Лекция 9. Католическая социальная доктрина

Католичество как социально–ориентированная конфессия

Если восточная Церковь более склонна к мистике и созерцанию, то для католичества более характерны учительство и деятельность. Поэтому не удивительно, что проблемы социально–экономического устроения у католиков оказались в зоне повышенного внимания. Можно даже утверждать, что католичество является социально–ориентированной конфессией. Особенно эта ориентированность проявилась во второй половине XIX в., когда вышла энциклика Rerumnovarum («Новые вещи»), папы Льва XIII, предметом которой служит «рабочий вопрос». Эту энциклику последующие папы именуют «бессмертным посланием» /45:25/. Дата ее опубликования — 15 мая 1891 г. — для католиков является чем–то вроде «7 ноября» и рассматривается как момент рождения католической социальной доктрины.

И в дальнейшем католическая социальная доктрина развивалась благодаря папским энцикликам и также решениям II Ватиканского собора. Возник даже особый жанр социальной энциклики, в который свою лепту внесли многие папы: Пий XI, Пий XII, Иоанн XXIII, Павел VI, Иоанн Павел II. Появился целый ряд книг и учебников по этой тематике. В общем, католическая социальная доктрина стала необходимым и достаточно важным элементом католичества.

Социальная доктрина католичества — это некий взгляд на общество, призванный объяснить его с точки зрения христианской веры и дать нравственную оценку различным общественным институтам и явлениям. Она является частью богословия, обращенного к социуму и пытающегося дать ему теологическое обоснование. Теоретики социальной доктрины рассматривают ее как часть антропологии, т. е. учения о человеке.

Энциклика Rerumnovarum родилась не на пустом месте — она впитала в себя всю предшествующую католическую социальную мысль. Если проследить развитие социальной доктрины католиков с древнейших времен, то выясняется удивительная закономерность. Католичество последовательно проходило три имущественных парадигмы, о которых шла речь ранее: «святоотеческое учение», «умеренную доктрину» и «протестантскую этику». Но все по порядку.

Святоотеческий период

Формально католическая церковь отделилась от православной в 1054 г., но фактически Рим всегда был независим от Востока, развивая собственное богословие и имущественную этику. В средние века на Западе господствует принцип подчинения экономики религиозным нормам. Причем, этот период современные историки католической социальной доктрины /46, 47, 48, 49/ практически игнорируют. Оно и понятно, ибо господствующими идеями в тот период являются нестяжательность и общность имущества. Папа св. Григорий Двоеслов († 604) в духе греческих отцов утверждает: "Земля принадлежит всем людям вообще, и поэтому она приносит и плоды для общего всех употребления людей". Католический святой Исидор Сельвинский († 636) считает, что «общее владение всеми вещами» соответствует естественному закону, «единому для всех народов» и установленному «побуждением природы, а не каким–либо соглашением» /50:83/, причем, это положение стало общеупотребительным в трудах теологов раннего средневековья. Наконец, укажем на "Декреты" болонского монаха Грациана (составлены в 1139–1142 гг.), по которым несколько столетий — вплоть до середины XVI в. — на Западе изучали каноническое право. В них утверждается, что общность благ — установление естественного закона, а разделение благ («мое и чужое») — позитивного закона /50:83/.

Здесь следует кратко остановиться на важном для католиков понятии «естественный закон». В католическом учении довольно рано (VII в.) сформировалось понятие о «трех законах». А именно, различаются: 1) сверхестественный (Божественный) закон, 2) естественный закон (иногда говорят о «естественном праве»), под которым понимаются безгреховные склонности, заложенные Богом в человеческую природу и 3) позитивный закон, являющийся совокупностью установлений падшего человечества. Таким образом, отнесение общности имуществ к естественному закону означает, что эта форма собственности, «естественна», соответствует природе человека. Позитивный же закон отражает ментальность падшего человека, а потому, по мнению Грациана, частная собственность — грех. С этим соглашались католические святые Бонавентура и Альберт Великий, отмечая правда, что иметь необходимое в личной собственности — относится к естественному закону.

Однако, о естественном законе зачастую было трудно и говорить в силу греховности человеческой. А потому католическими богословами было введено усовершенствование: следует отличать просто естественный закон от вторичного естественного закона, который является нормой уже для падшего человечества. Но поскольку пали все, то часто такой вторичный естественный закон называли «всеобщим законом» (jusgentium). Заметим, что Исидор Сельвинский считает общность имуществ соответствует всеобщему закону, «единому для всех народов», а значит — тем более и естественному закону.

Идеалы нестяжания и общности имуществ активно поддерживались католическими орденами. Причем, интересно, что требование нестяжания и общности имущества идут рука об руку. Основатель западного монашества Бенедикт Нурсийский († 512) запретил своим монахам употреблять слово "мое", и велел говорить "наше". Орден цистерианцев, реорганизованный Бернаром Клервосским († 1153), исповедывал аскетизм и телесный труд; роскошь исключалась. Доминиканцы (основан Домиником († 1221) в нач. XIII в. для борьбы с альбигойцами) провозгласили отсутствие всякой собственности, включая личную. То же верно и для Августинцев — самого многочисленного ордена (точнее — группы орденов; августинцы — монахи, следующие "уставу бл. Августина"). Так, с XI в. был распространен институт уставных августинских каноников, которые жили коммунами, и Латеранский собор 1059 г. предписывал им "иметь общие доходы и вести апостольскую жизнь" /51:193–194/. У них утаение подарка приравнивалось к воровству.

Однако заметим, что все эти ордена в конце концов обзаводились общей собственностью, ибо для успешной миссионерской или благотворительной деятельностью необходим «капитал». В этом смысле интересна история францисканского ордена. Основатель ордена, св. Франциск Азисский († 1226) видел в нем проповедников нестяжания, целиком устремленных к Царству Небесному. Предписывалось носить рубище, опоясанное веревкой, и даже книги иметь только богослужебные и только грамотным братьям. Сам Франциск нищету связывал не с аскетизмом, а с любовью к ближнему. Предание доносит нам удивительные примеры его милосердия. Он отдал кафтан бедняку, объясняя: «это было бы воровство, если бы мы не отдали кафтан более нуждающемуся. Ведь мы получили его временно до встречи с еще более бедным». От дал Евангелие матери двух братьев: «я твердо уверен, что это угоднее Богу и Святой деве, чем наше чтение» /52:14–15/. Но вот францисканцам для организации своих школ понадобились деньги. И вскоре орден делится на «конвентуалов», ратовавших за организацию больших монастырей (с неизбежной общей собственностью) и «обсервантов» («соблюдающих»), стремящихся дословно исполнять нестяжательный устав Франциска /53:249/.

Монастырский опыт Церкви, в том числе опыт орденов, наглядно показывает, что идеал личного нестяжания и идеал общественной собственности не противоречат друг другу, а наоборот, являются взаимодополнительными.