Принцип независимости и беспристрастности третейских судей

 

Независимость лиц, осуществляющих разрешение спора, является необходимым условием, которое обеспечивает надлежащую организацию судебного разбирательства. Только будучи независимыми, такие лица могут оставаться беспристрастными и тем самым обеспечить справедливое и законное разрешение спора.

Независимость и беспристрастность судей как принцип организации разбирательства спора присущи как государственному судебному разбирательству, так и третейскому разбирательству, и в этом смысле являются общим принципом юрисдикционной системы. Хотя третейские суды и не входят в судебную систему, однако цели третейских судов в общем совпадают с целями деятельности государственных судов - обеспечение защиты нарушенных или оспоренных гражданских прав путем справедливого, законного и эффективного разрешения гражданско-правовых споров. Именно это обстоятельство и объясняет принципиальные основы такой деятельности, осуществляемой суверенными и беспристрастными судьями независимо от того, являются они государственными судьями либо частными, третейскими судьями. При этом в отношении третейских судей, с нашей точки зрения, действуют те требования, которые сформулированы в Европейской хартии о статусе судей от 10 июля 1998 г.: судьи должны быть доступными и уважительными по отношению к обращающимся к ним лицам; судьи должны заботиться о поддержании высокого уровня компетентности, необходимого для решения дел в каждом конкретном случае.

Независимость третейских судей обеспечивается рядом юридических механизмов. В частности, в соответствии с п. 2 ст. 22 Закона о третейских судах третейский судья не может быть допрошен в качестве свидетеля о сведениях, которые стали известны ему в ходе третейского разбирательства.

Нельзя согласиться с высказанными в литературе взглядами, согласно которым третейский судья рассматривается в качестве представителя сторон*(28). Подобного рода теоретическая оценка правового положения третейского судьи предопределяет направленность правового регулирования третейского судопроизводства, основанного на зависимости третейского судьи от участников третейского процесса. Однако очевидно, что зависимость третейского судьи от стороны (скажем, определяемая наличием трудового соглашения между третейским судьей и участником спора) лишает его возможности принять беспристрастное и справедливое решение по делу. Таким образом, такой подход к оценке статуса третейского судьи подрывает принцип независимости и беспристрастности арбитров.

 

Принцип диспозитивности

 

Принцип диспозитивности является одним из основополагающих начал как гражданского процессуального права, так и третейского разбирательства. Существо данного принципа заключается в предоставлении сторонам, участвующим в судебном разбирательстве, права самостоятельно распоряжаться своими как материальными, так и процессуальными правами.

Принцип диспозитивности находится в неразрывной связи с иными принципами третейского процесса, что позволяет обеспечить возможность для реализации целей, стоящих перед третейским разбирательством, - справедливое, полное и всестороннее исследование всех обстоятельств дела при разрешении спора, переданного на разрешение третейского суда.

Большинство юристов рассматривают процессуальный принцип диспозитивности как продолжение, развитие гражданско-правового (материального) принципа диспозитивности*(29). Таким образом, исходной точкой понимания диспозитивности является ее интерпретация в гражданско-правовой плоскости, в которой диспозитивность понимается как основанная на нормах этой отрасли права свобода (возможность) субъектов гражданских правоотношений осуществлять свою правосубъектность и свои субъективные права (приобретать, реализовывать и распоряжаться ими) в соответствии со своим усмотрением в пределах, установленных законом*(30).

Вместе с тем принцип процессуальной диспозитивности по своему содержанию не равен принципу материальной диспозитивности, хотя и является его продолжением, развитием.

В литературе можно встретить ошибочные, с нашей точки зрения, взгляды, согласно которым принцип диспозитивности объединяет систему гражданского процесса и третейского разбирательства. Так, А.И. Зайцев высказал мнение о том, что диспозитивность необходимо рассматривать в качестве основополагающего принципа третейского процесса, который, в свою очередь, является разновидностью существующих форм гражданского процесса*(31). Наряду с иными обстоятельствами такой подход дает основание рассматривать последнее (третейское разбирательство) как составную часть гражданского процессуального права, что также, с нашей точки зрения, не отражает правовую природу и соотношение указанных правовых явлений. В связи с этим согласимся с А.Г. Плешановым, который полагает, что "квалификация диспозитивности как одного из принципов гражданского и арбитражного процессов, перенесенных законодателем на почву третейского разбирательства, выступающего в качестве одного из институтов процессуального права, является неточной и не способствует комплексному исследованию проблемы диспозитивности в рамках третейского разбирательства, поскольку при такой постановке вопроса все исследование сводится лишь к выделению и анализу проявлений действия диспозитивного начала в деятельности третейских судов, в лучшем случае с выделением конкретных особенностей его действия по результатам анализа"*(32).

Еще раз подчеркнем: третейское разбирательство не является элементом, составной частью гражданского процесса. Третейский процесс суть комплексный самостоятельный правовой институт, не входящий ни в гражданское процессуальное право, ни в арбитражное процессуальное право, хотя и тесно связанный с ними. Применительно к исследуемой проблематике в контексте проблемы самостоятельности института третейского судопроизводства следует отметить, что принцип диспозитивности в третейском процессе по своему содержанию не соответствует принципу диспозитивности в гражданском (арбитражном) процессе, что также является одним из признаков самостоятельности института третейского разбирательства, его независимости от гражданского процессуального права.

В процессуальном смысле принцип диспозитивности дает возможность стороне по собственному усмотрению реализовывать принадлежащие ей процессуальные права, вплоть до отказа от такого права. К примеру, в соответствии с п. 4 ст. 23 Закона о третейских судах ответчик вправе представить истцу и в третейский суд отзыв на исковое заявление, изложив в нем свои возражения против иска. Однако ответчик может и не представлять таких возражений. При этом согласно п. 2 ст. 28 Закона о третейских судах непредставление ответчиком возражений против исковых требований не может рассматриваться как признание требований истца. Диспозитивность поведения ответчика в данном случае обеспечивается отсутствием прямых негативных процессуальных последствий, обусловленных выбором им того или иного варианта поведения.

Принцип диспозитивности проявляется в самых различных правовых конструкциях, закрепленных в Законе о третейских судах. К примеру, третейский суд для разрешения имеющихся у него сомнений в той или иной области знаний может быть заинтересован в проведении экспертизы. Однако стороны вправе договориться о том, чтобы экспертиза по этому вопросу не проводилась. Но при этом следует иметь в виду, что все возможные негативные процессуальные последствия в этом случае лягут именно на стороны, поскольку третейский суд будет вынужден принимать решение, имея неясности в том или ином вопросе, значимом для разрешения спора.

С содержательной точки зрения (т.е. с точки зрения наполнения процессуальными возможностями) диспозитивность в гражданском процессе уже, нежели диспозитивность при третейском разбирательстве. Более широкое содержание принципа диспозитивности в третейском процессе по сравнению с содержанием "гражданско-процессуальной диспозитивности" проявляется в различных аспектах третейского разбирательства. Так, в третейском процессе принцип диспозитивности может быть более гибко реализован до того, как начнутся собственно судебные процедуры: стороны выбирают не только третейское разбирательство как способ разрешения спора, но и форму третейского суда (постоянно действующий третейский суд или третейский суд для разрешения конкретного спора - ad hoc), место третейского разбирательства, осуществляют выбор кандидатур судей, определение правил третейского разбирательства и пр. Подобного рода возможности немыслимы в сфере гражданского процессуального судопроизводства, где тяжущиеся стороны хотя и опираются на принцип диспозитивности, однако не обладают таким широким спектром правомочий самостоятельно определять свои процессуальные права и обязанности.

При этом диспозитивный характер третейского судопроизводства отличается от диспозитивности гражданского процесса не только с точки зрения количественного состава тех правомочий, которыми обладают стороны в процессе. Отличие в данном случае имеет и качественный характер. Стороны вправе самостоятельно определить правила третейского разбирательства, установив такие нормы процедур разрешения спора, которые не предусмотрены действующим законодательством. В общем-то законодательство о третейских судах с формальной точки зрения совсем не ограничивает стороны в выборе правил третейского разбирательства. Это, конечно, не означает, что правила разбирательства спора, определяемые сторонами, могут противоречить законодательству или смыслу существования третейского процесса. Но конкретных рамок, в которых может осуществляться выбор правил третейского разбирательства, законодательство не устанавливает. В гражданском же процессе диспозитивность гражданского процесса всегда ограничена рамками, определенными действующим законодательством. Таким образом, ограничение диспозитивности в гражданском процессе всегда формализовано, в то время как в третейском судопроизводстве ограничение пределов диспозитивности диктуется не столько формально-правовыми рамками, сколько сущностными началами третейского процесса, противоречить которым реализация одного из его принципов не может.

Качественное отличие диспозитивности в третейском судопроизводстве от диспозитивности в гражданском процессе проявляется и при сопоставлении арбитражных соглашений с пророгационными соглашениями. В данном случае отличие заключается в том, что в третейском судопроизводстве допускается возможность заключения таких третейских соглашений, в которых содержатся оговорки о подсудности, в ходе реализации которых может быть выбран любой третейский суд, призванный разрешить спор, а также создан новый третейский суд, образующийся исключительно в силу третейского соглашения. Подобного рода возможности у участников гражданского процесса, заключающих, например, пророгационные соглашения, отсутствуют. Кроме того, в гражданском судопроизводстве существуют законодательные пределы действия пророгационных соглашений. Во-первых, стороны при определении подсудности ограничены выбором из тех государственных судов, которые существуют на момент заключения такого соглашения. И, во-вторых, процессуальное законодательство допускает возможность заключения только таких соглашений об изменении подсудности, которые направлены на изменение общей территориальной подсудности (ст. 35 АПК РФ, ст. 28 ГПК РФ) и альтернативной подсудности (ст. 36 АПК РФ, ст. 29 ГПК РФ). При этом недопустимы изменения установленной в ст. 34 АПК РФ и в ст. 23-27 ГПК РФ родовой подсудности и предусмотренной в ст. 38 АПК РФ и ст. 30 ГПК РФ исключительной территориальной подсудности. Более широкое содержание принципа диспозитивности в третейском процессе по сравнению с гражданским процессуальным правом проявляется и в том, что по отдельным аспектам судебного разбирательства гражданского дела в государственном суде законодатель устанавливает императивные нормы, которые не допускают какого-либо усмотрения участников процесса, в то время как аналогичные вопросы в третейском процессе решаются диспозитивно, в соответствии с усмотрением сторон. Таковы, например, правила о языке. Так, в арбитражном процессе установлено императивное правило, согласно которому судопроизводство в арбитражном суде ведется на русском языке (ст. 12 АПК РФ), а в гражданском процессе зафиксирована норма, в соответствии с которой гражданское судопроизводство ведется на русском языке - государственном языке Российской Федерации или на государственном языке республики, которая входит в состав Российской Федерации и на территории которой находится соответствующий суд (ст. 9 ГПК РФ). В то же время в третейском судопроизводстве допустимо разбирательство спора на том языке, согласие о котором достигнуто в результате усмотрения сторон (ст. 21 Закона о третейских судах).

Очень важным для развития третейского процесса является то обстоятельство, что стороны вправе самостоятельно определить круг доказательств, которые могут быть использованы при третейском разбирательстве, - только письменные или только устные, запрет на определенные виды доказательств - и определить круг возможных доказательств. И хотя третейский суд, придя к выводу о том, что представленных доказательств недостаточно, вправе предложить сторонам представить дополнительные доказательства (ст. 26 Закона о третейских судах), однако такое предложение со стороны третейского суда не является обязательным для истца и ответчика. В то же время в гражданском процессе стороны не вправе ограничивать круг доказательств, которые могут служить основанием для принятия судебного решения (хотя фактически, конечно, могут и не представлять таковые суду, принимая на себя бремя неблагоприятных процессуальных последствий). В любом случае суд общей юрисдикции или арбитражный суд будут исходить из того, что доказательствами являются любые полученные в предусмотренном законом порядке сведения о фактах, на основании которых устанавливается наличие или отсутствие обстоятельств, имеющих значение для правильного рассмотрения дела. В том же случае, если стороны по делу в гражданском (арбитражном) процессе заключат соглашение о непризнании за определенными доказательствами такого статуса, это соглашение должно рассматриваться как недействительное в силу его противоречия законодательству.

В некоторых своих проявлениях диспозитивность третейского судопроизводства аналогична тем процессуальным средствам, в которых находит свою реализацию диспозитивность в гражданском (арбитражном) процессе. Так, как в третейском, так и в гражданском процессе истец самостоятельно определяет фигуру ответчика или ответчиков, формулирует исковые требования, изменяет, уменьшает или увеличивает размер исковых требований в соответствии с процессуальными правилами, определяет предмет доказывания и круг доказательств, подлежащих представлению в суд.

 

Таким образом, принцип диспозитивности не является общим принципом для гражданского (арбитражного) процесса и третейского судопроизводства. Точнее в данном случае говорить о том, что диспозитивность в третейском процессе является одноименной принципу диспозитивности, действующему в гражданском процессе.

 

Принцип состязательности

 

Процессуальный принцип состязательности, как и принцип диспозитивности, своими истоками имеет материально-правовую плоскость. Двигателем третейского процесса в конечном итоге оказываются конфликтующие материально-правовые интересы.

Вместе с тем реализация принципа состязательности в третейском судопроизводстве отличается от того, каким образом этот принцип реализуется в гражданском (арбитражном) судопроизводстве. Объясняется это тем, что если в гражданском (арбитражном) процессе источником нормативного выражения состязательности являются законодательные положения, то в третейском процессе в качестве нормативного источника, при помощи которого наполняется содержание принципа состязательности, выступают не столько нормы закона, сколько нормы, установленные регламентами (положениями) третейских судов и договорами, заключаемыми тяжущимися сторонами.

Принцип состязательности в третейском судопроизводстве реализуется различными юридическими механизмами. Одно из главных правил состязательности заключается в том, что каждая из сторон должна доказывать те обстоятельства, которые послужили основанием для ее требований и возражений. В соответствии с этим требованием и распределяется бремя доказывания в третейском процессе. Каждая из сторон участвует в исследовании доказательств, представленных в суд, высказывает свои соображения по этим доказательствам, а также обосновывает собственное мнение по всем вопросам, возникающим в ходе судебного разбирательства. Это правило закреплено и в гражданском процессе. Однако доказывание в гражданском (арбитражном) процессе является такой разновидностью процессуальной деятельности, которая строго подчинена процессуальному закону, в рамках которого эта деятельность и осуществляется. Стороны в этом случае могут использовать только те средства доказывания, которые допускаются процессуальным законом. Доказывание, не основанное на нормативных предписаниях, выраженных в процессуальном законодательстве, не может быть основой для судебного решения, принимаемого государственным судом в рамках гражданского (арбитражного) судопроизводства. Вместе с тем в третейском процессе стороны вольны в установлении правил доказывания (при условии непротиворечивости таковых закону). Стороны вправе самостоятельно определить и средства доказывания, включая такие средства, которые неизвестны процессуальному закону, регламентирующему процедуру доказывания в рамках государственного судопроизводства. К примеру, истец и ответчик вправе договориться об определенном порядке доказывания, об определении правил относимости тех или иных доказательств, о возложении бремени доказывания на одну из сторон, о требованиях, предъявляемых к доказательствам, о формулировании преюдиций и презумпций и т.п.

Своеобразие состязательности в третейском процессе проявляется и в том, что этот принцип во много раз более радикален, нежели состязательность в гражданском (арбитражном) процессе. Известно, что несмотря на конкурирующие теории состязательности судопроизводства, общим в юридической доктрине является непризнание "чистого" состязательного судопроизводства*(33). Российское гражданское (арбитражное) судопроизводство характеризуется тем, что законодатель предоставил государственному суду определенные полномочия, позволяющие влиять на развитие процесса и тем самым в какой-то степени ограничивающие состязательность. К примеру, суд играет активную роль в исследовании и определении круга юридически значимых обстоятельств дела, влияющих на предмет доказывания по делу. При этом суд вправе определять, какие обстоятельства имеют значение для дела, какой стороне надлежит их доказывать, выносит обстоятельства на обсуждение, даже если стороны на какие-либо из них не ссылались (ч. 2 ст. 56 ГПК РФ). Конечно, подобного рода полномочия государственного суда влияют на состязательность в гражданском процессе, ограничивая таковую в определенной степени. В этом смысле третейский суд не обладает какими-либо процессуальными полномочиями, позволяющими влиять на развитие процесса без взаимного согласия участников процесса. Возложение же бремени доказывания на стороны и освобождение от него суда означают, что "стороны, представляя доказательства, становятся хозяевами доказательственного материала. Это приводит к появлению у них возможности количественно суживать меру источников познания и способов исследования судом спорного правоотношения сторон. Господство сторон над процессуальным доказательственным материалом вытекает из обусловливаемой существом материального частного права свободы распоряжения всеми процессуальными средствами его защиты"*(34).

Таким образом, состязательность в третейском судопроизводстве реализуется в гораздо более "чистых" формах, без влияния "следственного" начала, которое в какой-то степени характерно для гражданского (арбитражного) процесса.

Нарушение принципа состязательности со стороны третейского суда может иметь серьезные юридические последствия. Практика свидетельствует о том, что нарушение принципа состязательности обычно заключается в том, что сторона не была надлежащим образом уведомлена о назначении третейских судей или третейского разбирательства, что лишило ее возможности должным образом участвовать в рассмотрении спора. Такое нарушение происходит в том случае, если третейский суд нарушил установленные соглашением сторон, регламентами судов или законом правила оповещения участников третейского разбирательства.

Другой встречающийся в практике случай нарушения принципа состязательности выражается в том, что третейский суд не учел того обстоятельства, что надлежащим образом уведомленная о третейском разбирательстве сторона "по другим причинам не могла представить свои объяснения" (п. 1 ст. 42 Закона о третейских судах). Есть и иные формы нарушения принципа состязательности. Так, пример подобного рода нарушения принципа состязательности приводит профессор В.А. Мусин: "Отказ арбитражного состава удовлетворить просьбу одной из сторон спора, направленную сразу после получения извещения даты слушания дела, о переносе заседания на более позднюю дату, поскольку заявитель должен через некоторое время получить документ, имеющий существенное значение для дела"*(35).

 

Принцип равноправия сторон

 

Принцип равноправия сторон в третейском судопроизводстве вытекает из ст. 19 Конституции РФ. Принцип равноправия сторон так же фундаментален, как и все перечисленные выше принципы. Принцип равноправия граждан во всех областях государственной и общественной жизни столь значим, что в обобщенном виде закреплен в Конституции РФ, т.е. является конституционным принципом. При этом равноправие граждан обеспечивается независимо от происхождения, социального положения, языка, расы, пола, национальности, места жительства, религиозных убеждений, имущественного состояния и должностного положения. Применительно к юридическим лицам принцип равноправия находит свое выражение в том, что все они равны перед законом и судом независимо от места учреждения, организационно-правовой формы, направленности деятельности, формы собственности, подчиненности и иных обстоятельств.

Свое отражение принцип равноправия получает как в сфере защиты гражданских прав вообще, так и в сфере третейского судопроизводства в частности. Равенство участников гражданско-правовых отношений имеет два аспекта: во-первых, предполагает признание за ними равных материальных и процессуальных прав и, во-вторых, предоставляет им одинаковую возможность обращаться за защитой и охраной своих прав к третейским судам. Таким образом, принцип равенства участников третейского разбирательства является необходимой гарантией для установления истины по рассматриваемому третейским судом делу и для вынесения законного, обоснованного и справедливого решения.

Принцип равноправия в качестве одной из составляющих своего содержания включает запрет на получение любой из сторон судебного разбирательства процессуальных преимуществ перед другой стороной. Это выражается в том, что ни одна из сторон не может быть обременена дополнительными процессуальными обязанностями, ей не может быть предоставлено дополнительных процессуальных прав, так же как она не может быть освобождена от выполнения процессуальных обязанностей. Это же находит свое выражение в самых различных процессуальных конструкциях, закрепленных в законе. К примеру, каждая из сторон имеет равные права в предоставлении доказательств, а также в их исследовании. В соответствии с п. 1 ст. 27 Закона о третейских судах каждой стороне должны быть предоставлены равные возможности для изложения своей позиции и защиты своих прав и интересов.

Кроме того, принцип равноправия находит свое выражение и в том, что рассмотрение и разрешение споров третейским судом происходят в едином процессуальном порядке, установленном либо законом, либо соглашением сторон третейского разбирательства.

В том случае, если стороны в третейском соглашении предусмотрели отказ одной из сторон от своих процессуальных прав, соответствующие положения третейского соглашения необходимо рассматривать как недействительные.