Глава восьмая, в которой все путешественники приближаются каждый к своему счастью и смотрят в будущее с надеждой

 

Когда весь маленький отряд снова собрался вместе, все испытали искреннее облегчение. Соколиный Взгляд не без удовольствия потёр руки и сплюнул три раза через плечо.

 

– Да вы разве суеверный, Наталиэль? Никогда бы не подумал, – удивился Пьер.

 

– Я долгое время жил среди дикарей, а в мире нет никого, кто был бы столь суеверен, сколь они. Если вам доведётся когда-нибудь увидеть, как много всяких охранительных процедур совершают Здоровенная Змея и Торопливый Олень перед тем, как отправиться в военный поход, вы просто ахнете. Но об этом мы поговорим как-нибудь в другой раз. Сейчас нам нужно уйти по возможности дальше от Мохоков.

 

– Но нельзя ли нам немного всё-таки отдохнуть? – спросила Элина. – Мы так понервничали. Мне кажется, что у меня совсем не осталось сил.

 

– Вы даже не представляете, насколько велики ваши силы, насколько вынослив человек, – ответил Соколиный Глаз. – Я слышал года три назад, будучи на постое у индейцев Шоуни, историю о том, как они захватили в плен английскую женщину. Она была беременна и должна была родить со дня на день. Так оно и случилось на третий день пути. И подумать только – женщина сбежала из их деревни и в одиночку проделала весь путь обратно с маленьким ребёнком на руках! [26] У неё не было никаких помощников и проводников. Так что не опускайте головы. Вы идёте прямым курсом к свободе.

 

– А что потом? – задумчиво спросила Корина.

 

– В каком смысле?

 

– Что мы будем делать с нашей свободой? Я уж и не знаю, хочется ли мне возвращаться к той жизни, которую я вела раньше.

 

– Мне начинает казаться, что все вы заразились какой-то одной болезнью. Гевкамен наотрез отказался покинуть Ирокезов, решил сделаться настоящим индейцем. Вы вздыхаете о чём-то похожем, – пожал плечами охотник.

 

– И я тоже, – встрял в разговор Пьер Хейхой. – Мне нравится ходить с бритой головой и с краской на лице. Сейчас в Париже густая помада уже не в моде, а мне так нравится накладывать хороший грим.

 

– Вы опять о своей моде, – вздохнул Наталиэль.

 

– А о чём же ещё говорить? Не о женщинах же, – откликнулся Хейхой.

 

– Послушайте меня, Корина, – заговорил Соколиный Взгляд. – А что вам мешает стать женой Торопливого Оленя? Я же вижу, как вы поглядываете на него. Извините меня за прямоту, но мне так проще разговаривать. Терпеть не могу ходить вокруг да около. Привычка лесного жителя. Торопливый Олень – лучшее, что вы можете найти среди Чихохоков. Смею вас заверить, что в его обществе вы можете быть спокойной и не бояться за свою судьбу. Он отличный парень.

 

– Да ведь у нас было время убедиться в этом.

 

– Тогда за чем же дело? Вашим спутником будет охотник, который сумеет исполнить малейшее ваше желание и защитить вас от всякой опасности. Ваш путь будет приятен, а ноша легка… Эй, краснокожий брат мой! – Соколиный Взгляд перешёл на индейский язык. – Ты понимаешь о чём я говорю с Черноглазой? Я же не слепой и успел заметить влечение твоего сердца. Тебя не привлекали девушки твоего племени. Ты всегда жил ожиданием чего-то другого. И это другое пришло в облике молодой белой женщины. Или тебе больше нравится Златокудрая?

 

– Нет, мне по вкусу Черноглазая, – откликнулся Торопливый Олень.

 

– А мне – Златокудрая, – сказал Здоровенная Змея.

 

Ночь стояла безлунная, и лица всех участников разговора были плотно укутаны тьмой. Соколиный Взгляд прикоснулся рукой к ноге Элины и произнёс:

 

– А что вы скажете по поводу всего этого, сударыня? Как вам лесная жизнь?

 

– Чудесна и полна приключений.

 

– Вам, стало быть, приключения пришлись по сердцу?

 

– Конечно! Вы не представляете, какая тоскливая жизнь у нас была там, в городе…

 

– А что насчёт мужа?

 

– Какая нормальная девушка откажется от мужа? – ответила вопросом на вопрос Элина. – И вот что я вам скажу, Наталиэль. Поглядев, как живут дикари, как они запросто и без всякого стеснения занимаются любовью, я немало пожалела, что была лишена такого существования. Я тоже хочу отдаваться мужчине, не проявляя ложного стыда, не подмигивать ему тайно от сидящих за обеденным столом чопорных дядек и тёток, не сочинять глупые письма, а просто протянуть руку и прикоснуться так, чтобы мужчина сразу понял всё и взял меня.

 

– Так возьмите за руку Здоровенную Змею. Он сейчас в самом соку. Мужчина что надо! На этих холмах нет дерева более стройного, чем Здоровенная Змея. Даже Торопливый Олень сложён попроще.

 

– Послушайте, – дёрнул Пьер за рукав Соколиного Взгляда, – мне тоже нравится старший Делавэр.

 

– Он не интересуется такими делами, – развёл руками охотник. – Он придерживается традиционных отношений, он явно выраженный традиционалист.

 

– Как жаль. У него такие крепкие ягодицы. От них так красиво поднимаются спинные мышцы и шевелятся при ходьбе…

 

– У меня тоже крепкие ягодицы, – сообщил Соколиный Взгляд.

 

– Правда?

 

– Честное слово. Как-нибудь на привале я дам вам возможность убедиться в этом.

 

– А вы разве…

 

– Иногда балуюсь, но только иногда, – ответил охотник и улыбнулся каким-то своим промелькнувшим воспоминаниям. – Но нужно решить, что делать с Элиной. Ведь если и вы, сударыня, захотите остаться в нашем обществе, тогда нам нет надобности идти в ту сторону, куда мы направляемся сейчас. Мы могли бы отправиться в деревню Делавэров, расслабиться там от души, поесть, попить, заняться любовью.

 

– Я с огромным удовольствием присоединюсь к вам, – выпалила младшая сестра. – Что же касается Здоровенной Змеи, то он вызывает во мне исключительно приятные чувства. Правда, не могу сказать, что по отношению к нему я испытываю головокружительную влюблённость. Но ведь отсутствие влюблённости не есть доказательство того, что никогда не возникнет серьёзное чувство, не так ли?

 

– Вы на редкость мудры для своего возраста.

 

– Благодарю вас. Но я бы хотела, чтобы вы, Наталиэль, предупредили его, что я не имею достаточного опыта в любовных делах. У меня было всего трое мужчин. Так что ему придётся выступить в качестве старшего наставника.

 

– Я думаю, что он вас не разочарует, мадемуазель. У него большой опыт. Ни одна из тех женщин, которых он насиловал во время нападений на деревни врагов, не пожаловалась на него. А это кое-что значит. Можете смело положиться на него, славная девушка.

 

Так они продвигались неторопливо сквозь темень ночи, перебрасываясь шутливыми фразами и не представляя, что за их словами уже начинала складываться новая жизнь, с каждым шагом превращаясь из пустого сотрясения воздуха в действительные условия и обстоятельства, имеющие реальную силу воздействия на судьбу человека.

 

Когда первый утренний свет стал пробиваться в хмурую лесную чащу, путешественники вышли к песчаной косе, которая с трёх сторон омывалась водой. Возгласы удивления вырвались из уст обеих девушек, когда они увидели открывшийся перед ними пейзаж.

 

Широкая водная поверхность была настолько спокойной и прозрачной, что казалась ложем из чистого горного воздуха, охваченным со всех сторон холмами и лесами. В длину озеро имело около четырёх километров и достигало почти километра в ширину. Берега были неправильных очертаний и изобиловали заливами и острыми низкими мысами. На севере озеро замыкалось двумя острыми высокими скалами.

 

– Индейцы называют тот край Двурогим Концом, – сказал Соколиный Взгляд, с наслаждением наполняя могучую грудь свежим утренним воздухом. – Великолепное зрелище, не правда ли?

 

– Величественно! Прекрасно! – воскликнул Пьер и протянул руки к озеру. – Кажется, что сам изнутри очищаешься, становишься лучше, как поглядишь на это.

 

Майор сделал несколько шагов вперёд и зашёл по колено в воду. Он выглядел настоящим дикарём: голый, с обритой головой, в мятой тряпичной набедренной повязке.

 

– Вы замечательно вписываетесь в пейзаж, дорогой Пьер, – сказала Корина и спрыгнула с лошади. Сестра последовала её примеру.

 

– В дни моей молодости на этом озере жил белый отшельник-голландец, которого местные краснокожие прозвали Мокрой Крысой, – произнёс Соколиный Взгляд. – Он соорудил большую плавучую платформу и выстроил на ней целый дом. Я бывал у него несколько раз. Первоначально он жил с женой, но она умерла, и Мокрая Крыса утопил её тело в озере.

 

– Она была индеанка? – уточнила Элина.

 

– Нет. Белая женщина. Весьма невзрачная на вид, но со стальным характером. И ещё у них была дочка лет шестнадцати. Во всей округе не отыскалось бы существа более нежного, чем эта девочка. Даже дуновение весеннего ветерка казалось тяжелее этого создания. Ни одна лань не прыгала с такой лёгкостью. Мокрая Крыса называл её Птичкой. Просто Птичкой. Никакого христианского имени я ни разу не услышал в её адрес.

 

– Похоже, она вам нравилась, – с некоторой ревностью заметил Пьер.

 

– Нравилась, как нравится поэту горная речка или утренний туман. Она была настоящим творением Матери-Природы.

 

– Что-то подсказывает мне, что вы сходились с этой Птичкой не только, как поэт сходится с музой, – опустил глаза Пьер.

 

– Конечно. Мы упоённо занимались любовью, как только улучали возможность. И в том нет ничего постыдного. Я купался в ней, как в этом самом озере.

 

– Куда же они подевались? – подала голос Корина.

 

– Долгое время никто не трогал их, так как дикари считали голландца немного странным. Время от времени они навещали его в его плавучем доме, а он появлялся в их деревнях. Но однажды Мокрая Крыса узнал, что англичане объявили вознаграждение за индейские скальпы. Крыса решил, что добыть волосы с головы туземца ничуть не труднее, чем собирать грибы в лесу. И отправился в поход за скальпами. Ему было всё равно, кого убивать – Ирокезов, Делавэров или каких-то других. Все индейцы были для него одной нацией. Как все белки, все волки, все бобры.

 

– И что же случилось?

 

– Он подстрелил нескольких Делавэров, и вскоре их соплеменники схватили его. В то время я приплыл навестить Птичку, со мной был Здоровенная Змея. Но девочка так убивалась долгим отсутствием отца, что мы не сумели провести время так, как я рассчитывал. Она упросила нас отправиться на поиски Мокрой Крысы, и мы решили выяснить всё, что в наших силах. Мокрую Крысу мы увидели в ближайшей деревне Делавэров. Это было не то племя, к которому принадлежал Здоровенная Змея, но родственное. Мокрую Крысу держали в одном из домов, готовя к долгим пыткам. У краснокожих нередко случается, что они тщательно ухаживают за пленником, холят его в течение нескольких дней, а затем вдруг старуха, прислуживавшая пленнику, начинает вырывать волосы из его головы, кусать пальцы на руках. И это служит знаком к началу истязаний. Мы пришли в деревню в тот самый момент, когда Мокрую Крысу волокли к столбу. Судя по его виду, туземцы уже успели поработать над ним, и голландец не мог передвигать окровавленными ногами. Здоровенная Змея переговорил с наиболее именитыми воинами, и они согласились повременить с основной пыткой, а то и вовсе отказаться от неё, если мы привезём какой-нибудь хороший выкуп за жизнь Мокрой Крысы. Но сам Мокрая Крыса стал вдруг плакать, крича, что желает только немедленной смерти, что не хочет оставаться калекой. И он, конечно, был прав. Как бы он жил в лесной глуши с переломанными ногами и руками и лишённый зрения? Нет, в такой жизни нет ничего приятного. И мы решили не тратить время на поиски выкупа. Зато Делавэры, увидев слёзы Мокрой Крысы, с презрением оплевали его с ног до головы и немедленно проломили ему череп, тем самым прервав его мучения. Дикари не любят слабых пленников. Им приятно истязать лишь тех, кто мужественно сносит пытки. Это своего рода игра. Тебя режут, а ты молчишь, а то и улыбаешься и осыпаешь своих мучителей ругательствами. Кто кого. Если ты вдруг сломаешься и зарыдаешь, то ты проиграл. Ты больше не интересен краснокожим. Тебя либо убьют сразу, либо оставят издыхать, но удовольствия от дальнейших пыток индейцы уже не получат. Если же ты умираешь стойко, то проигрывают они, так как ты оказываешься сильнее, чем они. Это своего рода позор.

 

– Так и закончилась жизнь Мокрой Крысы?

 

– Да. Так здесь кончаются многие. Был – и нет. Без следов, без памятников, без надгробных плит.

 

– А что же с его дочерью?

 

– Мы предложили ей перебраться к индейцам, но она в ужасе отказалась. Не знаю, что так отвращало её от жизни среди дикарей, ведь и я, и Здоровенная Змея, которых она принимала с такой пылкостью, тоже были дикарями. И тогда мы отвели её в ближайшее поселение колонистов, откуда она решила перебраться в гарнизон на Мохоке. После этого я несколько раз посещал то место, но её не видел. Я расспрашивал всех об этом красивом создании, но никто не знал о ней ровным счётом ничего. Никто даже о ней не помнил. Прежних офицеров сменили новые, – закончил свой рассказ Соколиный Взгляд.

 

– Ну вот мы узнали ещё одну печальную историю, – подвёл итог Пьер Хейхой. – А теперь давайте купаться, друзья мои, иначе мы все свалимся с ног от усталости.

 

Он с наслаждением сбросил с себя тряпичный лоскут, служивший ему единственной одеждой, и опустился в нежно всплеснувшуюся воду.

 

Сёстры сладко улыбнулись и, помогая друг другу с многочисленными шнурками на платьях, начали раздеваться. Когда их тела лишились покровов, оба Чихохока издали восхищённые выкрики, поразившись красоте молодых женских тел.

 

– Надеюсь, господа, что вы не броситесь на нас все разом, – кокетливо наклонила голову Корина и мелкими шагами вбежала в озеро. – Ах, как холодно, но как чудесно! И как приятно уделить внимание телу и омыть его после столь долгого пребывания в походной обстановке!

 

Индейцы молча сели на корточки и стали неотрывно следить за женщинами. Движения голых тел и восторженные вздохи сестёр привели их мужскую силу в полную готовность.

 

Соколиный Взгляд тем временем разложил костёр, и Здоровенная Змея, увидев огонь, достал из своей сумки курительную трубку. Затянувшись несколько раз, он выпустил дым вертикально вверх и сказал на родном языке:

 

– Ты, сотворивший всё живое, правящий всеми созданиями, дающий законы и повелевающий своими творениями, услышь наши слова. Нам нравятся эти хорошие женщины, которые принадлежат к племени белых людей, и мы собираемся сделать их нашими жёнами, чтобы они дали красивое, сильное и умное потомство. Нам кажется, что ты послал их нам намеренно, и поэтому наши тела наполняются огнём, когда мы взираем на этих женщин. Если мы ошибаемся, то запрети нам своей мудростью всё, что соблазняет нас отклониться от древних правил.

 

Чихохок то и дело подбрасывал щепоть табаку в костёр, чтобы ароматный дым мог восходить вверх в течение всей его речи.

 

– Мы всегда выполняем Твои повеления. Скажи нам, как поступить. Дай знак твоим малым детям, и мы с готовностью последуем ему.

 

Корина и Элина, встав в полный рост из воды, с любопытством следили за действиями индейцев. Их волосы налипли длинными мокрыми прядями на плечах и грудях. Казалось, что два водных духа в облике прекрасных женщин смотрели на индейцев и призывали их к себе.

 

Здоровенная Змея и Торопливый Олень отложили свои трубки, нагнулись над костром и омыли себя дымом. Затем они повернулись к улыбающимся сёстрам и некоторое время смотрели на них молча. Под их взглядами глаза девушек затуманились. Индейцы в свою очередь оглядели себя и с удовольствием покачали головами, увидев, что их набедренные повязки оттопырились под яростным нажимом плоти.

 

– Это верный знак, – сказал Здоровенная Змея.

 

Чихохоки уверенной поступью вошли в озеро.