Вейр Бенден, Южный Вейр, 5 число 7 месяца 2568 Оборота по летоисчислению перинитов

Глава 1

Глава 2

Глава 3

В Промежутке

Чернее мрачной темноты,

Злей стужи — Промежуток стыл,

Мертвы объятья пустоты

Для драконьих хрупких крыл…****

Энн, легендарная сказительница Перна

 

****Вольный перевод автора с английского, в оригинале:

Black, blacker, blackest,

And cold beyond frozen things.

Where is between when there is naught

To Life but fragile dragon wings?

(с) Anne McCaffrey

 

Чтобы как-то отвлечься от леденящего холода Промежутка, всадница решила повторить про себя старый стишок, некогда услышанный в Зале арфистов: «Чернее мрачной темноты». Её окружала действительно лишь непроглядная темнота — и ничего больше, кроме неё и извечного холода Промежутка. Так в стишке и говорилось: «Злей стужи — Промежуток стыл». Обычно после того, как она проговаривала про себя слово «Промежуток», всадница выскальзывала из его морозных и мертвых объятий. Но на этот раз она оставалась в нём даже после слов «Мертвы объятья пустоты для драконьих хрупких крыл…».

Она уже прочла про себя весь стишок, но ничего не происходило. Вокруг по-прежнему царили лишь холод и мрак. Всадница не чувствовала ничего, кроме этого холода, даже золотой королевы — но женщина твёрдо знала, что дракон находится рядом.

Повторив про себя стишок ещё раз, всадница понадеялась, что снова увидит солнечный свет, но нет — ледяной холод всё ещё сковывал её тело. И тут всадница поняла, в чём дело. Она совершила непростительную ошибку — забыла представить изображение места, куда они летели! Неужели она теперь навечно останется в Промежутке?

«Нет!» — хотелось закричать женщине, но пустота Промежутка поглощала все звуки, и эта холодная, мертвящая, бездушная пустота угрожала смертью... Всадница с трудом совладала с собой, и панический страх ушёл — всё равно уже слишком поздно что-то менять. Вместо страха женщина ощутила усталость и приходящую постепенно безмятежность. «Не ожидала, что перед смертью будет такое странное спокойствие», — подумала она. И сразу всадницу пронзила другая мысль, заставившая не столько испугаться, сколько отчаяться. Так не хотелось умирать в расцвете сил, способной ещё на многое — и всё из-за какой-то глупой ошибки, вызванной невероятным напряжением последних дней! Но теперь уже поздно, и всадница вместе с драконом на веки вечные останется в ледяной, поглощающей всё пустоте Промежутка...

Где-то там, во внешнем — радостном и солнечном! — мире драконы почувствовали, что всадница и королева погибают в небытии Промежутка, и проводили их в мир смерти настолько горестным плачем, что слёзы навернулись на глаза всех, кто находился рядом…

Они летели в Промежутке — обречённые на смерть; вскоре всадница почувствовала, что начинает задыхаться. Попыталась вдохнуть, вспомнила, каково это — дышать полной грудью на свежем воздухе, в окружении величественных скал и оживающей после очередного Падения Нитей природы... Но в Промежутке неоткуда было взяться всему этому...

«Ну, вот и всё. Это конец, и больше ничего уже не будет — ни изматывающих боёв с Нитями, ни вдохновляющих и захватывающих дух брачных полётов», — подумала золотая всадница. Конечно, хотелось бы больше пожить, сделать для Перна ещё не одно доброе дело, но... Всё уже было решено, и остались лишь попытки хотя бы ещё на секундочку задержать воздух в груди.

Бесполезно — её сознание померкло, и теперь она даже не ощущала холода Промежутка…

 

***

М’лиан, как коричневого всадника сокращённо называл собственный дракон, почувствовал охвативший его душу страх, когда они вошли в это темное нечто, льдом сковавшее тело… Юноша попытался вскрикнуть, но звуки тонули в мрачной пустоте. Всадник, конечно, знал, что существует некое пространство, которым драконы пользуются для телепортации, но никак не ожидал оказаться здесь столь неожиданно как для себя, так и для дракона. А последнего он как раз и не чувствовал, и от этого М’лиан запаниковал ещё больше и вместо того, чтобы попробовать нащупать разум коричневого, стал дёргаться, стремясь вырваться из невидимого плена окружившего всадника мрака…

Но разве можно двигаться там, где ничего нет и всё застыло под обжигающим дыханием темноты? Всадник понял, что бороться бесполезно и окончательно сдался, подумав: «Вот и всё. Бесславный конец. Ещё мгновение назад я радовался жизни и тёплому южному солнышку, а теперь… теперь будут лишь мрак и лёд…»

И, уже готовый упасть без сознания, М’лиан узрел перед собой нечто серое, некий тусклый свет. Света в этой тьме быть не могло, однако глаза не обманывали молодого всадника. М’лиан всё же нащупал сознанье коричневого, и из последних сил рванулся вперёд — не своим телом, а слившись воедино с драконом. Всадник почувствовал, как задыхается, но уже через мгновение серое марево вместе с ледяной тьмой развеялись, и дракон вынырнул из облаков над Райской рекой…

 

Глава 4

Сквозь тысячи лет

Арфист воспоёт

Великий полёт

Из тьмы да во свет

Сквозь тысячи лет…

Менолли, вступление к балладе «Сквозь тысячи лет»

Д’лин растерянно переступал с ноги на ногу, не решаясь ответить на вопрос незнакомки. Перселлан тоже почувствовал себя крайне неловко, не сразу сообразив, что надо помочь всаднице подняться. Лишь когда женщина застонала от усилия, Д’лин опомнился и подошёл к кровати, приподнимая хрупкое тело. Всадница с трудом уселась и долго озиралась вокруг, а потом принялась засыпать мужчин вопросами:

— Южный Вейр? Я по ту сторону Промежутка? Или я всё ещё призрак? А если нет, что это за место и почему я именно здесь?

Предводитель Южного снова не нашёлся, что ответить. Перселлан присел рядом, щупая слабый пульс всадницы:

— Простите, мы не совсем понимаем, о чём вы нас спрашиваете… Что значит — по ту сторону? И что за призраки?

Женщина замялась с ответом. Поправив съехавшую на лоб прядь густых, но не очень длинных светлых волос, она снова огляделась. Обернувшись, она увидела сзади старую королеву и надолго остановила на ней свой взгляд. Наконец, всадница промолвила:

— Я никак не ожидала увидеть здесь поселение. Похоже, я снова заблудилась и наш эксперимент со сменой королев не удался… Но как вы нашли меня? Вы тоже… — она сделала паузу, словно не решаясь произнести следующие слова, — патрулируете Промежуток?

— Ч-что?! — изумлённо переспросил Д’лин. Определённо, эта незнакомка способна лишить дара речи даже арфиста!

Перселлан удивился не менее всадника. На безумную женщина не походила; но как же можно патрулировать Промежуток?!

Всадница уже в третий раз огляделась и, видимо, сделала для себя какой-то вывод. На несколько мгновений воцарилась тишина, а потом женщина решила озвучить свои мысли:

— Нет, видимо, я всё-таки не заблудилась. Что это за Южный Вейр?

Д’лин наконец нашёл в себе силы ответить:

— Это поселение всадников на Южном континенте… — и снова замолк, увидев, как всадница в страхе отпрянула от него.

— Что, что такое?! — взволнованно спросил Перселлан и прикоснулся ко лбу женщины, подозревая жар или огненную лихорадку. Но нет — она оказалась совершенно здорова, если не считать некого оттенка бледности на лице — и неподдельного испуга.

— Вы с ума сошли жить здесь? Вы же подцепите Великий Мор!

Д’лин тяжело вздохнул:

— Думаю, если за все эти Обороты мы ничем не болели — кроме некоторых всадников — то уже и не заразимся. Боюсь, нам нужно многое узнать друг о друге и многое объяснить вам. Но, раз уж вы нас засыпали вопросами, позвольте задать один простой: а как ваше имя?

Всадница чуть отодвинулась от них, словно действительно боялась чем-то заразиться, и снова долго молчала, не решаясь ответить. А потом… потом она произнесла слова, после которых целитель и всадник действительно надолго лишились дара речи:

— Меня зовут Морета.

 

 

***

Марко Галлиани ждал. Впереди у него была целая вечность. Поэтому он терпеливо наблюдал за тускло-серым не то туманом, не то маревом, расстилавшимся вокруг. И вспоминал.

Вспоминал, как, будучи мальчишкой, он впервые увидел Перн — на экранах «Йокогамы» показывали эту потрясающую планету, так напомнившую ему Землю. Оставалось ещё несколько часов до высадки, а он, совсем молодой и нетерпеливый, всё гнал время. А потом сама Саллах Телгар улыбнулась курносому мальчугану и сказала, что ждать больше не придётся.

Он вспоминал, как его семья поспешно усаживалась в челнок, а Саллах ободряюще смотрела на них и остальных пассажиров. Это был её второй рейс на Перн. Она уже видела красоты места, где им предстояло жить. Марко и его семья пока лишь мечтали о том, как они будут строить собственную ферму где-нибудь возле устья реки…

Перн превзошёл все ожидания. Чистый, пьянящий воздух, лёгкое дуновение тёплого ветра, величественные вулканы возле Посадочной площадки и не тронутые людьми джунгли — всё это манило и словно шептало о возвращении к природе. Марко помнил, как он, вне себя от счастья, скинул тесные космокроссовки, которые давно уже жали ему ноги, босиком побежал по приятно щекочущей пятки траве — и смеялся, улыбался, радовался вместе со всеми. Они прилетели на планету своей мечты.

Колонисты мало-помалу обживали Перн. Посадочная площадка нравилась Марко, но он и его отец, Цезарь Галлиани, страстно мечтали найти какую-нибудь красивую реку и расположиться возле неё. Когда поселенцы принялись выбирать для себя места проживания, отец Марко договорился с кем-то из пилотов скутеров, и семья получила возможность облететь часть побережья Южного континента.

Марко оказался первым, кто заметил эту реку внизу. Увидев, куда показывает его сын, Цезарь попросил пилота приземлиться. Выйдя из скутера, семья Галлиани сразу поняла: вот то самое желанное место!

Они и ещё несколько семей основали здесь фермерский посёлок, назвав его Райской рекой. Так началась их счастливая жизнь, свободная от ужасов войны и смрадного неба загрязнённой Земли. Не зря Цезарь и другие колонисты так назвали это поселение — всё вокруг казалось настоящим раем. К тому же, отец Марко, верный своему имени, основал в глубине материка ещё один небольшой посёлок, который он назвал Римом. Это место идеально подходило для разведения скота, и Цезарь надеялся, что, когда сын подрастёт, Рим будет в надёжных руках…

Шли годы, Марко взрослел и обучался фермерским премудростям. Он прекрасно ладил со всеми животными, вот только приручить местный необычный вид — маленьких дракончиков, или файров, как их иногда называли колонисты, у мальчика не получалось. Но Марко не расстраивался и радовался всему окружающему миру. Это была настоящая, неподдельная свобода!

…А потом счастье закончилось. В один день, страшно и жестоко. Марко до сих пор не мог без боли вспоминать тот роковой день. Они с мамой отправились на Посадочную площадку, чтобы попросить на складе Лилиенкампа несколько необходимых материалов. Пилот скутера, также оставшийся жить возле Райской реки, первым заметил странное серебристое марево на горизонте.

— Дождь, что ли? — удивился он, ведь над посёлком ярко светило солнце.

Но то был не дождь.

Когда они приземлились, то мама не без испуга отметила, как подозрительно тихо стало вокруг. Вот только что шумели джунгли близ площадки, стрекотали местные птахи и насекомые — и вдруг всё умолкло. Только люди привычно сновали туда-сюда, каждый в своих заботах и проблемах…

Пилот тоже удивлённо качнул головой и велел им поспешить, оставшись ожидать внутри скутера. Это спасло его, но не маму Марко.

Они действительно заторопились, не желая угодить под дождь. А потом юноша и его мать наконец увидели, что происходит.

Целая стая маленьких дракончиков в небе над одним из зданий в центре посёлка сражалась, выдыхая пламя, с серебристыми нитями, что падали сверху и извивались — а упав на землю, ненасытно пожирали траву.

— Ч-что эт-то? — заикаясь, выдавил Марко. Мать, побледневшая от страха, промолчала. Схватив сына за руку, она побежала как можно дальше от места страшного сражения.

Они бежали к складу Лилиенкампа, не подозревая даже, что сзади их уже почти что настигли падающие Нити…

Мама споткнулась. Неудачно приземлилась. Зашипела от боли, схватившись за левую руку. Марко подошёл помочь ей — и тут увидел прямо над собой сражающихся дракончиков.

Их мужеству смело можно было ставить памятник — отчаянная стайка выжигала непонятные нити, едва спасаясь от них. Казалось бы, вот-вот Нити упадут на крыло или спину дракончика, но тот внезапно исчезал — а несколько мгновений спустя появлялся совсем в другом месте и выдыхал пламя.

Марко попытался помочь матери подняться, но у мальчика не хватило сил. Тогда он побежал к складу, чтобы позвать Лилиенкампа. Ничего не объясняя, Марко схватил его за руку и потащил наружу. Мужчина опешил от неожиданности, а потому замешкался и опоздал. А через несколько мгновений они, находясь под безопасной металлической крышей склада, располагавшегося неподалёку от пещер Катрин, вместе увидели, что Нити делают с человеком. С матерью Марко Галлиани.

Серебристое нечто вонзилось в тяжело вздымающуюся грудь женщины. Она истошно закричала, не в силах бороться с неведомым врагом. Марко хотел броситься к матери, но Лилиенкамп остановил его, уже догадавшись о смертельной опасности, падающей с небес.

Тело матери свело судорогой; она уже не могла кричать. А потом изнутри, из живота полезли новые Нити, пожирающие плоть. И женщина замерла. Из её тела вылезли ещё две небольшие Нити. Горькие слёзы текли по лицу Марко; у него не осталось сил ни пошевелиться, ни броситься к телу матери, когда запоздавший бронзовый дракончик спикировал с небес и сжёг Нити. Наверху всё еще продолжалось страшное сражение, а Марко всё стоял и не мог отвести взора от сгорающего тела матери, которую звали Кармелией…

Лилиенкамп успокаивающе обнял мальчика — Марко отчаянно рыдал, всё ещё продолжая смотреть на погибшую Кармелию. А в небесах над ними продолжали свою битву дракончики, и мальчику отчаянно захотелось стать одним из них — чтобы выдохнуть пламя и сжечь все проклятые Нити!

Сражение вскоре закончилось, а взбудораженные жители Посадочной площадки никак не могли прийти в себя. И лишь через час после трагедии губернатор Эмили Болл объявила о неведомом враге из космоса.

Количество жертв и ущерба после первого Падения не поддавалось никаким подсчётам; очень многие умерли, не успев спрятаться в домах или просто отправившись в джунгли; растительность вокруг стремительно исчезала — деревья и листву пожирали упавшие на землю Нити, а летающие без устали дракончики выжигали врага везде, где только видели. Огромные засаженные поля превратились в пустоши; повсюду лежали истерзанные тела людей и животных. Марко глядел на это и не мог остановить рыдания; счастье оборвалось вместе с жизнью его матери.

Вскоре пришедший в себя пилот скутера доставил Цезаря из Рима; отец весь осунулся, а когда увидел обугленные останки Кармелии, тоже зарыдал, не скрывая своих чувств. Далеко не сразу отец и сын, наконец, успокоились; а затем они оттащили то, что осталось от тела женщины, в джунгли близ пещеры Катрин, где и предали земле.

С той поры Марко перестал улыбаться; маска печали надолго затмила его лицо, и лишь одно страстное желание — отомстить — ещё давало силы продолжать жизнь.

Весь следующий Оборот, как стали называть года на Перне, Марко, Цезарь и пилот истребляли Нити. Мальчик освоил огнемёт и неостановимо палил, выставив орудие из скутера наружу. Но Нити всё продолжали падать, и вскоре поселенцам стало понятно, что неведомый враг пришёл не сам по себе, а был захвачен странной планетой с неправильной орбитой, которую некоторые называли Кровавой, или Алой Звездой.

А потом появилась надежда. Китти Пинг, женщина-генетик, нашла способ увеличить файров. Зародыши драконов хранились в специальном инкубаторе, а затем созревшие яйца перенесли в специальное помещение, куда насыпали горячий песок. То, что файры мысленно и чувственно привязывались к человеку, давало шансы на такой же отклик и со стороны драконов. Для этой кладки начали подыскивать партнёров — одарённых телепатически юношей и девушек. Марко никогда ранее не проявлял подобных способностей, но его борьба с Нитями впечатлила адмирала Пола Бендена, взявшего на себя командование перинитами. И юноша оказался в числе претендентов на Запечатление — так назвали необычную связь, возникающую между людьми и файрами.

Более шестидесяти юных и не очень претендентов пришли на Площадку Рождений. По полу огромной комнаты насыпали горячий песок, где возвышались яйца. Люди благоговейно молчали, а слетевшиеся отовсюду файры начали торжественную песнь, которой отмечалось любое рождение. Марко невольно ойкнул, когда сквозь башмаки его обжёг горячий песок. Кто-то из стоявших рядом зрителей посоветовал ему разуться — так стопа быстрее привыкнет к жару, да и обувь будет целее. Юноша весьма удивился, когда босиком ступил на, казалось бы, раскалённый песок — и почти не почувствовал боли, только приятное тепло, растекающееся по всему телу.

А файры пели всё громче и торжественней, их трелям мог бы позавидовать любой, даже самый маститый музыкант. И вот одно из яиц зашаталось и начало трескаться. Претенденты безмолвно наблюдали, как маленький угловатый дракончик пробивает скорлупу и выбирается наружу — а потом направляется прямиком к одному из них, жалобно пища. Как и файры, драконы при рождении испытывали страшный голод, а потому парнишка, запечатливший бронзового, сразу принялся его кормить, сообщив публике, что Полент — так звали дракона — очень голоден.

Драконы продолжали вылупляться, счастливые претенденты, нашедшие себе крылатого друга, уходили с Площадки, чтобы накормить жалобно пищащих новорождённых. Марко не успевал наблюдать за всем сразу — за счастливцами, коих избрали драконы, за яйцами, за зрителями и за файрами, всё усиливающими песнь Рождения. А потом вдруг в его сознание проник чей-то голос:

«Привет, меня зовут Дулут. Покормишь меня?»

Обернувшись, Марко увидел коричневого малыша, тыкающего клиновидной головой ему в ноги. Юноша сразу и не сообразил, что теперь он и этот малыш — единое целое…

— Конечно, покормлю, — вслух сказал он, беря одно из заготовленных заранее блюд с мясом. И добавил, уже для собравшихся зрителей: — Его зовут Дулут!

С этого момента жизнь Марко круто изменилась. В ней появились мгновения счастья, забота о новом друге, который рос с каждым днём — и затаённая надежда подняться в воздух на драконе и сразиться с Нитями! И, когда через несколько месяцев Дулут действительно поднял юношу в воздух, Марко понял — вот она, настоящая жизнь! И они будут сражаться с Нитями, несущими смерть!

Но это так и не сбылось. Вулкан возле Посадочной площадки, доселе дремавший, пробудился, и периниты начали спешную эвакуацию на север — там они могли укрыться от Нитей в огромных пещерах. Пол Бенден задействовал весь воздушный транспорт — и драконов тоже. Часами Марко и Дулут перевозили различные грузы на побережье, откуда их переправляли на кораблях. В воздухе царила полная неразбериха, повсюду летали драконы и скутеры. После очередного перелёта у юноши закружилась голова. Дулут сочувственно склонил голову к присевшему отдохнуть возле него Марко — и впервые обратился к нему по имени, правда, сократив его: «М’лиан, может, стоит закончить на сегодня?»

«Ещё один последний полёт — и всё, — ответил ему Марко. — А почему ты меня так назвал?»

«Мне удобнее сокращать твоё имя», — ответил Дулут. И Марко, тяжело поднимаясь на ноги, в очередной раз за день вскарабкался на коричневого, чтобы отправиться за новой партией грузов.

«Что ж, полетели!» — сказал он дракону, подняв вверх руку с зажатым кулаком — у всех новоиспечённых всадников этот жест означал готовность к взлёту.

Уже поздно было поднимать голову и смотреть наверх. Когда Дулут почувствовал, что прямо на него, ещё не набравшего высоту для манёвра, летит чей-то скутер, он чисто инстинктивно рванулся… в тёмное нечто.

М’лиан, он же Марко Галлиани, с содроганием вспомнил то, самое первое ощущение ледяного холода непроглядной бездны, что окружила их с Дулутом. Кажется, в момент, когда он уже готовился к смерти, перед ним и возникло это самое марево, в которое М’лиан — уже давно не юноша, но каким-то чудом сохраняющий внешнюю молодость — сейчас с напряжением вглядывался…

Он смотрел в эту пустоту, всё ещё надеясь увидеть величественный полёт двух королев. Он наблюдал за серой пеленой, в который раз ощущая боль из-за своей нерешительности. Нет у него той храбрости, что движет всеми остальными Всадниками. Он всё ещё боится смерти — и того, что будет по ту сторону.

Более тысячи Оборотов наблюдает он за серой пустотой, выискивая «заблудившихся» в Промежутке, отправляя их к тому месту, что инстинктивно нашёл Дулут — к опустевшему холду Райской реки. Многие из них рвались назад, но во внешнем мире превращались в призраков, бесплотных духов, которые пугали людей — и тогда они возвращались, чтобы совершить последний полёт. Тот полёт, на который так и не решился М’лиан. И, возможно, уже не решится.

Марко терпеливо ждал. Он поражался храбрости Мореты, которая упорно отправлялась во внешний мир, чтобы вернуть себе свою золотую королеву — волею судьбы она «потерялась» в Промежутке вместе с золотой старшей Госпожи Форт Вейра. М’лиан завидовал упрямству и решимости Мореты, решившей во что бы то ни стало вернуть свою Орлиту.

Две золотых искры показались в отдалении, яркие среди серого марева. Марко неспешно приблизился и увидел двух королев. Всадник затаил дыхание, не решаясь помешать последнему полёту. Но что-то случилось. Вместо того чтобы отправиться на ту сторону, обе королевы внезапно замерли напротив Марко и Дулута.

— О, нет, — застонал М’лиан. — Что-то пошло не так…

Всадницы несколько минут смотрели в недоумении на расстилавшийся вокруг туман, а потом их королевы полетели навстречу Марко.

— У меня получилось! — крикнула ему Морета. — Вот только… почему мы не смогли свершить последний прыжок?..

Марко лишь тяжело вздохнул и не сразу смог ответить.

— Это… это сложно объяснить. Давайте отправимся в Райскую реку и там всё обсудим? Здесь как-то не очень удобно разговаривать…

Всадницы — одна довольно старая, лицо покрыто многочисленными морщинами, вторая моложе, но уставшая от бесконечной борьбы с Нитями — согласно кивнули. И вскоре три дракона вынырнули из серого марева над полузаброшенным холдом Райской реки…

 

***

С самого утра дельфины вели себя как-то странно. В пещере у холда, основанного Ридисом, собрались сразу несколько стай — и все они возбуждённо гомонили, прохаживались на хвостах и совершали невообразимые сальто. Все дельфинеры находились сейчас со своими стаями в море, а эти дельфины приплыли, видимо, издалека и всё никак не могли успокоиться. Наконец, Ридису это надоело, и он зазвонил в колокол, призывая стаи к порядку. Когда все более-менее успокоились, дельфинер прозвонил сигнал «рапорт». И удивился: все вдруг притихли, а из задних рядов выплыла нынешняя Тиллек. Она тоже казалась чем-то возбуждённой, но держалась достойно, держа ответ перед Ридисом:

— Привет тебе, Тиллек людского рода. Наши стаи приплыли сюда, чтобы свершить великое деяние. Долго мы ждали этого момента, и вот он наступил — мой сонар не ошибся и показал грядущие события…

— Подожди, — растерялся Ридис, — ты хочешь сказать, что увидела будущее?

— Я не увидела, я знаю, — уверенно ответила Тиллек. За Обороты тренировок Ридис многих дельфинов научил лучше разговаривать, но речь тех, кто удостаивался звания Тиллек, всегда звучала почти как человеческая. — О ритуале спасения знали многие поколения дельфинов, и нам выпала честь провести его.

— А кого необходимо спасти? И почему я раньше ничего не слышал об этом?

— Раньше рассказы о спасении дракона считались лишь красивой выдумкой кого-то из людей. Давно, очень давно один мужчина рассказал о том, что, возможно, дельфины будут спасать дракона и всадницу. Но теперь я точно знаю, что должно произойти и что предстоит сделать всем дельфинам Перна ради укрепления связей между нами, драконами и людьми.

— Вот даже как… — за все те Обороты, что Ридис провёл с дельфинами, он привык ничему не удивляться, но такие новости оказались ошеломляющими и для него. — Но кого именно мы будем спасать, и почему всадники драконов ничего не знают?

— Те, кто летает на драконах, пока не видят будущего — ни люди, ни большие друзья дельфинов ещё не научились этому. Но сонар — видит и знает. Золотая и её старая всадница упадут в воду без сил, и только дельфины могут их спасти.

— И что для этого нужно?

— Это великое деяние, и в нём должны участвовать все люди, что сблизились с дельфинами. Те, кто живёт здесь вместе с тобой, уже поплыли со своими стаями, а ты поплывёшь со мной, — и Тиллек медленно повернулась, подставляя плавник. Мусклистый дельфинер, давно привыкший к многочасовому плаванию, прыгнул в воду и оказался совсем рядом с Тиллек, которая подхватила его — и они вместе отправились в путь по тёплым волнам южного моря…

 

***

Если раньше Марко казался Морете жизнерадостным, пусть и несколько странным, то теперь на его лицо легла тень печали и одиночества. Всадник весь поник, а дракон его как будто посерел. Тёплое солнце, светившее над Райской рекой, уже не радовало его, как прежде – видимо, его терзало вечное одиночество, ведь до сих пор Морета не увидела ни одного человека, кто остался бы жить вместе с Марко.

Впрочем, Лери выглядела ещё более подавленной. Сначала она очень удивилась, и думала, что они действительно оказались по ту сторону Промежутка. Но когда Морета кое-как ей объяснила, что прыжок не удался, старая Госпожа Вейра, не скрываясь, заплакала. Сейчас она сидела на песчаном берегу и отрешенно смотрела на набегающие волны…

Да и сама Морета, так стремившаяся добиться своего и вернувшая себе Орлиту, тоже печалилась. Её королева сочувственно коснулась руки всадницы своей клиновидной головой. «Не расстраивайся, моя Госпожа — ведь мы снова вместе. Раз не вышло уйти, значит, мы ещё что-то должны сделать», - произнесла Орлита.

«Но что? И как вернуться в мир живых, если там нас никто не видит?» - спросила Морета.

Глаза Орлиты завращались чуть быстрее, когда она посмотрела Морете прямо в глаза и мысленно произнесла:

«Что-то внутри меня подсказывает: перед нами ещё много великих свершений. Как нам удастся вернуться — ведомо лишь самой судьбе…»

И Морета, с любовью и благодарностью встретив взор золотой королевы, облегчённо вздохнула. «Действительно, не стоит отчаиваться, - подумала она. - Нужно лишь немного подождать — и решение придёт само…».

Тем временем Марко и Дулут присоединились к Лери. Печально и безмолвно наблюдали за морем два дракона и их всадники. И перед ними, казалось, ещё целая вечность — вечность парадоксальной жизни в небытии…

 

***

Д’лин и Перселлан ошеломлённо смотрели на всадницу и всё никак не могли поверить её словам. Она грустно посмотрела на королеву и, прижавшись к ней, тихонько заплакала. Только дав волю чувствам, Морета смогла дозваться до Холты, и вскоре золотая тоже пришла в себя. Впрочем, старой королеве требовались покой и сон, и потому Морета позволила ей уснуть. Сама женщина тревожилась прежде всего за Лери и Орлиту, сознания которой она никак не могла нащупать.

Мужчины, наконец, пришли в себя. Перселлан придирчиво осмотрел королеву и, убедившись, что с той всё в порядке, заботливо подхватил всадницу. Д’лин сделал то же самое, и вместе они помогли подняться Морете, на которую накатывала необъяснимая слабость. Стоять ровно она не могла, и потому осторожно оперлась о Холту.

— Но… но ведь вы пропали в Промежутке… — растерянно проговорил Д’лин.

— И тем не менее, перед вами именно я, — всадница легко произносила слова, а вот держаться ровно ей было непросто. — И мне очень тревожно, что пока что здесь только лишь я.

— Мы должны спасти ещё кого-то? — вопросил целитель.

— Наверное, да — если только… если только с Орлитой и Лери не случилось чего-то плохого…

 

***

Вдалеке, на лазурной морской глади показалась стая дельфинов. Их весёлые прыжки и невообразимые кульбиты совершенно не вязались с мрачным настроем М’лиана, меланхолично взиравшего на волны. Морета и Лери постепенно приходили в себя. Они впервые видели, как «корабельные рыбы» резвятся в море, совершенно не обращая внимания на усиливающийся ветер. Всадницы оживились, да и их королевы не без интереса наблюдали за игравшей стаей.

М’лиан тряхнул головой, прогоняя мысли о грустном; появлению дельфинов обрадовался и Дулут, заявивший, что немедленно хочет искупаться. Видимо, его настроение передалось и золотым, поскольку Холта и Орлита также направились к воде. Две бывшие Госпожи Форт-Вейра мягко улыбнулись.

— Почему бы и не искупаться? — дружно спросили они. И через минуту три дракона со всадниками на спине уже плескались рядом с играющими дельфинами.

— Хор-рошо, — пронесся над водой голос кого-то из дельфинов. Морета и Лери изумлённо оглянулись на Марко:

— Это ты сказал?

Тот усмехнулся:

— Это они, — всадник указал на дельфинов.

Глаза женщин мгновенно округлились.

— Слышала я, как моя золотая пытается что-то произнести, но вот чтобы рыба заговорила… — удивилась Лери.

— Говор-рить, день-фины говор-рить, — ответили ей снизу.

Морета расхохоталась и чуть не упала в воду. Впрочем, замочить легкое платье ни она, ни Лери не боялись. Марко оказался предусмотрительнее всех и нырнул со спины Дулут’а в одних плавках. Когда он всплыл, его подхватили несколько дельфинов.

— Да не утону я, дурашки… — смеялся всадник не столько над рыбами, сколько над изумлением женщин.

— День-фины не дурашки, мы умные, — с самым серьезным видом заявил самец, поддерживающий Марко. Всадницы снова расхохотались и совсем забыли о плохом настроении.

— Значит, корабельные рыбы — то есть день-фины — умеют говорить? — сделала вывод Лери.

— Да, и если сказать точнее — то дельфины, — ответил Марко. Холта и Орлита уверили своих всадниц в том, что лучше их не найти и на дельфине не полетаешь, и женщины вновь рассмеялись.

— А вас никто заменять и не собирался, — ответила Морета, сбросив кожаную амуницию и оставшись в одном нижнем белье. Спустя секунду она уже плыла рядом со своей золотой. Сбоку в королеву тыкались своими носами дельфины, и Орлита смущенно призналась, что ей щекотно. Когда всадницы снова кое-как справились с безудержным смехом, М’лиан торжественно провозгласил:

— Позвольте представить вам стаю, которая всегда приплывает к Райской реке! Я плавал тысячу лет назад с далекими предками этих дельфинов, буду плавать, надеюсь, и с их потомками!

Из середины стаи гордо выплыла самка, которую М’лиан тут же обхватил:

— А это моя любимая Энни, она самая умная, лучше всех разговаривает и её можно назвать Госпожой стаи.

Рыба важно закивала и произнесла:

— Я помню речь. Настанет день, когда дельфины, люди и драконы воссоединятся. У вас славное будущее, всадницы.

Морета и Лери снова изумились:

— Откуда ты это можешь знать?

— Я вижу, — серьезно ответила Энни. — Ваш последний полёт ещё не скоро; прежде вам предстоит вершить будущее. Моим потомкам предстоит спасти одну из вас вместе с королевой.

— Марко, о чём это она? — совершенно растерялась Морета.

— Хм… кажется, она намекает, что вам предстоит полёт в будущее Перна.

— Да-да, в будущ-щее, — закивала Энни.

— Но… как?

— Чувствую, нам придётся хорошенько поразмыслить над этим вопросом, как только мы искупаемся… — и тут М’лиана перебил Дулут:

«Внутри Орлиты и Холты есть чутьё — они знают, в каком времени нужны, но пока что не могут туда попасть. Всё, что нужно — знать примерное место».

— Мы слышали, — кивнула Морета, одновременно обращаясь к своей королеве: «Это так?»

«Пожалуй, да, — неуверенно ответила Орлита. — Что-то подсказывает мне, куда нужно отправиться, но пока я не могу нащупать это место».

— Сегодня все решили меня удивить, — пробормотала Морета. Лери внезапно помрачнела и, если бы не поддержавшие её дельфины, могла даже утонуть. — Что с тобой?

— Холта сказала мне по секрету… что она должна отправиться туда не со мной…

 

***

— Так куда же мы плывём? — обратился Ридис к Тиллек.

— Сонар показал мне примерное место, где упадёт дракон. Это недалеко от берега, который вы называете Южным Вейром.

— Так почему бы нам не предупредить всадников?

— Спасение могут провести только дельфины; если драконы возьмутся за дело, они могут утонуть вместе с золотой. Место, где она упадёт — очень узкое и находится между двумя скалами.

— Но если королева упадёт — как вы её подхватите? Золотая раздавит вас, вот и все! — изумился Ридис.

— Дельфины лишь кажутся хрупкими, но раздавить она сможет немногих. Мы готовы её спасти даже ценой собственной жизни.

Ридис чуть заметно покачал головой, в душе не соглашаясь с Тиллек. Ах, если бы он мог позвать на помощь хоть одного дракона!

Дельфинов тем временем становилось всё больше — они догнали несколько стай, и Ридис приветствовал других дельфинеров. И рыбы, и люди выглядели решительно, поэтому Ридис посчитал ненужным дальнейший спор. Будь что будет! Всё-таки им предстоит великое деяние, и даже если кто-то из дельфинов погибнет, то их запомнят как настоящих героев!

Вскоре стаи приблизились к месту, которое Ридис называл про себя «Два брата». Два рифа возвышались над морем, а между ними оставалось небольшое водное пространство. В этом узком проёме плавало столько дельфинов, что, казалось, можно пройти по их спинам от одной скалы к другой.

«Два брата» находились в отдалении как от Южного холда, так и от Великого течения. Ближайший берег принадлежал старому Южному Вейру — именно там Ф’нор впервые увидел файров…

Дельфинеры, устав от долгого плавания, присели отдохнуть на неровном подножии скал; их примеру последовал и Ридис. Почти все они хорошо знали друг друга; дельфинерами становились как мужчины, так и женщины. Ридис знал большинство вожаков стай, собравшихся здесь; руководила всеми, конечно же, Тиллек.

— Долго ещё? — спросил её Ридис, когда Тиллек оказалась совсем рядом со скалой.

— Придётся подождать, — отвечала она. — Возможно, даже до захода солнца.

— Тогда, может, всё-таки позвать драконов?

— Не выйдет, — отрицательно покачала плавниками Тиллек. — Посмотри вокруг — между скалами поместятся два-три дракона, и то если удачно сложат крылья. А что делать остальным?

Ридис печально вздохнул.

— Что ж, тогда это подвиг действительно для дельфиньего рода. Вот только как же так получится, что всадница упадёт именно сюда?

— Она ошибётся в координатах и перепутает скалы, — снова удивила его Тиллек.

— Но как? И откуда тебе это известно?

— Предки, слушавшие историю о ритуале спасения, сохранили это в памяти каждой Тиллек. Скалы Южного Вейра почти такие же, как эти; а всадница стара, она может ошибиться и забыть представить себе сушу. Для драконов обычными ориентирами служат скалы и звёзды; земля или вода внизу — имеет значение не всегда. Но не в нашем случае.

— Значит, придётся подождать до первых звёзд?

— Подождём, — терпеливо ответила Тиллек.

 

***

— Почему не с Лери, Холта? — Морета переживала не меньше старшей Госпожи Форт-Вейра.

«Я точно не знаю, но это из-за того, что ты попала сюда на мне, а не на Орлите», — ответила золотая.

— То есть… чтобы прыгнуть в будущее, нам снова нужно поменяться королевами? — переглянулись Лери и Морета.

— Видимо, да, — потрясённо ответил Марко, и Энни подпрыгнула над водой, подтверждая его слова.

Морета тяжело вздохнула:

— Лери, ты согласна? Понимаю, для тебя сложно летать на Орлите, но, видимо, другого выбора нет.

Старая Госпожа, несколько нервно поглаживая бок Холты, долго молчала, раздумывая, а пото<