Ты научилась читать по-британски?

Влажная боль ЛОЛ

Усы. Это УСЫ.

 

«Влажная боль» веселит меня так сильно, что я порываюсь рассказать Джимми об этом, но вовремя вспоминаю, что нужно сначала подумать, а потом говорить. Влажная боль. Думаю, ещё слишком рано делиться подобным. Люди странно относятся к слову «влажный», если это не связано с пирожными, и я не уверена, что Джимми нужно знать, что он уже получил себе прозвище.

 

Всё нормально. Мы тут смотрим «Очень странные дела»¹⁶.

 

Она худшая лучшая подруга, которая только может быть.

 

Хорошо, что у меня есть Legal Zoom на моём телефоне.

ЛОЛ.

Будь осторожна. Дороги чертовски ужасные.

Повеселись с влажной болью <3

 

Когда я поднимаю взгляд от телефона, то вижу, что Дядя Эрл ушёл, и Джимми наблюдает за мной. Обогреватель в углу определенно неисправен, потому что я бесконтрольно краснею. По тому, как горят мои щёки, я понимаю, что, видимо, до сих пор улыбаюсь, как безумная. Спрятав улыбку, я кладу телефон в сумку, беру пиво и делаю большой глоток. Джимми качает головой, и я снова чувствую жар на щеках. Поставив свой стакан, полный только на половину, что неудивительно, я говорю:

— Чем ты зарабатываешь на жизнь? — я чувствую, что у меня осталась пена на губах, и быстро слизываю её.

И снова Джимми странно смотрит на меня. Он бросает взгляд на телевизор за стойкой бара, где показывают несколько футбольных клипов. Парень с мячом получает очень сильный удар от игрока в футболке другого цвета. Заголовок гласит: «Будет ли у Фалькони шанс отыграться?»

Пока Джимми переводит взгляд с экрана на меня и обратно, наступает долгая пауза, поэтому я достаю из корзины картофелину и разрезаю её на две части. Для кого-то настолько сексуального, он слишком стеснительный, и мне это нравится. Это очень мило.

— Я занимаюсь… спортом? — наконец говорит он.

Странно, что его ответ прозвучал с вопросительной интонацией, но, возможно, у него несколько работ. Может быть, он модель спортивной одежды. Я представляю тускло освещенную фотосьёмку, и Джимми делает отжимания в пустом спортзале, пока с него капает пот и скрипят зубы.

Стон.

— Ты знаешь, — я делаю ещё один глоток пива, — ты выглядишь как парень, который рекламирует бритвенные станки с пятью лезвиями Gillette.

Он начинает смеяться, глядя на меня сквозь дно своего стакана.

— Это потому что так и есть.

Я хлопаю своим пивом по столу.

— Я знала это! Когда я размахивала этими пахучими солями перед твоим лицом, я просто знала, что видела тебя где-то раньше.

Джимми снова поднимает голову и смотрит на телевизор. Прежде чем я успеваю что-то сказать по этому поводу — например, возможно, ты хочешь сесть в баре, чтобы лучше видеть телевизор? — он говорит:

 — А ты? Чем ты занимаешься?

Пока я жую свою картошку, на лице Джимми появляется восхитительная улыбка, а затем он делает глоток пива. Я наблюдаю, как двигается его адамово яблоко, и чувствую небольшое головокружение.

Я указываю на свой полный рот, а затем поднимаю один палец в воздух. Джимми протягивает руку и берёт оставшуюся половину картофеля с моей тарелки. За то время, которое у меня ушло на глотание, он уже съел его и вернулся к своей кружке пива.

— Я физиотерапевт, — говорю я, вытирая рот. — Но мне нравится использовать комплексный подход. Связь между разумом и телом очень сильна.

Джимми кашляет сквозь смех и отводит взгляд. Стараясь не засмеяться вслед за ним, я ощущаю, как волна возбуждения проходит сквозь моё тело, и ёрзаю на скамейке.

— Ум — тело. Интересно, — говорит он, улыбаясь в свои бумажные салфетки.

Я киваю.

— Иногда мы мыслим определенным образом, что приводит к ухудшению физической травмы. Поэтому мне нравится помогать моим пациентам разрушать эти схемы, если это возможно.

Невероятно, но он выглядит очень заинтересованным и даже удивленным.

— С кем ты работаешь?

— С разными людьми, — говорю я, обдумывая свой список клиентов. — Людьми с хронической болью, пожилыми людьми, людьми с острыми травмами, спортсменами…

В этот момент, по какой-то причине, Джимми начинает кашлять, подавившись своим светлым элем.

 

____________________________

Примечания:

1 — «The Falcon» — «Сокол» прозвище главного героя, образованное от его фамилии Falconi.

2 — Рибай (Ribeye) — наиболее известный стейк в мире.

3 — Match.com — это сервис онлайн-знакомств.

4 — Фрэнки Наклз — американский диджей, музыкант и продюсер.

5 — Эвоки — вымышленная раса существ из фантастической саги «Звёздные войны».

6 — около 6 кг.

7 — Jeopardy! — популярная американская телеигра, придуманная Мервом Гриффином. В каждом раунде, кроме финального, 30 вопросов, поделенных на 6 категорий, по 5 вопросов в каждой. Каждый вопрос сформулирован в виде утверждения, где искомое понятие заменено местоимением «это».

8 — Теодо́р Ба́нди — американский серийный убийца, действовавший в 1970-е годы.

9 — декоративная порода собак, происходящая от маленькой жесткошерстной собачки, встречавшейся издавна в окрестностях Брюсселя.

10 — А́миши — религиозное движение, зародившееся как самое консервативное направление в меннонитстве. Амиши отличаются простотой жизни и одежды, нежеланием принимать многие современные технологии и удобства.

11 — «Принцесса-невеста» — романтический фильм, снятый режиссёром Робом Райнером по мотивам одноимённого романа американского писателя Уильяма Голдмана

12 — американская писательница, организатор «литературного кружка» для молодых писателей.

13 — LegalZoom.com, Inc. — компания, занимающаяся юридическими технологиями онлайн, которая помогает своим клиентам создавать множество юридических документов без необходимости нанимать адвоката.

14 — Мовембер — вид фандрайзинга, зародившегося в Австралии, при котором мужчины ежегодно в ноябре отращивают усы и в течение месяца делают пожертвования на изучение и борьбу с раком простаты и другими мужскими болезнями.

15 — Игра слов: Moist ache (влажная боль) — MOUSTACHE (усы)

16 — «Очень странные дела» — американский научно-фантастический сериал.

 

Глава 7

Джимми

Барбекю — это полноконтактный вид спорта. Между нами стопка салфеток, высотой около четырех дюймов, и маленькая пластиковая корзина влажных салфеток у свечи. Мне пришлось снять толстовку, чтобы не замарать её, но каким-то образом — и я даже не знаю как, потому что Бог свидетель, я пристально слежу за ней — Мэри удаётся брать ребро за ребром и при этом ни разу не капнуть соусом на свой свитер.

Мне кажется, это признак настоящей задиры. Женщина в белом свитере с капюшоном, которая может без проблем провести ночь в «Милом дядюшке Эрле». Это чертовски невероятно.

И мы разговариваем. Как незнакомцы, которые пытаются лучше узнать друг друга. Мэри выглядит просто восхитительно, когда обдумывает свои ответы, глядя куда-то поверх моего плеча. Первые раз или два это заставляло меня оглянуться, но потом я привыкаю и использую эти паузы, чтобы повнимательней изучить её волосы, изгиб плеча, полноту губ. Проклятье.

В дополнение к красивой внешности, Мэри оказалась ещё и отличным собеседником. Разговор идёт легко и размеренно, вообще не затрагивая тему футбола. Все свидания, которые у меня были в последнее время, посвящались футболу. Или деньгам. Или деньгам в футболе.

Что приводит меня к вопросу: кто я без денег и футбола?

Господи, может, стоит взять ещё одно рёбрышко? У меня, чёрт подери, закончились темы для беседы. Совсем.

— Ты читал что-нибудь хорошее в последнее время? — спрашивает она.

Я впиваюсь зубами в мясо, и большая капля соуса падает на мой картофельный салат. Не верится, что Мэри заговорила о книгах. Не помню, чтобы кто-то за последние двадцать лет спрашивал меня, что я люблю читать. Но ответ у меня готов. Что ж, терять нечего.

— На самом деле, я только что закончил «Американского льва»¹.

Она деликатно закрывает лицо.

— Оооо! Классная книга, да? Ещё мне очень понравился «Американский сфинкс». Там даже есть глава про Джефферсона! А недавно я увидела книгу «Шесть фрегатов», которая тоже выглядит очень интересной…

Серьезно, я близок к тому, чтобы предложить Мэри поделится своей учетной записью Kindle², чтобы мы могли переписываться о Джеймсе Мэдисоне весь день.

— Женщина, ты вообще настоящая?

Мэри дарит мне сияющую улыбку.

— О, да. Я всё люблю читать. Художественная литература. Документальная литература. Хотя больше всего я люблю свой телевизор, — она пожимает плечами, и её глаза мерцают. — Моя соседка по комнате и я смотрим его постоянно.

В этом я плохо разбираюсь. Мой просмотр телевизора ограничивается ЕСПН³ и…

— Я очень много смотрю «Как это работает?»⁴ с моей племянницей.

Слегка раскрыв губы, она смотрит на меня так, будто я блефую за покерным столом.

— Нет.

— Да? — говорю я. Возможно, я только что выставил себя полнейшим б о таном.

Но затем она прикрывает глаза и, держа ребрышко между пальцами, произносит:

— Сегодня в «Как это работает?»: пластиковые сушилки для макаронных изделий, жевательные резинки, охотничьи ножи… и…

О, господи, она восхитительна! Я застываю с салфеткой в ​​руке. Мэри поднимает вверх палец от рёбрышка, призывая меня подождать...

— …яблочные пироги без глютена!

Это так точно и идеально, что из моего рта вырывается громкий смех, который наполняет комнату. Милый дядя Эрл бросает на меня взгляд из сквозного отверстия на кухне и произносит:

— Мужик! Посмотри на себя! — и улыбается.

— Они всегда добавляют что-нибудь из еды в конец программы, — я облизываю соус с пальцев. — Это меня добивает. Я хочу узнать, как выращивают бананы, а получаю постное мясо или какое-то подобное дерьмо.

Мэри смеётся и откусывает кусочек от своего рёбрышка.

Она жует терпеливо и осторожно, смакуя каждый кусочек. Это действительно мило. Я привык есть с парнями, которые ведут себя так, будто их обед вот-вот закончится. Но Мэри наслаждается каждым кусочком.

Когда девушка глотает последний кусочек картофельного салата, я вижу, что у неё осталось пятнышко соуса на губе, и указываю ей на него. Мэри пытается слизнуть соус языком, но промахивается. Поэтому я кладу своё ребрышко и беру влажную салфетку из пакета. Затем я наклоняюсь и промакиваю ей губы. Пока я это делаю, глаза Мэри следят за моими пальцами, и я задерживаю руку у её губ дольше, чем необходимо.

— Я в порядке? — спрашивает она, после того как я держу руку у её лица настолько долго, что чувствую, как высыхают влажные салфетки.

Я сжимаю салфетки в ладони, но всё ещё прикасаюсь большим пальцем к щеке Мэри, когда говорю:

— Да. Ты идеальная.

_____________________

Примечания:

1 — «Американский лев» — книга Иона Мичама о 7-ом американском президенте Эндрю Джексоне.

2 — Kindle — онлайн-магазин электронных книг.

3 — ESPN — американский кабельный спортивный телевизионный канал.

4 — «Как это работает?» — документальный телесериал на канале Discovery Channel. В передаче показываются все стадии промышленного производства различных предметов и пищевых продуктов, в каждом выпуске рассказывают о четырёх предметах.

 

Глава 8

Мэри

После двух кружек пива и полного набор рёбрышек Джимми платит наличными и предлагает свою руку, чтобы помочь выйти из кабины. Он не отпускает меня, когда я встаю, а держит крепко, сплетая свои большие, сексуальные пальцы с моими. Моё сердце начинает трепетать, и жар снова поднимается к щекам. Когда мы идем к двери, все кричат: «Удачи, Сокол!», и вторая рука Джимми скользит по моей спине, твердо направляя меня вперед. Его рука словно припечаталась к моей спине, а ноги крепко прижимаются к моим. Это не мило, не круто и не по-джентельменски. Электричество зарождается глубоко внутри меня. Джимми отпускает мою руку ровно на столько, чтобы помочь мне с пальто, а затем снова крепко сжимает её в своей.

Мы выходим под мягко падающий снег.

— Спасибо за ужин.

Он качает головой.

— Я ещё не закончил с тобой.

Мне говорили, что я дерзкая, но этот парень может лишить меня слов одним взглядом.

— Нет? — спрашиваю я, сдвигая руку вверх, чтобы наши ладони оказались на одном уровне.

 Моя рука просто крошечная рядом с его, мои пальцы едва доходят до второго ряда костяшек пальцев Джимми, а ладонь полностью помещается в его.

— Чёрт, нет. Мы только начали, Мэри. Я даже ещё не поцеловал тебя...

Боже мой.

Но прежде чем я успею отреагировать, например, упасть в обморок прямо в его объятия или томно вздохнуть: «Где же ты был всю мою жизнь?» — снегоочиститель начинает спускаться к Кларку со скоростью примерно семьдесят миль в час. Рев двигателя наполняет воздух, и мигающие желтые огни сияют сквозь падающий снег.

Изгиб очистителя таков, что весь снег направляется на правую сторону, где припаркована только одна машина: мой старый Вранглер.

Это вишнёво-красный, оригинальный седан 1989 года с очень сомнительной системой охлаждения. Но я люблю мой автомобиль, пусть даже у него и 199,997 миль пробега, а двигатель до сих пор не развалился в основном за счёт различных видов скотча.

И теперь мою машину вот-вот похоронят.

Знаю, что ничего нельзя сделать, чтобы предотвратить это. Но, я никогда не была женщиной, которая просто спокойно наблюдает за происходящим, поэтому начинаю идти вниз по улице, говоря: «Нет, нет, нет, нет, нет!» и «Стоп, стоп, стоп!», наблюдая за дорогой сквозь полуприкрытые веки.

Рука Джимми оборачивается вокруг моей, когда снегоочиститель закапывает борт моей машины примерно в три фута¹ грязного снега, усеянного кусочками асфальта, похожего на шоколадную крошку. Куча толстая, твёрдая и доходит прямо до дверной ручки.

— Дерьмо!

— О, чёрт! Это твоя?

— Джимми! Зачем? Каждый проклятый шторм! Почему? — я толкаю его в грудь, а он притворно спотыкается.

— Ты должна парковаться на противоположной стороне во время штормов. Я постоянно получаю уведомления об этом на свой телефон.

Я беру его за массивные руки.

— Какая противоположная сторона? Противоположная сторона чего?

Джимми смеется.

— Понятия не имею. Я паркуюсь в гараже.

Я с усилием трясу Джимми. Сначала он вообще не двигается с места, но затем расслабляется и позволяет мне встряхивать его так, что его голова медленно качается вперед-назад. Даже его горло сексуально. Наконец, я перестаю его трясти и просто стою, сжимая его плечи. Интересно, смог ли бы он пройти через дверной проём моей квартиры?

— Что мне делать? — тихо говорю я. — Не думаю, что «Убер»²...

Но я замолкаю, потому что он выглядит так... восхитительно здесь, под уличным фонарем, со снегом, падающим на его щеки и ресницы. На наших куртках снежинки оставляют мягкие узоры, и на холоде его глаза кажутся ещё более голубыми. Взгляд Джимми движется вверх и вниз по моему лицу, и он подталкивает меня назад к кирпичному фасаду здания. Я не успела застегнуть куртку, и он в полной мере использует это преимущество, обхватывая меня за талию и цепляя одним пальцем поясную петлю моих джинсов. Джимми прижимает свои бедра ко мне, и неожиданно мои руки оказываются засунутыми в задние карманы его джинсов, причем пальцы моей правой руки располагаются под его кошельком, прямо против твердой, сильной, крепкой задницы.

— Ты так чертовски сексуальна, Мэри.

Я тяжело сглатываю. Моя сумка соскальзывает по руке, сползая по ткани парки, и теперь болтается где-то в районе локтя. Второй рукой Джимми касается моего лица, и его большой палец медленно двигается вверх и вниз по моей щеке.

— Ты вообще понимаешь, что ты делаешь со мной сейчас?

— Думаю, тебе лучше показать мне, — я прижимаюсь к нему как можно ближе.

В этот момент он наклоняется, подталкивая мой лоб своим, как мы делали на ринге, но в то же время совсем по-другому — мягко и нежно. И всё же это ощущается так же интенсивно. Его щетина царапает край моей щеки, и я закрываю глаза.

Джимми шепчет мне на ухо:

— Приготовься, потому что я тебя поцелую.

— Я готова, — я беру пуговицы его куртки в кулак и притягиваю ближе.

— Тебе лучше быть готовой.

Тяжело дыша возле моей щеки, Джимми прикладывает большой палец к моей челюсти, удерживая моё лицо в своей огромной тёплой руке, и сильнее прижимает меня к стене. Я позволяю своей сумке упасть на заснеженный тротуар, чтобы я могла притянуть его к себе обеими руками. Через полузакрытые глаза я замечаю, что светофор становится желтым, а затем красным, пока он целует меня всё сильнее и сильнее. Поцелуй говорит: «Вот кто я». Я сжимаю ладонями голову Джимми, пока его пальцы пробираются в мои трусики вниз по пояснице. Поток холодного воздуха посылает иголки по позвоночнику.

Джимми не заботится о своей разбитой губе, как будто не чувствует ничего, кроме меня, кроме этого, кроме нас, посреди снежной бури на углу улицы. Когда светофор загорается зелёным, я чувствую себя просто сказочно. Я забываю, как дышать. Это поцелуй, забирающий твоё дыхание и заставляющий забыть, где ты находишься. Наконец, я делаю вдох, но не прерываю поцелуй. Я кладу одну руку Джимми на затылок. Под своими холодными пальцами я чувствую короткие волосы и тепло его кожи по краю воротника.

Наконец он отрывается от меня, и я теряю дар речи, теряюсь в его руках. На секунду мы просто смотрим друг на друга. Затем он притягивает меня к своей груди, укрывая от холода.

Я прижимаюсь к Джимми щекой, ощущая кожей швы его термобелья. Легким движением большого пальца он поднимает моё лицо, и я смотрю прямо на него. Эти голубые глаза сверкают в неоновых огнях здания позади меня.

— Меня никогда так не целовали.

Джимми глубоко вдыхает, и его хватка на моём теле становится крепче. Затем он наклоняется ближе и проводит языком по краю моего уха.

— Я заставлю тебя почувствовать много вещей, которых ты никогда раньше не чувствовала.

Боже мой.

Когда я снова могу говорить, то шепчу в ответ:

— Может быть. Нельзя сказать наверняка. Может быть, мы могли бы научить друг друга парочке вещей.

Я поднимаюсь на цыпочки и провожу языком вдоль края его уха к тому месту, где оно встречается с челюстью. Я чувствую слабый намёк на одеколон и чистый, резкий, древесный запах, не похожий ни на что в этом мире.

— Чёрт, Мэри, — стонет он. — Ты мне нравишься, ты это знаешь?

Это так просто, так красиво, что я даже не знаю, как ответить. Я думаю, это то, что называют химией. Взрывоопасной, ядерной химией. Я снова притягиваю его рот к себе и теряюсь в очередном раунде зелёно-жёлто-красного. Его предплечье поддерживает изгиб моей спины, и он немного рычит, прижимая мои бедра к стене своими. Он опьяняет. Двойное индийское светлое пиво блекнет рядом с Джимми.

Когда он снова отпускает меня, то берёт мое лицо в свои руки, как делала я, когда пыталась привести его в сознание.

— Я сейчас отвезу тебя домой. И мы будем заниматься любовью. Ты должна будешь загладить свою вину за то, что отправила меня в нокаут. Ты позволишь мне сделать то, что мне нужно, — он ткнулся мне в щёку своим носом. — Ты со мной?

Моё тело охватывает дрожь, которая начинается в моих бедрах и заканчивается на кончиках пальцев.

— Пожалуйста. Сделай это. Всё это.

— Обязательно, — он кусает мою нижнюю губу, а затем добавляет: — Я собирался повести себя как джентльмен и сказать, что приеду с лопатой сегодня вечером. Но я не буду.

— Правда? — шепчу я.

— Конечно, нет. Единственная, кем я буду занят сегодня вечером, это ты.

 

_____________________

Примечания:

1 — три фута — примерно 90 см.

2 — «Убер» — такси

 

Глава 9

Джимми

Держа её руку в своей, я ловлю такси в Фуллертон. Мэри не болтлива, и мне это нравится. Мне нравится общаться с ней, подшучивать и наблюдать, как она теряет дар речи. Но я планирую заставить её забыть намного больше, чем просто возможность говорить, когда закончу с ней. Я хочу, чтобы она забыла обо всём со мной. Вот такой гребаный план.

Таксист останавливается на другой стороне дороги и сигналит, чтобы мы поторапливались. Когда мы подходим к пешеходному переходу, я пытаюсь отодвинуть с дороги снежный занос, оставленный снегоочистителем, но переход все равно ледяной и скользкий. Мэри начинает скользить и крепче сжимает мою руку.

— Ну всё, с меня хватит, — говорю я Мэри и подхватываю её на руки, будто мы новобрачные.

Она визжит и крепче цепляется за меня. Эта девушка как будто создана для моих рук, и мне нравится, когда ее тело крепко прижато к моему. Пальцы Мэри скользят по моему воротнику и осторожно прикасаются к шее.

— Вообще-то, я могу ходить, — говорит она где-то напротив моего рта. — Просто тут скользко.

Я не отвечаю ей сразу — не хочу слишком спешить. Я не собираюсь пугать её, но хочу, чтобы Мэри правильно поняла мои намерения на ее счет, и то, как именно я планирую достичь желаемого.

— Я знаю, что можешь. Уверен, ты можешь делать почти всё.

Её глаза начинают блестеть, и я поднимаю Мэри чуть-чуть выше. Сигнал светофора начинает мигать, когда мы подходим к бордюру на другой стороне улицы.

— Я не из робких.

— Хорошо. Потому что сегодня ночью мне нужна именно такая девушка.

Её тело реагирует раньше, чем лицо, и её спина напрягается, образуя нежный изгиб под моей ладонью.

— Это будет многократно и громко.

Мэри прижимается лицом к моей груди и стонет, бормоча что-то похожее на: «Да кто ты такой?»

— И ты расскажешь мне, что тебе нравится и как. Мы не будем ходить вокруг да около. Общение, киска, — это ключ ко всему.

В ответ девушка снова бормочет что-то еле различимое. Я начинаю узнавать этот её стеклянный взгляд, дезориентированный желанием.

— А что насчет тебя? — спрашивает Мэри.

Мы уже стоим возле такси, но у меня есть ещё кое-что, что она должна знать.

— Я не кончу, пока ты этого не сделаешь. По крайней мере, дважды.

Мэри ничего не отвечает, поэтому я поднимаю её подбородок, вытягивая красивую шею, и кладу большой палец на её челюсть.

— Ты меня слышишь?

Она кивает, глубоко дыша.

— Вот как это будет происходить.

— Думаю, я справлюсь с этим.

Я смеюсь, выпуская струйку пара из носа. Эта девушка понятия не имеет, как сильно я хочу её. Как сильно она мне нужна. Как чертовски сильно я хочу проникнуть в неё.

— Да? Ты так думаешь? Ты думаешь, что справишься со мной?

Её глаза немного расширяются.

— Я так думаю, — шепчет она.

Я позволяю Мэри, которая выглядит такой чертовски смущённой, выскользнуть из моих рук и открываю ей дверь машины. Когда она садится в такси — с безопасной стороны — я говорю ей на ухо: «Это мы ещё посмотрим».

 

***

 

Я живу в старом переоборудованном складе, который занимает целый квартал. Я перестроил его, разбив на квартиры, которые недавно отремонтировали. Мои ребята сказали, что нужно дать немного затвердеть бетонным полам, прежде чем они нанесут последний слой герметика. В остальном всё практически прекрасно.

За исключением лифта.

Это старый промышленный кусок дерьма, который за десять секунд поднимается всего на один фут. Парни, которые делали тут ремонт, называли его «ретро». Я называю его «адский ужас» и не горжусь этим. Я сделал закладки «Необычные шумы в лифте», «Должны ли лифты трястись без причины?» и «Гибель людей в лифте» на каждом устройстве, которое у меня есть. Обычно я поднимаюсь по лестнице, но не сегодня. Этим вечером мне нужно как можно быстрее прижать Мэри к стене. Одной рукой придерживая её за спину, я достаю ключи из кармана, вставляю универсальный ключ в лифт и откидываю старую металлическую роллерную дверь. Затем я вталкиваю девушку внутрь и прижимаю к стене, одновременно вжимая кулак в число «4» и целуя её.

Дверь захлопывается. Одинокая лампочка Эдисона раскачивается вперед и назад. Маленькие руки Мэри скользят вниз по моей рубашке, и вот она уже возится с моим ремнём. Я отстраняюсь, чтобы увидеть, как она выглядит, когда очень жаждет чего-то.

В глазах Мэри алчность, а щеки покраснели. Я прижимаюсь к ней немного сильнее и говорю:

— Коснись меня там, и уже ничто меня не остановит…

Она расстегивает пряжку, не говоря ни слова. Ее взгляд говорит за неё. В этих прекрасных больших зеленых глазах светится ответ: «Это отличная идея».

Я настолько возбужден, что, когда Мэри расстегивает молнию, мой член сразу вырывается на свободу. Я стону и стучу кулаком по стальной стене над её головой. Девушка переводит взгляд на мою руку, а потом снова на меня. В нем плещется немного страха, и мне это нравится. Мэри не смотрит вниз, чтобы проверить обрезан ли я, какой у меня размер члена и не капает ли уже с него сперма, — хотя все три предположения верны — а просто ​​сжимает меня в своей сильной маленькой руке.

— Я хочу, чтобы ты взял меня здесь.

— Мы не собираемся заниматься сексом на лифте в первый раз, Мэри.

Она смеётся. Её глаза сужаются, а затем Мэри бьет кулаком по панели с кнопками. Лифт останавливается.

— Чёрт, киска.

— Вот так, хороший мальчик, — говорит она, подняв бровь и явно нарываясь на неприятности.

Что за женщина.

— Чем больше ты меня подначиваешь, тем сильнее я тебя оттрахаю. Просто знай это.

Она снимает с меня ремень, поднимает взгляд и снова шепчет:

— Хороший мальчик.

Потребность оказаться в ней настолько сильна, что я почти ничего не вижу перед собой. Я кладу одну руку на старую стальную панель, а другой разминаю её задницу, которая идеально вписывается в мою руку, будто создана для меня.

Мэри цепляется одним холодным пальцем за край моих боксеров.

— Но прежде, чем я позволю тебе войти в меня…

То, как она говорит, заводит меня. Позволит мне. Как будто она еще не принадлежит мне. Я сильнее сжимаю её зад.

— …я думаю, что должна узнать твою фамилию.

Её слова действуют, как ведро ледяной воды на голову. Это должно было случиться когда-нибудь, но у меня в планах не было обсуждать мою фамилию прямо сейчас. Как бы то ни было, я просто вышибу из неё всю дурь поцелуем, если она начнет говорить о футболе. Я закрываю глаза и говорю: «Фалькони».

Всё ещё ничего. Узнавание вообще отсутствует. И я чертовски рад, потому что последняя проклятая вещь, о которой я хочу поговорить, когда эти сексуальные бедра обернуты вокруг меня, это футбол. У нас есть гораздо более важные дела. Я передвигаю девушку в угол лифта и беру свой член в руку.

— Подожди… — Мэри наклоняет голову. — Джимми Фалькони… почему я…

О, чёрт. Я впиваюсь в ее губы, и наши зубы сталкиваются. Я целую её так сильно, что прижимаю головой к металлическим панелям, заставляя весь лифт греметь, как огромная консервная банка.

Мэри отодвигает лицо, изучая меня.

— Почему я знаю это имя?

Я готовлюсь к столкновению. Мне почему-то нравится, что она понятия не имеет, кто я. Ужин был потрясающим — просто два человека, поедающие рёбрышки, болтающие о книгах и флиртующие друг с другом. Не знаю, кто я, если не футболист, но с этой девушкой мне захотелось узнать это.

Кажется, Мэри запуталась. Она щурится, похоже, что она наконец-то меня узнала.

— Итак, ты модель. Может быть у тебя есть автосалон?

Я подавляю смех. Автосалон? Я воспользуюсь этим.

— Может быть, — я целую её ещё сильнее, а затем нажимаю на кнопку лифта, чтобы он снова начал двигаться.

 

***

 

Я несу Мэри в квартиру, сильно прижимая к двери и давая почувствовать пульсацию между моих ног. Не глядя, я вставляю ключ в замок. Дверь распахивается, мы заходим, и я пинком закрываю её.

— Теперь ты вся моя.

— Или ты весь мой, — говорит она, хихикая и кусая губу. Её волосы щекочут мое предплечье, пока она смотрит на меня с улыбкой.

Чёрт, да. Я прижимаю Мэри к стене для еще одного поцелуя. Ещё один, прежде чем я позволю её ногам коснуться пола. Потому что она нужна мне голая, прямо сейчас.

Как только девушка встаёт на ноги, я снимаю её свитер через голову и стягиваю джинсы с её задницы. Но не нижнее бельё. Его я оставляю, потому что оно розовое, как я и надеялся, и такое чертовски сексуальное. В бельё вставлена чёрная ленточка. Мне нравится, что Мэри носит такие сексуальные трусики без причины, только для себя. Мне это чертовски нравится. Я трачу секунду, чтобы оценить, как кружевной край белья подчеркивает ее живот. Затем я становлюсь на колени, расстегиваю молнию на её ботинках, срываю с неё носки и снимаю сексуальные джинсы с этого идеального тела. Она стягивает с меня толстовку и термокофту через голову, а затем я снова встаю перед ней. Теперь очередь Мэри встать на колени, на маленькую кучку из её собственной одежды. Она развязывает шнурки на моих ботинках и стягивает их с меня, все время глядя на моё тело с таким чёртовым обожанием, необходимостью и желанием.

Дерьмо, теперь моя очередь терять дар речи.

— Как ты стала такой чертовски сексуальной? — спрашиваю я Мэри, когда она выпрямляется. Я перекидываю её волосы через плечо, чтобы они упали ей на спину. Её грудь полная и кремово-белая. Я обнимаю Мэри и расстегиваю бюстгальтер, чтобы освободить её грудь. Опять вставая на колени, я беру её левый сосок в рот и смотрю на её шею.

Мэри стонет и говорит в потолок: «А ты не так уж и плох».

Её кожа шелковая под моим языком. Я уже чувствую её запах, и этот запах — глубокий и влажный — взывает к чему-то внутри меня. Этот запах заставляет человека чувствовать себя живым. Заставляет чувствовать себя непобедимым. Мудрый человек сказал бы: «Я не верю в Бога, но я верю в киску». Но эта киска? Это тело? Эта женщина? Первобытная инстинктивная необходимость.

Взяв её за задницу, я поднимаю Мэри и усаживаю на стол у двери. Настольная лампа начинает раскачиваться, и её глаза удивленно смотрят на меня.

— Упс.

— Чёрт, — говорю я прямо ей в губы. — Мы можем сломать каждую вещь в этой квартире, и я не буду переживать из-за этого. Потому что сейчас нет ничего важнее, чем это...

Я ввожу в неё два пальца, пока она сжимает меня в ладони. Она тугая, мокрая и самая лучшая на земле.

Лицо Мэри немного расслабляется, пока она мурлыкает всё сильнее и сильнее, и я вижу, что её язык прижат к верхнему нёбу. Когда я глубже погружаюсь в неё, находя её точку G, её язык снова опускается.

— О, Боже, Джимми. Да... просто... да...

Мне нравится, как Мэри стонет эти слова. Но мне нужно, чтобы она потеряла дар речи. Так что я засовываю пальцы немного глубже. Когда я касаюсь её, стенки немного сжимаются, и я чувствую каждый ее секретный изгиб. Это прекрасно. Там мягко. Жарко. И я точно знаю одно: мне нужно, чтобы мой член оказался там.

— Я не хочу тебя трогать, Мэри. Я хочу трахнуть тебя.

Она немного задыхается. Я позволяю моим словам повиснуть между нами.

Одну секунду я держу Мэри в напряжении, затем снимаю её со стола, переворачиваю и прижимаю к стене, словно собираюсь обыскать. Что я, черт возьми, и делаю.

Когда ее голова мягко опускается между руками, а волосы падают на стену, я ласкаю ее всю сверху до низу. Её задницу, её киску, её живот, её соски. Прикасаясь к Мэри, я наблюдаю, как её руки скользят вниз по стене, пока ладони не оказываются на уровне груди с согнутыми локтями. Мэри смотрит на меня через плечо. Глаза у нее широкие, возбужденные и полные ожидания. Она не смеется, не хихикает. Она так же серьёзно относится к этому, как и я.

Расположившись напротив, я не спешу проникать в неё. Я спрашиваю, склонившись к её уху:

— Мы будем заниматься сексом в презервативе, или ты позволишь мне войти в себя так, как мне хочется?

Небольшой вздох удивления практически бесценен.

Она вытягивает шею, разворачиваясь лицом ко мне, и дважды моргает. Мэри смотрит на мой член в руке, наблюдая, как я поглаживаю себя.

— Он у тебя есть?

Я прижимаю свой член между её ягодицами, чувствуя её влажность на своём стволе. Я облизываю ей ухо, а затем прикусываю шею.

— Конечно, он у меня есть.

Я почти слышу, как вращаются колесики у нее в голове.

— Мы должны…

— К чёрту должны… — я переворачиваю Мэри на спину, лицом ко мне, так, что её тело со шлепком ударяется о стену.

— Что ты хочешь делать? — я удерживаю её рукой и прижимаю к стене своим телом.

Её дыхание становится медленным и глубоким. Мэри сжимает мой член у основания, держа мои яйца так, как мне нравится.

— Чёрт возьми, Мэри, — шиплю я сквозь стиснутые зубы, скользя щетиной по её щеке.

— Если ты не знаешь, чего я хочу, — наконец говорит она, и её голос напрягается, — то я всё делаю неправильно.

Её хватка усиливается, и я чуть больше раздвигаю её ноги коленом.

— Я знаю. Но мне нужно, чтобы ты это сказала.

— Сделай это. Пожалуйста, — Мэри отпускает мой член и медленно обнимает мои бедра, пока мой зад не оказывается в её руках. Она настолько меньше меня, что мой член прижимается к её животу, мягко скользя возле её пупка.

— Ты уверена? — спрашиваю я её, чертовски одержимый тем, как мой член смотрится возле её пресса.

Она сглатывает.

— Да.

Я отвожу взгляд от того, что происходит между нами, и смотрю в её глаза.

— Держись крепче, — говорю я, кладя руки ей на задницу. Когда я снова поднимаю её, в каждой руке держу по одной прекрасной мягкой половинке ягодиц, а её ноги обвиваются вокруг меня.

— Пожалуйста, — шепчет Мэри. — Именно так.

Я вхожу в нее настолько осторожно, насколько могу, замедляясь, когда она напрягается, ускоряясь, когда расслабляется. Проникновение гладкое, легкое, скользкое и идеальное, но на полпути Мэри бьется головой о стену и издает небольшой стон, в котором явно слышны нотки боли.

Я немедленно останавливаюсь.

— Ты в порядке?

— Ты огромен, Джимми, — она смотрит на наши соединённые тела, немного двигая бедрами из стороны в сторону, отчего мои пальцы впиваются глубже в её ягодицы. — Ты такой огромный.

Господи. Но я не хочу причинять ей боль.

— Я могу остановиться, если ты хочешь.

Мэри качает головой. Её ноги сильнее сжимаются вокруг моих бедер, а затем расслабляются.

 — Не останавливайся. Войди полностью. Я смогу принять тебя.

Господи. Все. Могущий.

Дюйм за дюймом я проникаю в неё. Мэри как будто создана для меня, кажется, что она втягивает меня внутрь.

У меня было достаточно женщин, чтобы понять, что всё происходит чертовски идеально. Я никогда не был с женщиной, которая бы заставляла меня чувствовать себя так. Я убираю её волосы в сторону, когда мой член упирается в шейку её матки. Мэри снова вскрикивает, но теперь мягче. Темнее.

— Тебе хорошо? — спрашиваю я, целуя изгиб её шеи.

Мэри не отвечает, а просто облизывает губы кончиком языка, и длинный, медленный стон вырывается из её горла.

Будем считать, что это «Да».

Глава 10

Мэри

 

Джимми такой восхитительный...

Я рассматриваю его, пока он всё глубже и глубже проникает в такие места, где раньше никогда не бывал ни один мужчина, одновременно заставляя меня чувствовать то, чего раньше я никогда не чувствовала. Глаза Джимми закрыты, и его длинные ресницы слегка касаются веснушчатых щёк. Я сжимаю его изнутри, и он делает мощный толчок, который заставляет меня стонать его имя.

Доминирующий...

Вот подходящее слово. Но ещё...

...нежный.

— Кровать, — хныкаю я, почти цепляясь за него. — Я думаю, нам нужно перебраться в постель.

— Черт, я же говорил, — выдыхает Джимми и выходит из меня, забрасывая на плечо в стиле пожарного и своей большой рукой обхватывая мою талию. Теперь у меня открывается прекрасный вид на его аппетитную, скульптурную задницу и мясистые, твёрдые бедра.

Коридор длинный и чистый с простым синим восточным ковром на полированном бетоне. Джимми поворачивает налево, и я вижу кусочек кухни. Затем его руки поднимаются к моей грудной клетке, и он бросает меня на кровать.  

Тёмно-синие простыни. Очень холостяцкие. Я снова чувствую этот запах, но теперь он намного лучше, чем Баунс (прим. Баунс — марка кондиционера