Католические утопии и государство иезуитов в Парагвае

Интересно, что современники Фомы Аквинского сначала не поняли тонкостей его учения и интерпретировали его в коммунистическом духе. Так поняли Фому отцы Венского собора 1267 г. Католическая святая Екатерина Сиенская (1347–1380) неотступно молила Бога, чтобы Он отнял у ее близких богатство и удостоил бы их бедности /55:99/. Позднее же, когда «умеренная» сущность теологии Аквината стала ясной, появляется глухая, но достаточно отчетливая оппозиция этому курсу в самой католической церкви.

Прежде всего упомянем знаменитую «Утопию» (1516 г.) Томаса Мора, в которой развернута картина жизни целого государства, живущего по законам общественной собственности. Причем такое устроение государства вытекает, по мнению Мора, как из любви к ближнему, так и просто из элементарной разумности. Позже (в 1623 г.) появляется еще одно сочинение — «Город Солнца» монаха–доминиканца Т. Кампанеллы, в котором с еще большей яркостью, чем в «Утопии», обрисован идеал общинной христианской жизни.

Интересно, что именно идеологию «Города Солнца» попытались воплотить иезуиты в Парагвае, где они в XVII в. создают удивительное государство, ставшее самой впечатляющей реализацией христианского коммунизма в истории человечества. Иезуиты стали работать с племенем гуаран и, отличавшимся людоедством. И результаты оказались поразительными. Были созданы особые поселения «редукции» (от исп. reducir — превращать, обращать, приводить к вере), которыми руководили священники ордена /58:34/. Редукции представляли собой укрепленные поселения, в каждом из которых было только два отца–иезуита — духовник и администратор. Кроме того, была администрация из туземцев — «коррехидов», во главе с касиком, т. е. старейшиной. На все общественные должности раз в год назначались выборы, в которых участвовало все население редукции. Из индейцев была создана своя армия, — довольно большая (до 12 тыс. чел.).

Социальная организация редукций поражает воображение. Частной собственности не было (это было в соответствии с традициями гуарани, не знавших собственности). Правда, каждой семье выдавался небольшой личный участок, на котором, однако, можно было работать не более трех дней в неделю. Остальное время — работа на общественное хозяйство. Все выработанное помещалось в общественные склады, откуда всем выдавалось поровну. Деньги применялись только на свадебном обряде: жених «дарил» невесте монету, но после венца монета возвращалась. Вся жизнь редукций была подчинена церковным установлениям. Были возведены величественные, богато украшенные храмы. Присутствие на богослужениях и исповедь были обязательны. Все причащались установленное число раз. Иначе говоря, все жители редукции составляли один приход, причем соблюдалось удивительное послушание духовным отцам. Утром и вечером — до и после работы — все отправлялись в церковь. очевидцы свидетельствуют, что в храмах всегда присутствовало большое количество народа, проводящего все свободное время в молитвах.

Уровень преступности был чрезвычайно низкий. В подавляющем большинстве случаев наказания ограничивались епитимьей (молитва и пост), замечаниями или публичным порицанием. Правда, иногда приходилось применять более серьезные меры: наказание палкой (не более 25 ударов) или тюремное заключение, срок которого не превышал 10 лет. Смертной казни не было, хотя и случались убийства. В нравственном отношении гуарани сделали громадный скачок. Каннибализм был полностью ликвидирован. Отцы добились перехода в основном на растительную пищу. Отметим, что были и дисциплинарные меры: ночью выходить на улицу запрещалось, а выход за границы редукции возможен был только по благословению отца–иезуита; брак в государстве — по выбору отцов, девушки в 14 лет, юноши — в 16. Эти ли меры, или высокая социальная защищенность, дали удивительный рост населения: в лучшие времена численность «государства» составляло не менее 150 тыс. чел. (в /59:36/ говорится даже о 300 тыс. чел.).

Но ничто не вечно под луной. В 1767 г. иезуиты были запрещены в Испании и ее владениях. Они подняли мятеж, для подавления которого присланы войска. Некоторое время туземцы сопротивлялись и пытались защитить своих отцов, но затем стали разбегаться. Окончательный удар нанес папа Климент XIV, в 1773 г запретивший орден иезуитов.

В XIX веке католическая социальная мысль вплотную сталкивается с «диким» капитализмом, разделившим общество на два антагонистических класса: собственников и наемных рабочих. Капитализм победил бесповоротно, и католичество уже не пытается задержать его развитие путем ограничений на торговлю, финансовую спекуляцию и прибыль. Теперь задача другая — нивелировать негативные стороны капитализма, ввести его в пристойные рамки. Выход видится в том, чтобы сгладить противоречия между классами, привести их к согласию. Возникает две католические «партии» — либералы и консерваторы, которые согласны в главном — незыблемости частной собственности, но по разному видят пути к достижению консенуса между классами: консерваторы уповают на традиционную семью и патронаж владельцев предприятий над рабочими; либералы — на общественные организации типа профсоюзов, кооперативов и касс взаимопомощи.

Римский престол сначала занимает крайне консервативную позицию. В этом смысле любопытным документом является энциклика папы Пия IX (1846–1878) Quanta cura (1864) с приложением "Силлабус" ("перечень"), построенным как перечень заблуждений, несовместимых с католичеством. Среди них — либеральная экономика, социализм и коммунизм, библейские общества и пр. Консервативный путь оказался столь одиозным, что следующий папа Лев XIII меняет курс.

Энциклика. Rerum novarum

Как указывалось, с этой энциклики папы Льва XIII начинается новейшая история католической социальной доктрины. Энциклика сразу же начинается с самого важного: папа в резкой форме обрушивается на социализм и утверждает незыблемость частной собственности. Обсуждая теории социалистов, он пишет:

"Однако предложения эти настолько непригодны, что если бы выполнить их, рабочие пострадали бы первыми. К тому же они несправедливы — ведь, следуя им, пришлось бы ограбить законных владельцев, ввести государство туда, где ему не место, и совершенно расстроить общественную жизнь" /60:7/.

Три главных аргумента приводится в поддержку этой точки зрения.

1. Аргумент от "естественного права": "Каждый человек имеет от природы право владеть собственностью, она ему принадлежит (…) Среди живых существ лишь у человека есть разум и потому он вправе владеть вещами не только для временного, даже минутного, употребления, как владеют другие существа, но и прочно, постоянно" /60:7/; "…собственность согласна с законами природы" /60:8/.

2. Аргумент от справедливости вследствие вложенного труда. "Все, что нужно для поддержания жизни и для физического благополучия, земля производит в изобилии, но лишь тогда, когда человек обрабатывает ее с заботою и искусством. Прилагая деятельность духа и силы тела к добыванию плодов природы, он делает своею ту часть природы, которую он обрабатывал и на которую наложил отпечаток своей личности; а потому справедливо, чтобы он владел этой частью как своей собственной, и мог спокойно удерживать ее за собой" /60:8/.

3. Аргумент от семьи. "право собственности, естественно принадлежащее отдельным лицам, должно принадлежать и человеку в качестве главы семейства… Отец может осуществить все это (содержание семьи — Н. С.), лишь владея прибыльной собственностью, которую волен передать детям" /60:9/.

Лев XIII, однако, признает, что "Бог даровал землю всему роду человеческому" /60:8/. Но, по его мнению, "это нимало не отрицает частной собственности", ибо "Земля, разделенная между частными собственниками, не перестает удовлетворять нужды всех, ибо все живут тем, что она приносит" /60:8/. Иначе говоря, принцип всеобщего предназначения благ следует понимать не в том смысле, что все должно быть общим, а в том, что у всех должна быть частная собственность. Вывод ясен:

"Отсюда явствует, что главное основание социализма, общность имущества, следует всецело отвергнуть, ибо это причинило бы вред именно тем, кому должно было бы принести пользу, стало бы в противоречие с естественными правами человека и внесло бы смуту в общественную жизнь. Стало быть, стремясь облегчить положение народных масс, мы должны признать первым и основным принципом нерушимость частной собственности. Только тогда сможем мы искать врачующее средство" /60:10/.

Папа даже в сердцах восклицает: "Доводы эти столь очевидны, что просто удивительно, как могли ожить противоположные мнения" /60:8/. Но что же взамен предлагает Лев XIII?

Во–первых, утверждается, что противостояния капиталистов и рабочих по сути дела не должно быть, ибо: "Каждый нуждается в другом; капитал не может обойтись без труда, труд без капитала" /60:11/. Классовая борьба — это недоразумение: "Взаимное согласие рождает лад и порядок, непрерывная же борьба разрешается смутой и одичанием" /60:11/. Церковь всегда стремилась "примирить богатых и бедных, напоминая каждому классу об обязанностях к другому, особенно же — о справедливости". А кроме справедливости, папа напоминает о Царстве Небесном, в свете которого упование богатых на богатство приобретает характер греха; бедным же дается надежда на небесное блаженство. Такие рассуждения должны склонить "первых к великодушию, последних — к смиренной покорности" /60:13/.

Во–вторых, такой союз между капиталистами и рабочими не должен оставаться только на нравственном уровне. Должны быть организованы учреждения и общества, в которых оба класса находили бы общий язык и вырабатывали соглашения. Это — христианские профсоюзы, союзы взаимопомощи, кооперативы. Приветствуются также усилия предпринимателей–католиков к улучшению быта и условий труда рабочих.

В–третьих, государство не должно быть лишь "ночным сторожем", безучастно смотрящим на рыночную стихию. Его задача — поддерживать и охранять эти "смешанные" учреждения, ограждать их законом, как, впрочем, и охранять частную собственность.

Наконец, в–четвертых, "Что же до Церкви, то в ее помощи никогда не будет недостатка" /60:24/. Более того, насчет разрешения социального вопроса папа утверждает, "… что все усилия будут тщетны, если Церковь останется в стороне" /60:10/.

Энциклика Rerumnovarum произвела на современников большое впечатление. Впервые Церковь заявила, что социальные проблемы человечества ей не чужды — наоборот, она собирается активно в них участвовать и предлагать свои пути их решения. Правда, были и хулители, выдвигавшие всякие обвинения — от потворства революционерам до благословения бесчеловечного капитализма. Но основная мысль энциклики иная. Отвергнув как социализм, так и либеральный капитализм, папа фактически предлагает "третий путь" — путь сотрудничества капиталистов и рабочих под эгидой Церкви. Позднее он получил известность как "корпоративный строй".