Огонь, устремившийся сначала на врагов, как-то против воли своей обратился

Против построенной нами стены. Разве это не гнев божий, постигший нас за

Многие преступления, которые мы в своей свирепости совершали против своих же

Соплеменников. Лучше поэтому принять наказание не от наших смертельных

Врагов - римлян, а от самого Бога, ибо божья десница милостивее рук врагов.

Пусть наши жены умрут неопозоренными, а наши дети - не изведавшими рабства,

Вслед за тем мы и друг другу сослужим благородную службу, тогда нашим

Почетным саваном будет наша сохраненная свобода. Но прежде мы истребим огнем

Все наши сокровища и всю крепость. Я знаю хорошо: римляне будут огорчены,

Когда они не овладеют нами и увидят себя обманутыми в надеждах на добычу.

Только съестные припасы мы оставим в целости, ибо это будет

Свидетельствовать после нашей смерти, что не голод нас принудил, а что мы,

как и решились от самого начала, предпочли смерть рабству>.

7. Так говорил Элеазар. Но его мнение отнюдь еще не разделяли все

Присутствовавшие. Одни хотя спешили принять его предложение и чуть не

Возликовали от радости, так как смерть они считали великой честью для себя,

Но более мягкие охвачены были жалостью к своим женам и детям, а так как эти

Тоже видели перед глазами свою верную гибель, то они со слезами

Переглядывались между собой и тем дали понять о своем несогласии. Элеазар,

Заметив, что они устрашены и подавлены величием его замысла, побоялся, чтобы

Они своими воплями и рыданиями не смягчили и тех, которые  мужественно

Выслушали его слова. Ввиду этого он продолжал ободрять их и, глубоко

Проникнутый величием охватившей его мысли, он повышенным голосом, устремив

Свой взор в плачущих, сам себя вдохновляя, начал говорить великолепную речь

о бессмертии души. <Жестоко я ошибался, начал он, если я мечтал, что

Предпринимаю борьбу за свободу с храбрыми воинами, решившимися с честью

Жить, но и с честью умереть. Оказывается, что вы своей храбростью и

Мужеством нисколько не возвысились над самыми дюжинными людьми, раз вы

Трепещете перед смертью тогда, когда она должна освободить вас от величайших

Мук, когда не следует медлить или ждать чьего-либо призыва. От самого

Раннего пробуждения сознания в нас нам внушалось унаследованным от отцов

Божественным учением - а наши предки подкрепляли это и мыслью, и делом - что

Не смерть, а жизнь - несчастъе для людей. Ибо смерть дарует душам свободу и

Открывает им вход в родное светлое место, где их не могут постигнутъ никакие

Страдания. До тех же пор, пока они находятся в оковах бренного тела и

Заражены его пороками, они, в сущности говоря, мертвы, так как божественное

С тленным не совсем гармонирует. Правда и то, что душа может великое творить

И будучи привязана к телу, ибо она делает его своим восприимчивым орудием,

Управляя невидимо его побуждениями и делами, возвышая его над его смертной

Природой. Но когда она, освободившись от притягивающего ее к земле и

Навязанного ей бремени, достигает своей родной обители, тогда только она

Обретает блаженную мощь и ничем не стесняемую силу, оставаясь невидимой для

Человеческого взора, как сам Бог. Незрима она, собственно, во все время

Пребывания своего в теле: невидимо она приходит, и никто не видит ее, когда

Она опять отходит. Сама же она неизменна, а междутем в ней же лежит причина

Всех перемен, происходящих с телом. Ибо чего только коснется душа, все то

Живет и процветает, а с чем она разлучается, то вянет и умирает - такова

Сила бессмертия, присущая ей. Наиболее верное доказательство того, что я вам

Говорю, дает вам сон, в котором души, нетревожимые телом, отдаваясь самим

Себе, вкушают самый сладкий покой в общении с Богом, которому они

Родственны, повсюдулетают и предвещают многое из грядущего. Стоит ли бояться

Смерти, если так приятен покой во сне? И не бессмысленно ли стремиться к

Завоеванию свободы при жизни и в то же время не желать себе вечной свободы?

Уже в силу воспитания, полученного нами на своей родине, мы должны показать

другим пример готовности смерти. Но если мы тоже нуждаемся в чужих примерах,

Так взглянем на индусов, у которых можно научиться мудрости. Эти благородные

Мужи переносят земную жизнь нехотя, как отбытие какой-нибудь повинности

Природе, и спешат развязать душу с телом. Без горя, без нужды, а только из

Страстного влечения к бессмертному бытию, они возвещают другим, что намерены