Отсеки руку, соблазняющую тебя

Положение онанизма еще более усугубилось, после того как из мощного, но уже немного замшелого пня иудаизма вылупился молодой, сильный и яркий побег христианства. Это был побег не к сексуальной свободе, а совсем наоборот. В полном соответствии с новой антисексуальной доктриной основной упор был сделан не на богопротивных грехах непослушания и бесполезной для продолжения рода растрате семени, а на смертном грехе получения сексуального удовольствия, отягченном страстями и фантазиями. Начали, как всегда, со слабых: женщины немедленно лишились своей исторической привилегии на онанизм. Отныне ответственность за правильное религиозное поведение налагалась на всех и каждого. Хорошо хоть маленьких девочек не трогали. Молодым девушкам хоть и рекомендовали рано вступать в брак для сохранения женского здоровья и предотвращения незаконной сексуальной активности, но все же не в трехлетнем возрасте!

Справедливости ради отмечу, что в христианстве, как и в иудаизме, женская мастурбация не считалась особо серьезным проступком и по ее поводу единого мнения не было. Пишут даже, что христианский философ-схоласт XIII столетия Альберт Великий настоятельно рекомендовал девочкам, достигшим половой зрелости, тереть клитор самостоятельно или с помощью акушерок с целью освободиться от накапливающихся в девственных телах вредных жидкостей и этим самым успешнее бороться с искушением вступить в половое сношение. Этому прекрасному совету не суждено было долгой жизни: уже в XVII столетии большинство христиан полагали, что женский онанизм приводит к непомерному росту клитора, появлению бороды и отвратительному желанию однополого секса.

Лучшим доказательством крайне негативного отношения раннего и средневекового христианства к сексуальности стало осуждение теологами не только мужского онанизма, но и неконтролируемых дневных и ночных поллюций, невозможность справиться с которыми огорчает Церковь по сей день. Поллюция для теолога хоть и простительный, но тоже грех. Исключение в плане поллюций было сделано, как вы думаете для кого? Правильно, для самих священников: как священнику не извергать из себя семя во время выслушивания исповедей молодых грешниц? Или во время пыток обнаженных молодых ведьм? Позже, после многих веков размышлений и колебаний, было сделано исключение и для «неумышленного семяизвержения без получения удовольствия».

Для тех читателей, которые не понимают, о чем это я пишу, и как такое может быть (честно говоря, я вначале тоже не понял, нужна серьезная религиозная подготовка), поясняю. Это такой простительной грех, когда отсутствие эрекции на супругу не позволяет выполнить супружеский долг и приходится возбуждать себя самому или просить ее о помощи (только рукой, не ртом!). Чистая жертва, безо всякого намерения получить удовольствие от содеянного и даже с ненавистью к нему. В этом случае из человека выливается маленькая часть то ли первородного греха, то ли вообще всей его неустранимой грешной природы. Надо больше молиться — и Бог простит. А вот сознательное пролитие семени, умышленное стремление получить удовольствие — грех непростительный, недвусмысленное оскорбление Бога, саморучный подрыв дороги в рай и первый шаг в ад.

Для пролития семени нужна рука, и вполне логично, что, как и в иудаизме, описанная в Книге пророка Исайи, «полная крови рука» приняла на себя первый удар: «И если соблазняет тебя рука твоя, отсеки ее: лучше тебе увечному войти в жизнь, нежели с двумя руками идти в геенну, в огонь неугасимый, где червь их не умирает и огонь не угасает» (Мк. 9:42–48).

И все же основой христианского отношения к онанизму стали высказывания апостола Павла из первого послания к Коринфянам: «Или не знаете, что неправедные Царства Божия не наследуют? Не обманывайтесь: ни блудники, ни идолослужители, ни прелюбодеи, ни малакии, ни мужеложники…» (1К. 6:9) «Не знаете ли, что тела ваши суть храм живущего в вас Святого Духа, которого имеете вы от Бога, и вы не свои?» (1К. 6:19–20).

Сразу хочу обратить ваше внимание, что страшный содомский грех малакии, или онанизма, находится в списке смертных грехов на очень почетном месте — сразу после прелюбодеяния и перед гомосексуализмом — и является первым шагом к деторастлению, скотоложеству и даже некрофилии. Почетное соседство с мужеложниками легко объясняется тем, что оба занятия имеют прямое отношение к удовольствию, но никакого к деторождению. Климент Александрийский повторяет идею иудаизма о недопустимости любого расточения семени вне женщины и добавляет, что такой акт «оскорбляет природу и здравый смысл». По-видимому, ночные поллюции частью природы он не считал. Через тысячу лет тезис про оскорбление природы усилил Фома Аквинский, выдвинув предположение, что «мужское семя получает свою силу от звезд, посредством которых Бог управляет миром» (оскорбить онанизмом звезду — это уже предельно круто!). Неудивительно, что Фома ставил онанизм на первое место среди всех грехов плоти.

Так как тело человека есть «храм живущего в вас Святого Духа», то и принадлежит оно не человеку, а Богу, и дано человеку не для получения удовольствий (которые, кстати, тоже принадлежат Богу), а для служения Ему. Бог досконально прописал все, что человеку допустимо делать с временно арендованным у Него имуществом (как в контракте на аренду жилья), и онанизм в этот список не вошел. А, как хорошо известно, незаконное использование чужого имущества издавна и сурово карается по закону. По этой причине онанизм представляет собой смертный грех против данного Богом тела. Смертный вовсе не из-за вреда для здоровья, как можно было бы подумать на первый взгляд, а по причине наступления духовной смерти, ведь Святой Дух в таком опоганенном теле жить не будет! И правильно не будет: практика онанизма, без сомнения, ставит человека в разряд врагов Божьих. Вместо того чтобы использовать руки для какой-нибудь благой цели, к примеру, построить еще один храм, человек этими самыми руками прямо и осознанно убивает в себе Бога, причем может совершить это убийство в любом месте и в любое удобное для него время.

Представляете, как страшно это звучало для человека того времени, который свято верил в Страшный суд и Царство Божье. Верил даже больше, чем коммунисты XX века в светлое будущее!

Многие христианские теологи, следуя мудрецам иудаизма, тоже считали онанизм бóльшим грехом и преступлением перед Богом, чем прелюбодеяние. Но, в отличие от иудаизма, они обосновывали эту несколько парадоксальную точку зрения не только принципиальной невозможностью зачатия и размножения. Они добавляли, что половое сношение, само по себе неприятное Богу, можно хоть как-то оправдать соблазнением со стороны стороннего партнера, а в случае онанизма такие отговорки неприменимы — этот преступный сексуальный акт не имеет никаких смягчающих обстоятельств и должен быть строго запрещен не только для христиан, не состоящих в браке, но и для супругов.

На самом деле, акт онанизма серьезно подрывает статус правильной христианской семьи. Церковь подвергает человека испытаниям семейной жизни и накладывает на него обязанность исполнения тяжкого семейного долга. Онанизм, направленный исключительно на получение индивидуального удовольствия, представляет попытку уклониться как от испытания, так и от долга, и сопряжен с особо яркими и непристойными фантазиями, не имеющими никакого отношения ни к Богу, ни к собственному супругу. Причем уклониться можно без всяких сложностей и прямо в лоне семейного очага — там всегда найдется потайной уголок или недоступный другому супругу туалет.

Церковь даже придумала особый термин для осуждения смертного греха прерванного полового акта, и особенно взаимного онанизма — супружеский обман. А я-то по наивности думал, что обман в браке — это про секс с партнером на стороне!

И сегодня, когда христианская религия далеко не так сильна и притягательна, как в начале своего пути или в Средневековье, старая точка зрения, что онанизм «ставит человека в разряд врагов Божьих» продолжает находить себе горячих сторонников в догматических кругах католической и православной церквей. Онанизм как был, так и остался «страшным и богомерзким грехом», совершаемым в «присутствии Бога и Девы Марии». Особой критике подвергаются неизбежные во время онанизма сексуальные фантазии, которые некоторые католики считают актами прелюбодеяния и насилия над другими людьми, женщинами и мужчинами, несмотря на то что в буквальном смысле их никто не трогает и сами «жертвы» ни о чем не догадываются. Очень интересный и совсем не лишенный смысла тезис, если, конечно, считать фантазии грехом. Но если, как я, не считать, то именно они приносят капельку очарования и свежести в нашу обыкновенно тусклую повседневную жизнь.

Даже весьма уважаемая в христианском мире «Новая Католическая Энциклопедия» дует в ту же дудку. Признавая естественность и «силу сексуальных инстинктов», необыкновенную «остроту чувственных удовольствий», связанных с их удовлетворением, и — я не могу поверить своим глазам — полную нормальность тех, кто прибегает к практике самоудовлетворения, энциклопедия, тем не менее, называет онанизм «оскорблением Бога» и «смертным грехом». И повторяет то же самое утверждение, набившее оскомину за две с половиной тысячи лет, что совершивший самоудовлетворение обязательно падет еще глубже в пучину греха и станет врагом Бога:

«Тот, кто свободно решает оскорбить Бога, предпочитая ему удовольствия от удовлетворения себя во время мастурбации, наверняка будет готов совершить и другие действия, противоречащие закону Божию. С другой стороны, сексуальные инстинкты являются одними из самых сильных инстинктов, и удовольствие, связанное с их активацией, есть одно из самых острых среди чувственных удовольствий. Поэтому многие нормальные люди могут время от времени предпочесть эту форму самоудовлетворения, особенно тогда, когда более естественные его формы недоступны без прикладывания усилий или предполагают нежелательную вовлеченность. Подобный выбор, будучи при этом свободным и осознанным, часто является смертным грехом».

Неужели все люди вокруг меня — враги Бога? Я с ужасом подумал, что не знаю ни одного человека, который бы никогда не занимался онанизмом и, навсегда изувеченный физико-математическим образованием, сделал из вышеприведенного текста единственно возможный логический вывод: сама по себе «нормальность» человека и является тем самым оскорблением Бога и смертным грехом. Если вы с такой интерпретацией текста не согласны, то помогите мне дать ему иную.

К атаке на онанизм подключились и мормоны, называющие себя современными израэлитами и наследниками Авраама. Они предлагают необычные формы борьбы с этой богопротивной привычкой: стараться не оставаться в одиночестве, спать в плотной одежде, распевать религиозные гимны во время искушения и, самое интересное, внушать себе, что во время занятий онанизмом вы находитесь в бочке с огромными червями, ядовитыми скорпионами и пауками, которые могут вас запросто съесть. Такая мощная и эффективная фантазия ничем не уступает тем, которые испытывают супруги-онанисты! Мне все же кажется, что христианство совершенно зря ведет активную пропаганду против онанизма и тем более онанизма семейного, тем самым действуя не в своих интересах: онанизм для христианства не злейший враг, а лучший друг. Только он способен уменьшить сексуальное возбуждение и облегчить невыносимые муки похоти, предотвращая этим измены и помогая сохранить незыблемость христианской семьи. Кроме того, онанизм очень тяжело контролировать, намного тяжелее, чем прелюбодеяние. Бог-Всевидящий Большой брат наверняка испортил себе зрение и нервную систему, пытаясь одновременно наблюдать за сотнями миллионов актов онанизма.

Самым терпимым к онанизму оказался ислам: в Коране нет прямого осуждения онанизма, и все суждения по его поводу основаны на последующих интерпретациях известной суры Корана: «[Блаженны верующие], которые не имеют сношений ни с кем, кроме как со своими женами и невольницами, за что они непорицаемы. А те, кто возжелает сверх того, преступают через дозволенное» (23:5–7). По этой причине большинство мудрецов-улемов считают онанизм запрещенным действием, харамом: он представляет собой вожделение «сверх того» и способствует избыточному разжиганию желания — прямого пути к похоти!

Но не все улемы так полагают, некоторые влиятельные исламские ученые рассматривали семя как естественное выделение человеческого тела, ничем не отличающееся от всех других, и не видели никаких причин для запрета мастурбации: если запрещать мастурбацию, то придется запретить и кровопускание. Ведь в другой суре Корана ясно сказано: «Он уже подробно разъяснил вам, что запрещено?» (6:119), — а онанизм в списке запрещенного не упомянут. Поэтому, хотя в онанизме нет ни хороших манер, ни добродетели, занятие им все же не делает недействительным ни пост, ни паломничество.

Еще одно мнение: приверженцы одной из самых влиятельных суннитских школ, ханафиты, считали, что приведенная выше сура Корана касается только прелюбодеяния, и если человек поставлен перед выбором между прелюбодеянием и мастурбацией, то мастурбация становится дозволенной. Также дозволено заниматься «тайной привычкой» при отсутствии денег на женитьбу. При этом ханафиты делали лукавую оговорку, что дозволение касается только освобождения от похоти, а не ее удовлетворения. Лично мне эта разница не очень понятна: я всегда чувствовал удовлетворение при освобождении от охватившей меня похоти.

Пришло время сделать короткие выводы. Осуждение онанизма монотеистическими религиями, особенно христианством, наиболее ярко раскрывает их негативное отношение к человеческим удовольствиям в общем и к человеческой сексуальности в частности. Театр всегда начинается с вешалки. Я, конечно, не буду отрицать, что сексуальность объективно подлежит пусть минимальному, но регулированию: она играет существенную роль в отношениях между отдельными людьми и безусловно важна для всего общества, которому нужна стабильность семьи — основополагающей ячейки — и чистота наследования. Поэтому можно понять осуждение прелюбодеяния: нехорошо нарушать клятву, данную публично (но еще лучше и честнее было бы не давать публично принципиально невыполнимых клятв).

Можно также теоретически понять желание Церкви ограничить сексуальные практики в браке: свобода, страсть и индивидуальность всегда были ее злейшими врагами, мешающими манипулировать верующими и цементировать религиозную общность.

Но ненависть к онанизму — символу человеческого естества — можно объяснить только презрением к самому человеку как биологическому существу, по сути стремлением запретить саму жизнь. Ненависть к онанизму — апофеоз желания подчинить и унизить каждого человека путем наполнения его чувствами совершаемого им непростительного греха и неискупимой вины перед Богом. Монотеистические религии несут главную ответственность за последствия табу на онанизм, за бесчисленные поколения запуганных и доведенных до истерик детей и взрослых. Хотя, с точки зрения монотеизма, причины ненависти к онанизму имеются, и они вполне очевидны.

Онанизм предельно антропоцентричен: для его выполнения человеку не нужен ни Бог, ни партнер. Это чисто индивидуальное решение, являющееся одним из самых сильных проявлений любви к самому себе, а любовь к самому себе эквивалентна пренебрежению к Богу.

Грех онанизма ассоциируется с одиночеством — совершенно неприемлемым состоянием человека для любой религиозной доктрины, ставящей во главу угла религиозную общность. Именно в одиночестве, наедине с самим собой, без всякого контроля со стороны родителей и духовных лиц усиливаются все соблазны и слабеет вера. Поэтому, когда религия осуждает онанизм, она тем самым осуждает и одиночество (отшельники не в счет, они всегда в компании и под присмотром Бога).

Онанизм быстро и эффективно снимает с человека нервное и физиологическое напряжение. Это не дает развиться религиозному экстазу и подрывает желание читать Книгу, идти в храм — после оргазма хочется только спать. Таким образом снижается влияние церкви на детей, подростков и неженатую молодежь — самый важный возраст для внедрения религиозной доктрины. Как увлечь человека идеей духовного преображения, когда его куда больше увлекает сунуть себе руку между ног?

Но вот теперь я заявлю совсем уж парадоксальную вещь, особенно после всего гневного пафоса вышесказанного: осуждение религиями онанизма, каким бы яростным оно ни казалось, ничего страшного человечеству не принесло, если, конечно, не принимать в расчет чувство вины и гадливости к самому себе. Тем не менее можно было продолжать более-менее нормально жить: яростно осуждая онанизм на словах на протяжении тысяч лет, на деле ни иудаизм, ни христианство с ним практически не боролись. В религиозных текстах онанизм был прописан и осужден как смертный грех, но только как один из смертных грехов, а список этот очень длинный. До конца XVII столетия священники рассматривали мастурбацию как вещь достаточно безобидную и не обращали на нее особого внимания даже на исповеди. А про медиков и говорить нечего — этих куда больше интересовали распространенные венерические болезни.

До начала XVIII века даже не было нарицательного слова-обвинения «онанизм», хотя образ библейского Онана существовал уже около трех тысяч лет. Мастурбация взрослых гласно осуждалась, но негласно считалась незначительным грехом, а на детский онанизм вообще смотрели сквозь пальцы: у Церкви были куда более важные дела — еретики, колдуны-язычники, ведьмы, ждущие сожжения на костре, и просто грешные взрослые. Детям говорили «нет, нельзя!», ругали, но никакому насилию не подвергали. Даже иногда поощряли: в XVI веке выдающийся врач Фаллопий, первооткрыватель маточных труб и изобретатель презерватива из льна, рекомендовал родителям путем онанизма «усердно увеличивать половой член мальчика». Объяснение этому потворству очень простое: запрещение любой сексуальной практики, особенно онанизма, очень выгодно для любой религии, а вот ее реальное прекращение обернулось бы полной катастрофой. Возьмем христианство, для которого формальный запрет онанизма стал гениальным маркетинговым ходом: все верующие онанируют, все чувствуют себя греховными, и все приходят в церковь каяться. Как еще облегчить комплекс вины перед Богом? Простая и понятная манипуляция. К счастью для обеих сторон, в обозримом будущем мастурбацию не запретят, а люди не перестанут онанировать: я абсолютно уверен, что как до появления авраамических религий, так и после люди как занимались онанизмом, так и продолжали им заниматься, все без исключения: подростки, холостяки, женатые, вдовцы и вдовы и, конечно, сами раввины и христианские священники — эти в самую первую очередь и больше всех! В качестве косвенного доказательства хочу привести мнение врачей XVIII–XIX веков — эпохи борьбы с онанизмом не на жизнь, а на смерть, — которые говорили, что единственная категория населения, совершенно не поддающаяся лечению, — это духовные лица.

Так что, если вам нужен профессиональный совет в области теории и практики онанизма, ищите священника-консультанта и смело идите к нему на исповедь — лучшего специалиста вам не найти. Мне даже кажется, что церковь как институт прекрасно знает своих священников и считает их самыми большими грешниками: она всегда будет подозревать, что священник пошел на поводу у мерзких желаний плоти и получил от рукоблудия большее удовольствие, чем от молитвы.

Мирное сосуществование церкви, общества и онанизма закончилось в конце XVIII — начале XIX столетия. Произошел крутой поворот, и на передний план борьбы с онанизмом неожиданно вышло светское общество и его многочисленные медики. К сожалению, светское буржуазное общество оказалось намного глупее, чем церковное, и маркетинговый ход религии был принят им за чистую монету. Медицина секуляризовала онанизм, и на христианское представление о грехе онанизма как грехе чисто сексуальном наложилось убеждение, позже перешедшее в форменную паранойю, что растрата драгоценной семенной жидкости является не только моральным прегрешением, но и смертельной угрозой для здоровья самого человека и выживания всего общества.

«Циничная судорога»: врачи и философы в войне с онанизмом

Термин «онанизм» впервые появился в опубликованном в Лондоне, по разным данным в 1710, 1712, 1715 или 1716 году, анонимном памфлете «Онания, или чудовищный грех самоосквернения со всеми его ужасными последствиями для обоих полов, а также духовные и медицинские советы для тех, кто уже принес себе вред этим мерзким делом», угрожавшем любителям самоудовлетворения прекращением роста, появлением тщедушных детей и божьим проклятием. Автор памфлета до сих пор точно не известен: одни приписывают авторство датскому теологу Балтазару Беккеру, другие — британскому хирургу Джону Мартину. В чистоту его намерений верится слабо: в качестве средства борьбы с ужасной болезнью предлагалось приобрести два лекарства, которые были выставлены на той же полке, что и сами книги. В 1809 году во Франции появился труд доктора Марка-Антуана Петита «Онан, или могила Мон-Синдра. Историческое свидетельство» (Onan, ou le tombeau du Mont-Cindre. Fait historique), а в 60-е годы XIX века — книга христианского философа Жана-Филиппа Дюто-Мамбрини, угрожавшего грешникам-онанистам неминуемым попаданием в ад.

Увы, далеко не все пророки остаются в памяти народной: все эти труды, так рьяно обличавшие самоудовлетворение, были забыты, и только одна книга вошла в историю — пассионарный и бескомпромиссный труд швейцарского врача Самюэля Огюста Тиссо «Онанизм», опубликованный в 1760 году и ставший абсолютным бестселлером своего времени. Тиссо обвинял онанизм, который уже давно считался мрачным явлением в жизни человечества, в значительно более серьезных бедах, чем все религиозные книги вместе взятые. Тиссо заявил с пылом, достойным не врача, а легендарного проповедника Саванаролы, что онанизм — это «ужасная привычка», которая «довела до смерти больше молодых людей, чем все болезни вместе взятые».

Был ли Тиссо религиозен или опирался только на свои медицинские взгляды? Трудно сказать, да и не нужно, вполне достаточно привести парочку его самых известных высказываний. Первое: онанизм представляет собой грех грехов, вызывающий большее моральное, физическое и интеллектуальное вырождение, чем все остальные сексуальные пороки вместе взятые. Второе: «Онанизм гораздо пагубнее, нежели излишние совокупления с женщинами. Люди, признающие во всем промысел верховний, будут утверждать, что причина этого сильного вреда заключается в особенной воле Божьей для наказания такого порока». Так или иначе, книга Тиссо оказала настолько большое влияние на современников, что ее переиздавали за полтора века 63 раза, причем только дополняли, но никогда не оспаривали.

В результате уже к середине XIX века представления об огромном вреде онанизма стали общепринятыми как в медицинской среде, так и в социуме, а к его концу онанизм был объявлен эпидемией, охватившей бóльшую часть человечества. Большинство энциклопедий и медицинских справочников вторили Тиссо и совершенно серьезно сообщали, что онанизм является самым верным и самым коротким путем к смерти. Ни у кого в Европе не осталось сомнений, что он не только лежит в основе множества психических отклонений и физических болезней, но и отвратителен и безнравственен сам по себе: безусловно, все маньяки и гомосексуалисты начинали свой путь с онанизма.

Кампания против онанизма достигла такого невероятного масштаба, что стала напоминать коллективное сумасшествие охоты на ведьм, пособниц дьявола, с той только разницей, что дьявол онанизма был всегда под рукой: он прочно поселился у человека между ног. Особенно отличился каталанский врач Педро Фелипе Монлау, утверждавший в работе «Гигиена брака» (Higiene del matrimonio), что онанизм — это «тип болезни без боли, отвратительный и пагубный порок, который влечет за собой разрушение тела и падение души». В другой его работе «Личная гигиена» (Higiene privada) я нашел еще одно страстное обличение онанизма: «Онанизм, грубая и циничная судорога, проституция самого себя в отношении самого себя, которая приводит, как всякая гнусность, к угрызениям совести и тоске, а также к дефектам, идентичным злоупотреблению совокуплением».

Чары мастурбации

Нечего и говорить, что такое развитие событий не было капризом врачей и моралистов, случайно охватившим все общество, оно было вполне закономерным следствием схода с исторической сцены аристократии и прихода на ее место буржуазии. Причем я не думаю, что оголтелая борьба с онанизмом приобрела хоть какую-либо популярность в аристократической и творческой среде прежних эпох: люди, которым привили независимость суждений и любовь к себе с самого раннего детства, —неподходящая среда для массовой истерии. Зато в случае буржуазии все понятно, и я вполне понимаю те причины и опасения, которые сформировали ее позицию.

Буржуазия XVII–XIX веков осуждала нравы аристократии и пыталась представить себя не только владелицей денег, но и поборницей добродетели и сторонницей пуританской морали (хотя и не забывала регулярно посещать публичные дома). Ее страх перед необузданной сексуальностью аристократии имел веские основания: дети буржуа, занятые карьерой, вступали в брак значительно позже, чем их предки, и по этой причине подвергались большей опасности морального разложения, а значит и венерических болезней. Онанизм еще хуже: это признак полного развала воли, который неминуемо приводит к истощению организма, потере жизненной силы и человеческого достоинства. Сперму и эмоции, как и деньги, нужно не разбрасывать беспорядочно вокруг себя в поиске наслаждений, а использовать рационально, сохраняя для будущего размножения. С этой точки зрения молодым людям следует прививать страх не только перед онанизмом, но и перед прерванными («онанизм во влагалище женщины») и слишком частыми половыми актами: одного раза в месяц более чем достаточно! Осуждению подлежат даже ласки вне супружеской постели, вызывающие излишнее возбуждение у мужчин и ненужные половые выделения у женщин, — тоже своего рода вредные поллюции. Кроме того, онанизм очень опасен для всего буржуазного общества в целом: он грозит ему вырождением и этим самым подрывает гегемонию «высшего класса деловых белых людей» над пролетариями.

Буржуазия разделяла и присущее Тиссо осуждение женского онанизма, вероятно, впервые в истории! Тиссо утверждал, что женщины-онанистки более похотливы, эмансипированы и мужеподобны. Они имеют все признаки половых мутантов: их тела становятся выше, руки и ноги — толще, голос приобретает хриплость, а клитор сильно увеличивается в размере и становится похожим на мужской половой член. Впрочем, мужчины-онанисты — тоже мутанты: они теряют вирильность и становятся женоподобными.

Многие признанные философы того времени также разделяли взгляды Тиссо и считали онанизм очевидным преступлением перед самим собой, природой и обществом. Но, как и положено властителям дум, их рассуждения имели значительно больший размах и глубину.

В «Энциклопедии», вышедшей под редакцией Дени Дидро и являющейся одной из ключевых работ эпохи Просвещения, осуждается уже не только онанизм, но и ночные поллюции: они, оказывается, бывают двух типов, в зависимости от моральных устоев спящего. В разделе «Поллюция» авторы написали: «Все согласны с тем, что поллюция является грехом против природы. Раввины ставят ее в один ряд с убийством; Апостол Павел говорит, что те, кто совершают данное преступление, не войдут в Царство Божие. См. первое послание к Коринфянам 10».

Поллюции, согласно «Энциклопедии», чудесным образом разделяются на непроизвольные и произвольные. Первые «служат скорее поддержанию здоровья с помощью необходимого организму очищения от излишков влаги» и «хорошо знакомы мужчинам и женщинам, которые придерживаются слишком строгого воздержания», позволяя им «испытать удовольствия, от которых они отказываются из-за своей нравственности». Вторые происходят «по причине порочного настроя репродуктивных органов или мозга; данные поллюции полностью заслуживают ужасное имя болезни» и вызывают у больного «в области простаты и мочеиспускательном канале ощущения, схожие с теми, которые он мог бы испытать, если бы к этим органам приложили раскаленное железо». В конце раздела делается вывод: «Природа всегда находит нужное наказание, чтобы человек мог искупить свои грехи против ее законов, и что она соизмеряет жестокость наказания с тяжестью преступления».

По мне так звучит как новая монотеистическая религия: уже не надо ждать посмертного Страшного суда на Небе — Страшный суд уже пришел, он здесь, на Земле!

Почему же философы вообще заинтересовались этой проблемой и даже подняли ее на высокий онтологический уровень? Что они имели против онанизма? Я кратко расскажу об этом только в качестве иллюстрации того, что даже великие умы могут преувеличивать и ошибаться. Никакого другого резона рассказывать об этом нет: к нашему времени все изложенные ниже философские аргументы исчезли без следа, исчезли вместе со всеми аргументами страстно осуждающих онанизм медиков.

Кант, как и положено философу-моралисту, продукту протестантского пуританизма, беспощадно заклеймил поведение приверженцев самоудовлетворения как достойное всяческого презрения. Довольно странно слышать это от человека, который никогда не был женат и, по слухам, умер девственником. Он считал онанизм двойным прегрешением по отношению к самому себе. Во-первых, Бог-создатель предопределил функцию и назначение каждого существа и каждого действия, что в сексуальной сфере предполагает разделение сексуального субъекта и объекта, которые при онанизме сливаются между собой. Поэтому онанизм принципиально аморален: субъект воспринимает самого себя как вещь, предназначенную для удовлетворения своих животных склонностей. Во-вторых, субъект-онанист вставляет между собой и своим телом фиктивный объект желания, созданный только его воображением и не отвечающий природной необходимости. В результате страдает все тело и полностью искажается нормальный процесс полового возбуждения, превращая полученное наслаждение в неестественное: «Наслаждение считается противоестественным, когда человек возбужден не реальным объектом, а его воображаемым представлением» (Иммануил Кант «Метафизика нравов, Учение о добродетели»).

Более того, сексуальный акт онанизма не имеет ценности, так как разрушает концепцию социального индивида и напрямую связан с проблемой самоубийства: и онанизм, и самоубийство противоречат обязанности человека как живого существа сохранить себя как род.

Руссо, как и Кант, связывал онанизм со смертью: онанизм представляет секс с самим собой — опасное замещение реального объекта полового желания искусственным, а любое подобное замещение является посягательством на естественное изобилие жизни. Кроме того, онанизм — это перверсия детского тела, которое должно узнавать не самого себя, а другого. Воображение, заменяющее естественное половое желание, не имеет границ, провоцирует развитие болезненной идеи фикс, позволяет распоряжаться телом без желания женщины, по своей воле. По этой причине оно имеет преимущество перед реальными женщинами. Лично мне, кстати, эта мысль кажется очень верной: к большому сожалению, воображаемые женщины почти всегда круче реальных! В своей самой знаменитой книге «Эмиль, или о воспитании» Руссо вынес онанисту окончательный приговор:

«Воспоминания о поразивших нас предметах, приобретенные нами идеи следуют за нами в наше убежище, населяют его, помимо нашей воли, картинами еще более соблазнительными, чем самые предметы, и делают уединение это столь же пагубным для того, кто приносит туда эти картины с собою, сколь оно полезно для человека, вечно остававшегося там в одиночестве».

Вывод, который сделал Руссо, сам всю жизнь страдавший от онанизма, весьма оригинален: онанизм хоть и является уделом всех и каждого, тем не менее не прекращает от этого быть обычной вульгарной грязью, грозящей полной потерей сексуального желания к противоположному полу. Куда лучше регулярно посещать проституток: разврат в тысячу раз лучше онанизма.

Даже Вольтер, во всем остальном ярый защитник индивидуальной свободы, был недоволен онанизмом: «Этот онанизм не имеет ничего общего с сократической любовью, а скорее является результатом беспорядочной любви к себе». Мне не совсем понятно, чем провинилась перед Вольтером необузданная любовь к самому себе и чем она настолько хуже любви сократической, то есть откровенно выражаемой педерастии.

В рамках воззрений той эпохи, уверенность Канта и Руссо, что основная угроза онанизма исходит от отсутствия объекта, вполне можно понять. Бог через святое таинство брака предоставляет нам всего одного партнера, и партнера конкретного. И светское общество с Ним в этом вопросе полностью согласно. А вот онанисты не согласны: их воображение формирует в качестве объекта полового желания не образ конкретного человека противоположного пола, а полиморфный образ человека вообще. Онанисты должны прекратить болезненные отношения с собственным телом, в здоровом обществе правит доминация пола: парни должны желать не свои руки, а девушек, а девушки должны быть пассивным объектом желания мужского воображения.

Я, конечно, понимаю гнев философов того времени и могу даже выразить их мысль более конкретно современным языком: при онанизме человек трахает сам себя! И что? Почему мы всегда что-то кому-то должны, только не самому себе? Почему нельзя одновременно желать и девушек, и свои руки? Что плохого в любви к себе, в любви к своим ласковым рукам? Ведь как в Ветхом, так и в Новом Завете ясно сказано «Возлюби ближнего твоего, как самого себя», а это значит, что любовь к себе все же на первом месте! Как можно научиться любить и доставлять удовольствие другим, не полюбив вначале самого себя и не зная собственные желания? Я абсолютно уверен, что современные философы полностью разделяют мою точку зрения, и именно этим вызван их пристальный интерес к безумным врачебным практикам борьбы с «ужасной привычкой» в XVIII–XIX веках.

Фуко, к примеру, комментируя борьбу с онанизмом, писал, что, начиная с XVIII века, образ ребенка-онаниста воплощает в себе сразу два образа: старый — грешника, и новый — больного человека, «которого надо исправить наблюдением и наказанием». Всеобщий секрет, о котором знают все, но которым никто ни с кем не делится, становится проблемой не только самого онаниста и его духовника, но всего окружения — родителей, братьев и сестер, медиков и учителей. Этот секрет оказывается реальным корнем почти всех возможных зол, «поливалентной причиной, к которой можно привязать все многообразие, весь арсенал телесных, нервных и психических болезней». Мне особо понравилось следующее саркастическое высказывание Фуко: «Мастурбируют все — и это объясняет, что некоторые подвержены тяжелым болезням, которых нет ни у кого другого».

Хотя многочисленные врачи XVIII–XIX веков и даже начала XX века — швейцарец Тиссо, французы Лаллеман, Лафонд, Фурнье, немцы Фьюрбингер и Роледер — написали очень много о всех тех страшных болезнях, которые вызывает онанизм, и привели множество показательных примеров, мне все же кажется, что в их трудах не хватает систематизации и последовательности изложения. Именно это я и постараюсь сделать. Тем более что все они, как тысячи близнецов-клонов, видели и излагали проблему онанизма совершенно одинаково, что позволяет мне изложить их взгляды в обезличенной форме. Предлагаю вам не просто читать, а примерить весь этот бред на самих себя: было бы недопустимой гордыней представлять, что люди того времени, жившие всего лишь 180–130 лет до нас, были полными идиотами, а их сексуальная жизнь кардинально отличалась от нашей.

Начну с той сногсшибательной идеи, что сперма — эт<