Бенден-Вейр, 9 число 12 месяца 2568 Оборота по летоисчислению перинитов

Прошло несколько месяцев. За это время многое случилось на Перне.

Сассинак и несколько жителей Фелка прилетели вместе с всадниками познакомиться с лордами и цеховыми мастерами; по их общему мнению, Перн мог вступить в Федерацию Разумных Планет на правах аграрной мирной колонии, при этом его жители могли не опасаться захватчиков – время галактических войн ушло безвозвратно, да и космическое пиратство благодаря Сассинак удалось искоренить. Наступало время мира, и теперь, благодаря всадникам Перна, перед всей Вселенной открывались новые горизонты: ведь с помощью драконов теперь можно было преодолевать огромные пространства между планетами всего за двадцать-тридцать минут; правда, пока что такое перемещение было возможным только в пределах ближайших звёздных систем, но позволяло здорово сэкономить на межзвёздных перелётах, ведь топливо стоило очень дорого. Новые горизонты пока ещё приоткрывались перед перинитами, но всадники были уверены: впереди их ждёт немало свершений, ведь теперь, благодаря Орлите, Холте, Дулуту и Реклету, драконы освоили новый способ перемещения через Промежуток, минуя серое марево подпространства, в котором расстояние и время, похоже, почти не имели значения.

Тем временем Пьенат стал бронзовым всадником старого Южного Вейра П’натом. Ридис укрепил свою дружбу c Крылатыми, и всё чаще драконы и дельфины были вместе; способностям и тех, и других непостижимым образом чувствовать будущее и свою судьбу уделили большое внимание. Седра стала генетиком; Маллинг и Нобил — управляющими Посадочной площадкой. Пинна многому научилась у Перселлана и стала искусной целительницей. Наконец, бронзовый Миррет в потрясающем полёте, где участвовали более сотни бронзовых, выдержал и догнал Акриту; Нилла стала Госпожой Бенден-Вейра, а Г’бол остался Предводителем. На Площадке Рождений уже зрела кладка из двадцати пяти яиц, одно из которых — золотое. Наллинг, всё ещё грустный, согласился участвовать в Церемонии Запечатления. Поддержать его приехали и Маллинг, и Пасилинг, до сих пор чувствующий себя отчасти виноватым в смерти Горта.

Зрители постепенно собирались, усаживаясь на скамьи вокруг Площадки Рождений; переминающиеся на горячем песке с ноги на ногу кандидаты чуть расступились, пропуская вперёд Наллинга. Тот прошёл, совершенно не чувствуя жара песка; во взгляде его читались и печаль по погибшему Горту, и затаённая надежда…

Приглашённая в качестве почётной гостьи Сассинак смотрела на происходящее, затаив дыхание. О, как ей хотелось бы и самой стать всадницей дракона! Но, конечно, возраст уже не позволил бы ей Запечатлить. И поэтому она, узнав о непростой судьбе Наллинга, вместе со всеми переживала за мальчика.

И вот драконы и файры завели торжественную песнь Рождения; пожалуй, ни один арфист не исполнил бы её лучше. Яйца закачались; треснуло самое ближнее к зрителям, и из него выбрался бронзовый крохотный дракон. Добрый знак! Неуклюже двинувшись к зрителям, дракончик вскоре встал напротив сына арфиста Круфа и требовательно запищал. Тот не растерялся и выбежал к бронзовому; Запечатление свершилось, а претенденты немного даже растерялись от неожиданности — редко случалось такое, чтобы дракон выбирал кого-то из зрителей.

Снова затрещала скорлупа, и наружу выбрались сразу трое коричневых. Один из них демонстративно прошёл мимо Наллинга, тыкаясь в ноги мальчишке сзади; два других долго бродили, ища себе пару; наконец, на левом фланге выстроившегося полукольца претендентов они обрадованно запищали напротив двух парнишек, рождённых в Вейре.

Вскоре вылупилась золотая королева. Девушки, стоявшие чуть в стороне, не ожидали такого: обычно золотые появлялись на свет самыми последними в кладке. Маленькая, но изящная королева двинулась к мальчишкам и долго стояла напротив Наллинга; тот и сам застыл от неожиданности. Наконец, королева почувствовала его нерешительность и, резко развернувшись, пошла к девушкам. Как и положено, золотую запечатлила одна из претенденток; тем не менее, такое поведение королевы было всё же странным.

Ещё два синих дракончика и одна зелёная прошли мимо застывшего юноши; слёзы наворачивались на глаза Наллинга, стекали по щекам и падали на горячий песок, испаряясь…

Яиц на Площадке оставалось всё меньше и меньше; счастливцы уходили вместе с новообретёнными друзьями; несчастный Наллинг стоял как вкопанный, не в силах шелохнуться. И вот — осталось лишь одно яйцо.

Семь претендентов, стоящих сзади, отодвинулись ещё дальше — конечно, они желали стать всадниками, но понимали горечь Наллинга и давали ему последний шанс.

Вылупившийся бронзовый пошёл совсем в другую сторону, к зрителям.

Отчаявшийся Наллинг упал на колени, не в силах больше сдержать горестных рыданий. За пеленой слёз он совсем не заметил, как дракончик нерешительно прошёл вдоль зрительских скамей и развернулся обратно.

«Встань, мальчик. Встань и не плачь», — мягкий и ласковый голос проник в сознание Наллинга. Нерешительно подняв голову, он увидел перед собой крохотного бронзового. Слёзы словно иссохли; лёгкая полуулыбка заиграла на губах Н’линга — теперь уже точно Н’линга! — когда он твёрдо встал и радостно произнёс, обращаясь к зрителям:

— У этого дракона удивительное имя… Он сказал, что его зовут… Перинит!