑Клагг, директор завода, которому в будущем правительстве был обещан пост вице‑президента, за последний месяц из верного сподвижника Щепки и Ролн‑Терро превратился в опасного свидетеля. Он стал слишком нервным и пугливым. Чем ближе становился день завершения плана «Стеклянный дождь», тем больше он нервничал, метался, сомневался. А когда от неуравновешенности одного человека начинает зависеть судьба общего дела, этот человек должен быть устранен. До завершения плана «Стеклянный дождь» оставались считанные дни, и Щепка не хотела рисковать.

— Но зачем нужен был этот спектакль с женами и сыщиками? Почему было просто не устроить директору несчастный случай? — спросил Сварог. — Аварию на заводе, автокатастрофу, отравление…

Щепка посмотрела на него с сожалением.

— Все‑таки в прошлой жизни, граф, вы были умнее… Объясняю. Когда погибает директор такого крупного производства, расследование этого происшествия проводится по высшему уровню ответственности. Если бы директор, как ты говоришь, скоропостижно скончался от укуса змеи, на следующий день на заводе не протолкнуться бы было от полиции. Другое дело — убийство на бытовой почве, на почве ревности. Все ясно и понятно, делом занимается в обычном порядке столичная полиция. Тем более когда налицо не только мотив, но и убийца… И вся задача сводится лишь к тому, чтобы этого убийцу задержать и наказать. Вот для чего понадобилась мелкая ищейка по имени Ирви‑Лонг. Для роли убийцы.

— Понимаю, — кивнул Сварог. — В глазах полиции все выглядит безупречно. Заподозрив, что жена его может предаваться прелюбодениям в то время, как министр трудится во благо страны, министр Ролн‑Терро нанял частного сыщика. Дело житейское, вполне объяснимое. Откуда же ему было знать, что он нанимает именно любовника своей жены. Это обстоятельство вскрывается во время следствия, потому что находятся свидетели, которые видели сыщика и молодую женщину вместе, и те вели себя самым вольным образом, хотя и пытались скрыть роман.

— Такие свидетели уже нашлись, — сказала Щепка.

— Но сам сыщик внезапно обнаруживает, что вертихвостка обманывает и его тоже! В приступе ревности, в состоянии аффекта сыщик применяет свои магические боевые искусства и убивает обоих. Все гладко. И пускай преступник попробует оправдаться. Но вот чего я не понимаю… Ведь Ролн‑Терро обратился с просьбой проследить за его женой, будучи уверенным, что перед ним настоящий и несомненный частный детектив Ирви‑Лонг — без всякого второго дна, без всякого Сварога. Как он мог быть уверен…

— Ролн‑Терро был уверен, что Ирви‑Лонг не откажется от его предложения, — покачала бугристой головой Щепка. — У Ирви‑Лонга не было ни одной причины для отказа. Во‑первых, он хоть и уводил чужих жен, но, как и любой самец, сам не смог бы примириться с изменой. Когда он услышал от Ролн‑Терро, что жена министра должна встретиться с любовником в тот день, когда сам Ирви‑Лонг с ней встречаться и не собирался, то первой мыслью сыщика должна была быть: «Она и меня тоже обманывает, у нее есть кто‑то еще». И он должен был удостовериться, так это или не так. «Если не так, — должен был подумать Ирви‑Лонг, — то мы вместе с моей киской посмеемся над глупым мужем, нанявшим следить за своей женой ее же любовника». Во‑вторых, откажись он — муж наймет другого детектива, который выследит уже его самого. И, в‑последних, деньги. Ролн‑Терро посулил хорошие деньги за работу. А у Ирви‑Лонга было слишком много расходов на дом, жену, любовниц.

«Ну и сволочь ты, Ирви‑Лонг», — подумал Сварог.

И сказал:

— А директора завода пригласил в дом сам хозяин… — …сказав, что им необходимо срочно встретиться по неотложному вопросу, — подхватила Щепка. — А своей жене Ролн‑Терро сообщил, что вскоре должен прийти директор, но сам он вынужден отлучиться по делам, и жена, шлюха эта, мол, должна встретить директора, занять чаепитиями и прочими разговорами до его возвращения.

— Меня… вернее, Ирви‑Лонга должны были задержать на месте преступления?

— Разумеется. Чтобы улики стали вовсе неоспоримыми. Фотографический аппарат с твоими отпечатками пальцев. Способность к невидимости. Способность к вызову Призрачного убийцы. Личная заинтересованность… Но тебе удалось бежать, Сварог… Интересно, почему я не удивлена… Однако, судя по тому, что ты все же угодил в ловушку, твои магические способности тебя оставили?

Сварог молча кивнул.

Щепка опять засмеялась. Потом вдруг протянула руку в перчатке, коснулась пальцами его руки. Сварог едва не отшатнулся — ему показалось, что его трогает холодной влажной лапкой мертвая птица.

— Мы похожи с тобой, — лицо ее искривилось в пародии на улыбку. — Мы очень похожи. Бедный граф! Ты стал обыкновенным человеком. Как, должно быть, это тяжело!

 

Глава 20. ТОЧКИ НАД "i"

 

— Знаешь, я не люблю, когда меня обманывают, — доверительно сказала Щепка, поигрывая с рукоятью управления креслом. — Я помню всех, кто меня обманул, и не намерена прощать обиду. Я помню Монаха, который бросил меня в тяжелую минуту, переметнулся к моему врагу. Помню тебя, который предал меня, исчез, так и не выполнив моего задания…

— Но я…

— …Ты не находишь, что все очень удачно складывается? Пятнадцать лет я ждала встречи и с тобой, и с Монахом — и вот вы оба сами приходите ко мне… — она переменила позу, задумчиво подперла почти лысую голову кулаком, улыбнулась чему‑то своему. — Пожалуй, завтра я вас расстреляю. Всех. Ну да. И тогда мне останется отомстить только одному человеку… А может, лучше сегодня?..

— Да‑а, Ахт‑Логон, — бодро сказал Сварог, судорожно думая, как бы переменить тему, и чувствуя, что его позвоночник превращается в ледяной стержень паники. — Пятнадцать лет прошло! Подумать страшно… Помнишь, как мы захватили тот корабль? А как по горам ползали? Эх, ну и изменился мир с тех пор! А ты вот так безвылазно сидишь здесь, под землей, и готовишь свержение власти? Реванш?

— Ага, — Щепка смотрела на него, наивно улыбаясь и по‑детски склонив голову на бок.

— И тебе в этом помогает министр, который курирует строительство «Искупителя»?

— Ага.

— Ага… На твоем месте я бы ему не доверял. Этот звездолет, ты знаешь…

— Знаю, — безмятежно перебила Щепка. — Он никуда не полетит. Он и не должен никуда лететь. Это строительство звездолета, пойми ты, а вовсе не звездолет. Гениально, по‑моему! Это ж надо — столько материалов изводить впустую, нагнать столько людей, заставить их заниматься полной ерундой денно и нощно, в едином порыве — и только для того, чтобы занять мающиеся бездельем толпы.

— Но ведь когда‑то звездолет построят, стройка не может длиться бесконечно! И что тогда?..

— А почему, собственно, построят? Читал в газетах — диверсии чуть ли не каждый день, а они замедляют и затрудняют. А когда‑нибудь будет совершена не мелкая диверсия, а очень даже крупная, допустим, рухнет монтажный шар вместе с находящимися в нем людьми, рухнет на головы тех, кто будет работать внизу. И придется начинать по новой, и это «новое» опять затянется на долгие годы…

Вот оно что… Ну да, что‑то такое Сварог предполагал еще там, на смотровой площадке, только не смог сформулировать. Значит, весь этот проект «Искупитель» — пустышка. Фальшивка. Вот только фальшивка не рядовая. Не просто стекляшка заместо бриллианта, какие изготавливает некий Эрм‑Вадло и ему подобные жулики средней руки, — это была фальшивка наивысшего из мыслимых размаха.

— Так, постой‑ка… Значит что, значит, и Черная Планета…

— Конечно! — она рассмеялась в очередной раз. — Нет никакой Черной Планеты. Выдумка. Пугалка. Людишкам же нужно всегда с чем‑нибудь сражаться? Или за что‑нибудь. Я вот сражаюсь за власть. Ты — за возвращение. Люди — за кусок хлеба. А если они этот кусок получают даром, с помощью магии, то начинают смотреть по сторонам — с чем бы еще можно сразиться. Обычно, кстати, находят — и берутся за топоры… А тут такая цель! — построить корабль и полететь громить каких‑то идиотских Тварей, которых, на самом деле, выращивают неподалеку, в пустыне. Зато натасканные бойцы из Небесной Гвардии мне очень пригодятся, когда я пойду штурмом на столицу… Ну‑ну, не горячитесь, милорд, не сверкайте так глазами, вы на прицеле моих ребяток, не забывайте…

— Ладно… — Сварог взял себя в руки. По крайней мере, о немедленном расстреле она думать перестала, и на том спасибо. — Значит, ты планируешь государственный переворот. Часть средств и материалов со строительства липовой ракеты уходит на подготовку этого переворота. Министр Ролн‑Терро с тобой в одной связке…

— Ненадолго, — успокоила его Щепка. — Я не повторю прошлой ошибки. Скоро я убью и его.

«Или он убьет тебя раньше, едва поймет, что ты свою роль уже отыграла, — подумал Сварог. — Или даже убивать не станет — кому ты будешь нужна…»

И еще он подумал с холодной ясностью:

«А вот меня она и вправду в живых оставлять не собирается. После таких откровений в живых не оставляют. Если только сам переворот не есть плод ее воображения… Но ведь и директора, и жену министра убили…»

— Слушай, — сказал он как можно мягче, — а оно тебе надо? Ты ведь уже поиграла в революцию — видишь, что получилось… В конце концов, магия победила, поздравляю, ты добилась своего…

Левый глаз Щепки начал подергиваться.

— Добилась? — прошипела она. — Вот это ты называешь — добилась?! Я, истинная, единственная Визари — я должна сидеть в этой дыре, пока он там принимает почести и пирует на моих костях? Тот, который украл у меня жизнь, славу, победу — который украл у меня имя?!

Нервный тик с глаза волной распространился на все лицо, жуткая маска задергалась, закривлялась…

И в самом‑то деле, как это он забыл! Ведь в газетах упоминался некий Президент Визари… Значит, в Короне правит самозванец?

И Сварог догадался, кто это. Действительно, кто еще мог так подставить соратницу по борьбе…

— Мар‑Кифай, — выдохнул он. И прикусил язык, но было поздно.

— Мразь! — завизжала Щепка, и тело ее выгнуло дугой. Изо рта клочьями полетела пена. — Гниль! Падаль, ничтожество, слизняк! Он предал не только меня, он предал наше дело! Он нанес удар в спину!!!

 

* * *

 

Мар‑Кифай! Верх‑советник Императора и подпольщик, участник заговорщицкого «Совета под облаками», Сварог прекрасно помнил его — седовласого, высоколобого, аристократичного… Он явился в Замок‑на‑Горе по магической Стежке как раз в тот момент, когда Сварог вдруг прозрел и понял, что Щепка и таинственный Визари — одно и то же лицо… Он предложил свою помощь в низложении Императора — в обмен на достойный пост в новом правительстве. Он был честен и учтив, он не скрывал, что идеи магов‑подполыциков ему на фиг не нужны, а ищет он примитивной выгоды и удовлетворения честолюбия…

Ходящими ходуном руками Щепка извлекла откуда‑то из‑за спинки кресла крошечный шприц и с размаху, прямо сквозь одежду, вонзила себе в бедро.

«Она сумасшедшая, — наконец вынужден был признать очевидный факт Сварог. — Она полностью, окончательно, бесповоротно сумасшедшая… Бедная девочка…»

Говорить Щепка смогла минуты через три.

 

* * *

 

…Она никогда не верила Мар‑Кифаю. Она предполагала, что он вынашивает планы захвата власти, что он мечтает о единоличной диктатуре. Но думала, что сумеет опередить. За мерзавцем наблюдали неотлучно, его встречи и разговоры отслеживали, но он все же перехитрил Визари. Пригласил однажды в свой загородный особняк. С ней была охрана из вернейших и сильнейших магов, но главное, она не верила, что предатель решится нанести удар в тот момент, тогда еще не был очевиден окончательный успех, когда Визари была нужна ему — так она думала. Полагала, что до окончания войны, до полной победы над армией Вольной Республики они союзники.

Мар‑Кифай и Визари зашли в кабинет, он с улыбкой обогнул стол, выдвинул ящик… Она думала, что он хочет достать бумаги. Но он включил аппаратуру…

Щепка зажмурилась и несколько секунд просидела неподвижно, молча, с закрытыми глазами. Потом снова заговорила:

— Эта была аппаратура Каскада. Именно Мар‑Кифай — и я никогда не прощу себе, что не обратила на это внимания — руководил разбором архивов Каскада. Оказалось, он разбирал не только архивы, но и склады, лаборатории. Ему удалось обнаружить аппаратуру, которую только‑только разработали каскадовские специалисты…

Это была подлейшая из всех разработок Каскада. Приборы работали только против магов, на иных людей не действуя. Мар‑Кифай не обладал магическими способностями, ни единой, ни зачатком способностей, для него эта аппаратура была абсолютно безопасна. Меня же… Ты видишь, во что меня превратили!

…Она не помнила, как ей удалось выбить окно и выпрыгнуть в ночь. Кабинет находился на втором этаже, то ли от удара о землю, то ли в результате действия аппаратуры, но Визари потеряла сознание. Некоторым магам из ее охраны тоже удалось вырваться. Они‑то и спасли предводительницу. Кто‑то, пожертвовав собой, прикрывал отход тех, кто уносил ее искалеченное тело.

Пришла она в себя только в горах Сиреневой гряды. Верные люди поступили правильно, даже не попытавшись доставить ее в столицу. Мар‑Кифай не мог допустить, чтобы Визари осталась в живых, это погубило бы его. Наверняка он перекрыл все дороги, ведущие в Вардрон, он был готов достать ее где угодно, даже в Совете Монитории. Но Визари увезли в горы. Что и спасло ей жизнь.

Предатель уничтожил всех ее сподвижников, всех верных людей и присвоил себе имя Визари. О, конечно! Кто такой Мар‑Кифай и кто такой Визари, их не сравнить, их рядом не поставить! Люди сражались за Визари, умирали с именем Визари на устах, люди связывали с Визари свою веру в будущее. Визари — это стяг, под которым шли в бой… Но почти никто не знал Визари в лицо. Почти никто не знал, что Визари — это женщина, а не мужчина. Мар‑Кифай воспользовался ситуацией великолепно. Он всегда умел пользоваться ситуацией…

— Он стал магом?

— Он не стал магом, — презрительно, однако ж значительно спокойнее ответила Щепка. Перевела дух, как после стометровки, оттерла пот с правой половины лица. — Он окружил себя магами, запугал их своей аппаратурой… Мар‑Кифай искал меня долго, все никак не мог поверить, что я умерла. Его люди прочесывали страну, вели магический поиск. Но где им было найти меня в Сиреневых горах! Пусть лучше найдут одну‑единственную рыбу в океане. У меня были деньги, у меня были единомышленники, у меня еще оставалось влияние! Он не нашел меня. А лет через пять Мар‑Кифай поверил, что настоящей Визари нет среди живых. Потому что, по его мнению, политический деятель за это время обязательно напомнил бы о себе, не смог бы не напомнить. Сейчас он спокоен, сейчас он доволен жизнью… Последние дни доволен и спокоен…

Вдруг на нее снова накатило, и она изо всех сил замолотила кулаком по подлокотнику:

— Я уничтожу его! Я раздавлю его! Сперва он увидит, как рушится выстроенный им порядок, как гибнет его незыблемая защита. А потом я размажу его, как паука!.. «Стеклянный дождь» готов, с этим не справится даже он!.. Ты хотел узнать, что такое «Стеклянный дождь»? Идем! Я покажу тебе прямо сейчас, как я уничтожу Мар‑Кифая. Я покажу тебе «Стеклянный дождь». Эй, ко мне!!!

В зале вновь нарисовались близнецы, выстроились вокруг Щепки и Сварога в каре.

— Ну что ты сидишь, — прошипела Щепка, дрожа от возбуждения, — ты не хочешь посмотреть на мой триумф? Ничто не может противостоять «Стеклянному дождю»! Шевелись, пошли, я покажу тебе, как я раздавлю этот мир!

Что ему оставалось делать? Сварог пожал плечами и подземными коридорами направился следом за инвалидной коляской.

 

* * *

 

…Оказавшись вытолкнутым на узкой решетчатой площадке метрах в двадцати от пола, Сварог посмотрел вниз… и смог только шепотом выматериться. Он подозревал, что после фальшивого звездолета и встречи с Щепкой удивить его будет непросто.

Ничуть! Для удивления еще оставалось полно места.

Вот она — тайна секретного цеха, из‑за которой был убит директор Тон‑Клагг. Вот он, «Стеклянный дождь», оружие возмездия Щепки. Прямо перед ним.

Подумалось вдруг: все разумные обитатели этого мира страдают гигантоманией. Подводная лодка Мины, «Буреносец», звездолет — а теперь еще и это.

Огромный ангар был наполнен грохотом и лязгом. Сверкала сварка. Над головой, под крышей шумно перемещались краны. А в центре… Да при чем тут центр, когда почти все пространство цеха занимал собой…

Танк. Да какой танк — стальной гигантозавр! Размерами сравнимый с большой торпедный катер, не меньше, где‑то даже элегантный в своей кажущейся бегемотистости, он состоял из шести уровней‑платформ, — шести исполинских «блинов», положенных друг на друга: внизу самый большой, затем поменьше, и так далее, как в детской «пирамидке»; но даже верхний, самый маленький, размером был сопоставим с… даже трудно было подобрать сравнение… сопоставим с трансформаторной будкой, наверное; и на каждой платформе — башенные пушки, надстройки, турели, пулеметные гнезда, казематы — вертящиеся, неподвижные, высокие, плоские, цилиндрические, полукруглые. И по всей высоте танка, от титанических гусениц до самой вершинной платформы, бесспорно являющейся командирской башней, окруженной решетчатой металлической оградой, по всей высоте были проложены трапы — узкие, на ширину одной ступни. Пользуясь этими лесенками, по танку ползали рабочие, откручивая, прикручивая, проверяя, налаживая, закрепляя, монтируя. Спереди, сбоку, сверху танка — короче, повсюду были установлены фары, размерами напоминающие небольшие прожектора. Когда эта гора попрет ночью, — отстраненно подумал Сварог, — то будет похожа на самоходный небоскреб… Было что‑то знакомое в силуэте железного монстра, что‑то подобное он уже видел когда‑то. Невольно вспомнился танк, ползущий сквозь сумрак и дождь и заливающий все вокруг себя ослепительным светом прожекторов.

— Это «Буреносец», — словно прочитав его мысли, с непонятной интонацией сказала Щепка. — Тот самый, с помощью которого твой бедный друг намеревался сокрушить мою Мониторию, но… усовершенствованный.

Сварог повернулся в ее сторону — она смотрела на танк‑великан влюбленным, переполненным восхищения взглядом. Такими глазами соплюшки, запершись в своих комнатках, рассматривают фотографии любимого актера или рокера, готовые отдаться ему в любой момент.

— Его оставили там, на поле боя под Некушдом. Он гнил, ржавел, разрезанный на части, врастал в землю. Потом Ролн‑Терро через свои каналы добился разрешения отправить брошенную военную технику на переплавку. И его привезли сюда. Только никто и не думал уничтожать «Буреносец». Я решила перестроить его в еще более могучее, еще более неуязвимое создание. «Стеклянный дождь». Ха, знаешь, в чем была ошибка проектировщиков первого «Буреносца»? Они пытались создать совершенное оружие против магии — но без помощи магов. Мы исправили эту ошибку! И теперь в Короне нет оружия равного «Дождю». И я готова прямо сейчас, в одиночку поквитаться со всем войском Мар‑Кифая…

Она смотрела на танк и бормотала, бормотала, описывала сладостные картины встающие перед ее затуманенным взором. Сварогу стало дурно, он отвернулся. Близнецы стояли поодаль и безучастно смотрели на танк. Вот, оказывается, чем они так похожи друг на друга — одинаковым выражением глаз. А точнее, полным отсутствием какого бы то ни было выражения. Пустые, холодные, бессмысленные, одинаковые зенки… Как у рыб…

— Верхом на «Дожде» мы ворвемся в мою столицу, — Щепка нервно ощупывала свое лицо, не отрывая взгляда от танка. — Мы пройдем сквозь улицы и проспекты, круша приспешников предателя, сровняем его резиденцию с землей… Ни один удар магии не страшен «Стеклянному дождю», он подавляет любые воздействия, зато сам разит направо и налево испепеляющим вол шебным огнем! Мар‑Кифай будет убегать, да, убегать, жалкий трус, но я догоню его на моем ревущем скакуне, я раздавлю его гусеницами, вомну в грязь, потом дам задний ход и еще раз проеду по его трупу, и еще! и еще!! пока его тело не будет расплющено, искромсано, пока оно не исчезнет, не перемешается с грязью, пока само не станет грязью, налипшей на траки моей сияющей машины! О, я не буду играть с ним, как играю с твоим другом, потому что твой друг — мой враг, но он враг поверженный, а значит, моя собственность, а Мар‑Кифай — предатель и изменник, его я убью быстро, быстро…

Наконец она выдохлась, замолчала, тяжело дыша и роняя слюни, и только тогда Сварог, изо всех сил стараясь говорить как бы между прочим, позволил себе поинтересоваться:

— Извини, я глуп, я не понимаю… Этот мой друг, который твой враг… Это кто?..

Щепка усмехнулась.

— Конечно, ты глуп, потому что ты тоже предал меня! Все предатели будут наказаны за свою глупость… А твой друг — это тот, который оскорбил меня и объявил мне войну. Ему не удалось скрыться в колониях, я выследила его и три года назад я поймала. Я, а не Мар‑Кифай…

У Сварога потемнело в глазах.

— Он… здесь?

— А где же еще! Желаете взглянуть, граф?

 

* * *

 

…Экскурсия по владениям Щепки продолжалась. Они остановились в одном из бесконечных коридоров, около двери с глазком, и глазок тут же осветился изнутри — в камере зажегся свет.

— А почему нет Монаха? — вдруг забеспокоилась Щепка. — Где Монах? Сбежал?! Приведите Монаха, я хочу, чтобы и он посмотрел!

Н‑да, логика из ее слов исчезла окончательно. Жалость, которую Сварог поначалу испытывал к боевой подруге, развеивалась, как дым на ветру. Двое вертухаев бросились куда‑то по коридору, трое остались в свите. «А вот ответьте‑ка мне, господа ученые, — чувствуя, как откуда‑то из желудка медленно поднимается клокочущая волна ярости пополам с омерзением, подумал Сварог, — как при столь очевидном, мягко говоря, помутнении рассудка эта сука умудряется командовать толпой подчиненных, строить боевую машину и всерьез рассчитывать на государственный переворот?»

Наконец привели Монаха‑растрепанного, недоумевающего, злого.

— В очередь, господа, в очередь на просмотр познавательного сюжета, — Щепка прыснула и издевательским жестом пригласила Сварога смотреть первым.

Сварог, сжав зубы, зная уже, что увидит в комнате и страшась увидеть, приник к глазку.

По комнате, где все — потолок, пол, стены, скудная мебель, матрас, простыня, одежда — было ослепительно белого цвета, неустанно ходил от стены к стене худой человек с гривой седых всклокоченных волос. Он то и дело всплескивал руками, яростно жестикулировал, безостановочно шевелил губами, словно вел с кем‑то жаркий спор. Но в комнате больше никого не было. Потом человек вдруг остановился, резко повернулся и уставился на запертую дверь. Темные круги под выпученными глазами, бледное, осунувшееся лицо, нервически подрагивающие уголки рта… Но главное — взгляд. Он см