Глава вторая, в которой кратко обрисовывается обстановка в Новой Англии и Новой Франции и путешественники ближе знакомятся с повадками дикарей

 

Согласно христианскому летоисчислению, шёл 1758 год, то есть третий год страшной войны между Англией и Францией, получившей название Семилетней. Главной ареной борьбы была, конечно, Европа, но колонии также оказались втянутыми в вооружённый конфликт.

 

Надо сказать, что предыдущая война, завершившаяся в 1748 году, заметно ухудшила положение французов на территории к югу от Великих Озёр, где весьма активизировались колонисты. Растущему населению английских колоний требовалось всё больше земельных угодий, приобрести которые они могли лишь продвигаясь на запад. Недостаток средств и сил не позволил Новой Франции установить какие-либо надёжные преграды этому массовому передвижению.

 

Время от времени жители пограничных районов, желая прочистить глотки военными криками, брались за оружие и устраивали кровопролитные потасовки. Так, в 1752 году в районе Детройта отряд французов вместе с индейцами разгромил крупнейшее поселение племени Майами, которое выступало в союзе с англичанами, разрушив заодно с ветхими индейскими жилищами и строения англичан. Или взять, к примеру, 1754 год, когда вирджинские землевладельцы снарядили военную экспедицию против закрепившихся в верховьях Огайо французов. Причём, как я уже отметил, Англия и Франция находились в этот период в состоянии мира.

 

К лету 1755 года обе враждующие стороны получили дополнительные подкрепления из-за океана, и отдельные вооружённые столкновения окончательно переросли в активные военные действия, хотя в Европе между колониальными державами ещё сохранялся мир.

 

Скромные успехи, которых добились на первых порах французы, в значительной мере являлись результатом поддержки индейских племён. Эту поддержку французы получили лишь по той причине, что английские колонизаторы, гнавшиеся не только за мехами, но и за земельными владениями, проявили беспощадность в обращении с туземцами. Именно англичане установили в 1755 году награду в пять фунтов стерлингов за каждый индейский скальп. Французы же рассматривали индейцев прежде всего как поставщиков пушнины и продовольствия. Их можно было обманывать, обдирать, как липку, доводить до нищеты, но сохранять, чтобы было кого грабить в будущем.

 

Одну из наиболее крупных и опасных индейских сил представлял собой Союз Шести Племён Ирокезов, за установление влияния над которыми активно боролись все европейцы. В этой борьбе за Лигу Ирокезов одержали победу англичане, в чём была немалая заслуга Вильяма Джонсона, британского суперинтенданта по делам индейцев, который был женат на сестре могущественного вождя Мохоков по имени Таенданега.

 

C самого начала сношений англичан с Ирокезами договор о дружбе между ними оставался нерушимым. Колониальные власти прекрасно понимали всю важность мирных отношений с этой могущественной конфедерацией и прилагали неустанные усилия для того, чтобы обеспечить и удержать расположение и доверие Ирокезов. Каждый новый губернатор возвещал вождям Лиги о своём вступлении в должность и приглашал их встретиться с ним, чтобы «восстановить договорную цепь», рвавшуюся, согласно взглядам Ирокезов, с приходом к власти нового человека. Каждый новый союз заключался обязательно с соблюдением всех правил так называемой лесной дипломатии.

 

Протокол лесной дипломатии требовал использования метафор, строгого согласования времени и пространства, в которых действовали обе стороны. Котёл, дорога, топор, огонь, циновка, солнце, дерево – всё это имело определённое смысловое значение, относящееся к намерениям индейцев. Вытирание слёз, открывание ушей, прочистка горла, обмен выражениями соболезнования и песнями, передача трубки, бросание поясов-вампумов, возвращение пленников, раздача подарков и участие в пиршестве – во всём этом дикари рассчитывали на обязательную взаимность. Если этого не делали белые люди, их поведение считалось неискренним.

 

Некоторое время Ирокезы служили буфером между расширяющимися английскими колониями и французской Канадой. Нейтралитет в отношении белых людей был основой политики Ирокезов. Но в это время они начали вести активную войну против юго-восточных племён, бившихся против англичан на стороне французов. Это привело к тому, что Лига Ирокезов всё чаще и чаще стала выступать против французов.

 

С началом Семилетней войны в Европе в 1756 году французской армии удалось одержать несколько побед над англичанами в Северной Америке. Но очень скоро ход войны переменился в пользу английской короны.

 

Весной 1758 года Англия начала крупные операции по захвату Канады. В июле пала крепость Кейп-Бретон, на западе английские войска и отряды колонистов заняли форт Фронтенак. Восточный и западный бастионы Новой Франции оказались в руках противника.

 

Форт Анри, куда направлялся в эти тяжкие для французов дни Пьер Хейхой и его спутники, был небольшим укреплением, затерявшимся в дремучих лесах, и к этому времени перестал играть какую-либо заметную роль в военных действиях французов.

 

Теперь я могу возвратиться к нашим путешественникам.

 

Вернувшись вместе со своими краснокожими товарищами, Соколиный Взгляд быстро вышел на берег и направился куда-то, не теряя ни мгновения. Индейцы двинулись за ним. Путешественники последовали за своими проводниками, но скоро увидели, что все трое исчезли один за другим. Казалось, они вошли в тёмную отвесную стену.

 

Хейхой и его спутницы с некоторой тревогой смотрели на необъяснимое исчезновение проводников. Только Гевкамен не обратил внимания на произошедшее. Он сидел на выступе скалы, и его присутствие не было бы заметно вообще, если бы он часто и глубоко не вздыхал.

 

И вдруг яркий свет ударил в глаза девушкам, присевшим на камни отдохнуть. Перед ними стоял охотник, держа в руке связку пылающих сухих сосновых ветвей. Отсвет огня, падавший на суровое обветренное лицо, придавал ему оттенок романтической дикости. Позади него виднелась теперь глубокая узкая пещера, которая и была причиной того, что охотник и оба индейца так внезапно исчезли из вида минуту назад.

 

Недалеко от Соколиного Взгляда стоял Торопливый Олень, непринуждённо прислонившись к стене, и обе молодые женщины невольно залюбовались его фигурой и блеском его глаз. Эти глаза и выразительные очертания лица, не обезображенного раскраской, пугали девушек и вместе с тем внушали таинственное спокойствие.

 

– Ах, если бы его голова не была обрита наполовину, то он мог бы сравниться чудесной внешностью с самим Дионисом, – прошептала Элина.

 

Она смотрела на гордую осанку Торопливого Оленя так, будто разглядывала драгоценную статую, изваянную резцом древних греков и чудом ожившую.

 

– Зная, что такой бесстрашный и, видимо, великодушный часовой охраняет меня, я могла бы спокойно заснуть, – прошептала Элина на ухо Корине.

 

– А я не уснула бы ни за какие награды, зная, что такой красавец находится рядом со мной, – ответила черноволосая сестра. – Стоит протянуть к нему руку и…

 

– Давай не будем мечтать, дорогая моя, – остановила её Элина. – Ты же знаешь, что внешность мужчин бывает так обманчива. Взять хотя бы твоего Пьера. Ты мечтала о красивом офицере и настоящем мужчине, а в первую же вашу по-настоящему близкую встречу обнаружила, что он…

 

– Ах, не надо говорить о грустном, Эллина! – Корина прикрыла сестре рот руками.

 

Из темноты вынырнула фигура старшего Чихохока, выходившего из пещеры, чтобы проверить, насколько снаружи заметно их пристанище.

 

– Огонь разгорается слишком ярко, надо приглушить костёр, – сказал Соколиный Взгляд, перемолвившись с краснокожим другом.

 

– Где же мы находимся? – спросил Хейхой.

 

– Близ того места, где когда-то низвергался страшный водопад. С обеих сторон от этого места порода оказалась мягкой, и вода вырыла здесь пещеру, устроив для таких людей, как мы, отличный приют. Здесь два выхода. И повсюду вода.

 

– Значит, мы на острове?

 

– Да. По обеим сторонам от нас шумят небольшие водопады. При дневном свете и других обстоятельствах вам стоило бы подняться на скалу и посмотреть на причуды воды. Как она тут ведёт себя: то несётся безумными прыжками, то так гладко льётся, что кажется просто неподвижной. Если бы не проклятые Ирокезы у нас на хвосте, то я бы непременно показал вам тихую заводь, где вам стоило бы искупаться. Мы бы порезвились вдоволь. Я, знаете ли, люблю здоровые забавы… Да и здешняя вода вселяет в тело жизненную силу. Здесь редкая вода, волшебная… Но давайте же немного перекусим, друзья мои.

 

– Мы с удовольствием принимаем ваше предложение, – захлопала в ладоши старшая из сестёр.

 

– Да, было бы весьма недурно пожевать что-нибудь, – подтвердила младшая, – а то у меня в животе урчит.

 

Торопливый Олень уже успел зажарить несколько кусочков мяса, добытого неизвестно где и когда, и поднёс угощение молодым женщинам. Несколько раз он заговорил с ними на французском языке, правда, на ломаном, но всё же понятно. Его глубокий гортанный голос придавал особую музыкальность французским словам.

 

– Как он чудесен, Элина, – шепнула Корина сестре. – Я бы с огромной радостью бросила сейчас всех и сбежала бы с этим юношей, если бы, конечно, была уверена во всех тех добродетелях, которые внушает его облик.

 

– Думаю, что в сложившихся обстоятельствах нам следует… [4]

 

…Его неосторожное движение вызвало залп выстрелов с противоположного берега. Несчастный учитель пения [5] без чувств упал на место, послужившее ему ложем во время ночного сна. Чихохоки ответили пронзительными криками на военный клич своих врагов, которые при виде падения Гевкамена торжествующе завыли. Началась оживлённая перестрелка.

 

– Даю голову на отсечение, что этих мерзавцев далеко не пятнадцать человек! – воскликнул Хейхой, сплёвывая налипший на губы песок.

 

Соколиный Взгляд тщательно прицелился и потянул спусковой крючок своего длинноствольного ружья. Вместе с грохотом выстрела раздался громкий возглас, возвестивший, что пуля не пропала даром. Цепляясь за ветви, из кустов на противоположном берегу вывалилась мускулистая фигура Ирокеза и кубарем скатилась в реку.

 

– Одним горлопаном меньше, – подвёл итог охотник и повернулся к женщинам. – Милые дамы, не пошлёпаете ли вы по щекам нашего дорогого мсье Гевкамена? Надо привести этого несчастного в чувство.

 

– Разве он не умер?! – воскликнула Корина, хриплый голос которой обнаруживал происходившую в ней борьбу между чувством ужаса и желанием сохранить наружную твёрдость.

 

– Он жив, просто перепугался не на шутку. Дайте ему отдохнуть немного, и он придёт в себя.

 

В эту минуту на берег выбежал дикарь. Он не пытался спрятаться за камни и стволы деревьев, но двигался открыто, приплясывая и размахивая руками. Он был абсолютно голый, если не считать прицепленной к его лицу огромной маски, расцвеченной белой и зелёной красками. Нос и рот маски были до безобразия искривлены, два прямых рога возвышались из нависшего лба маски, и от их основания свисали и раскачивались пучки длинных волос. Должно быть, маска была тяжёлой, и туземец то и дело поправлял её за длинный подбородок. Дикарь что-то хрипло кричал из-под своей маски, дрыгал бёдрами и рывками дёргал себя за причинное место, которое было столь великих размеров, что поразило белых людей куда сильнее устрашающих воплей дикаря и его огромной маски. Нижняя часть тела индейца от талии до колен была покрыта белой глиной, что делало его половой орган, тоже побелённый, особенно странным.

 

– Это что же за гусь такой? – удивлённо покачал головой Соколиный Взгляд и причмокнул губами. – Неужто Лживая Рожа? [6] Никогда не видел, чтобы кто-то из них появлялся на поле боя. Это шаманы особого рода, очень головастые ребята. Они всё больше медицине себя посвящают. Полагаю, что он хочет излечить нас от безумия, ведь мы ведём себя безумно, пытаясь устоять перед заведомо более сильным противником…

 

– Послушайте, – громко обратился Пьер к Соколиному Взгляду, – что ж это такое происходит? Это шутка? Этот хобот у него между ног настоящий или нет? Откуда у него такая гигантская штуковина?

 

– Таким уж он родился.

 

– Но я читал в книге де Бюффона [7], что у них органы размножения гораздо меньше и слабее, чем у европейцев.

 

– Вам надо меньше читать, – всё с той же убеждённостью ответил охотник.

 

– Я потрясён.

 

– Сейчас я подстрелю этот экземпляр, – сказал Соколиный Взгляд, прицеливаясь вголого краснокожего, – и у вас будет прекрасная возможность пощупать его собственными руками, если его не унесут соплеменники.

 

– Это было бы замечательно!

 

– Подождите! – подбежала к ним Корина, взволнованно дыша. – Не убивайте этого индейца, я заклинаю вас!

 

– Что такое? – удивился охотник. – С тех пор, как я повстречал вас, я ничего не понимаю. Мы воюем, а не путешествуем по кунсткамере, разве это не ясно? Почему я не могу всадить в этого попрыгунчика хорошенький кусок свинца? Смею вас заверить, на Ирокезов это произведёт сильнейшее впечатление.

 

– Но я не нагляделась… как бы это сказать… – Корина залилась стыдливым румянцем. – Он столь великолепен! Мне и моей сестре так редко доводилось видеть могучих мужчин, а здесь такой случай…

 

– Мадемуазель Корина, – голос охотника сделался сухим, – мне сейчас меньше всего хочется заниматься вашими девичьими штучками. Если же вас так гложет желание познакомиться с мужскими атрибутами краснокожих, то я сию же минуту покину вас с моими друзьями. Ирокезы не заставят себя ждать, и очень быстро вы окажетесь в их объятиях. Смею заверить вас, что это даст вам прекрасную возможность детально ознакомиться с их физиологией…

 

Их спор был прерван выстрелом из ружья Здоровенной Змеи. Плясавший на берегу туземец взмахнул руками и хоботом между ног и рухнул. Над рекой повисла тишина.

 

– Ну вот, друзья мои, дело сделано, – ответил охотник. – Теперь перестаньте мешать мне. Майор, почему бы вам не заняться своими прямыми обязанностями? И спрячьтесь все получше. У меня создалось впечатление, что вы здорово недооцениваете Ирокезов.

 

– Сказать честно, – вздохнул Пьер Хейхой, – мне кажется, что задача у нас нетрудная: отбивать короткое время нападение дикарей. В лесу, в зарослях, на тропе – там я не потягаюсь с ними, а здесь они у нас, как на ладони, голубчики.

 

– Не очень-то обольщайтесь, майор…

 

Чихохоки разместились так, чтобы видеть всякого, кто осмелился бы приблизиться к подножию водопадов. Посередине маленького островка росло с десяток низких сосен, образовавших рощицу. Сюда быстро перебежал Соколиный Взгляд, за ним энергично последовал Пьер. Все внимательно вглядывались в чащу на противоположном берегу, рассматривая все предметы под навесом мрачных деревьев. Долго тянулось томительное ожидание.

 

– Может, они отступили? – спросил Пьер.

 

– Нет, они слишком хорошо знают, как нас мало, чтобы отказаться от преследования… Да вот, пожалуйста, взгляните-ка на реку, вверх по течению, туда, где струи бьются о камни. Дьяволы переправились в том месте. Смотрите, они уже у края нашего острова…

 

Едва голос охотника смолк, три человеческие головы показались над брёвнами, прибитыми течением к скалам. В следующее мгновение в речной пене появилась четвёртая фигура. Она боролась с течением. Индеец изо всех сил старался добраться до безопасного места, но быстрая вода уносила его от берега.

 

– Очень хорошо, – злорадно прошептал Соколиный Взгляд, – сейчас его утащит к водопаду. Это сохранит нам один заряд. Боевые припасы нам дороги. Перемените-ка, пока есть время, порох в ваших пистолетах. Ветер поменялся, над водой поднимается такая водяная пыль, что селитра, пожалуй, отсырела. Приготовьтесь на всякий случай к борьбе врукопашную.

 

Сзади подошёл Торопливый Олень.

 

С противоположного берега донёсся дружный хор диких криков, ударили выстрелы, посыпались пули. Одновременно с этим три перебравшихся на островок Ирокеза выскочили из-за прикрывавших их брёвен.

 

Когда они очутились в нескольких шагах от охотника и его друзей, винтовка Соколиного Взгляда поднялась, и под звук выстрела первый из нападавших дикарей подпрыгнул и упал между утёсами. Немедленно выстрелил Торопливый Олень – упал второй индеец. Пистолет Хейхоя щёлкнул вхолостую.

 

Третий туземец, разогнавшись, не сумел сразу справиться с бегом и остановиться. Пробежав ещё несколько шагов, его исполинская фигура почти натолкнулась на Пьера. Индеец явно передумал ввязываться в драку, увидев перед собой сразу трёх крепких противников, и лишь пихнул француза в грудь своими крепкими руками. Майор отшатнулся. Индеец высоко подпрыгнул, обеими ногами оттолкнувшись от Пьера, развернулся в полёте и пустился в обратном направлении.

 

– Ну вот вам и рукопашный бой, – выдохнул майор, свалившись между камней.

 

– Останови его! – крикнул Соколиный Взгляд Торопливому Оленю.

 

Чихохок с невероятной прытью выхватил из-за пояса томагавк и бросил его в беглеца. Сверкнувшее оружие молнией настигло цель и глубоко вонзилось Ирокезу в поясницу. Тот кувыркнулся вперёд от удара, свалился лицом в траву, но не остановился, а медленно пополз вперёд.

 

– Экая силища! – поразился Пьер.

 

– Пусть корчится, – отмахнулся охотник, – реку ему всё равно не переплыть.

 

В эту минуту появился старший Чихохок и развёл руками, заворчав на своём языке:

 

– Эх, какой скальп ушёл! Ты обратил внимание, сын, какие у него шикарные волосы? – Индеец покачал головой, глядя на медленно уползавшего врага, над которым виднелась рукоять томагавка. – А ты разве не хочешь забрать своё оружие?

 

– Хочу, но проклятые Массавомаки сильно стреляют с того берега. Похоже, у них полным-полно пороха и свинца.

 

– Может быть, прикончить его отсюда? – предложил Пьер, увидев, как окровавленный туземец задёргался в агонии.

 

– Не дурите, майор, – сердито ответил охотник, – я не позволю никому истратить ни крошки пороха на него, хоть он и страдает от боли. Он всё равно погиб, а у нас нет лишнего пороха. Между тем, должен вам сообщить, что такой бой может затянуться на несколько дней. Сейчас вопрос стоит так: либо мы сохраним наши скальпы на их законных местах, либо их возьмут на хранение Ирокезы.

 

– Пожалуй, против такого слова ничего не возразишь. – Взгляд Пьера потух, бодрость духа явно покинула его.

 

Здоровенная Змея отодвинул стоявшего у него на пути француза и с ловкостью настоящей змеи ползком направился к сражённым врагам. С двух ближайших он срезал волосы без всякого труда, но до третьего, который дёргался, обливаясь кровью, почти у самой воды, Здоровенная Змея полз долго, не рискуя подняться в полный рост. Добравшись же до него, он первым делом оборвал жизнь врага ударом ножа в сердце, затем снял с него ужасный трофей вместе с привязанным к нему пером ястреба.

 

– Вот твой томагавк, мой сын, – протянул он оружие Торопливому Оленю, вернувшись к друзьям, – и никогда не разбрасывайся хорошими вещами.

 

– Как было бы хорошо, если бы с такой же лёгкостью мы могли получить назад истраченный порох и пули, – вздохнул Соколиный Взгляд. – Мои боеприпасы подошли к концу. Ещё пара-тройка выстрелов, и я останусь с пустыми руками.

 

Из пещеры показалась Корина. Взмахом руки она привлекла к себе внимание мужчин.

 

– Что там случилось? – вытянул шею Пьер.

 

Мужчины гурьбой поспешили к пещере.

 

– Что случилось, мадемуазель Корина? – выпалил охотник.

 

– Что? Что? – раздражённым голосом передразнила его молодая девушка. – Вы уж и догадаться не способны, совсем потеряли рассудок на своей ужасной войне. Мы с Элиной, между прочим, обычные живые существа. Нам давно пора… ну… по нужде… И не надо осуждающе таращить на меня глаза, Пьер… Вам-то нечего стесняться друг друга, а нам как быть?

 

Пьер развёл руками и возмущённо надул губы.

 

– Скоро всякие вопросы нравственности перестанут беспокоить вас, мадемуазель, – охотник погладил свою винтовку. – У нас почти кончились боеприпасы, так что бой, судя по всему, завершится после одной-двух яростных атак Ирокезов.

 

– Значит, конец? – побледнела девушка, и ноги её подкосились.

 

Несколько минут висела тишина.

 

– Знаете что, – вновь заговорила Корина, совладав с охватившим её ужасом, – вы, пожалуй, бегите отсюда.

 

– То есть? – не понял охотник.

 

– Очень просто. Бегите. Зачем увеличивать число жертв? – Корина взяла охотника за рукав грязной рубашки. – Что они сделают с нами, когда придут сюда?

 

– Не знаю. Отведут в свою деревню, если не слишком разъярённые будут, когда подойдут к вам.

 

– Стало быть, есть шанс, что нас не убьют? – В глазах девушки засияла надежда.

 

– Может быть. Трудно говорить за дикарей.

 

– Тогда вам непременно нужно спастись. Если вы скроетесь, то сможете нам помочь чуть позже.

 

По суровому лицу охотника пробежала судорога, и когда Корина замолчала, он опёрся подбородком на руки, положив их на длинный ствол своего карабина.

 

– В этих словах есть некоторая доля смысла, – сорвалось с его дрогнувших губ. – Змея, Олень! Вы слышали слова Черноглазой?

 

И он продолжил разговор со своими индейскими друзьями на их наречии. Старший Чихохок слушал с глубоким вниманием, и когда его белый товарищ закончил, индеец спокойно кивнул.

 

– Правильно, – сказал он по-французски, – повернувшись к Корине. – Лишняя смерть не нужна.

 

Торопливый Олень сделал к молодой женщине шаг и остановился в нерешительности.

 

– Уходите, – настойчиво произнесла она, нежно погладив юношу по голой груди. – Быть может, не всё ещё потеряно.

 

Он наклонился к её бледному лицу и долго смотрел ей в глаза, затем прикоснулся пальцами к девичьей шее.

 

– Не потеряно, – твёрдо сказал он. – Массавомаки не тронут вас. Такую шею нельзя перерезать. Я бы не перерезал. Жалко. Красивая шея.

 

– Эй, – вторгся в разговор Пьер, – а что будет со мной? Я плавать не умею, и шея у меня-то другая!

 

– Мы уходим немедленно, – не слушая офицера, громко высказал своё решение Соколиный Взгляд. – Мадемуазель Корина подсказала правильную мысль. Кстати, милые дамы, вам, кажется, хотелось сходить по нужде? Сейчас как раз тот случай, когда вы можете сделать это. Ступайте вон к тому камню, устройтесь там и по возможности пробудьте там подольше…

 

– Я вас понимаю. – Бледность её лица сменилась пунцовостью щёк. – Вы хотите, чтобы я отвлекла дикарей.

 

– Именно так. – Охотник ласково пожал Корине руку, поднял свой карабин, с печалью посмотрел ей в глаза и, пригнувшись, направился к реке, куда уже успел спуститься Здоровенная Змея.

 

Торопливый Олень шагнул за ним, но вернулся и снова потрогал шею Корины.

 

– Нет, такую шею никто не порежет, – и быстро ушёл.

 

– Как же быть мне? – Голос Пьера сорвался, когда он провожал взглядом Чихохоков.

 

Осознавая всю серьёзность момента, Корина позвала сестру, и они вдвоём быстрыми шагами направились к месту, указанному охотником. Лица девушек стали белее мела, но они мужественно шли вперёд. Один раз гулко выстрелило ружьё с противоположного берега, перекликнувшись с собственным эхом, но затем всё стихло. Наступила нерушимая тишина, и казалось, что даже вода в реке перестала шуметь. Создалось впечатление, что всё живое покинуло лесистые берега реки.

 

В действительности же туземцы с полным непониманием следили за тем, как две молодые женщины, не таясь, устраивались на корточки, поднимая тяжёлые юбки.

 

– Проклятые кальсоны – дрожащим голосом шептала Элина, мельком поглядывая на старшую сестру. – Я же говорила тебе, что не нужно надевать их, но ты настояла на своём.

 

– Мы отправились в путь верхом, дорогая, значит, должны были надеть их [8], – отвечала Корина, громкостью голоса стараясь придать себе уверенности.

 

– Какая же это глупость. Мы не в светском обществе, – возразила златокудрая девушка, начиная раздражаться. – И вообще эти штаны полагается надевать при верховой езде только под кринолин, когда юбка похожа на колокольчик и позволяет заглядывать под неё. На нас же совсем другие платья. Теперь страдай из-за этого!

 

– Прекрати скандалить, веди себя достойно.

 

Приняв совершенно неподобающие для женщин позы, обе девушки принялись стаскивать с себя нижнее бельё.

 

– Как бы я хотела променять эти мгновения на скучнейшую прогулку по саду, где можно покачаться на качелях, – снова зашептала Элина. – Во всяком случае там точно знаешь, что, раскачиваясь, я демонстрирую моим поклонникам мои интимнейшие прелести. И я всегда уверена, какое впечатление это производит на мужчин. А что сейчас? Быть может, индейцев вовсе не интересуют наши пикантные штучки…

 

– Замолчи, не заставляй меня нервничать больше, чем я уже нервничаю.

 

Глядя на девушек из пещеры, Гевкамен сложил молитвенно руки.

 

– Какие чудесные и самоотверженные создания. Только что была война, был хаос. Казалось, наступил конец света и природа забыла о гармонии. Но нет! Вот они, два ангела. Они заставили всех нас вспомнить, что природа не терпит отлагательств. Обыкновенная человеческая потребность привела нас к состоянию покоя. Разве это не чудо?

 

– Да, всё стихло, кроме воды, – кивнул Хейхой, но в его голосе не звучало той умилённости, которая охватила Гевкамена.

 

– Вслушайтесь, мой друг, в журчании воды звучит сладкая мелодия!

 

– Прекратите читать стихи, мсье Гевкамен!

 

Через несколько минут девушки вернулись к пещере.

 

– Надеюсь, наши друзья сумели ускользнуть от глаз Ирокезов? – вопросительно произнесла черноволосая сестра.

 

– Успели. Я убеждён, что взоры всех живых существ были прикованы только к вам, мои дорогие, – ответил Пьер и вяло махнул рукой в сторону камней, предлагая сёстрам присесть.

 

Снова наступило молчание.

 

Вскоре послышалось завывание с разных сторон, потом донеслась человеческая речь. Сначала она звучала совсем далеко, но очень быстро приближалась к пещере. Майор ясно различал говор индейцев; он слышал не только отдельные слова, но целые фразы, произнесённые на канадском жаргоне. Вдруг хор голосов повторил дружно: «Длинный Карабин! Длинная Палка!…» Это имя переходило из уст в уста, и вскоре вся шайка дикарей собралась около винтовки, которую Соколиный Взгляд не решился взять с собой в реку, чтобы не замочить в воде, и оставил лежать на берегу. Затем Ирокезы снова рассеялись по острову, оглашая воздух отдельными выкриками. Судя по всему, они поняли, что белый охотник и Чихохоки покинули остров. Опасаться им было нечего. Прошло несколько минут, и топот ног сделался совсем близким.

 

Первым, кого увидели несчастные путешественники, был Хитрая Лисья Морда. Голову его по-прежнему покрывала белая краска, но туловище не было разрисовано. За ним брели другие дикари, не менее страшные обликом. Завидев белых людей, они замахали руками и радостно заголосили. Некоторые из них подбежали к Пьеру и принялись дёргать его за украшения мундира, при этом они то и дело грубо стучали офицера по голове. Пару раз их кулаки звонко ударили его по ушам, и офицер упал на колени. Индейцы рывками стащили с него синий камзол с галунами, сорвали белый жилет, затем опрокинули на спину и стянули панталоны. В считанные минуты часть дикарей уже скакала вокруг пленников, нацепив на себе отдельные предметы военной формы. Той же участи подвергся и неуклюжий Гевкамен, лишившийся своего голубого камзола и жёлтых штанов. Хитрая Лисья Морда не принимал участия в головокружительном разграблении пленников, но молча взирал на происходящее, стоя поблизости от пленников. Его взгляд был направлен на старшую из сестёр.

 

Гевкамен в ужасе затянул какую-то песню.

 

Индейцы нашли женские кальсоны, брошенные поодаль, и с громким смехом принялись натягивать их на себя.

 

– Что ты собираешься сделать с нами, вождь? – смело и неожиданно для всех шагнула Корина к Хитрой Лисьей Морде и прямо посмотрела в глаза индейцу. – Какое злодейство ты замыслил? Зачем ты так упорно преследуешь нас? Какую ценность представляем мы для тебя?

 

– Большую, – ответил, помедлив, дикарь, явно озадаченный внезапным напором со стороны слабой девушки. – Сейчас я воюю не из-за скальпов, меня не интересуют новые почести. Мне нужна ты, Черноглазая. Я хочу поселить тебя в моём доме, вдыхать запах твоей кожи, принимать пищу из твоих рук. Я намерен сделать тебя моей женой.

 

– Не может быть! – всплеснула девушка руками.

 

– Не может быть! – закричали в один голос стоявшие вокруг дикари, услышав слова своего главаря, и от удивления и возмущения прекратили примеривать женское бельё.

 

– Не вижу ничего невозможного для себя, – важно ответил Хитрая Лисья Морда.

 

– Но ведь ты принадлежишь великой нации Ирокезов! – возмущённо закричал один из дикарей. – А она относится к племени белых людей. Если ты сделаешь её своей женой, то ты не оставишь потомства в нашем племени!

 

– Я не понимаю, о чём говорит твой соплеменник, – возмутилась Корина, увидев, что мужчины перенесли своё внимание с неё на какие-то свои личные вопросы. – Объясни мне, в чём тут дело?

 

– Я объясню тебе, Черноглазая, о чём идёт речь, – медленно заговорил Хитрая Лисья Морда: – Дети всегда принадлежат к племени матери. Если я, Мохок, возьму в жёны девушку из вражеского племени, то дети мои никогда не будут считаться людьми моего племени, они будут чужаками и врагами.

 

– Значит, ты не женишься на мне? – Корина явно обрадовалась. – Ты же не хочешь покинуть свой народ?

 

– Я очень хитрый, я знаю, как поступить, – оскалился дикарь. – Муж и жена никогда не принадлежат одной и той же общине. Мохоки состоят из трёх групп: Волка, Медведя и Черепахи. Я – Мохок Черепахи. Я приведу тебя в нашу деревню и велю принять тебя в общину Волка или Медведя, тогда ты станешь дочерью Ирокезов другой общины, и я без труда возьму тебя в жёны [9]. Никто другой не станет претендовать на тебя, ведь я захватил тебя в плен.

 

– Ах ты, хитроглазый дикарь! – возмутилась девушка и гневно сжала губы.

 

– Хитромордый, – гордо поправил её индеец.

 

– Ты, оказывается, всё давно рассчитал. Но моего согласия ты не получишь никогда!

 

– У Ирокезов не принято спрашивать о таких вещах. Твои будущие родители с удовольствием отдадут тебя за меня, ведь я пользуюсь большим уважением среди моих соплеменников.

 

Тем временем Пьер Хейхой и Гевкамен медленно приходили в себя после обрушившихся на них тумаков.

 

Прошло немного времени, и все направились к реке. Пленники не сопротивлялись, решив проявить покорность. За три захода они все переправились через реку, воспользовавшись лодкой, которую бросили Соколиный Взгляд и его краснокожие приятели. На противоположном берегу им навстречу вышел покрытый мелкой татуировкой по всему телу Ирокез, ведя за собой лошадей белых людей.

 

– Они нашли и забрали наших чудесных скакунов! – воскликнула Элина, и на её глазах навернулись слёзы.

 

– Вы сядете на своих коней, – скомандовал Хитрая Лисья Морда, обращаясь к девушкам, – а ваши друзья пойдут пешком. Если они не скончаются от страха и усталости, то они вместе с вами увидят великие селения Ирокезов.

 

Пьер Хейхой с надеждой обернулся в ту сторону, где должен был располагаться форт Анри, и вздохнул, не скрывая своей грусти. Он чувствовал себя крайне неловко без одежды и не знал, как прикрыть срамное место. Гевкамен же будто не замечал своей наготы и безучастно смотрел в землю перед собой, лишь изредка издавая какие-то жалостные восклицания.

 

Дикари коротко посовещались между собой и разделились на две группы. С усиливающимся волнением пленники наблюдали за действиями индейцев, опасаясь, что их разлучат, но всех белых людей Хитрая Лисья Морда оставил в своём отряде.

 

Прежде чем покинуть место недавнего боя, Ирокезы собрали тела своих погибших соплеменников в одном месте, обложили каждого покойника древесной корой, плотно обвязав ремнями, и водрузили упакованные таким образом тела на ветви деревьев.

 

– Мы вернёмся за их костями позже, – сказал Хитрая Лисья Морда и дал знак двигаться.

 

Все молчали. Индейцы шли, растянувшись гуськом и внимательно вглядываясь в лесную чащу. Их было всего пятеро, но каждый казался воплощением силы. Лишь у двоих имелись длинные ружья, и одно из них было тем самым карабином, который оставил на острове Соколиный Взгляд. Хитрая Лисья Морда шагал, то и дело бегло посматривая на молодых женщин. Жирная белая краска на его лице и голове местами стёрлась, и стало казаться, что это не человеческое лицо, а блестящая белая маска с чёрными дырками на ней.

 

После часа пути отряд вдруг остановился. Дикари сгрудились впереди, разглядывая что-то на тропинке.

 

– Ух, ух! – качали они головами. – Какой знак! Черепаха на нашей дороге. К чему бы это? Хорошо или плохо, если она выползла нам под ноги? Хитрая Лисья Морда, подумай хорошенько, чтобы это значило.

 

Они уселись на корточки вокруг обнаруженной черепахи, которая неподвижно лежала, втянув под панцирь конечности, и принялись с усердием размышлять. Черепаха была особым животным для лесных туземцев. И не только потому, что эти краснокожие разбойники принадлежали к племени Черепахи. Главное – Ирокезы считали черепаху основой всего, ибо Земля, согласно их представлениям, держалась на спине огромной черепахи. Теперь маленькое священное существо преградило им путь, и они не могли решить, хорошо это или дурно.

 

– Нам надо сделать стоянку, – решил вождь. – Мы разложим костёр и хорошенько подумаем.

 

Ирокезы шумно согласились. Пленников привязали к деревьям, чтобы не тратить на них внимание.

 

– Послушайте, – воззвал к туземцам Пьер, – всё это какая-то нелепость. Вы совершенно ничего не понимаете. Давайте спокойно поговорим. Я готов встретиться с любым из вас. Как мужчина с мужчиной. Или вы не считаете меня достойным?

 

– Пьер, перестаньте молоть чепуху, – устало произнесла Корина, – этим примитивным созданиям не понять вас. Они так далеки от светского общества, что живут по нормальным законам природы. Не думаю, что вы найдёте среди них кого-нибудь, кто заинтересуется вами…

 

В это время Пьер Хейхой почувствовал, как кто-то осторожно разрезал его путы острым ножом.

 

– Не подавайте виду, что у вас освободились руки, – раздался шёпот Соколиного Взгляда. – Сейчас мы ударим по ним все разом. Я оставляю возле ваших ног топор, не поленитесь воспользоваться им, мсье.

 

В ту же минуту послышалось два выстрела, и два Ирокеза рухнули замертво.

 

Поражённые внезапной смертью своих товарищей, другие дикари на мгновение остолбенели. Из-за дерева, к которому был привязан Пьер Хейхой, вылетел Соколиный Взгляд с томагавком в одной руке и ножом в другой. Пьер немедленно сорвался с места и кинулся следом, схватив с земли оставленный для него топор. Ирокезы подпрыгнули на месте, ошеломлённые внезапным появлением белого охотника и чудесным освобождением пленника. В считанные секунды эти двое оказались перед тремя оставшимися в живых дикарями. Одновременно с этим за спинами Ирокезов появились Здоровенная Змея